Помоги проекту - поделись книгой:
Командующий Первой армией дальновидный и осмотрительный стратег Михаил Богданович Барклай де Толли был потомком старинного шотландского дворянского рода. Службу он начал в 1776 году в Псковском карабинерном полку в возрасте пятнадцати лет, а войну с Наполеоном встретил не только командующим армией, но ещё и военным министром. Энергичный, требовательный и пунктуальный, он педантично готовил войска к баталиям. Вот только одна из характеристик этого незаурядного человека: «Полное самообладание и спокойствие Барклая в самые тяжёлые, решительные минуты были изумительны. На поле битвы он видел всё и с неизменным хладнокровием распоряжался всем под самым сильным огнём». При отступлении русской армии Барклай успешно использовал «тактику выжженной земли», что для завоевателей оказалось прямым путём в могилу. Его стратегия тогда не нашла понимания у современников и была оценена лишь потомками.
Начальником штаба Первой армии был порывистый и неуживчивый Алексей Ермолов. Будущий покоритель Кавказа тогда считался одним из лучших артиллерийских командиров русской армии.
Командующим Второй армии был Пётр Иванович Багратион, ученик Суворова, кумир солдат, непревзойдённый мастер атаки и манёвра, стремительный и неустрашимый. С детских лет он мечтал посвятить себя профессии военного. Участник легендарных Итальянского и Швейцарского походов русской армии и многочисленных сражений русско-турецких и наполеоновских войн, настоящий полководец суворовской школы, он проявлял особую заботу о солдатах, их быте и здоровье. За всю свою военную карьеру не потерпел ни одного поражения. Пользовался чрезвычайной популярностью в войсках и в русском обществе. Вот одна из фраз полководца: «Я не понимаю ваших мудрых манёвров. Мой манёвр – искать и бить!»
Барклаевское хладнокровие и багратионовский порыв соединял в себе генерал Петр Петрович Коновницын, считавшийся, по признанию современников, одним из лучших генералов Отечественной войны 1812 года. Пехотная дивизия под его командованием прикрывала отход Первой армии, сражалась под Островно и Смоленском, в Бородинском сражении отбила захваченные неприятелем Багратионовы флеши. После Бородина Кутузов назначил Коновницына на должность дежурного генерала. Находясь на штабной работе, тот все свои силы и энергию направлял на укрепление армии и вскоре фактически выполнял все функции начальника штаба.
Обаятельный, отважный и великодушный генерал Николай Николаевич Раевский встретил войну командиром пехотного корпуса Второй армии. В критический момент боя под Салтановкой генерал лично возглавил атаку своих солдат и отбросил французов, дав, таким образом, армии Багратиона возможность переправиться через Днепр и оторваться от неприятеля.
На Бородинском поле войска Раевского защищали центр позиции русской армии. Находящуюся здесь Курганную батарею иначе как батареей Раевского позднее не называли.
О накале боёв свидетельствует тот факт, что после сражения генерал смог собрать из своих бойцов «едва 700 человек».
Матвея Ивановича Платова, легендарного казачьего атамана, именовали атаманом Вихрь и русским Мюратом. Он принимал участие во всех войнах империи конца XVIII – начала XIX веков и от рядового казака дослужился до генерала кавалерии, став атаманом Донского казачьего войска. И невозможно найти сражение, в котором его казаки бы не отличились. Они прикрывали отступление русских войск и всегда первыми преследовали неприятеля. На французов они наводили ужас, возникая из ниоткуда и исчезая в никуда.
Торжественное открытие галереи Героев состоялось в конце декабря 1826 года – в годовщину изгнания французов из России. Тогда на стенах разместили 236 портретов. Но первые посетители увидели и рамы, затянутые зелёным шёлком, под которыми располагались именные таблички. В процессе дальнейшей работы таких зелёных пятен становилось всё меньше и меньше. Всего же Джордж Доу с помощниками написал 332 портрета.
Нашествие
24 июня 1812 года французская армия вторглась в пределы Российской империи. По наведённым через Неман мостам в идеальных походных колоннах, мерным уверенным шагом её солдаты двинулись на восток. Корпуса и дивизии шли нескончаемым потоком. Шли как на параде, с развёрнутыми знамёнами. С высокого холма на западном берегу реки за переправой наблюдал Наполеон. Жребий был брошен.
Только за первые три дня границу перешли 220 тысяч человек. Император был доволен. Он не сомневался в победе. «Я иду на Москву и в одно или два сражения всё закончу. Император Александр будет на коленях просить мира». Наполеон планировал завершить всю кампанию за один-два месяца.
Известие о начале войны застало Александра I в Вильне, на балу, который давался в его честь. Незадолго до этого монарх прибыл в Первую армию, желая лично возглавить войска и победить Наполеона. Своего унижения при подписании Тильзитского мира император прощать не собирался. Французский же монарх об этом знал, в проявление дружественных чувств не верил и называл русского царя «византийским греком».
По свидетельствам современников, главная квартира в то время представляла собой «блестящее собрание генералов, занятых балами и вообще придворной жизнью». Очень непростое положение было и у Барклая де Толли. Являясь командующим армией, он не мог отдать ни одного приказа, что создавало профессиональному военному массу неудобств.
Узнав о переходе французов через Неман, царь послал к Наполеону своего генерал-адъютанта графа А. Д. Балашова с предложением вывести свои войска с территории Российской империи и начать мирные переговоры. На переговоры Наполеон согласился, но отводить свою армию назад за Неман отказался. Война стала свершившимся фактом.
По преданию, французский император спросил у посланца русского царя: «По какой дороге можно быстрее всего пройти в Москву?». «Есть много дорог, – ответил тот. – Карл Двенадцатый шёл туда через Полтаву». Правда, многие историки считают этот диалог выдумкой самого Балашова.
После неудавшихся переговоров в русских войсках зачитали приказ Александра I: «Мне не нужно напоминать полководцам и солдатам о храбрости, она в наших сердцах». Были там и такие слова: «Я не положу оружия, доколе ни единого неприятельского солдата не останется в царстве моём». Для России наступила пора тяжёлых испытаний.
Первую ночь на русской земле император французов провёл в Ковно, а ещё через три дня его войска вошли в Вильну. Во дворце, где недавно танцевали гвардейские офицеры и блистали своими нарядами придворные дамы, он принимал поздравления от местной знати, которая была убеждена, что началось освобождение «земли Гедиминовой». Ведь Наполеон во всеуслышание назвал начавшуюся войну Второй Польской.
Трудности у неприятеля начались уже едва ли не с первых дней похода. Летняя жара сменялась проливными дождями. Дороги, мосты и плотины быстро приходили в негодность. Провиантские обозы не успевали за быстро идущими вперёд войсками. Вынужденные отыскивать себе пропитание солдаты вовсю занялись мародёрством.
Война ещё толком не началась, но уже всем было ясно, что она будет совсем не такой, как в Европе. Едва ли не в каждом городке приходилось оставлять гарнизоны. Многие генералы уже предчувствовали недоброе. Свои опасения от императора они не таили.
Наполеон также видел, в каком положении очутилась его армия, но поделать уже ничего не мог. Приостановить боевые действия, не одержав крупного успеха, для него было просто невозможно. Он жаждал решительного сражения, которое принесёт ему победу.
Заняв бывшую столицу Литвы, французы практически прервали прямое сообщение между Первой и Второй армиями. «Теперь Барклай и Багратион уже никогда не увидятся», – хвастливо заявлял Наполеон. Он отдал приказ безостановочно двигаться вперёд, чтобы помешать соединению русских армий. При этом Вторую армию Багратиона предполагалось и вовсе уничтожить. Для этого наперерез ей был отправлен корпус Даву. Вскоре французы заняли Минск, где захватили большие запасы продовольствия. Под напором превосходящих сил неприятеля армия Багратиона отходила к Бобруйску, а войска Барклая де Толли подошли к укреплённому Дрисскому лагерю, где должны были занять позиции.
Мышеловка под Дриссой
Несмотря на то, что о предстоящей войне в Петербурге знали все, чёткого плана ведения боевых действий у русского командования не было. Точнее, конечно, планы были. Их существовало порядка двадцати: и оборонительных, и наступательных, таких, как, например, план вторжения в герцогство Варшавское. Но ни один из них не был основан на реалиях. Союзников у России в Европе к тому времени уже не осталось, и наступательные действия русская армия в одиночку вести не могла. Воплощённым в жизнь оказался только оборонительный план генерала Карла Фуля.
Этот немецкий офицер после поражении Пруссии в войне с Наполеоном был принят на русскую службу и произвёл огромное впечатление на Александра I своими теоретическими познаниями. Знакомя императора с военной стратегией, он в короткое время сделался его любимцем. Не опираясь ни на какие реальные факты, Фуль определил численность армии Наполеона в 240 тысяч человек. По мнению пруссака, в этом случае оборонительная война должна была вестись двумя армиями, одна из которых удерживала бы неприятеля с фронта, а другая наносила бы фланговые удары. Так появились Первая и Вторая Западные армии. Сдерживающая армия при этом должна была располагаться в укреплённом лагере.
Вскоре, даже не поставив в известность своих генералов, Александр I отдал приказ о поиске места между Днепром, Бугом, Западной Двиной и Неманом для сооружения такой позиции. В конце концов его решили строить на левом берегу Западной Двины, у городка Дрисса в Витебской губернии. По замыслу автора проекта, размещение армии неподалёку от дорог на Москву и Петербург позволяло ей одновременно прикрывать оба эти направления. Предполагаемый лагерь должен был вместить 120 тысяч человек.
В русской армии мало кто из офицеров верил в полководческий талант Александра I. Но самоуверенный Фуль, считавший себя великим стратегом, внушал ему иное. Вскоре он стал главным военным советником императора, несмотря на то что вообще не имел никакого боевого опыта. Со своим учителем царь теперь разлучался редко. Напористый немец буквально завалил его своими «записками». Вот названия некоторых из них: «Записка о предполагаемом нападении неприятеля на левое крыло», «Записка о разных способах для обхода военных позиций», «Записка о базисе военных действий», «Записка о печении хлеба и сухарей». Вместе с тем «видный военный теоретик» за шесть лет службы в России не научился произносить ни одного русского слова. А вот его денщик – малограмотный солдат уже довольно бойко говорил по-немецки.
Выглядевший на бумаге стройно и красиво, план Фуля рухнул, как только началась война. После получения известия о переходе неприятеля через Неман, Первая армия, как и планировалось, стала отходить к Дрисскому лагерю. При этом она отдалялась от Второй, что полностью устраивало Наполеона. Он даже отдал приказ своему авангарду не очень тревожить русских. Вскоре обе армии находились одна от другой на расстоянии более чем 200 километров, и у французов появились все шансы разгромить их поодиночке.
27 июня Первая армия заняла Дрисский лагерь. Все рассчитывали, что найдут здесь надёжную защиту, но увидели совсем иное. Мало того, что он не был достроен, ни боевых, ни продовольственных запасов здесь сделано не было. Специальная комиссия, созданная для осмотра укреплений, пришла к единодушному выводу: обороняться в лагере нельзя. Место для него было выбрано крайне неудачно. С тыла и флангов протекала река. Это создавало большие проблемы в случае вынужденного отхода. Артиллерия при этом вся доставалась врагу. Неподалёку от передовых позиций находился лес, в котором неприятель мог скрытно разместить свои части, а также совершить какой-либо манёвр. Обладая численным превосходством, Наполеон также мог просто блокировать в лагере русские части, а основными силами двинуться на Москву или Петербург. И самое главное: при выходе противника на другой берег реки вся армия оказывалась в «мешке», и ей грозила гибель или позорная капитуляция.
Генералы заключили, что лагерь со своими мнимыми укреплениями не продержится и нескольких дней. Они открыто заявили царю, что придумать его мог или сумасшедший, или изменник. Александр I прекратил общаться с Фулем, но могло ли это что-либо изменить?
В Дрисском лагере Первая армия простояла шесть дней, хотя каждый из них играл на руку врагу. Наконец со всеми обозами и артиллерией русские оставили его и начали движение на Витебск. Уже всем стало понятно, что противостоять Наполеону наши армии смогут только соединившись. Французы же, заняв Дрисский лагерь, назвали его «памятником невежества в военном искусстве».
Отступление
Армия Наполеона быстро продвигалась в глубь России. Ведя непрерывные арьергардные бои, русские войска отступали. Чтобы задержать противника, старались использовать любые преимущества местности. Ни о каком генеральном сражении, конечно, и речи быть не могло. Но и те небольшие схватки с врагом, которые случались, показывали, что французов можно бить.
Во время короткой остановки в Полоцке действующую армию покинул император Александр I. После провала плана Фуля он понял, что здесь не нужен. Перед отъездом он сказал Барклаю де Толли: «Поручаю вам свою армию. Не забывайте, что у меня нет другой, и пусть эта мысль никогда вас не оставляет». Все генералы вздохнули с облегчением. Теперь у них появилась возможность действовать по обстановке и проявлять инициативу.
Поделиться книгой: