Удачная неудача Солнцеликого - 3

Потянулись секунды ожидания. Не может не сработать, это понятно, но все равно стремно.

Из сопла водозаборника, на радость Смердаху, неубедительно плюнуло, а потом установилась ровная тугая струя, под которую Ваня лениво подставил припасенную бадейку. Старейшину перекосило. А толпа ахнула и качнулась к воде. Вот я балда! О безопасности шоу даже не задумалась! Сметут же! Ой, мама!

Гортанная команда вроде «хыр-дыр» и все замерли. Это «смирно» в исполнении Лограха имело такую силу внушения, что захотелось не только замереть — во фрунт вытянуться, выпятить грудь и отдать честь и совесть. А ведь это я чисто интуитивно смысл команды угадала. Мда. Наши солдатики перед такой мощью никак не устоят. Надо со степью крепко дружить. Шигеру, похоже, пришел к тем же выводам, а представление продолжалось:

— При таком уровне воды в Мируве и бочку можно за минуты наполнить, — неутомимо рекламировал Дораш чудо инженерно-магической мысли. — Это моя старшая вама Нина специально для вас придумала и у горных людей заказала! Теперь в обозе не будет проблем с водопоем! И на костре ее греть часами теперь не надо, потому что вама придумала, а магистр Витто сделал водогрейку! — и засунул «кипятильник» в ведро.

Дораш учел ошибку и, во избежание, понес бадейку на проверку толпе сам, а над бадейкой уже курился парок.

— Смотрите, а вода все шурует! — крикнули откуда-то слева.

— Да она все время будет литься, — лениво ответил Ваен, — если приспособление не снять. Оно же переносное…

— Да нет же, — где-то справа убеждал соплеменников Сорар-ар, — маг не нужен, они этой штукой воду у меня в шатре грели, а потом в жаровню совали — заряжаться. Я уже договорился купить!

Чёт у меня от всех треволнений мясная шурпа как-то проскочила. Скорее бы эти мужики уже наигрались. Хоть бы чаю дали, что ли.

— Потерпи немного, стрекоза, — дедушка Халах услышал-таки митинг в отдельно взятом желудке, — в моем шатре поедим как следует, потом сходим посмотрим, что ты там планировала, а вечером пир.

— Вама хотела шерсть смотреть, — сдал меня Тишка, — а я хочу баранов!

Часть 7

Мало ли чего там вама хотела. Время летело, хоть останавливай. Но и этого я позволить себе не могла, слишком много людей за нами наблюдает. Мало, мало времени мы заложили на поездку. Планировали как? День на знакомства-переговоры, краткая ночевка, и основное — проблема Переправы. Договоры на торговлю не убегут, они вторичны, хоть и жизненно важны.

А на деле — бесконечные вежливости при каждом знакомстве. И это до нас только избранных допустили. А если бы, как я хотела, с народом пообщаться, да полным ритуальным словоблудием? А тут еще лечение Соларова сыночка подвернулось.

Вот уже и вечер совсем близко. Так есть хочется, а Кира и Ваен затеяли выгружать из своих пространственных кладовок подарки короны. Демонстративно так левитировали припасы, тюки тканей и прочий жизненно необходимый бутор. Почему не сделали это раньше? А потому что пока мы лечили мальчика, старейшины очень постарались царедворцев пощипать за нервы. Дела короны меня не касаются, но думаю, эта часть переговоров далась парням нелегко и они до последнего придерживали ценный груз. А потом еще Смердах взялся меня третировать, то же одаривать не за что, знаете ли.

Но, раз я начала подарки дарить, то им и деваться некуда. Смыться бы, но полезнее поприсутствовать, обозначить так сказать сопричастность. Благо, что активных действий от меня и не требовалось. Лограх выбирал гуманитарную помощь, ему и распределять. Полезно, кстати, понаблюдать, как работает местная власть. Полезно, но неинтересно, устала. Сейчас выдалась минутка дух перевести, хоть как-то события осмыслить. Витто поплотнее перехватил мою ладонь, подумал немного и переплел пальцы. Удивительно! Такая демонстрация несуществующих, в общем-то, отношений… Куда делись привычные, сдержанно-отстраненные манеры?

Господи, как хорошо, что он сегодня весь день был рядом! Совместные поездки на вороном, когда прикосновения, порой не совсем скромные, неизбежны, стерли некую черту между нами. Точнее, Витто преодолел или не смог удержать внутренний запрет, который вынуждал его так упорно дистанцироваться от меня. Думается, что первая трещинка в этом бастионе появилась, когда шаман Кеврах объявил меня его женщиной, а я не возразила. От изумления. Ну, от изумления — это некоторое лукавство. Врать само́й себе не приучена. Не удивилась я. Согласилась. Внутренне согласилась, а уже потом удивилась этому спокойному уверенному согласию. Да хоть женой. Еще бы не согласиться, когда его рука на моей талии — это так правильно.

А потом общие усилия, когда лечили малыша. Как упоительно делать что-то вместе! Не он для меня, когда дарил теплицу, и не я для него, когда вливала в него синенькую. А вместе заботится о ком-то другом. Символично, что о ребенке, и неважно, что о чужом. И тихий восторг в карих глазах, когда удалось окоротить грубияна старейшину, не развязав войну. Потом, у реки, когда нас чуть не столкнули в Мируву, магистр запросто ухватил мою руку и больше не выпускал. Я не обманывалась, он не о лирике думал — готовился левитировать при малейшей опасности. И не было в этом ничего романтичного, но оно почему-то было. Потому что мы вдруг стали МЫ.

Поесть бы и на экскурсию, вдвоем. Рука Витто сжалась сильнее.

— Госпожа! — вырвал из грезы нетерпеливый возглас, — Госпожа!

Вокруг нас кружило около десятка всадников. Только авторитет стоя́щего рядом шамана Халаха удерживал их на безопасном расстоянии.

Слава богам, ребята из тех, кто обозами ходят, привычные к краткому столичному общению. Не обидятся, если я кому-нибудь хвалу не допою. Некоторых я даже знала лично — примелькались, когда проходили досмотры. И чем я их так заинтересовала? Не видели в крепости, что ли?

Оказывается, интересовала их, не много ни мало, а судьба водозаборника. Кому из обозничих он достанется? Раз мой подарок, то мне и выбирать владетеля сего чуда. Естественно, я выбрала Падах-ара. Из обозничих я только о нем мнение имею. Правильный дядька. Галдеж на тему «несправедливо» сожрал еще немного светлого времени. Кружат и кружат. Благо, Витто рядом и даже за талию обнять решился. Дораш старается прикрыть со спины, но этим орлам он не указ, молод еще. А дед Халах развлекался, видимо, считая, что ничего особенного не происходит. Да я к ласковой Пряжке неделями привыкала, а тут кони, кони, кони. Здоровенные, всхрапывают, ушами дергают, приплясывают. И воняют!

Пришлось взгромоздиться на ко́злы кибитки, и, аки Ленин с бронепоезда, проорать:

— Да закажите себе у рушей! Хоть в каждый обоз! Они вам еще лучше сделают! А за водогрейками вам к товарищу Байдану. Он и кибитки от дождя заговорит и другими полезными в походе вещами снабдит.

— Ну, так все знают, что ты магичка. А нам что проку с ваших амулетов?

Ну, то что я магичка — это, конечно, спорно…

— Тогда, пусть вам Дораш показывает, он такой же, как вы…

И не отвертеться бы мне от очередной рекламной акции, Пряжка выручила — перебила. То есть, заржала, огрызаясь чьему-то жеребцу.

— Слезай, стрекоза, лошадь нервничает, — приказал дед Халах, — пойдем в мой шатер, потом игрушки свои магические покажешь.

— Почему потом? — у меня тут акция по поднятию Дорашева авторитета наметилась!

— Завтра. Скоро из соседних стойбищ еще люди подтянутся. Им тоже интересно будет.

Вот так и получилось, что в гости к дедушке Халаху попали только мы с Витто и мальчики. Гунар был занят — лечебные травы на его ответственности, а их корона отсыпала щедро.

В шатре шамана нас уже ждали. Пожилая, еще совсем нестарая женщина неодобрительно зыркнула на Витто. Мы с ним только переглянулись, но рук не разняли. Я млела от этой заботы — магистр меня контролировал с того момента, как нас чуть было не смела толпа любопытных степняков. Да кто был бы против.

Жену Халаха так и тянуло назвать тетушкой Ханумой, такой благодушно уютной она была. Но характер там будь здоров, чую высшим образованием. Хозяйка кинулась к Дорашу, причитая на степняцком что-то ласкательно-упрекательное. Бабуся была еще весьма крепкой, годы не согнули ее гордую спину. С ловкостью заправского досмотрщика на тюремной проходной она ощупала внука едва ли не до сапог.

— Я хорошо ем, аббасси, не переживай ты так, — бормотал Дораш, сливаясь цветом щек со своим ядрено-красным свитером. Возмущался, но бабушкин досмотр терпел. Наконец, аббасси убедилась, что таки да, хорошо мальчик кушает. Придирчиво ощупала вязаный рукав, поцокала языком на хитровыплетенные косы внука, и, кажется, признала мою заботу о нем годной. Фух!

Я реально разволновалась. Да так, что слышала, как бьется пульс между моей ладонью и ладонью Витто.

— Здравствуйте, госпожа, — сообразил, наконец, поклониться мой магистр. Ну, и я следом.

— Какая я вам госпожа? Эту голубку мой муж внучкой принял. Зови аббасси, как Дораш.

— Аббасси, это бабушка, родная по крови. Остальные жены деда — это басси. Только они умерли уже, мои старшие жены, — пояснил нам Халах и гомерически захохотал, когда аббасси взялась ощупывать меня. Как будто мерку снимала. С ключиц, ребер, бедер. Даже икры ног пощупала.

— А ты точно взрослая? На вид лет тринадцать.

— Ваме Нине двадцать семь, аббасси. — это Тишка не стерпел и привлек к себе внимание, явно рассчитывая на порцию обнимашек. И не прогадал же, бесенок.

О, знакомая жаровня, Кира с Дугом делала. А на жаровне блюдо с мясом и лепешки. Ну, наконец-то!

— Дюш, подарки принеси…

Это мои личные презенты семье Дораша. Квашеная капуста, мешочек белой муки, немного соли и цукаты. Для семьи Фарх-ара тот же набор и еще короб всяческой девичьей галантереи для девяти сестер и приданое для двух ожидаемых младенцев. Бабуля подаркам обрадовалась. Особенно сладостям и капусте. И уходить от нас, вопреки правилам, она не собиралась, уверенно так устроилась рядом с дедом, привычно. Не так уж сильны традиции, как мне пытался втирать Смердах-ар.

На подушках так славно, что утерпеть и не остановить время было совершенно невозможно. Ну так же лучше, правда же? И подкрепимся не спеша, и на маленькую прогулку время сэкономим. Витто что-то почувствовал. Еще бы, впитать столько синенькой. Конечно, его чуткость к моей магии просто обязана усилиться!

Разговор крутился все больше вокруг крепости и будущего Дораша.

— Это хорошо, голубка, что ты нашего мальчика от отца оторвала, я довольна! Фарх-ар путает сына и поденщика. — аббаси ловко встала с подушки, что бы заняться чаем. — Плохо, конечно, что мой внук ушел из стойбища, у нас мало мужчин. Но, может это его и спасет!

— От чего спасет, аббаси?

— Не болтай лишнего, женщина! — дедусь прикрикнул на жену, но как-то неубедительно, как будто и сам бы хотел разговора на эту тему.

— И то верно, голубка, у нас сегодня праздник… — бабуля ничуть не смутилась замечанием мужа, просто согласилась с ним. Вот уверена, будь иначе она бы все равно высказалась. Ладно. У меня Тишка есть, узнаю́ сама. Опасность для Дораша я мимо мозга не пропущу.

Это чай? Ну, на родине мне приходилось пить калмыцкий чай. Зеленый плиточный. С молоком, солью и сливочным маслом. Необычный напиток, но очень сытный. А то что мне предложили отведать сейчас это не чай! Это не пойми какое сено, сваренное (!) в молоке, точно не коровьем. С бараньим жиром, солью и перцем! Хорошо, хоть пиалка крошечная. Дораш пытался спасти нас с Витто от дегустации, но куда там! Против стариков и закона гостеприимства не попрешь!

— Вама, — извинялся мысленно несчастный Дюш, — просто выпей быстро, пока горячий. Иначе жир совсем противным станет. Мне самому не нравится уже, хоть я и привычный.

Ну, не так уж и противно. Перец перебил привкус жира. Да перец вообще все перебил. Зажевала лепешкой и поняла, что жить буду. Зато старики довольны.

Смотреть баранов мы отправились втроем. Дед Халах захотел отдохнуть перед тем, как начнут прибывать новые гости, Дораша ласковым пинком отправили к матери, мы его подвезем, а Тишка изнывая от нетерпения, уже теребил вожжи. Ему велено править на запад. Ну, думаю, что боженёнок по-любому не заблудится.

Мать Дораша окатила меня такой ненавистью, что я поежилась. Ревнует? Злится, что сыночку от нее оторвала? Ну да, теперь она не мать единственного сына Фарх-ара, еще двое на подходе, ее рейтинг упал.

— Дюш, приглашай маму к нам в крепость, пусть посмотрит, как ты живешь…

А что я еще могу?

Бараны, да? Монстры, какие-то! Бывают комические монстры? Безрогий курдючный баран, это весьма смешное зрелище, одни уши чего стоят! А огромный белый мохнатый баран с лысым курдюком, это отпад. Курдюки у них, конечно, не лысые просто короткошерстные. Но на фоне остальной мохнатости… Ой, не могу. Размерчик поражал. И курдюка, и барана. Отличная промышленная скотина!

Естественно, Тишка полез в загон к ягнятам.

Понимаю, эти мелкие кудлатики на диво хорошенькие. Пушистые, миленькие и веселые попрыгунчики.

Естественно, Пряжка возмутилась и чуть не сломала загон, прорываясь к своему возлюбленному.

Естественно, я растерялась, ибо авторитетом у этой девушки не пользуюсь, особенно когда нет морковки. Пришлось обнять и сочувствовать. Витто хохотал так, что ему вторили собаки откуда-то издалека. Пряжка обиделась вконец, понимала, умничка, что над ее чувствами смеются. Но когда я попыталась поорать на счастливого, расшалившегося Тишку, она меня чуть не укусила. Но я все равно поорала. Мысленно. Велела разбираться самому и пошла прочь.

Предвечерняя степь пахла весной. Дальней, невнятной, но весной. Под ногами пожухлая прошлогодняя трава шуршит, перед глазами должен быть горизонт, а вместо него очередная скала. Настоящая степь начнется за этим отрогом — широкий ровный лоскут между горами и морем. А это так, долинка. Очень удобная и для жизни, и для обороны. Защищенная от ветров.

— Смотри-ка, — Витто поковырял сапогом сухую траву и опустился на колени, чтобы бережно раздвинуть сухие былинки. Трудно поверить своим глазам, уставшим от бесконечно унылого пейзажа. Великие боги! Великий Рушат! Первоцветы!

Только-только проклюнулись! Забавные серебристо-мохнатые чупа-чупсики на коротеньких пушистых ножках. Трогательные и очень похожие на бобрики из моего детства. Такие новорожденные, что еще непонятно, какого цвета они будут. Первые мои цветы в этом мире. А рядом — несколько нежнейших зеленых травинок. Нет, я просто должна все потрогать, чтобы убедиться в их реальности. А заодно, в реальности происходящего.

Я. Витто. Наедине. Цветы…

— Все-таки весна! Дождалась.

— Это я тебя дождался. Не сиди на земле, сыро, — когда Витто поднялся сам и поднял меня? — вернись ко мне, дорогая, не пугай. — И обнял.

— Я так ждала весну. — обняла в ответ, еще раз отметив про себя, как мне удобно, что Витто невысок, как он мне подходит. — Так ждала!

— А я тебя. Великие боги, Нина! — горячечное дыхание согрело мой висок. — Тринадцать лет! Тринадцать лет я молился Сиштире! Тринадцать лет я просил у нее свою женщину. Молил и не верил, что вымолю!

— Теперь веришь?

— Не очень. Ты меня простишь?

— За что?

— За то, что уже не смогу тебя отпустить! Даже если ты уйдешь из «Лунного пика», я последую за тобой. И пусть рассыплется прахом эта Переправа, все одно помирать.

— Почему помирать?

Мда, молодец, Нина. Задавать дебильные вопросы, отличная тактика, чтобы выиграть время на адаптацию. Уж очень уж трудно осознать перемены…

— Ну, меня либо Переправа убьет без твоей поддержки, либо клятва. Но тогда я буду умирать рядом с тобой.

Твое ж волшебное число «пи»!

— Да никуда я не собираюсь! Вот еще! От таких подарков судьбы не отказываются!

— Ты умная, сильная, ты необыкновенная. Зачем хоронить себя в этой груде камней?

— Ну, это пока груда. И это моя груда! То есть, теперь наша! Просто подожди и нам еще будут завидовать! И приезжать за советом!

— К нам?

— К нам!

— Пресветлая Сиштира, благодарю тебя! Я не надеялся уже!

— Ну, думаю, что я — твое наказание за неверие. Ты даже себе не представляешь, дорогой, как она тебя подставила!

— Умная! — хихикнуло в голове звонким девичьим голосом. Судя по ошалевшему взгляду Витто, он тоже слышал. Вовремя Сиштира вмешалась, зачем болтать, когда можно целоваться. Кажется, это не совсем моя мысль… а дальше было сладкое безвременье, из которого нас грубо выдернул Тишка.

— Вама, поедем уже! Там Дораш подрался!

*****

Тревога всегда передается близким. А уж беспокойство Тишки за обожаемого братца патологически заразна. Иначе, откуда бы у нашей коротконогой лошадки взялась такая прыть? Она неслась по не слишком ровной грунтовке так, что приходилось держаться двумя руками, только волосы трепало, как знамя Чапаева. Волосы? А как же моя тугая прическа? Витто, несмотря на экстрим, исхитрился показать горсть жемчужных шпилек и снова убрал их в карман. Фигасе, я увлеклась поцелуями! Даже не почувствовала.

Ладно, главное сейчас не это!

А ведь Кира предупреждала, что сверстники будут задевать оторвавшегося от прайда котенка! Менталитет у них такой — без конца крутизной мериться, вплоть до летального исхода. Кира это знала и готовила Дораша к провокациям. А я, балда влюбленная, забыла! Свидание себе устроила! Оставила парня, думала — он же дома!

— Тишуль, ну что там?

Сводки «с места военных действий» были не очень. Пацак нарывался весьма качественно. Раздражала его, видите ли, Дорашева городская одежда, красный свитер и общая сытость давнего товарища. Товарищ-то раньше в драках не котировался. Отчего же не попинать такого, коли раздражает? Затеял бузу, получил по шеям и очень неприятно удивился.

— Почему Дюш вышел из родительского шатра? Его выманили?

— Нет, он с матерью поссорился. И с отцом.

Да ладно! Наш шаманёнок, который готов был терпеть любые насмешки, лишь бы не конфликтовать, так осерчал на родителей, что предпочел уйти? Он же по сестренкам скучал…

— Его мать тебя грязью поливала, а отец не вступился. Вот он и ушел, нас не дождавшись. Вы долго… гуляли.

И опять моя вина́! Нашла время влюбляться!

Наверное, разочарование и обида на несправедливость родителей повлияла, но Дораш совершил стратегическую ошибку. Местному бретеру, уверенному в легкой победе, всего-то и надо было — пободаться за спортивный интерес. Но нашего мальчика тренировала наемница. Не молодецкой силушкой учила хвастаться, а драться. Быстро и максимально эффективно. Плюс адреналин, гулявший в крови после ссоры с близкими. Плюс, новоявленные Дорашевы способности. У задиры не было шансов, особенно один на один.