Под боссом

Интересно, принцесса вообще в курсе, что существует эконом?

Мой план на совместную командировку прост: обычно после обсуждения дел мы с моим партнером едем в клуб его приятеля, чтобы выпить и поговорить в неформальной обстановке. Проверю, как Александра держит алкогольный удар, и насколько он развязывает ей язык.

10

Кирилл

В течение нескольких минут после приземления самолета я разглядываю голубую повязку для сна на глазах Александры с надписью «Не будить», ее приоткрытый рот и два мерно вздымающихся полушария под розовой толстовкой, на которые она явно забыла надеть лифчик. На дресс-код в полете лже-ассистентка благополучно забила и приехала в аэропорт в образе поп-певицы: дорожная сумка от Вуиттон, темные очки, кроссовки и модные шаровары. Впрочем и вела себя также: пока мы сидели в лаунж-зале, не прекращала общаться с подписчиками и снимать сторис. В самолете выпила три чашки кофе и благополучно уснула.

Я спускаю повязку ей на рот и громко повторяю:

— Просыпайся.

— Уже прилетели? — сонно бормочет ассистентка и, сев, начинает по-кошачьи потягиваться. Мужик слева выпадает из кресла под острым углом, чтобы насладиться видом ее задравшегося топа и подпрыгнувших сисек, и мне снова приходится давить раздражение. Сейчас я чувствую себя ее телохранителем, костюм на мне есть, для полноты образа только рации не хватает.

— Ты трансфер заказала? — осведомляюсь, когда мы идем к выходу из аэропорта.

— Обижаете, Кирилл Алексеевич. Уже ждет.

Нас и впрямь встречает черный Мэйбах. Сколько раз останавливался в Hayatt, ничего лучше прошлогодней Эски за мной не присылали.

Александра, засветив загорелую поясницу, ныряет в салон, я сажусь следом и неожиданно для себя понимаю, что меня в ней так сильно раздражает. Я руковожу крупной компанией и привык к беспрекословному подчинению. В повседневной жизни руководящая должность тоже накладывает свой отпечаток — я люблю быть сверху во всех смыслах. А это девчонка ведет себя так, словно мы с ней на равных, при том, что работает она глубоко подо мной.

— Через полчаса встречаемся в вестибюле, — поворачиваюсь к Александре когда портье провожает нас к номерам. Здесь мне к ней не придраться, все как и просил: верхний этаж, смежные. — Про опоздания, надеюсь, напоминать не нужно?

— Буду вовремя, — доброжелательно скалится Александра и захлопывает дверь перед моим носом. Никакой, блядь, субординации.

Я принимаю душ, меняю рубашку и спускаюсь вниз. Данил уже звонил, сказал, что ждет нас на месте. Смотрю на часы — у Александры осталась минута до опоздания. Она появляется через сорок пять секунд, в очередной раз вызывая во мне всплеск раздражения. Потому что ни одна помощница не должна так выглядеть. Это какая то идеальная эротическая зарисовка на личную ассистентку: сейчас ее волосы, весь полет собранные в неряшливый пучок, превратились в стильную укладку, топ и юбка сидят словно вакуумная упаковка, на ногах — десятисантиметровая мечта дрочилы-футфетишиста. И самое паршивое — она полностью отдает отчет в том, как выглядит и сколько взглядов к себе привлекает. Улыбка с губ не сходит, того гляди начнет рукой махать и раздавать автографы слюнявым фанатам.

— Я не опоздала, Кирилл Алексеевич? Меня задержал один постоялец, спрашивал…

— Не интересно, — обрываю ее восторженный треп и беру ее за локоть. — Идем.

11

Саша

— Александра, ты какое вино предпочитаешь? — выкрикивает мне в ухо деловой партнер Серова. Я краем глаза кошусь на вальяжно развалившегося на диване Люцифера и доверительно кладу ладонь на плечо Данила.

— Любое на твой вкус, Даня.

Мои планы на сегодняшний вечер включают в себя твердое намерение заставить К.Серова явить свое истинное сатанинское лицо и распустить руки. Я собираюсь очаровывать всех, кто попадет мне под руку, включая девах, облепивших диван, как голуби — упавший батон, но при этом игнорировать Серова. Он со своими доминаторскими замашками такого отношения не потерпит и захочет реабилитироваться. Например, пригласит меня к себе в номер, и тогда статья об офисном растлителе меня в кармане.

— Привееет, — выговариваю губами и подмигиваю Ивану, второму приятелю Люцифера, сидящего рядом с ним. Начав улыбаться, тот незамедлительно встает, и я кошусь на Серова. Гребаный бесчувственный булыжник. Сидит с тем же выражением, что и пять минут назад: словно обдумывает проект очередной красной комнаты для своей преисподней, и словно его совершенно не заботит то, что его деловые партнеры готовы облачится с латексные стринги и ошейник по щелчку моих пальцев.

— Может быть, Александра хочет что-то покрепче, — подает он голос, когда Данил подтаскивает мне бокал шардоне. — Виски, ром, текила?

Ах ты маленький грязный кролик. Значит, так ты это делаешь? Спаиваешь персонал, а потом затаскиваешь их в свою БДСМ-нору?

— Оу, виски было бы здорово. Интересно, тут есть Гленфарклас пятьдесят девятого(оощщщень дорогой вискарик - прим. автора)?

Бровь Серова насмешливо ползет вверх, и он смотрит на Ивана, который вот уже пятнадцать минут изводит меня рассказами о том, как он открывал этот клуб. Заказ нескромный по все меркам, но должна же я получить моральную компенсацию за то, что избавляю общество от нежелательных элементов.

— Думаю, у нас найдется бутылка, — натянуто улыбается Иван.

Официант выносит Гленфарклас с таким трепетом и торжеством, словно раздобыл вакцину от короновируса. Разливает ее по четырем стопкам и удаляется.

— За приезд, Кирилл, и за знакомство с твоей прекрасной помощницей Александрой, — произносит Данил.

Я подношу рюмку к губам и встречаюсь с пристальным взглядом Серова. Черт, он же не успел мне туда клофелина или какого-нибудь возбудителя подсыпать? Подло даже для него.

Рюмку я на свой страх и риск опрокидываю и возвращаю ее на стол. Напиваться у меня редко получается, потому что после первых миллилитров алкоголя меня начинает переполнять энергия и за столом сидеть просто не получается. Вот и сейчас, стоит глотку элитного пойла огненным шаром прокатиться по моему пищеводу, как старушка Кэтти Пэрри начинает казаться богиней музыкального ритма и меня жутко тянет танцевать.

— Предлагаю еще по одной, — говорит Люцифер, и у меня в руках оказывается очередная рюмка. Чтобы не ударить в грязь лицом, я выпиваю и ее.

— Вкусненько было, — ласково треплю Ивана по волосам, клеймя его френдзоной. — Пойду потанцую немного. Кирилл Алексеевич, вы же не против?

— Не против. Только сделай так, чтобы не приходилось стаскивать тебя со сцены.

Ну какое же он хамло. Это новые веяние в рядах адептов Харассмента? Методично топтать женскую самооценку, чтобы жертва, потеряв гордость, сама избавилась от трусов? Не в мою смену, Сатана.

Танцевать я могу долго даже в полном одиночестве — сказываются многочасовые тренировки с группой поддержки в университете. Еще бы каблуки скинуть — смогла бы до утра. Пару раз ко мне спускается Данил, трижды Иван с предложением выпить еще Гленфарклас. Все-таки он очень милый. Жаль, что из Екатеринбурга и блондин.

А вот Серов не появился ни разу. Ленивый растлитель.

— Классно двигаешься, красавица, — басит плечистый паренек напротив. — Не устала? Может, сядешь к нам за стол?

— Не сядет, — холодно летит из-за моего плеча. — Натанцевалась, Александра?

Кто-то все таки решил размять свои ноги и спустился к простым смертным на танцпол. Такой шанс просто стыдно упускать.

Я поворачиваюсь и утыкаюсь в два черных зрачках, в которых пляшут его подопечные черти и неоновые блики. Ух, близко как стоит.

— А вы не танцуете, Кирилл Алексеевич? — закидываю руку ему на плечо. Он щурится, но хвостом в пол не бьет, поэтому за ней опускаю вторую.

— Я похож на того, кто любит танцы? — осведомляется он, продолжая разглядывать мое лицо. Не отталкивает, но и лапать не пытается. Вайнштейн на минималках.

Я слишком люблю поспать, чтобы вставать в шесть утра на своих любимых московских каникулах, поэтому поскорее закончить расследование для меня — дело лени и чести.

— Нет, не похожи, — наклоняюсь к его уху, чтобы перекричать грохот музыки, и слегка тяну галстук. Пахнет Люци обворожительно. — Вы любите, когда для вас танцуют.

Все самое гениальное и эффективное всегда просто: я поворачиваюсь к нему спиной и в танцевальном движении соблазнительно задом трусь об его бедра. Затылок начинает гореть в адском пламени, впрочем так же и ягодицы, потому что в него упирается раскаленная кочерга. Я сглатываю. Ох, ты ж черт. А Сатана знает толк в изощренных пытках.

Пока я пытаюсь заново собраться с мыслями и выяснить откуда взялось это непрофессиональное смущение, мне на талию ложится ладонь Серова и бесцеремонно толкает к себе, так что его генеральный стояк грозится разодрать подол моего платья.

— Какого хрена тебе нужно в моем офисе? — раздается грозное шипение мне в ухо. А это между моя вторая чувствительная зона.

Очень сложно отвечать, находясь в таком положении. Пытаюсь отстраниться, но говнюк держит крепко.

— Мне нужна эта работа. У меня нет выхода… Эээ…ипотека, завод, — лепечу первое, что приходит в голову. Со мной такое редко бывает, но сейчас я и впрямь растерялась.

— Лгунья.

Мое дыхание сбивается, да и Серов сзади дышит так словно косплеит Дарта Вейдера.

Так мы стоим еще идиотских секунд десять, после чего он меня от себя отпихивает, и, развернувшись, уходит с танцпола.

12

Кирилл

— Ты где ее взял, а? — Иван наклоняется ко мне, пока его глаза, как приклеенные следят за задницей Александры, бесперебойно раскачивающейся в такт музыке словно маятник.

— На собеседовании. — При воспоминании о бездарном спектакле в исполнении наследницы титула «Генеральный директор», не удерживаюсь от усмешки: — Ей была очень нужна эта работа.

— Непросто с такой, да? Я имею в виду, испытывать постоянное желание ее трахнуть.

Раздражение — мой верный спутник на протяжение всего этого вечера. Мне не нравится, что моя лже-ассистентка мнит себя заклинательницей одноглазых змей, а все окружающие, включая деловых партнеров и меня самого, укрепляют в ней эту уверенность. За случай на танцполе я готов ее высечь, хотя на свой счет мой стояк не должна принимать: любой член старше двенадцати лет встанет, если об него начнут тереться задницей моложе тридцати.

— Нормально. С сексом у меня проблем нет, а Александра не единственный выдающийся экземпляр в столице.

В этот момент Александра, словно почувствовав, что о ней говорят, поворачивается и смотрит на меня, и я вспоминаю о своем плане развязать ей язык, временно вытесненный инцидентом на танцполе. Разливаю виски и жестом подзываю ее к столу.

— Пей, — впихиваю рюмку ей в ладонь.

— Спасибо, Кирилл Алексеевич, но мне хватит.

Она снова включает свой АСМР-голос — верный признак того, что снова пытается обернуть ситуацию на свою пользу. Вот хер ей.

— Считай, что это приказ.

От гневных проблесков в ее взгляде я получаю садистское наслаждение. Такая реакция куда приятнее, чем ее лживые улыбки и веселое щебетание. Сейчас лже-ассистентка готова выклевать мне глаза, но сдерживает себя, потому что не хочет потерять работу. В мире вновь воцарилось равновесие — стерва подо мной. Рычит, царапается, но выбраться пока не может. Осталось выяснить причины.

Александра берет рюмку, крутит ее в руках, нервно жует губу. К ее несчастью, никакой пальмы-алкоголички поблизости нет, а я за ней пристально слежу. Придется выпить.

— За вас, Кирилл Алексеевич, — недобро скалится она и залпом осушает содержимое.

Я выпиваю за ней следом, и кивком головы показываю сесть рядом. Отчетливо вижу, что первая ее реакция сказать «нет», потому что эта строптивая коза уж слишком привыкла крутить окружающими. Она вовремя одергивает себя, раздвигает губы в улыбке и, взмахнув волосами, приземляется рядом. Такой выверенной посадке после пятидесятиградусного напитка можно только поаплодировать — возьми она чуть правее, сидела бы у меня на коленях.

— Как проходит ваш вечер? — Александра щурит раскосые кошачьи глаза, которые сейчас ощутимо изменили выражение. Гленфарклас 1959 года сделал свое дело — девчонка опьянела.

— Отлично. Подумал, что неплохо побольше узнать о своей новой сотруднице.

— Ммм… А что вы хотите узнать обо мне?

Все то же: какого черта ты забыла в моей жизни. Вслух же произношу:

— Все что угодно.

Александра задумчиво закатывает глаза, затем округляет рот буквой «О», и потом произносит совсем не то, что я ожидаю услышать:

— Вы знали, что я обожаю баскетбол? Ни одного матча в Нью-Йорке не пропускала.

Мне приходится терпеливо выслушивать о том, что она не пропускает ни одной игры, каких знаменитостей она встречала на матчах Нью-Йорк Никс, и что однажды ей выпал шанс бросить мяч в кольцо с середины площадки. Я люблю футбол и совершенно равнодушен к этому бестолковому виду спорта для чернокожих переростков, поэтому по истечению десятой минуты наливаю еще рюмку и заставляю Александру ее выпить. Особенно настораживает, что за весь разговор она ни словом не обмолвилась о том, что встречалась с игроком Никс, потому что я был уверен, что спьяну ей обязательно захочется этим прихвастнуть.

— Мне нужно немного подышать, — объявляет Александра спустя пару минут и, не дожидаясь моего ответа, встает. Тут же выясняется, что алкогольный удар она держит не слишком крепко, потому что ее слегка заносит.

Решив, что торчать здесь дальше не имеет смысла, я поднимаюсь следом и беру ее под локоть. Поить ее больше точно не стоит, а вот пару вопросов задать по пути в гостиницу самое время. Иван со Скворцовым провожают меня с неприкрытой завистью на лицах, ошибочно полагая, что сегодня ночью я буду трахать Александру. Такой план у меня есть, но лишь когда я выясню, для чего она вцепилась в меня своими отбеленными зубами, и когда будет абсолютно трезвая.

Лифт останавливается на нужном этаже, я вывожу из него покачивающуюся Александру, снова чувствуя себя ее телохранителем. Ради выяснения правды сегодня я готов потерпеть. Довожу ее до дверей номера и заставляю посмотреть на себя.

— Я хочу знать, почему ты решила устроиться ко мне на работу. Кто тебя прислал? Ответишь честно — расстанемся по-хорошему. Соврешь — пожалеешь.

О да, она пьяна. Ресницы хлопают словно в замедленной съемке, не сразу ловит меня в фокус, но при этом умудряется не выглядеть отталкивающей. Пьяница, блядь, от кутюр. Окидывает меня помутневшим взглядом и делает манящее движение указательным пальцем. Гребаная нимфа. Пьяна в дрова, но верна себе.

— Скажу, но только вам на ухо, потому что нас могут подслушивать.

Я не шевелюсь, и тогда она снова делает это движение: тянет меня за галстук и наклоняется к моему уху, отчего у меня моментально встает.

— Моего отца уволили с завода, а ему нужно платить ипотеку и кредит замою учебу. А мой брат связался с плохими людьми…

Сука. Снова надо мной издевается. Я перехватываю ее горло и прижимаю к стене. Глаза стервы распахивается, рот тоже, колено упирается мне в бедро, под пальцами бешено пульсирует вена.

— Ты все-таки подсыпал мне что-то в рюмку, грязный Люци, — выдыхает мне в лицо. — Потому что сейчас мне особенно нравится как ты пахнешь.

Я вижу, как ее влажный розовый язык обводит губы, чувствую, как грудь быстро и часто продавливает мою рубашку. Сжимаю ее шею сильнее, стерва начинает дышать чаще, а улыбается шире. Мне нужно, чтобы она перестала. Мой член у нее в горле блестяще справился бы с этой миссией, но мы по-прежнему стоим в коридоре отеля. Поэтому я сдавливаю пальцами ее губы, наслаждаясь тем, как она испуганно ойкает, и проталкиваю между ними язык.

13

Саша

— Тщеславие, — презрительно произносит Люцифер, сверля меня черными глазами. Даже в аду не снимает костюма от Армани. — Водится за тобой такой грех, Александра?

— Что за грех такой дурацкий, блин? — возмущаюсь я. — Какой человек в здравом уме не любит, когда его хвалят? Знаешь такую пословицу: «Доброе слово и кошке приятно»?

— Гнев, — не обращая внимание на мои веские народно-литературные доводы, продолжает обвинение. — Гневаешься на регулярной основе: если пятку новыми туфлями натерла, если грудь слишком пристально разглядывают.

— Протестую. Это половая дискриминация. Носил бы ты каблуки и имел бюст третьего размера, делал бы тоже самое.

Уголок рта К.Серова самодовольно ползет вверх, словно он признает превосходство мужской расы над женской.

— Чревоугодие. Сколько денег ты просадила в ресторанах на брускетты, пасты и морских гадов?

Я непонимающие хлопаю глазами.

— Твой свод грехов морально устарел, если ты не в курсе. Иначе в рай попадают только анорексики и страдающие язвой желудка.

— Лень, — холодным топорищем опускается мне на шею.