Помоги проекту - поделись книгой:
Вы, господин президент, расскажите об этом Бушу, директорам Международного валютного фонда. Они ведь недовольны темпами реформ.
На одном полюсе нищий народ, на другом — кучка богачей. Это во имя их (и вас) ломается хребет русской государственности и культуры. Все ваши сетования — ханжество, в них ни на крупицу искренности.
Спекуляция с благословения президента (знаменитый «спекулянтский» указ) приняла характер шабаша, бесстыдства. Государственная торговля должна была как-то оградить малоимущие слои населения от нужды, недоедания — именно для этого она и сохранялась, но президент практически устранил ее. А из магазинов все хлынуло наружу, к выжигам.
Не раз
Спасибо вам слезное (именно слезное) от народа. Разумеется, не только за данный указ — за все спасибо!
И святые нас не осудят
Последние события дают возможность наблюдать власть демократов в разных условиях. Людям становится ясно: демократия не способна защитить народ.
Опираясь на предательскую по отношению к России политику президента Ельцина, США приступают к расчленению России. 27 июня президент Буш заявил, что помощь России будет зависеть от решения судьбы курил, то есть не отдадите острова — протягивайте ноги.
Вполне вероятно, такой ход президента США был смиренно одобрен президентом Ельциным в Вашингтоне, поскольку снимает с него заботу о судьбе курил. Буш решил за Ельцина. Лиха беда начало.
Хищную побежку совершили и англичане. Страстные обожатели кошек и собак заявили, что без участия их в фирме Сухого (боевые истребители высших достоинств) и допуска к секретной технической документации помощь России оказываться не будет.
Пока ничем не проявили себя немцы. Надо полагать, пребывают в натужливом несварении от своих же восточных и советских братьев, поглощенных фатерландом в таком воистину необъятном количестве.
Мы не получим 24 млрд. Долларов в помощь. Да и само их получение будет связано с выплатой таких процентов и обставлено такими кабальными условиями — Россия не рассчитается и вовек. Лишь враги России способны идти на такие условия. Им важно удержаться у власти, а цена во всех смыслах значения не имеет. Режим демократов, изгнивая и отравляя все вокруг невиданной коррупцией, открытым хищничеством, распахивает ворота в тоталитаризм — люди доведены до высшей степени отчаяния и гнева.
Однако режим террора, государственный бандитизм по образцу прошлого, на мой взгляд, к повторению (после падения демократов) невозможен. И опыт это исключает: не заводить же с того, что подкосило нас в прошлом. Это катастрофа — опять обратиться к государственному бандитизму. Это даст народу еще один урок беззакония, погрузит нас в болото бесправия и произвола власти. Так же обстоит дело и с экономикой: не усвоить, что социализм рухнул из-за отсутствия в его доктрине основополагающего принципа — материальной заинтересованности, — значит опять повторить весь трупный ход наш.
Идеологией той власти, которая придет на смену демократов, вероятнее всего окажется русский национализм в его «государственном» оформлении (государственники). он, кстати, и заполнит идеологический вакуум (воспитание детей, молодежи, принципы государства — России!). Содержание же власти, способы управления скорее всего будут заимствованы от социализма. Это будет русская государственность с управлением почти наверняка по социалистическому подобию, так как другие способы управления еще не опробовались в нашей жизни.
Ежели национальную идею используют для реанимации и возвращения тоталитаризма — она, эта идея, будет ошельмована. Это все равно как чудо Бога повернуть на разного рода политические махинации — от идеи Бога ничего не останется, разве цинизм и лицемерие.
Национальные идеи называют примитивными, узколобыми. И понятно, национальная идея конкурировала у большевиков с интернационализмом. Так утверждают и при капитализме, и тоже понятно почему. Национальная идея мешает созданию единой рабочей площадки для капитализма.
А что патриотизм — оружие чрезвычайно могучее, гораздо более действенное, нежели самое совершенное боевое оружие, доказала, к примеру, Вторая мировая война. Именно тогда большевики вспомнили о патриотизме — и война приняла статут отечественной. Со всех сторон понеслись призывы к борьбе с врагом славян. Даже был срочно создан Всеславянский комитет, его возглавил генерал-полковник Гундоров. Появились ордена Суворова, Кутузова… Оживилась деятельность Церкви. Все правильно. Нет оружия сильнее любви к Родине.
Спадает кризис, и тут же исчезает необходимость в островыраженной национальной политике. Национальное чувство выступает в политике всякий раз, когда народу и стране грозит катастрофа. Националистами, псевдопатриотами, «коричневыми» клеймят всех, кто препятствует разграблению страны…
Осенью и в начале зимы на нас обрушатся массовые увольнения. Совершенное безразличие наших властей к урожаю (пусть каждый выживает, как умеет) окрашивает грядущую зиму в мрачные тона народного горя. В предчувствии бед последние недели характеризуются стремительным размежеванием сил.
Новые господа в нетерпении взять капитал, узаконить, пустить в дело готовы зарыть половину народа. Такова логика вещей, я ничего не прибавляю. Никакая «экономика» это не оправдывает. Это в чистом виде преступление. Ради нового класса «господ» у людей отнимается все до копейки — и это называют реформами.
Происходит избиение людей, но богатства (а это целая страна) стоят этого. И людей ожесточенно гнут к земле: «Несите свой крест, это ваша плата за социалистическую революцию. Отмаливайте грехи у Бога». И цинично подсовывают вместо хлеба и лекарств — молитвы. Нет, я не против Православия. Я глубоко чту его. Но новый класс, отнимая хлеб у людей, подсовывает ему церковь. И все это именуется реформами. Никто не защищает народ. Его, на уголовном жаргоне, «сдали» — во имя экономики, то бишь становления частного капитала. Разве так делают? К Богу обращаться надо в первую очередь вам, господа реформаторы и деловые люди, ибо совершаете вы во имя своих богатств большой земной грех. Ваши реформы бешено нетерпеливы, бездушны и безразличны к людям.
Экономика выступает первой и самостоятельной величиной. Жизнь человека принесена ей в жертву. Весь народ, за ничтожным исключением, принесен в жертву экономике. А экономика — это становление частного сектора. Не думаю, что это вдохновляет народ, 90 % которого очутилось за чертой бедности. Кто гонится за наибольшим эффектом от реформ и пренебрегает данным обстоятельством, может проиграть все. И мы действительно проиграем все! Везде и всегда речь только о том, чтобы угодить реформам, то есть частному капиталу, о народе — ни звука, хотя весь этот капитал всходит на народном труде, на отобранных у людей деньгах. Народ несет эту реформу на плечах. Это совершенный факт, иначе отчего ему нечего есть? Реформы — всегда вещь болезненная, но то, как это делается в России, иначе как преступлением не назовешь. Народ принимают за нечто неодушевленное: можно обобрать (помните, разумеется, либерализацию цен?), можно передвинуть, можно и поломать, выбросить… Такой характер реформ не только причиняет страдания народу, но глубоко оскорбляет.
Капитализм расчищает себе рабочую площадку, сокрушая границы. Ему вольготно, когда национальное растворяется. Растворяться же оно должно в культуре сверхкапитализма Америки. Но мы убедились: современный американский сверхкапитализм не обладает разумом. Он жаден. Первое и единственное для него — сверхприбыль. Достаточно вспомнить позицию президента Буша на Всемирном конгрессе по экологии. Он отказался подписать важнейший документ по сбережению природы.
Сверхкапитализм довел землю до критического состояния, мало отличаясь в этом от нас в эпоху тоталитаризма. Мы имеем землю с разрушенным озоновым слоем, отравленными океанами, вырубленными лесами и загаженным воздухом. Потребительский рай, который создает сверхкапитализм, связан с гибелью земли и самостоятельных национальных культур. Национальные культуры не способны устоять под натиском американизма во всей его бесконечной пошлости. Исчезли с прилавков русские авторы. Под напором дешевой (нет, не дешевой, а сортирно-дешевой) литературы, убогопримитивной музыки, пошлейшей морали, «звезд», дорогого театра, дорогого балета, сверхдорогого обучения не выдержит ни одно общество, ни одна страна. Происходит то, что и лежит в заданности данного процесса: растворение народа в один сверхнарод — очень удобный для использования в работе у машин. Еще 10 годков такой, с позволения сказать, жизни — и люди у нас напрочь отучатся читать. Разум человека постепенно, методично замещается «разумом» телеэкрана — это тоже отнюдь не случайный процесс.
Мы решительно шагаем к упадку в культуре и образовании, превращению культурнейшей нации в сообщество роботов о двух ногах.
Родная история уже ничего не значит для нового поколения. Оно ее не хочет знать, да и не воспринимает. У нас уже сейчас некому читать Льва толстого, Гоголя, Чехова… В издательства уже 5–7 лет не поступают заказы на классиков родной литературы — нет сбыта. Ведь духовные запросы определяет только культура. И она их определяет. «Женщина на двоих», «Гарем в казарме», «Нож в детской кроватке», «револьверы и пистолеты»… — только такие книги на лотках. Майкл Джексон в кумирах у подростков.
Отказываясь от собственных слов, русские скатываются на какой-то диалект, все более порывающий с традициями родной речи. Никто, к примеру, не дает себе труда понять, что слово «ситуация» — это в переводе «положение», «обстановка». Подобных замен сотни. Русский язык хиреет, вырождается, превращаясь в бескровную тень богатейшего языка наших предков. В обществе все взаимосвязано. Что творится в культуре и с языком, то творится и с народом по всем другим направлениям его бытия. Мы разрушаемся как нация.
Как народ мы превращаемся в обслуживающую американский сверхкапитализм рабочую силу; наша страна — только географическое понятие.
Удар особенно сокрушителен, поскольку мы не защищены при входе в «рынок», как, скажем, это было с другими странами. Они исторически, тысячелетиями вживались в свою систему отношений. Они выработали определенную защиту против разрушения своих культур, хотя не во всем безупречную. А мы, экономически бессильные, принимаем удар всей мощи. В этой области — самой важной — удар от политики демократов поистине губителен. Безродные в своем большинстве, они превращают Россию в скопище людей, пожирающих суррогат культуры с Запада. Никто не защищает Россию.
Мы предали свою страну. В обмен получили демократию. Она нам дает свободу есть, спать, размножаться и грабить, разваливать Россию. Это самая главная свобода, ради чего все затевалось, — свобода грабить и разваливать Россию. Все, что составляет мир человека, нынешнее общество не интересует, разум, культура стремительно уступают место инстинктам и торжеству одного чувства, неизбывного, прочного, — разбогатеть. Любой ценой разбогатеть.
Ширится подлая кампания: не должно быть чувства патриотизма, это изжившее себя чувство, пережиток прошлого. Это главная задача демократической прессы: тогда будет сломлено и сопротивление народа. А ну-ка скажите в Израиле, что не должно быть чувства патриотизма, смешивайтесь и живите одной семьей с арабами. Скажите японцам, что их любовь к своим островам — это несовременное, пещерное чувство, его не должно быть. Скажите об этом датчанам, которые вдруг проголосовали против единой Европы, — им дорого свое отечество. В России же эти кощунственные слова говорить не возбраняется.
По логике вещей: если нет чувства патриотизма, значит, нет и родины, стало быть, нет и предательства. Делай по отношению к этой стране все что угодно, потому как нет такой моральной категории — родина, Россия. И армия тогда будет ненужной — а что ей защищать, коли нет родины. И пусть армия рассыпается. День ото дня это внушается нам.
Мы уже нелюди. Мы даже не защищаем своих братьев. Глазеем в телевизор, как их хоронят, изгоняют из родного города — и отправляемся спать, дабы завтра наконец купить джинсы, напиться, заломать подружку. Именно в этом смысл всех книг, кинолент, всей той сверхдешевки, что с шумом изливается на нас с Запада.
А будет еще хуже. Мы ведь бросили все и ушли из дома налегке. Предали забвению все во имя наживы любой ценой. Мы предали родину, а точнее — продали.
Лишь национальное государство способно противостоять этому ничтожному по смыслу миру.
В России реально присутствуют две силы: демократы и государственники (это те люди, для которых главное — возрождение России: Россия сильная, экономически процветающая и независимая). В наличии, естественно, и коммунисты, но их значение все же достаточно подорвано. В данный момент они выстраиваются за русским национальным движением. Других сил на общественном поле России нет. «центру» нет опоры в обществе. Своими интересами и традициями общество приспособлено под эти две силы. Они имеют широкую опору в нем. Из этой расстановки сил и надлежит исходить.
Демократы, подгоняя страну под интересы западного «рынка», разрушили государство, преступно ослабили армию и нанесли расчетливо жестокий удар по национальной культуре, тому стержню, который формирует русских как нацию. И это тоже направленная политика. С упадком культуры русские становятся идеальным материалом (именно материалом) для «рынка». Это путь захирения России, на который ее столь усердно выталкивают США.
Путь государственников и человечнее (ибо задача их — бережение русского народа), и напрямую связан с возрождением страны. В своих анализах государственники исходят из опыта последних лет.
Народ и общество не сумели принять «рынок» так, как приняли его другие народы, особливо пришлые люди, нагрянувшие на Россию, как саранча, — каждый норовит урвать долю из нашего богатства. Русскими не была проявлена деловая заинтересованность, если вести речь о широких слоях населения, да и нищие они — откуда у них быть накоплениям? Большинству коренных обитателей России «рынок» предстал чуждым. Из этого непреложно следует: страна оказалась под экономической властью ненациональных сил, чужих и если не враждебных, то сугубо безразличных идее России. По существу наши народы (и прежде всего русские в центре страны) подвергаются вытеснению из собственных пределов. Россия становится страной без русских, так как их деятельно оттесняют от экономики. Затем неизбежно последует оттеснение и по всем прочим направлениям.
Позиция государственников однозначна: вернуть Россию ее народу и народам-братьям. С этим учетом и строить экономику.
Но тут вопрос вопросов: насколько бескорыстны, преданы идее борьбы за Россию лидеры государственников? Я уже убедился: как доходит дело до дач на казенный счет, машин, роскошных кабинетов, подпольных доходов, — людей не узнать. Все обещания и программы забываются. В таких условиях есть риск скатывания на экономику старого тоталитаристского образца.
На очереди опять то, что загубило Россию, породило свирепый кризис. Россия рванулась от катастрофы в демократию — и разбилась, ее разбили… Чтобы подняться — не надо ее снова загонять в лагеря, бессудность расправ, навязанность одной идеологии, скудность духовной и культурной жизни. Такого насилия, такой глупости и жестокости Россия не выдержит, сломается окончательно.
Есть возможность строить государство на основе национальных идей — они отлично и благородно наполняют всю сферу идеологии, не оставляя пустот, да, чтобы выжить, нужна твердая власть. Но не следует путать энергию террора, энергию расправ с энергией государственного управления. Нельзя одно подменять другим, тем более палачеством. Это не только противочеловечно, но и не продуктивно. Эта замена не несет никаких новых конструктивных идей, кроме крови, но убийствами не построишь новой жизни, уже пытались. Это опять та же утопия, только с откровенно могильным наполнением.
История подводит нас к идее национального Российского государства. Ведь именно национальная идея руководила русским народом и всеми братскими народами (нисколько их не ущемляя) все сотни и сотни лет существования России — до Февральской революции семнадцатого года. Россия просто вступит на то, что составляло основу ее существования прежде, но вступит, не механически отдаваясь прошлому. Она много испытала, она повзрослела, многому научилась, от многого и откажется. Но сам принцип естествен, он управлял нашей жизнью, он присущ нам. При этом неизбежно придется поступиться частью свободы — это факт.
Вдруг по телевидению 22 июня звучит:
Следующий лозунг неистового телевидения, по логике, должен, видимо, быть таким: «Не допустить русификации России!» Этот лозунг автоматически вытекает из первого. Мы подходим к самому важному. Вы, господа, пуще всего страшитесь, что самое могущественное средство воздействия на умы станет по праву русским и, следовательно, политика станет определяться интересами русского народа и братских с ним народов, входящих в Россию.
Политика в России должна определяться народом, живущим в ней, — и никем иным. Именно понукания из Вашингтона привели нас к сумасшедшей гонке в реформах, к разрушению государства, распаду армии. Этого мало?..
Возможно, теперь готовится и такой лозунг: «очистим Россию от русских!» Многое из того, что ныне происходит на землях России, слишком хорошо вписывается в этот призыв. Нет, вы, «реформаторы», пока этот лозунг не возглашаете (но проводить в жизнь — уже проводите), однако русских обедняете, обираете, ошельмовываете, как и другие народы России. Вы все время хлопаете своими штемпелями — этому на лоб, этому на спину, этому на руку: националист, шовинист, псевдопатриот! Оттого шлепаете, что боитесь этого законного для каждого народа чувства.
Не на пустом месте происходит быстрое развитие национальной идеи — это отзыв на политику президента Ельцина и его правительства. Русский народ и братские с ним народы подвергаются самому настоящему избиению нуждой, забвением его интересов, пренебрежением его культурой, наглым наступлением на все формы и принципы его бытия. Вы день за днем разлагаете русский народ; ошельмовываете его историю, лишаете права быть хозяином на своей земле, внушаете мысль о его неполноценности, развращаете вашими телевизионными гнусностями. В альманахе «Звенья» я прочел отзыв старой крестьянки о центральном телевидении, отзыв всего в одном слове, но каком емком и точном: «Глум!» Ваше телевидение, ваша работа и есть ГЛУМ над русским народом и его братьями на наших землях. Вы глумитесь — другое не получится у вас, даже если захотите, поскольку Россия вам органически чужда, неприятна. Это сквозит из каждой минуты работы вашего телевидения и радио, продажных до самого последнего междометия. Борьба за средства информации — это борьба народа за выживание.
Телевидение и радио в Москве должно принадлежать России, нашему народу и не час в день, а безраздельно.
Почти тотчас после Февральской революции 1917 г. Николай Бердяев публикует статью «о любви к России». В своем анализе Бердяев выводит национальное чувство, пламенное патриотическое чувство любви к родине на первое место. Он ставит его выше всех социальных идей. Эта любовь выше демократии, выше большевизма, выше любых партийных построений. Он так и пишет. «Пробуждение активной любви к родине превыше всех доктринальных государственно-общественных начал, она должна стать предметом повсеместной проповеди… Лишь на почве этой любви возможно сознательное государственно-общественное строительство, без этого — всегда отвлеченное и доктринерское…»
Мы можем добавить: без этого чувства любви любое преобразование России сопрягается с уроном, ущербом для нее, а следовательно, и для народа, ибо Отечество — это прежде всего народ. Демократическое же правление по своей идеологии целиком безнационально и, следовательно, аморально, оно вне российской истории.
«Самоценная и самоотверженная любовь к России не только спасет Россию в нынешний грозный для нас час, — развивает ту же мысль Бердяев, — но и определит все ее дальнейшее и свободное существование».
Демократам подобное осознание национального чувства недоступно. Скажем, только за то, что я пишу о важности патриотизма, о национальном чувстве, которое должно сплотить русских в час испытания, их газеты в обилии «изблевывают на меня хулу» самого низкого пошиба. А ведь о любви к родине, стало быть, России великий Бердяев (вам не чета, господа защитники национального разгрома России) говорит как о единственном чувстве, способном определить свободную будущность России.
Вам сие сложно усвоить. Вы формально знаете русскую историю (иначе ни за что не оказались бы там, где позволяете себе резвиться; там в первую очередь будут пролегать жертвенные пути наиновейшей русской истории), пишете преимущественно штампами, да и понятно: чужой это для вас язык. Само собой, и волноваться не будете, когда устроитесь для писания очередной статьи: по-настоящему чужая для вас страна, не ваша кровная привязанность, а всего лишь источник заработка, карьеры, не более. В таком разе не худо бы помнить: в сознании у народа откладывается, кто пособлял напяливать на него хомут, тащил последний кусок из сумы. Поспеет час, вам очень понадобится его заступничество, а он не подаст руки вам. Что вы для него, ежели от ваших слов и дел прибавлялись могилы на русской земле. Рассчитываете вовремя улететь? Все не улетите, да и куда лететь? Кому вы нужны?.
Бердяев укоряет нас: любовь к отечеству не нуждается в самооправдании, не ищите доводы, слова — любите свою землю. Мы добавим: любовь к родной земле того же порядка, что и чувство к родителям. Придет ли кому в голову оправдываться в преданности матери? А родина — это мать для нас, не для всех, конечно. Для людей определенных качеств и ухваток родина там, где они выколачивают деньги. Они присосались к телу России (их не оторвать) — и пиявят, пиявят…
Бесспорно одно: путь демократов разрушителен для России, от которой и так уже мало что сохранилось. Нужен свой независимый путь. Его могут предложить только государственники — и никто другой.
Столкновение за власть неизбежно, час его близок. В этом столкновении у России имеется надежная опорная база — национальная идея, идея возрождения страны, идея своего пути развития. Социальная, общественная опора демократов непрерывно сужается. По сути они оказываются в изоляции, их поддерживают те, кто непосредственно участвует в реформе или спекулянтски, хищнически обогащается. Россия вступает в новую историческую эпоху. Демократия оказалась лишь кратковременным, чрезвычайно болезненным, печальным опытом. Единственный в своем роде национальный, общественный механизм, как Россия, отказывается действовать в навязанных Западом условиях, ибо это означает саморазрушение, самоуничтожение.
Выбор в данных условиях может быть только один: за Россию! Не сомневаюсь: не только отечественные демократы, но и Запад с непревзойденными США подавятся Россией. Она вырвется из грязи предательства, невиданного обмана и хищничества. Найдет силы вырваться. Если существуют народ, культура, традиции, — прогнить и ссучиться абсолютно все не может, это исключено. Мы отстоим и возродим свою землю.
Мы будем служить России и будем ставить эту службу выше жизни. На смену павшим патриотам России будут вставать новые, но мы свой путь пройдем. Мы соединим на нашей земле всех, кто хочет жить с нами в дружбе. Для всех наши сердца открыты, но врагов не пощадим. И православные святые не осудят нас.
Через канализацию
Опустошенным городом смотрится ныне Белокаменная (уверяют, что Петербург — еще хуже) — нет, не матерью городов русских, а скорее смачным международным притоном, скрещением воровских дорог, всемирной барахолкой и кладбищем русской жизни. Немо, с укором стоят столетние дома. Кажется, у них выколоты глаза, вырваны сердца. И повсюду, как знамение времени, — опустившиеся люди: звериные, настороженные глаза.
Во всем городе веселится только Пушкинская площадь — святыня русских — ныне самое «публичное» место в его непосредственном, пошлом истолковании: проститутки, торгаши, шпана, сор, запустение.
По городу немало спившихся женщин всех возрастов — еще недавно редкость для нас. Скопища людей пахнут немытыми телами, потом, запущенной, засаленной одеждой. Дети вовсю промышляют мелкой торговлей (мечта бывшего мэра Попова — приобщаются к бизнесу): глаза дерзкие, насмешливые, без всякого уважения к старшим, ухватки — бывалых людей, знающих цену земным отношениям.
В глазах у детей — отчуждение, ни к кому и ни к чему нет жалости. Манера держаться — как у героев американских боевиков. Похоже, в этом городе, любимом мною с детства — далеких 30-х годов, у каждого в глазах злоба или отчаяние.
Старики и старухи, некоторые с колодками боевых орденов и медалей (встречал и за взятие Кенигсберга — ее цвет помню с детства, и за освобождение Белграда и Праги), покорно предлагают сигареты. Кажется, руки так и засохли протянутыми. Я не видел, чтоб кто-то покупал. Однако они стоят, каждый день приблизительно до двух часов дня на одном и том же месте торчит на складном табурете подросток лет четырнадцати (тоже приобщается «к капитализму»). Меж фирменных джинсов шест, на шесте — дощечка с прикнопленной оберточной бумагой: «Куплю орден Ленина и сломанные механические часы». Был бы орден с изображением нашего президента — отнес бы бегом…
А по бывшей Ленинградке рвут воздух «вольво», «порше», «тойоты», «форды»… — откуда их успело столько понаехать… У помоек по дворам — угрюмые люди: похоже, тощает добыча с каждым днем. Привлек внимание загорелый мускулистый парень в шортах — обрезанных старых штанах. Привлек внимание велосипедом. Разговорились. Оказывается, на велосипеде он объезжает мусорные баки (имеется такой бизнес) — это сразу круто увеличивает обрабатываемую площадь. На багажнике и под рамой — мешки для банок, бутылок. За спиной — сумка, туда идут пищевые отходы для себя. «Если прокипятить или прожарить, — поясняет он, — то есть можно». Он студент 3-го курса, институт не назвал. Прихварывает мама, брат еще в школе. В глазах — унижение и обида, хотя мне улыбается и пробует шутить.
Редкий день не развожу плечом толпу то у метро, то на толкучках — это моя прогулка после работы. Отстучишь восемь часов на машинке и идешь, идешь, надо избавиться от тяжести в голове. Но теперь это не такие прогулки, как прежде… Печет солнце, хотя уже клонит к горизонту. Пьяные в блаженном беспамятстве сраженно лежат кто где, но больше под кустами. Девки-торговки поочередно хлещут «белую» прямо из горла, сморкаются «пальцем» — чего уж тут. Здесь же, на газоне, перед ними — ломти арбуза, бананы, красная рыба. Пересмеиваются, не стесняясь, аж до слез. Им весело, их время. У одной из-под юбчонки лезет исподнее, груди почти вывалились — она уже «под балдой». Нечесаные, размалеванные. Это их обеденный перерыв, а может, и конец «трудового» дня.
И все это в сотне шагов от метро «динамо». Смотрю на часы: четыре пополудни. Да, о пьяных. Вчера напротив «фонда Горбачева», в сквере, наблюдал, как бомж пытался стащить с мертвецки упившегося парня «адидаски». Люди озирались, но не больше. Бомж боязливо отстегивал липучки. Я прогнал его, попробовал привести парня в чувство. Бесполезно. Думаю, бомж занялся им, только я свернул на улицу Острякова.
Все гнойное, мерзкое прет наружу, поскольку в наличии все условия для этого…
Кажется, обычная речь под запретом. Со всех сторон сплошной мат. Бранятся дети, дамы, милиционеры.
Плюются во все стороны, лузгают семечки, что-то жуют, жвачки белыми пузырями внезапно надуваются из губ — особенно это удивительно с продавцами. Стоишь напротив, рассматриваешь товар — и на тебе. И всюду считают деньги, считают, прячут, дают сдачи, опять считают, один ларьковый «бизнесмен» (я знал его до «перестройки» — поливал газоны на стадионе) пожаловался доверительно: выручка вчера составила 42 кг бумажками (деньги он называет «мусором»), Сумма не столь великая, но набранная рублями и трешками потянула на целый рюкзак. Я посочувствовал новому «бизнесмену». от рэкетиров незаметно не пронесешь…
Город походит на столицу разгромленного государства. Мы и в самом деле как бы проиграли войну, пусть «холодную», но оттого не менее жестокую и обременительную. И победители с нами не церемонятся. И, как во всяком разгромленном государстве, у власти марионетки, посаженные в кресла высокомерными завоевателями.
Но вот загвоздка: мы ведь не проигрывали войну. Нас выдали, предали и продали, швырнув под ноги могущественнейшей коалиции западных государств.
Это удостоверяет и сам Джеймс Бейкер Третий (так господин госсекретарь расписывается под документами): мы (то есть США. —
Эти триллионы ухлопали не только на вооружения. Отнюдь. Самым первым в программе сокрушения непокорного и самобытного народа России значилось разложение. Но первым тлен разложения, стяжательства тронул не народ, а верхушку партии, тайных служб и хозяев экономики, всю доблестную верхушку «слуг народа».
Джеймсу Бейкеру третьему вторит и нетерпеливый кандидат в президенты от демократов Билл Клинтон: мы-де изменили мир, отныне вплотную можно и нужно заняться Америкой…
Итак, до сих пор «они» по преимуществу занимались не своим домом, а нашим, то бишь до последнего дня устраивали у нас порядки, милые их вольнолюбивым натурам. Само собой, до Клинтона этому отпахались все президенты, не только кандидаты. Это являлось их наиглавнейшей задачей: сокрушить тоталитаризм, а вот дальше… дальше президенты ничего не объясняли. А из сокрушения тоталитаризма следовало (и мы в том убедились) разрушение России как сильного, независимого государства, превращение в колонию, чем сейчас на Западе и озабочены.
Вот откуда ветер пригнал смертоносную тучу на нашу землю (поддували ее, разумеется, и из других углов). Мы ликовали, стряхнув с плеч тоталитаризм, а нам уже кроили другие одежки — холуев при «их» свободном обществе. Ну а холуям Отечество без надобности. Что им, спрашивается, защищать? Да и вообще, кто дает команду и указывает, где враг и что оборонять?..
Мы-то, оказывается, год назад праздновали освобождение от тоталитаризма и кровавого прошлого на американские деньги. Для них, американских президентов и госсекретарей, это был, так сказать, целевой праздник. За ним уже ждал Россию целый свод намеченных «операций» — так было высчитано у них.
Как это растолковать людям вокруг, и услышат ли? Те, что в «мерседесах» и «тойотах», слушать не станут, хоть башкой об асфальт! Они уже отведали вкус «крови» — наживы, богатств. Они готовы на все. Они и есть победители… А эти «бизнесмены», что пробавляются грошовой уличной спекуляшкой, обманом таких же, как и они, несчастных? Нет, не станут и они слушать. Их тоже отравили. Они уже мыслят иными категориями: насобирать бы на лоток, лавчонку, «форд», девочек… — аж голова кружится, томность одна…
Вот афиша американского фильма «Через канализацию» — завесила весь внушительный фасад (с правой стороны) кинотеатра «Ленинград». На полотнище, понизу, черная вязь букв для завлечения: «Адвокат со своей невестой успешно возглавил шайку уголовников и воров…»
Адвокат? А у нас кто?
Слева афиша такого же достоинства — детский сексуальный (!) фильмец. Как раз подоспело окончание сеанса. Спрашиваю пожилую, очень опрятную тетю: «Хорош?»
Отвечает не сразу. Утирает кончиком платка глаза, заодно и приглядывается, стоит ли отвечать. Решила, стоит. «Господи, гадость!.. И дети, дети! Да что ж это?!» Последовал букет негодующих фраз в адрес президента Ельцина и почему-то Вольского (наверное, в те дни его часто показывали по телевизору). Объясняю, что Вольский еще не успел приложиться к власти, очень старается, но не успел. Тетя не дослушивает, понуро, бочком бредет к остановке троллейбуса.
А тут выруливает к клумбе и «москвичонок» — я уже заприметил. Это по мою душу: новая российскоамериканская ГБ не дремлет (да, именно «российскоамериканская»; вспомните унижения министра Козырева в переписке с Бейкером третьим, ставшие достоянием гласности; не министр России писал, а проситель, подчиненный, всячески страждущий угодить, отметиться, выслужить высочайшее одобрение)… так и полагается. Мы страна поверженная и завоеванная… Нас превращают в скотов — это очевидно, а мы особливо и не упираемся — тоже очевидно. Как же, ведь это с Запада, из самой Америки! Джефферсон, Линкольн, Майкл Джексон, сама Мадонна, «раздетая вполне». Свобода, равенство, братство…
Проститутка (почти ребенок — ее прельстила моя одежка: смахиваю на туриста — «оттуда», завоевателя) пыхнула в лицо сигареткой, забубнила что-то на ломаном английском. Совсем пропитой голосок. Я спросил по-русски, что ей. Она не смутилась: «Может, развлечешься, дядя?» Ну и сипит!
Глаза без злобы — их еще следует разглядеть за краской и мохнатыми нашлепанными ресницами. Зато в них такая пустота и такое презрение к окружающему миру! Не успеваю я отойти, ее окликают. Наблюдаю из-за плеча: приземистый, коротко стриженный кавказец в брючках «бананах», бело-розовой куртке. Ему за сорок, куртка не может спрятать брюшка. Лезут в «иномарку». кавказец, однако, тут же — назад. Шустро петляет в толпе. Это он к киоску, за бутылкой. «Невеста», поди, велела, «под балдой» — проще и ловчей… Вообще сытых и прилично одетых здесь достает. Но «гардероб» предельно прост, один стандарт, одно выражение лиц, одна прическа (короткая), быстрые движения, почти бег…
Нет, войну мы не проиграли. Нас беззастенчиво и коварнейшим образом предали. Предали партийные воротилы, всемогущие мафиози с партийными билетами, депутатскими значками и прямой телефонной связью со Старой площадью. Предали тайные службы, журналисты с именами, почтенные газеты, бюрократы высоких отличий (тут еще разговор впереди — и будет, непременно будет). Влиятельный банкир с Запада признался мне за банкетным столом, отяжелев от выпивки и вкусной еды: «Мы взяли вас на колготки».
И разоткровенничался. Западу тоже приходилось несладко в «холодной войне» (будь она проклята!), особенно в годы нефтяных кризисов. Под давлением Советского Союза экономика Запада порой оказывалась на грани хаоса…
Нас взяли на колготки, на жвачку, на блеск «иномарок» и кассеты с «порнухой». Нас терпеливо и со знанием отравляли «голосами» (и я слушал — ведь говорили правду, но зачем — это я уразумел только сейчас), обилием «шмоток» за кордоном (там рай). Мы жили, подгнивая под преступными догмами, маразмом вождей и алчным, ненасытным «аппаратом» — неистребимой чиновничьей сворой.
Встречные процессы сошлись — и грянула катастрофа. Но чу! катастрофа запланированная. Настоящий волчий сговор — за ним стояли «триллионы» США, процессу дали ход именно они. Народ, его будущее, прошлое, собственность поделили, как пирог. Каждый заранее выторговывал себе кусок. И навалились душить — знали, что будет за каждым очередным витком. Они же эти витки и раскручивали. Подгоняли условия: будоражили экономику, проталкивали свои решения, морочили голову всему обществу, создавали опросы, нехватки, распускали слухи.» отечественные душилы — предатели и преступники в высоких чинах и недосягаемых должностях не отставали, бежали на полкорпуса впереди.
Уж как горело прихватить, заглотнуть поболе. И глотали, давились, но… глотали: богатства-то целая странища! Греби в мошну (тут на подхвате несметная орава самых разноплеменных мелких тварей, но каких жадных!) — никто не остановит, так и задумано! Торопись! И в предвкушении нового витка (знали, что за выгоды сулит в этот раз) аж писались, не совладая с жадностью. Из всех углов России летели за кордон навозные жуки прятать капитал на тайном счете, купить виллы, организовать дело.
Мы стали стремительно разрушаться, но предательство было содеяно там, в больших светлых кабинетах. Мы не проиграли войну. Нас предали, повязали — и выдали. А куда народу деваться? Пойдет, голуба, пойдет, ежели, разумеется, пособят, для того и существуют радио, телевидение, газеты, депутаты, безродные отравители душ…
Поделиться книгой: