СОНМ

Если Бельский хочет спровоцировать Домру, как и Пожарского, то не на того напал.

— Моя биография известна, господин Бельский. Как и ваша.

— Вы профессионал, пристав. Вы знаете, как ловить преступников, как раскалывать их на допросах. Это то, что вы умеете лучше всего. А я лучше всего умею зарабатывать деньги. И поэтому я всё обо всех знаю.

— А хотите расскажу, что я знаю? Вы собирались купить СОНМ, но вам отказали. И тогда вы спровоцировали Пожарского прилюдно, чтобы обрушить акции его компании.

— Великолепно, пристав. Продолжайте.

— Ваши предположения не оправдались. Акции упали незначительно. Вы продолжали настаивать на покупке, но Пожарский решительно дал понять, что СОНМ не продается. И тут спустя пару недель Пожарский вдруг убивает свою дочь. Акции падают втрое. На вашем пути исчезает препятствие к заветной цели.

— Будь я скромнее, решил бы, что вы подозреваете меня в убийстве, пристав. Только насколько мне известно все улики против Пожарского.

— Пожарский утверждает, что был в другом месте. Светописи, которые могли бы это доказать загадочным образом исчезли.

— Я не ошибся, позволив вам прийти.

— Только вы не учли, что Олаф Померанский владеет половиной в доле СОНМ, и никогда не продаст её вам.

— Этот алкоголик и шулер сам спустит все в унитаз за считаные месяцы.

— И тогда СОНМ достанется вам по дешёвке. У сыщиков это называется мотив.

Бельский поднялся со стула, прошёл к заставленному книгами шкафу.

— Я действительно предлагал хорошие деньги за СОНМ. Это было до того, как мои ученные совершили прорыв. Сегодня они уже ушли гораздо дальше этих выскочек. СОНМ мне абсолютно не интересна. Хотя, признаю, я не откажу себе в удовольствии наблюдать как СОНМ сгорит красным пламенем. А потом я помочусь на пепел. — Вы лжёте.

Бельский вернулся с толстой книгой без каких-либо надписей. Открыл её, внутри виднелась полость — тайник. Бельский вынул оттуда папку с логотипом его мануфактуры.

У Домры по спине пробежал холодок. Со светолика в углу папки на него смотрела Настасья. Повзрослевшая, в деловом костюме — совсем не та девочка с заячьими ушками.

— Знакомьтесь, мой главный сообщник. Начальник юридической службы Оружейной мануфактуры Настасья Вяземская. Фамилия по мужу. Почему вы так удивлены, неужели вас не приглашали на свадьбу? Ах, да вы бросили свою дочь, пристав, потому что месяцами не просыхали. Сколько ей было, когда папа видел ее в последний раз? Двенадцать? Папа, который так печётся о мёртвой дочке чужого дяди, вместо того, чтобы вспомнить о своей.

У Домры на глаза упала непрозрачная пелена. Он плохо понимал, что произошло дальше. Только помнил, как рука сжала пистолет, как он направил дуло в отвратительную рожу Бельского и как кричал, что пристрелит его, если он посмеет тронуть Настасью.

* * *

Холодный дождь привёл Домру в чувства. Охрана довела его до машины и проследила, чтобы он не потерялся по дороге к воротам. За территорией Домра остановился, судорожно вытащил из бумажника потрёпанный листок бумаги с криво начёрканными цифрами. Несчетное количество раз он также разворачивал его, но так и не решился позвонить.

Вода струилась с мокрых волос по лицу. Дрожащие пальцы набрали номер.

— Настасья! — заорал Домра, — Это папа.

Молчание.

— Что тебе надо?

— Ты должна собрать вещи и бежать. Уезжай как можно дальше и сиди не высовывайся.

— Что? Никуда я не поеду.

— Если увидишь на пороге меня, звони в полицию. Потому что это буду не я.

— Ты что напился опять?

— Делай, что я сказал!

— Не звони мне больше, псих.

Она бросила трубку. Домра набрал снова. Короткие гудки — внесла номер в чёрный список.

— Чёрт! Чёрт!

Он вспомнил лицо Настасьи на светолике из её личного дела.

Как же она выросла. Сколько времени он потерял…

Зазвонил телефон.

— Настасья!

В трубке проорал голос полицмейстера.

* * *

— Ты ополоумел! — глаза Афанасия Петровича покрылись красной сеткой и, кажется, готовы были вывалиться ему на стол. — Мне звонил губернатор, отчитал как мальчишку. Ты обвинил почётного гражданина в убийстве! Угрожал ему пистолетом! Поверить не могу… Наше счастье, что Бельский не будет в суд подавать, пожалел тебя за твои заслуги. Господи, почему, вообще, ты попёрся к нему?

— Это он подставил Пожарского.

Полицмейстер упал на стул, будто Домра ударил его кувалдой по голове.

— Ему нужно было упечь Пожарского в тюрьму, чтобы СОНМ заполучить. Вот и он нанял двойника, а светописи в Турове стёр, чтобы скрыть алиби Пожарского.

Афанасий Петрович с беспомощным видом заслонил лицо ладонями, защищаясь от слов сыщика, как от назойливого смрада.

— Что ты несёшь! Какое алиби? Какой двойник?

— Ты слышал, что я сказал, светописи в Турове пропали!

— Да у нас каждый день поломки то там, то здесь. На прошлой неделе три дня Дворянская улица слепой стояла. И это в центре Города. А там какой-то Туров.

— Померанский говорит есть свидетель. Мика Микадзе его ищет.

— Господи, Всеволод Михайлович, друг просто хочет выгородить Пожарского. А свидетель… Пффф… с такими то деньгами они сотню свидетелей притащат.

— Это сделал Бельский! Я уверен.

Полицместер стукнул по столу и заорал:

— У тебя нет доказательств!

— Он угрожал убить мою дочь.

— Он так сказал?

— Намекал, что она тоже причастна. Приставь к ней охрану.

Срочно!

— Она звонила мне.

Ноги не удержали Домру. Он попятился и припал к стене.

— Просила изолировать тебя от неё. Говорит, ты звонил и нёс какую-то ахинею. Я не поверил, но теперь смотрю на тебя и понимаю, что она была права.

— Она звонила… тебе? — Домра прикрыл ладонью рот, задышал сбивчиво.

Афанасий Петрович положил на стол бумаги — медленно, словно боялся, что Домра пустится наутёк.

— Успокойся и посмотри сюда внимательно. Только глазами опытного сыщика, а не спятившего курсанта. Экспертиза ДНК показала: кровь на одежде Пожарского принадлежит дочери; частички кожи под её ногтями принадлежат Пожарскому. Уловил? Не было никакого двойника. Пожарский убил ее.

Домра ощутил себя висящим над пропастью. Травинки, за которые он держался всё это время обрывались. Сыщик отчаянно кричит, последние надежды на спасение рушатся. Он падает.

— Улики против Пожарского железобетонные. Он так и так получит пожизненное. Дело закрыто.

— Для меня нет.

— Дело закрыто, пристав! И твоё участие больше не требуется. Передай свои записи Засекину, он закончит с формальностями. С сегодняшнего дня ты официально в отставке. И благодари бога, что Бельский не хочет твоей крови. Я убедил губернатора, что ты больше не наделаешь глупостей, и он согласился по-тихому всё замять, если ты немедленно уйдёшь. Ты даже сохранишь своё пособие, — Афанасий Петрович сбавил ход и заговорил дружеским тоном. — Мне жаль, что так вышло Всеволод Михайлович. Бог судья — мне жаль.

Домра молча положил значок и пистолет на стол полицмейстера.

* * *

По дороге домой Домра заметил за собой хвост. Люди Бельского присматривают — не натворит ли он чего.

Поднявшись в квартиру, он заметил воткнутый в дверь свёрток. На нём послание: «Найдите убийцу». Внутри оказались пропавшие светописи из Турова.

Несколько десятков светописцев засекли машину Померанского. Пожарский сидел на пассажирском сидении и был одет в ту же одежду, в которой его задержали на следующий день — зелёный комбинезон с множеством карманов. Из-за солнечных бликов на стёклах и кепке на глаза, его лицо не всегда удавалось распознать, но оно было вполне узнаваемым. Судя по времени съёмки, Померанский и Пожарский действительно ездили в Радищево именно в субботу, а значит Пожарский не мог быть в Городе во время убийства. Но тогда почему все улики против него? Почему дочь не заметила подмены? Или заметила, но было слишком поздно? Тогда откуда у неё под ногтями частички кожи отца?

«Человек не может быть в двух местах одновременно».

Домра понимал, светописей из Турова недостаточно, чтобы перебить в суде отпечатки и анализ ДНК.

Он позвонил Мике Микадзе.

— Пожалуйста, скажи, что ты разыскал свидетельницу.

— Разыскал, — ответил Мика безучастным голосом.

— И?

— Опознала обоих. Всё подтверждает, как они и сказали.

Домра выдохнул застоявшийся в лёгких воздух. Это шанс, реальный шанс!

— Она даст показания в суде?

— Даст.

— Мика, ты что-то недоговариваешь.

— У Мари Де ла Тур деменция, Всеволод. Диагноз официальный.

— Она что не в себе?

— Я не заметил, чтобы она запиналась или сбивалась с рассказа.

Но суд не примет её показания, ты же знаешь.

Домра вытер пот с лица.

— Кто-нибудь ещё должен был их видеть.

— Слышал, ты в отставке. Зачем тебе это?

— Ты поможешь или нет?

Повисла пауза.

— Если найду кого, обязательно позвоню.

— Спасибо.

— Только обещай не наделать глупостей.

— Не обещаю.

— Другого ответа я и не ждал.

* * *

Промокшие ботинки шваркали по грязному ковру. Деревянные двери выскакивали из стен тёмного коридора, словно крокодильи пасти. Чумазые дети орали и носились, перепрыгивая через пьяного алкаша, спавшего прямо на полу.

Домра остановился у нужной двери, постучал. В глазке мигнул свет.

— Это Всеволод Домра. Я хочу поговорить.

Никто не ответил. Он постоял немного и уже собирался уходить, как дверь вдруг открылась, притормозив на цепочке. Из квартиры на него смотрели глаза дочери.