Пропавшая экспедиция

– Я думаю, это реакция на демонстрацию твоего крестика, – сказала Мира, – Кто-то вбил этим детям в головы, что креста надо бояться. Этот некто знает про христианство, и про внешний большой мир. Для него христианство представляет реальную опасность. Из этого можно сделать вывод, что здесь есть люди, обладающие властью. Роботы для них лишь прикрытие.

– А вот и представители власти, которую мы искали, – сказал Иван. К ним стремительно приближался автомобиль с надписью "Полиция".

– Будем сдаваться? – спросила Мира.

Автомобиль еще не успел остановиться, как полицейские достали пистолеты и открыли огонь по Ивану с Мирой. Иван почувствовал острую боль в левом предплечье. От неожиданности он присел, потянул за собой Миру. Частично курган скрыл их.

– Бежим, они хотят убить нас, – Иван правой рукой ощупал левую руку, на пальцах была кровь. Он вскочил и побежал вслед за Мирой. Степь, конечно же, оказалась иллюзией. Впереди показалась стена, в которой их уже ждал открытый лифт.

– Беги, не останавливайся! – крикнул Иван Мире. Он почувствовал, удар в ногу и остановился. "Так, меня ранили во второй раз". Мира продолжала бежать, заскочила в лифт, дверь за ней закрылась. Иван облегченно вздохнул, и повернулся к приближающимся полицейским. Было непонятно люди это, или роботы. Непрозрачные шлемы скрывали их лица. Один из полицейских поднял свой пистолет, и снова выстрелил в Ивана.

13. Арестант

Сознание возвращалось к Ивану постепенно. Вначале очнулась только душа, и ей остро захотелось прорваться к внешним источникам информации тела. Душа устремилась туда. Первым подключился слух. Иван услышал какой-то разговор, но смысла слов разобрать пока не мог. Потом появилось зрение. Все было не в фокусе, не четко, но замелькали какие-то тени. Иван приложил еще усилие, прорываясь наружу, заполняя собой все свое тело, подключаясь к органам чувств. Наконец внешний мир стал приобретать четкость, звуки емкость. В окружающем пространстве вместо черно-белого цвета, заиграли краски. Иван увидел лицо склонившейся над ним миловидной женщины в белом халате:

– Он пришел в себя, – сказала кому-то женщина и отошла в сторону. Над Иваном появилось мужское лицо:

– Как вы себя чувствуете?

Иван попробовал ответить, но голос еще не успел подключиться, и получилось какое-то сипение.

– Глазами мигните, – сказал мужчина. – Не спешите, сейчас к вам вернется голос.

Иван почувствовал, как его куда повезли, значит, вернулось тактильное чувство и чувство ориентации в пространстве.

– Вам нужно спать, – сказал женский голос, и Иван отключился.

Проснулся от того, что кто-то находится рядом с ним. Иван открыл глаза. Напротив, него на стуле сидел мужчина в строгом костюме и внимательно смотрел в лицо Ивана.

– Проснулись. С нетерпением ждал вашего пробуждения. Зовут меня Локост. Я следователь. Буду заниматься вашим делом.

– В меня стреляли… – сказал Иван, припоминая последние события.

– Да, полицейские немного перестарались. Им было приказано только задержать вас.

Иван осмотрелся, находился он, судя по всему, в больничной палате. Над головой был святящийся потолок, а это значит, что он по-прежнему на Объекте. Иван поднял руку, и стал шарить у себя на шее. Нательный крест был на месте.

– Надеюсь, вы понимаете, что именно из-за него вас и задержали? – спросил следователь.

– Здесь это запрещено?

– Кто вам дал этот крест?

– Я сам купил его в церковной лавке.

– Расскажите подробнее, – попросил следователь. Иван еще чувствовал небольшую слабость, но пересказал все, то же самое, что до этого рассказывал роботу в "Департаменте душевного спокойствия", а потом юным молодым людям на пикнике в искусственной степи. Скрывать ему было нечего.

– Вы лжете, – выслушав его, сказал следователь. – Никакого внешнего мира не существует. Советую еще раз хорошо все обдумать, прежде чем снова рассказывать ваши фантазии. В следующий раз с вами будут говорить другие люди, которые умеют добиваться правды. Сейчас вы практически здоровы, сегодня же вас отсюда переведут в камеру временного заключения.

Следователь поднялся и вышел из палаты.

"Невеселая перспектива, – подумал Иван, – Я говорю правду, мне не верят. Еще и пытать начнут. С этих мудаков станется". Дверь открылась, и в палату вошли два молчаливых охранника. Они заставили Ивана встать, и дойти до лифта. Арестанта переправляли с больничного уровня на тюремный уровень.

Камера – одиночка. Окон нет, что естественно для Объекта. От стен слабый свет люминесцентной краски, свет на потолке включается два раза в день, утром и вечером, когда доставляют в камеру поднос с едой. Раздается сигнал, открывается дверца небольшого лифта в стене, Иван забирает поднос, потом ставит туда же уже с грязной посудой. Вот и все разнообразие его жизни. Дни идут за днями, а его никуда не вызывают, в камеру никто не заходит. Говорят, в одиночной камере легко сойти с ума. Человек социальное существо, он не может долго находиться сам с собой.

Иван верил, как когда-то в Землях Ящеров, что ему не на кого надеяться, как только на помощь Божию. Четок у него не было, но он стал считать молитвы с помощью косточек на руках. Не так удобно, как с четками, но это помогало сосредоточиться, и не сбиться в молитве. Утром читал утреннее правило, потом делал 200 отжиманий вначале на левой руке, потом на правой, повторяя "Богородицу". После обеда 500 поклонов и "Отче наш". Так до самого вечера. Весь день был расписан по минутам. Если суждено ему выйти из этой камеры, решил для себя Иван, то он выйдет отсюда сильнее и физически, и духовно, чем зашел сюда. Было понятно, что, оставляя человека в одиночке, как бы забывая о нем, тюремщики хотят сломить его волю. Но сломать волю человека, который уповает на Бога – невозможно. По-видимому, это поняли и его тюремщики, которые скрытно вели наблюдение за ним. Дверь в камеру открылась, охранник приказал Ивану выйти в коридор.

14. Враг

Привели Ивана в мрачное помещение, напоминающее средневековую камеру пыток. Посредине металлическое кресло, к которому ремнями привязали Ивана, по краям столы с разложенными пыточными инструментами. Под потолком крюки, толстые веревки. Ничего хорошего ожидать не приходилось. По комнате бродил невысокий жилистый мужик в длинном фартуке: брал в руки, и тут же клал на место острые ножи, пилы, клещи. Звякал железом. Потом зажег газовую горелку, взял железный прут и стал нагревать его конец. В комнату вошел еще один человек. Остановился в тени, у порога и глухо спросил:

– Что? Страшно?

Голос был незнакомый, но Иван услышал знакомые интонации, и еще ощутил волну страха, исходящую от этого человека. "Да это же демон, который владел душой мэра города Мелькольвбурга Джона Бломфилда, – догадался Иван, – Нашел себе новое тело?"

– Я узнал тебя, – сказал Иван человеку в тени, одержимому демоном.

– А ты набираешь силу, – глухо сказал демон. Человек, было, шагнул из тени к Ивану, но тут же отшатнулся назад, закрывая лицо руками. – Что за черт, почему с него не снят крест!

– Сейчас, господин, – визгливо вскрикнул мужик, подбежал к Ивану и одним движением сорвал с него цепочку с нательным крестиком, бросил крестик в огонь газовой горелки.

– Так вот лучше, – сказал демон, устами человека, выходя из тени и останавливаясь напротив Ивана.

– Трепещешь перед крестом, нечисть? – спросил Иван.

– Страшусь, – осторожно признался демон.

– Я теперь и молитвы знаю для вашей шатии опасные…

– Не надо, – поднял руку, как бы закрываясь от Ивана демон. – Я пришел просто поговорить.

– А разговор будет с прикладыванием к моему телу раскаленного железного прута? – спросил Иван, кивая на палача, в руках которого конец железного прута уже раскалился до белого каления.

– Я бы хотел тебя мучить, отрезая по кусочку, – признался демон, – но чувствую в тебе силу твоей веры, с которой мне уже не совладать.

Человек одержимый демоном сделал палачу знак рукой, и тот вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

– Как же тебя зовут, представился хотя бы? – спросил Иван.

– Я руководитель Совета Старейшин Абрахамсус…

– Это ты назвал имя человека, чье тело захватил, – перебил одержимого Иван. – Я спрашиваю имя демона.

– Ты становишься все сильнее, – глухо сказал демон. – Если я тебе скажу свое имя, ты заставишь меня служить себе.

– Мне не нужен демон на посылках, – засмеялся Иван. – Я бы с удовольствием отправил тебя в ад, где тебе самое место.

– Поэтому я и не скажу тебе свое имя, – ответил глухо демон.

– Я хотел бы знать о судьбе своих товарищей по экспедиции? – спросил Иван, – Они живы?

– Они все умерли. Люди не могут пройти через стену ни сюда, ни отсюда. Исследовательская группа попала в ловушку, все семь человек в ней сгорели заживо.

– А Мира?

– Бегает где-то по городу. Меня она мало интересует.

– Как же я прошел сквозь стену города, и со мной ничего не случилось? – спросил Иван.

– Известно, Кто тебе помогает. Иначе я бы не разговаривал с тобой.

– Чего же ты хочешь от меня? – спросил Иван.

– Я хотел узнать кое-что, но теперь понимаю, что свою тайну ты не выдашь, даже под пытками.

– У меня нет тайн, – удивился Иван. – Я с самого начала, как попал в этот город, всем рассказывал кто я и, откуда, ничего не скрывая. Кстати, кто это придумал шутку про то, что люди этого города произошли от обезьяны?

– Хорошая шутка, – осклабился одержимый. – Люди верят в это всерьез.

– Кто же на самом деле построил этот город? – спросил Иван.

– Каиниты. Потомки Каина.

– Разве они не все погибли во время Всемирного потопа?

– Грозы бывали и в их времена. Иногда пропадали люди. Они мгновенно перемещались через космическое пространство, попадали сюда. Каиниты владели технологиями, которые недоступны современным людям на Земле. Они и построили этот город. Потом однажды они все умерли, а город остался. Его осваивали те, кто попадал сюда позже, потомки Ноя.

– Переносились сюда так же, как попал на FOL я.

– Секрет этого перемещения каинитами разгадан не был, – продолжал демон.

– Но здесь есть очень хорошие лаборатории. Ученые города уже в одном шаге от открытия. Осталось совсем немного.

– Опять пытаете людей, надеясь переместиться через космическое пространство? – спросил Иван, кивая на окружающие его пыточные инструменты.

– Нет, – ответил демон, – здесь есть настоящая наука и ты нам поможешь найти правильное решение.

– Я?! – удивился Иван.

– Больше не слова… – прервал сам себя одержимый и вышел из комнаты. Сразу вошли тюремщики, отвязали Ивана, и отвели его в камеру.

Через неделю Ивана привели на суд, на небольшом возвышении сидел судья робот, публики в зале не было.

– Человек, требуется ли тебе защитник, или ограничимся чтением приговора? – спросил робот.

– Ну, в обще-то так заведено, что на суде обвиняемого защищает адвокат…, - ответил Иван.

– Хорошо, – согласился судья, – Тогда слово предоставляется вначале обвинителю, потом защитнику.

Иван ожидал, что в зал зайдут прокурор и адвокат, но ничего не произошло. Видя недоумение Ивана, робот пояснил:

– Моей программой предусмотрено выступление от имени обвинителя, защитника и судьи. Я же веду протокол судебного заседания, как секретарь суда.

– Оптимизация суда в действии! – воскликнул Иван, – Тогда спасибо, мне не надо защитника!

– Ваше право. Сразу приговор?

– Раз он уже вынесен, то давайте приговор.

Судья робот бесстрастным голосом произнес:

– Человек, по имени Иван, приговаривается к смертной казни через отделение головы от тела.

Сделал паузу.

– Смертная казнь, по милости Совета Старейшин заменяется направлением в научную лабораторию для опытов. Решение окончательное, обжалованию не подлежит.

Больше Иван не произнес ни слова. Было понятно, что все давно решено за него, а спорить с роботом, не уважать в себе человека.

15. В общей камере

Ивана вернули на тюремный этаж, но привели его в другую, общую камеру. Тюремщики втолкнули его в большое помещение, в котором двенадцать человек сидели, и лежали на низких кроватях. Иван стал тринадцатым. Он поздоровался, ответили недружно, кто-то поздоровался, кто-то промолчал. Иван прошел к свободной "шконке", так называл кровать друг из общаги Колян, хорошо знающий тюремный сленг. На кровати лежали чьи-то вещи: куртка и шапка. Иван спросил, чьи это вещи, но никто не откликнулся, тогда он переложил вещи на ближайшую тумбочку и тоже прилег. Один из парней, который вдруг заметил, что вещи сняты с кровати, крикнул Ивану:

– Эй, зачем мою куртку трогал?

– Я вообще-то спросил чье это, – четко сказал Иван, – никто не откликнулся…

Парень вскочил со своей кровати, и направился к Ивану:

– Сейчас я тебя научу, придурок, жизнь любить…

Иван встал. Парень подошел и попытался схватить Ивана за грудки. Иван легко отвел руки нападающего в стороны, и одновременно двигаясь вперед, поставил подножку. Парень не удержал равновесия, и грохнулся во весь рост между койками, с силой ударился головой об пол. Потом встал, молча забрал свои вещи с тумбочки и ушел на свое место. На возникший конфликт почти никто не прореагировал. В камере каждый держался сам по себе.

– Здорово ты его, – зашептал невысокий худенький сосед слева, – я б так не смог. Меня Шурарием зовут, – представился он.

– Иван. Что здесь за народ в камере? – спросил Иван. Нужно было сразу выяснить, что можно ожидать от окружающих его людей.

– Убийцы, которым смертная казнь заменена участием в опасных научных опытах в качестве испытуемых.

– Бандиты?

– Нет, так… кто мать убил, кто отца, кто соседа. Дураки и дебилы.

– Ты тоже кого-нибудь убил? – спросил Иван Шурария.

– Я – политический.

– Революционер?