Помоги проекту - поделись книгой:
Для дегустации я принес фамильные хрустальные фужеры, в которые мы и разлили шипучку. Поскольку большого опыта розлива у нас тогда не было, часть напитка оказалась на полу. Потом подотрём, решили мы и вкусили нектар. В это время раздался звук открываемой двери. Как выяснилось, на обед пришёл мой папа, чего он делал не то чтобы редко, а крайне редко. На раздумье оставались секунды. Аркаша моментально выкинул бутылку с остатками вина в форточку. (Краем глаза я заметил, что внизу в это время шла какая-то женщина, но в неё, слава Богу, снаряд не попал. Только многие годы спустя я узнал, что это была соседка, хорошая знакомая родителей, и я ей сильно благодарен, что она тогда же не рассказала им об этой угрозе её жизни.) Туда же он хотел метнуть и фужеры, но я успел перехватить его руку и сунуть их в какой-то шкаф. Сложнее обстояли дела с лужей шампанского на полу, но и тут выручила смекалка – лужа был вытерта котом, который был просто в ауте от этого, если не сказать ещё хужей. На вопрос отца: «Что это с ним такое?» я ответил, что, наверно, на незнакомого человека, то бишь Аркашу, так реагирует. Короче, «никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу».
Глава восьмая: о том, как Сёма стал совершеннолетним
Сёма первым из нас официально достиг шестнадцатилетия. День рождения его приходился на День Святого Валентина, но тогда об этом ещё никто и не знал. Само собой, мы все были приглашены на празднование такого, не побоюсь этого слова, знаменательного события. Но Славик, как обычно, умотал на очередные соревнования, и вся тяжесть выбора и, что не менее важно, приобретения подарка легла на нас с Аркашей. Головы были не просто сломаны, а практически разрушены: во-первых, тотальный дефицит всего, во-вторых, достаточно ограниченный бюджет. Проблема найти что-нибудь подходящее казалась неразрешимой. Решили начать с простого – во что это что-нибудь можно было бы упаковать. Незадолго до этого события у Аркаши от каких-то знакомых родственников образовался шикарный фирменный пакет с фотографией «ихней» красивой жизни. Аркаша повесил пакет у себя в комнате на стенку и относился к нему как к репродукции, да что там – как к подлиннику какого-нибудь шедевра мировой живописи типа «Ночного дозора» (хотя вряд ли он знал о существовании такой картины, пусть лучше будет «Джоконда»). Однако на что не пойдешь ради друга, и «свято место» стало пусто.
Первым в пакет мы решили положить бутылку, конечно же, шампанского, учитывая торжественность момента. В магазинах еще оставались посленовогодние запасы, и этот вопрос мы решили легко (знали бы мы, чем нам это «гениальное» решение обернется).
И, наконец, основным подарком была выбрана фирменная пластинка, «диск» по-правильному, поскольку Сёма слыл меломаном и знатоком современной рок-музыки. По крайней мере, он знал по именам музыкантов не только Beatles, но и такой, например, группы, как Shocking Blue. Понятно, что в магазин «Аккорд», торговавший только продукцией фирмы «Мелодия», мы не пошли. Источником поставки нужного нам товара был выбран мой сосед Шура, учившийся в параллельном классе. Несмотря на ещё достаточно нежный возраст, у Шуры была уже весьма солидная репутация в фарцовых кругах. У него частенько бывал хороший товар, он не подсовывал брак (например, поцарапанный диск) и давал «приличную» цену. Когда мы озвучили Шуре нашу надобность, а заодно и наш бюджет, он почесал репу и сказал: «Ну что я могу вам предложить?.. Да практически ничего. Однако из уважения к вам, а в основном к имениннику, есть одна вещь… не очень широко известная в узких кругах, но музыка нормальная. Называется The Mamas & the Papas. Будете брать?»
Кто это такие, мы с Аркашей, естественно, не знали, но конверт нам понравился, и мы согласились со словами благодарности.
Отмечать всё решено было в субботу. Сёма сказал, что родители посидят полчасика и уйдут к друзьям. Кроме этого, он еще сообщил, что также будут его уже совсем взрослые друзья-музыканты, с которыми Сёма иногда играл в ансамбле под названием не то «Жизнь», не то «Молодость» (это именно с ними Сёма исполнял музыку Гершвина носом в восьмом классе на выпускном), и они «с собой принесут». Короче, мы с Аркашей предвкушали шикарный вечер.
По прибытии на место мы были представлены родителям и вроде бы произвели хорошее впечатление. И вот тут мы совершили ошибку: вместо того чтобы просто вручить пакет со словами: «Поздравляем!», мы зачем-то решили достать наши подарки, бутылка при этом почему-то оказалась у меня. В глазах Сёминой мамы мелькнул неподдельный ужас, но, надо отдать должное этой мужественной женщине, она сумела быстро взять себя в руки (как выяснилось, отложив все разборки на потом). Родители даже не отменили свой «дружеский» визит, и день рождения реально прошёл очень здорово. Остались отличные впечатления и от знакомства с музыкантами, и от песен, которые они пели, и от вкусной еды под вкусную же «запивку»… Вспомнили мы с Аркашей о событиях того вечера примерно через месяц, после очередного родительского собрания. На нём мама Сёмы трагическим голосом сообщила, что они с мужем сомневаются, в правильное ли место они отдали своего мальчика. На вопрос классной руководительницы: «Почему же Вы сомневаетесь за вашего мальчика?» был дан душераздирающий рассказ о втягивание её сына в распитие спиртных напитков и всё такое. Знала бы мама про шестой класс… и всё такое.
В общем, последствия были, мягко говоря, не очень приятными, а реноме алкаша закрепилось за мной не только среди мальчишек и девчонок, но также их родителей.
Глава девятая, в которой «я календарь перелистнул и снова … 1 сентября»
Ещё один, надо сказать, совсем не прикольный алкогольный случай связан опять-таки с 1 сентября, но уже в 10 классе. Тогда начало нашего заключительного учебного года мы решили отметить уже почти всем классом. Собрались спонтанно на квартире одной из девчонок. Парни вывернули все карманы для покупки, сами понимаете, чего. Собранная сумма составила восемь рублей с двадцатью примерно копейками. И чтоб вы представляли, купюр в этой кучке было всего две или три номиналом по одному рублю, всё остальное – мелочь, включая и желтенькие монеты копеечного достоинства.
За «горючим» отправили нас с Сёмой (Славы и Аркаши почему-то не оказалось). Так или иначе, вскоре мы уже стояли перед винным отделом в соседнем доме. Выбор нельзя было назвать очень богатым, но он всё же был: либо коньяк за 8 рублей 12 копеек (12 копеек стоила бутылка, 8 рублей – её содержимое), либо вино «Белое крепкое» за рубль две (расклад стоимости составляющих цены вы можете прибросить сами). В ходе двухминутного совещания выбор был сделан… ну, в общем, не в пользу качества, как это почти всегда и бывало в СССР.
После этого Сёма высыпал наши «золотовалютные резервы» в блюдце для денег. Брови продавщицы, надо сказать, шикарной дамы весом примерно в центнер, из которого как минимум четверть составляли золотые украшения, удивленно поползли вверх: «Что это?» – «Это? – переспросил Сёма. – Это денежные знаки». После такого аргумента ответить «девушке» было нечего, и через мгновение мы стали счастливыми обладателями восьми бутылок вина. И тут, как только мы вышли из магазина, на нас с Сёмой практически одновременно напало «большое зелёное животное». Нас стала душить жаба. «С какой стати все восемь бутылок отдавать остальным? – рассуждали мы. – Они и на… три не наработали». В конечном итоге решили отдать половину, а оставшиеся четыре спрятали в разных местах в подъезде. Правда, один сильно умный мальчик одной, кстати, с Сёмой национальности попытался обратить внимание всех на этикетку. По его расчетам мы принесли маловато. Однако Сёма очень доходчиво и убедительно сказал, что «это старые этикетки, которые напечатали, видимо, очень давно. И вообще, где ты сейчас найдёшь
В общем, результат такого марафона оказался для меня практически таким же, как для воина, который первым пробежал марафонскую дистанцию. Тот, по легенде, умер, хотя бы успев крикнуть: «Радуйтесь, мы победили!» Я же крикнуть ничего не успел, поскольку в ходе медленного танца с одной из одноклассниц почувствовал, что меня сейчас вывернет, и успел только выскочить на лестничную площадку… Следующие часа полтора меня «не было», я находился практически без сознания. И слава Богу, а то пришлось бы слушать всё, что обо мне думала моя партнёрша по танцу, а так мне пацаны потом передали. Они же рассказали, что Сёма сильно матерился, когда отмывал за мной площадку. Он был так зол, что ушёл домой, даже не дождавшись меня из «комы». Ну на следующий день я, естественно, принёс свои извинения, и мы обратно помирились.
Этот случай сильно подорвал мой имидж бывалого пьяницы, о чём я, конечно, очень сожалел и никогда больше не прикасался к «Белому крепкому». Хотя нет, вру, прикасаться всё-таки пришлось, а вот пить его, к счастью, так и не довелось. Об этом случае расскажу позже – во второй части.
Глава десятая: о том, как важно оказаться в нужное время в нужном месте, и в целом про взаимоотношения полов
Как я упоминал в первых главах, после окончания седьмого класса всем учащимся полагалась так называемая трудовая практика. Наши три класса поехали на сбор огурцов в совхоз «Морской». Уж не помню почему, но ни меня, ни Славика на этой практике не оказалось, о чем мы потом жалели страшно (напомню, что Сёма пришёл к нам только в девятый класс). Так вот, училась у нас в классе такая девушка Варвара, с которой Аркаша поддруживал весь седьмой класс. Была она довольно симпатичная, а помимо этого была также племянницей весьма известного в стране и уж тем более в городе спортсмена, в то время уже спортивного функционера. Через это отличалась Варвара довольно резким характером и определенной широтой взглядов. Видимо, в силу обозначенных качеств, а также зашкаливающего либидо, эта самая Варя варварским способом лишила невинности Аркашу, а заодно и себя. И так они, что называется, в процесс втянулись, что не могли уже остановиться и занимались этим практически каждый день аж два следующих года. К концу девятого класса Аркаша заметно подвымотался и к тому же стал замечать, что на Варе-то, собственно, свет клином не сошелся, есть и другие симпатичные девчонки и… как говорится, процесс пошёл (об этом и не только подробнее в одной из следующих глав).
Самым красивым местом у Аркаши (и предметом моей постоянной зависти) был, конечно, нос, доставшийся ему от папы. Он у него был с горбинкой, практически как у Жерара Филипа. Аркаша им очень гордился и всегда в компании старался занять место и принять такую позу, чтобы профиль было лучше видно. Даже поворачивал время от времени голову из стороны в сторону… точь-в-точь как орёл в зоопарке.
Но профиль профилем, однако, даже в столь юные годы женские, пардон, девичьи уши и души нужно было чем-то заполнять. А делать это ему было практически нечем, ну, скажем так, не был Аркаша остёр умом. И вот этим заполнением занимались как раз мы, Аркашины друзья: шутили, рассказывали анекдоты, серьёзные и смешные истории, пели песни под гитару… Главный же приз в лице самой прекрасной дамы доставался Аркаше. Естественно, и Славик, и уж тем более Сёма, шикарный гитарист, не оставались без наград, девушек и им тоже хватало. Не хватало, как правило, только мне. Отсюда и постоянные, зачастую злые шуточки, переходящие в шутовство, и стремление выпить больше всех, из-за чего, даже когда девушек было достаточно, никакого продолжения уже, увы, не следовало.
Нет, у меня тоже, конечно же, была первая любовь. Это как раз случилось в «Артеке» после 6 класса, девочку звали Женя, нам было по 12 лет. Мы с ней танцевали медляки на танцах, гуляли. Потом я с ней долго переписывался, несколько лет. Постепенно интенсивность переписки ослабевала. А прекратилась она совсем уже в институте, после того как Женька написала в письме, что выходит замуж и скоро у неё будет ребенок. Я был в шоке, как это может быть, какой замуж, ты же моя первая любовь. Короче, так расстроился, что даже не стал писать ответное письмо… а может, написал, честно, не помню. Лет через 25, будучи в командировке в городе, где жила Женя, я с ней все-таки встретился, но сейчас не об этом.
Так вот, постепенно у меня сложился комплекс, связанный с моей внешностью. Особенно, как я уже намекал, досаждал мне нос картошкой. Бороться с ним (с комплексом, а не с носом) оказалось сложно, но возможно. Уже в институте я прочитал книжку про Сирано де Бержерака, и меня как молнией озарило – это же про меня: и нос, и шпагой владеет (я, кстати, забыл сказать, пятнадцать лет профессионально занимался фехтованием), да и умный же, стихи пишет (стихи, правда, я начал писать попозже). В общем, переварив и осмыслив всё это, я расстался курсе на втором с «позорной девственностью» и стал нормальным молодым человеком со всеми, как говорится, вытекающими. Вот так СВОЕВРЕМЕННОЕ (а не скоропалительное школьное) знакомство с классической литературой позволило мне поднять собственную самооценку!
Вернёмся, однако, к школьным годам. Сёма всячески старался поддерживать статус секс-символа и секс-гиганта. Даже, по его словам, писал эротический роман, основанный на личном опыте, который должен был стать просто бестселлером. Но, к сожалению, нам прочитать из него хотя бы главу не удалось, поскольку роман был найден Сёмиными родителями и уничтожен. Наличие у их сына ещё и литературных способностей они явно не оценили. Как выяснилось, горят даже такие рукописи.
Однажды Аркаша обратил внимание на то, что Сёма стал немного глуховат. На его вопрос мне: «Почему?» я в шутку ответил: «Сексом много занимается». Аркаша заволновался: «Как же так, я же больше занимаюсь». После этого некоторое время в общении с нами Аркаша всё переспрашивал или просто не слышал. Через какое-то время ему, видимо, это надоело, и слух нормализовался.
Возвращаясь к событиям начала этой главы, я, честно говоря, сильно сомневаюсь, что между Варей и Аркашей случилась большая любовь. Страсть – да, похоть – сколько угодно, а вот любовь… ну не верю я во влюбленного Аркадия. А вот Славик в 9 классе реально влюбился. У Вари была лучшая подруга Алёна. У неё была копна кудрявых каштановых волос, зелёные глаза, длиннющие ноги и голос с лёгкой хрипотцой, как у певицы Аманды Лир. Звали мы её почему-то Скалолазка, как героиню песни Высоцкого, но вот почему – убей Бог, не помню ни я, ни кто-либо другой из участников тех событий. В общем, Славик влип в неё по самые уши. Сдаётся мне, что и она не была к нему равнодушна.
Надо сказать, что в это время в моде были мини-юбки, поэтому одним из самых увлекательных занятий в школе в теплое время года было наблюдать снизу, как девчонки поднимаются по лестнице. Стринги тогда, конечно, еще не изобрели, но всё равно это было очень интересно. Однако, как это обычно бывает в гонке вооружений, у девочек очень быстро появилось контроружие. И вот, чтобы сломать нам кайф, девчачий портфель перемещался в район попы и нёсся двумя руками весь пролёт. Неудобно, конечно, но очень эффективно. Увидеть это захватывающее зрелище можно было только при совпадении двух условий: первое – если девушка была уверена в безупречности своих… ну, в общем, нижнего белья, а второе – если девушка сама хотела, чтобы это кто-то увидел. Как понимаете, второе условие случалось достаточно редко… со мной лично ни разу.
Но, отставив в сторону лирические отступления, еще несколько слов про Славика и Алёну. Их отношения были довольно продолжительными и довольно бурными. Фактически закончились они уже в институте, когда Алёна, устав, видимо, ждать моего друга, приняла предложение от ещё одного нашего одноклассника, с которым училась в медицинском. Кстати, интересный факт: в каждом из трёх классов нашей параллели случилось по одной семейной паре. Правда, долгоиграющей до сих пор оказалась только одна из них. Алёна со своим мужем развелась, тот уехал в Германию, где работает хирургом и регулярно присылает Алёне вызовы, по которым она уже с новым супругом ездит в Европу. Такие вот «высокие отношения». Ещё более интересной, на мой взгляд, является история с моим соседом Шурой, о котором я уже писал (мы у него покупали с Аркашей пластинку для Сёмы на день рождения). Он тоже, уж не помню, как быстро, развелся со своей первой женой – одноклассницей, а вот дальше… внимание, женился ещё на одной своей однокласснице. «О, сюжет!», как говорил один полотёр.
И ещё немного о подругах Вари. До Алёны её центровой подругой была девочка по имени… Маруся Климова. Да-да, полная тёзка героини известной песни (но мы тогда, конечно, об этом даже и не подозревали). Она, кстати, тоже была на той самой «огурцовой» практике. Так вот, мы с Марусей, как бы сказать, испытывали определенные симпатии друг к другу. Особенные симпатии я испытывал… к её груди, ибо была Маруся уже в те юные годы «знойной женщиной, мечтой поэта» (вот как чувствовал я, что начну-таки писать стихи). Надо сказать, что всепоглощающую любовь именно к этой части женских тел я смог пронести через всю жизнь. К сожалению, после седьмого класса родители Маруси переехали, и мы больше ни разу не встречались. Ах, как же я сожалел об этом… и о том, что не ездил в совхоз «Морской»…
И в завершение история с драматургией, пожалуй, посильнее всего рассказанного в этой главе. Я в предыдущей главе упоминал о дружбе с одноклассником Димой, который рано стал выглядеть очень взросло. Так вот, до 8 класса с ним дружил и Аркаша. Более того, он познакомил его с девушкой Ирой, которая жила с ним в одном дворе. Была она постарше нас года на два-три, не сказать, чтоб уж сильно красавица, но Димка влюбился без памяти. Аркаша, видя, что дело заходит слишком далеко, попытался, так сказать, открыть другу глаза и рассказал, со сколькими парнями из их двора она была… м-м-м близка и даже слишком. Но влюбленные, как известно, слепы и глухи. В тот же день за школой между ними состоялась драка, закончившаяся, как любят говорить футбольные комментаторы, результативной ничьёй. Ну, то есть по паре ссадин и синяков на фейсах бойцы друг другу сделали, но большой крови не было. После этого, как вы понимаете, они больше не общались. История эта стала известна и нашей классной руководительнице (я ж говорил, что все наши учителя могли бы служить в разведке), и вроде бы она имела на эту тему беседу и с Димкой, и с его родителями, но продолжение получилось довольно интересное и уж точно неожиданное. Где-то после весенних каникул Дима подошёл к ней и сказал примерно такую речь: «Мне до совершеннолетия осталось одна тысяча дней. Я знаю, вы никто не верите, но я даю слово, что через эту тысячу я на Ире женюсь». «Классная» была слегка ошарашена, но тем не менее сказала что-то типа: «Я буду очень рада, если я ошибалась и всё так и случится». И ведь случилось. Они поженились, у них родился ребёнок, но… через несколько лет они развелись. Такой вот Шекспир!
Глава одиннадцатая: про превратности любви и про то, как полезно иногда читать «Литературную газету»
Итак, Аркашины отношения с Варей были разорваны окончательно и бесповоротно, но его душа, сердце, а главное, тело не терпели пустоты. Да и привычка к регулярному сексу тоже давала о себе знать. Конечно, долго так продолжаться не могло, да, собственно, и не продолжалось. Дело в том, что примерно в одно время вместе с Сёмой в школу пришли и другие ученики, а самое главное – ученицы, причём довольно симпатичные. Правда, все они почему-то оказались в параллельном классе, но что это за преграда, и Аркаша начал первый этап отбора. Где-то через месяц он остановил свой выбор на симпатичной жгучей брюнетке по имени Нона. На мой взгляд, это имя ей очень подходило, потому что так же звали артистку Мордюкову, женщину пышного телосложения, а у нашей Ноны с номером её «телосложения» тоже все было хорошо. (Я уже упоминал, что данная часть женского тела вызывает у меня наибольший душевный трепет… что в итоге сыграло определенную роль и в описываемой истории.)
Дальше началась «конфетно-букетная» часть (нет, этих глупостей Аркаша, конечно же, и не думал покупать: первое, где тогда было взять конфеты, а второе, где было взять деньги, они нужны были на другие цели). Основным наполнением этой части были долгие провожания домой, вечерние прогулки, поцелуи. Но вот до самого главного дело всё никак не доходило (видимо, сказывалось отсутствие поблизости огурцов). В конце концов временем «Ч» была выбрана встреча Нового года, которую Нона предложила организовать у неё на квартире. Это был фантастически отличный вариант. Во-первых, квартира была трёхкомнатная, и места, точнее, мест, должно было хватить всем… ну, или почти всем. Во-вторых, её мама накануне уезжала к родственникам в другой город, так что опасность неожиданного возвращения была исключена. И, наконец, последнее по списку, но не последнее по значимости, что у Ноны была сестра Люда, старше на пару лет, но не менее сексуально привлекательная.
Для выравнивания составов нами были приглашены две одноклассницы: Лена и Галя, которых мы быстренько подружили с Ноной. Распределяться по парам было решено по ходу (естественно, кроме Аркаши), когда уже будем на месте. И тут Сёма, прибыв на место первым, сделал гениальный ход, чего с ним случалось довольно нечасто, он очень быстро и чётко дал понять Люде, что сегодня именно он её и танцует. А та особо и не возражала.
Собственно, оставалось определиться только нам со Славиком. У него как раз был очередной кризис отношений с Алёной, которая то ли из солидарности с подругой, то ли ещё почему от приглашения встречать с ним Новый год отказалась. Поэтому он сказал, что ему принципиально всё равно, с кем мстить, но имя Лена хотя бы напоминает Алёну. Я не возражал, и, таким образом, моей партнершей на этот вечер и, как я надеялся, ночь оказалась Галя, но «надежды юношей питают»…
И нельзя сказать, что в тот вечер всё сразу пошло не так, хотя почему нет, наверное, можно, но только применительно ко мне. Но по порядку. Для начала Аркашу родители обязали до полуночи побыть дома с родственниками. В итоге он с боем курантов рванул к нам пешком, потому как всяких там «Яндекс. Такси» и прочих Uberов не было и в помине. Добрался он примерно к часу ночи совершенно околевший и тут же попал в согревающие объятья Ноны. Парадокс, фокус, конфуз (назовите, как хотите) заключался в том, что, пока Аркаши не было, я под влиянием достаточно быстро выпитого алкоголя ни много ни мало тоже стал испытывать к Ноне нежные чувства, а она, видимо, чисто из женского кокетства (не хочется же думать, что из жалости) мне, как говорится, отвечала ну или подыгрывала. В итоге, как только я увидел обнимающуюся парочку, я возревновал, аки Отелло. Но было уже поздно, влюблённые быстренько закрылись в дальней комнате и занялись тем, к чему они так долго стремились. Максимум, что я смог сделать, это пнуть пару раз в дверь и прокричать в замочную скважину: «Аркаша, Вы дурак и егерь» (очевидцы, правда, говорят, что второе слово было созвучное, но другое. Возможно).
К тому времени Сёма и Люда уже с полчаса занимались примерно тем же самым в другой комнате. Их «стремление» друг к другу уложилось часа в два. Славик с Леной не отставали от других и тоже вовсю «стремились»: в ожидании, когда кто-нибудь освободит какую-нибудь комнату, они активно целовались взасос. Галя, непривычная к употреблению алкоголя, уже тихонечко спала на диване, и делать с ней что-либо было и бессмысленно, и незачем, и нечем.
Таким образом, мне из развлечений остались только телевизор с «Голубым огоньком» и выпивка. Отхлебнув ещё разок, я понял, как смогу отомстить всем этим похотливым животным – я выпью весь алкоголь. Блестящая идея! Мужик сказал, мужик начал делать. Однако, уничтожив всего две или три дозы, я понял, что силы далеко не равны и очень скоро я паду в этой схватке. Но не отступать же от задуманного из-за таких пустяков. То, что не выпью, спрячу, решил я. Местом для тайника я выбрал… сливной бачок унитаза. Дело в том, что незадолго до этого я прочитал юмореску в «Литературной газете» (да-да, почитывали мы и серьёзную прессу) про одного прораба, который постоянно хранил чекушку водки в таком же самом месте. Ужиная, он невзначай отлучался в туалет, принимал дозу, а возвращаясь, тут же закусывал. «Гениально, – подумал я, прочитав рассказ, – надо запомнить». Как видите, пригодилось довольно быстро.
В общем, месть удалась на 100 процентов. После любовных игрищ всех их участников потянуло выпить. Глянь, а выпить-то и нечего. Пересчет пустых бутылок показал, что надо искать, однако поиски успехом не увенчались. Ну, не читали они «Литературную газету». Спросить же у меня: «Где всё?» было уже невозможно по причине того, что меня к тому времени сильно «развезло от усталости».
Хуже было утром. Когда я, страдая от головной боли, спросил: «Не осталось ли капельки варенья?», мне в грубой форме сказали, что варенья нет, а где оно, ты должен лучше знать, с… Проблема заключалась в том, что помнил я, как обычно, не все подробности праздничной ночи и, в частности, то место, куда я «зарыл» столь желанный сейчас клад. Помог, как всегда, случай. Кто-то из парней, отлив, попытался слить и воду, у него ничего не получилось, он полез внутрь бачка и… о чудо! Радовались все, а я, возможно, даже больше всех. В общем, на этих радостях меня и простили. С тех пор «то место» стало нашим культовым тайником, и мы пользовались им неоднократно и в самых разных ситуациях.
Такой вот запоминающийся получился этот Новый год, первый из множества годов, который мы встречали все вместе и, что самое главное, без родителей. Он также положил начало хорошей традиции вечеринок у гостеприимных сестёр. Настолько гостеприимных, что с их помощью и мы все, в конце концов, стали «молочными» братьями.
Глава двенадцатая, «электротехническая»
В советской школе большое значение придавалось трудовому воспитанию детей. С этой целью в старших классах были организованы так называемые учебные комбинаты – места, где школьники типа практически приобщались к той или иной рабочей профессии.
Вот почему вторую половину девятого класса и первую половину десятого всё мужское население нашего класса раз в неделю ходило в другую школу на предмет под названием «Электротехника» (я тогда еще точно не знал, что это слово станет ключевым для меня в получении послешкольного образования, но, похоже, что-то уже чувствовал).
На перемещение из школы в школу нам давался примерно один час. За этот час мы успевали сделать очень многое. В общем, сейчас в это трудно, где-то даже невозможно поверить, но мы (я имею в виду нас четверых) за два полугодия ни разу (!) не приходили туда трезвыми. В дальнейшем многие одноклассники, глядя на нас, стали делать так же.
Конечно, мы рисковали, могло бы ведь запросто на каких-нибудь лабораторных работах током шарахнуть (разок, кстати, у кого-то что-то коротнуло). Или вот еще один раз был случай: не помню, с какого перепуга полез я отвечать некую тему, видимо, был уверен, что все отлично знаю (я же писал, что что-то такое уже чувствовал). Короче, облажался, получил двойку, или «шар», как мы говорили, еще и, когда шёл от доски, запнулся и чуть не упал. Преподаватель, похоже, что-то заподозрил, но «хода делу не дал». А мы и в первую очередь я стали осторожнее.
Надо сказать, этот препод вообще был мужик хороший, правильный, что называется. Однажды, ближе к окончанию нашего обучения у него, зашла речь о том, кто куда хочет пойти учиться. И он сказал примерно следующее: «Время учёбы в институте в любом случае вы будете вспоминать как самые лучшие годы своей жизни». Мы в ответ хором зашумели, что нам и сейчас неплохо, на что он ответил: «Вот поступите, начнете учиться, поймете, что я имел в виду».
И когда это время настало, мы это реально поняли…
Мои друзья – красавцы, что тут скажешь!
Часть вторая: «Институты»
Глава первая, в которой сначала всё идёт не так, как планировалось, но в итоге всё получается
В институты мы все поступили сразу, кроме Славика, который поступал в Институт кооперативной торговли и, что неудивительно, не поступил (вообще, поступить в «торговый» было так же непросто, как, например, беспартийному съездить в капстрану). Но его это сильно не парило, поскольку 18 нам с ним исполнялось только на следующий год летом. В отличие от Сёмы, имевшего день рождения, как вы помните, зимой и, как следствие, в случае фиаско при поступлении летевшего весной «белым лебедем» в вооруженные силы. Однако он благополучно прошёл все испытания и пошел учиться в педагогический на учителя труда и рисования. Аркаша же вообще поступал в военный институт, где самым главным было сдать физподготовку на «отлично», что он успешно и сделал… и поступил.
Надо сказать, что этот выпавший ему год Славик провёл очень плодотворно. Где и кем он только не работал: сторожем на стройке, грузчиком, дворником и даже, внимание, администратором ледового стадиона, где в его обязанности входила очистка скособоченной хоккейной коробки от снега и заливка льда. И всё это он совмещал еще и с тренировками и поездками на соревнования. Фигаро!
Забыл сказать, что я благополучно поступил в электротехнический, сдав два экзамена по математике. Честно говоря, этот год – год первого курса – у меня в памяти отложился несильно. Может, потому, что в это время я еще достаточно много времени уделял учёбе. Зато «какая интересная у людей жизнь» началась, когда мы уже все стали студентами… Но обо всем по порядку.
На второй год поступать Славику надо было кровь из носу, поскольку Советская армия уже начала протягивать к нему свои лапы цвета хаки, держа в них различные повестки на медкомиссии, от которых Славик всячески отмазывался. Славиными родителями был включен весь возможный административный ресурс. Так, их соседка, «заслуженный деятель кооперации и соратник самого Косыгина», достала пропуск для прохода в здание института на время сдачи экзаменов. Самым проблемным предметом для Славы была в то время математика. К операции «Сдать или умереть» были привлечены только самые надежные, проверенные бойцы (поэтому Сёму решили не брать).
В день сдачи письменного экзамена по математике я с независимым видом проник в здание института и затаился в мужском туалете. Минут через двадцать, сославшись на внезапный понос, Славик вынес мне задание. Напротив, в павильоне «Минутка», меня ожидал «агент» Саня, выпускник математической школы, вместе с которым Слава занимался баскетболом. В ожидании меня он лопал пирожные с чаем за счет абитуриента. Получив задачки, Саня примерно за полчаса отработал свой гонорар, и я отправился через линию фронта во второй раз. Забирать готовое задание должен был уже другой участник «концессии», чтобы не вызывать подозрения, но в последний момент он заканил, то бишь испугался, и Славику пришлось проситься выйти второй раз. Видимо, лицо у него выражало реальные страдания, и его выпустили, но на этот раз с преподавателем.
Данную ситуацию мы, конечно же, как говорится, прокачивали, поэтому схема передачи была такой: тот, кто будет забирать, заходит в кабинку, роняет на полу шариковую ручку и говорит: «Чёрт возьми». Уж извините, пароль слизали у контрабандистов из «Брильянтовой руки», хотя я предлагал вариант пароля-отзыва «Тангенс – котангенс». Взяли, правда, «неправильный» вариант Андрея Миронова, он нам показался более естественным для нашей ситуации. Все, однако, пошло по-другому. Славик, оторвавшись от «хвоста» на несколько шагов, заскочил в туалет и прошипел: «Лёха, ты здесь?» Я успел только ответить из своего укрытия: «Да», как зашёл сопровождающий. Славик быстро нырнул в пустую кабинку и изобразил там активную деятельность по своей проблеме, а я в это время под перегородкой передал ему «шифровку». Хорошо, что преподаватель, не обладая навыками розыскной работы, не стал присаживаться на корточки и смотреть, сколько же ног в кабинках и что они там делают… В общем, операция прошла успешно, и Славик стал наконец студентом, чему мы все радовались дня примерно три.
Глава вторая: «Вы пижон… и дети ваши будут пижонами»
Сёма был и остаётся немыслимым пижоном. Определение из Википедии: «Пижон – человек, склонный к показной франтоватости, уделяющий чрезмерное внимание внешней стороне жизни». Но обо всем по порядку.
То ли в девятом, то ли в начале десятого класса родители практически одновременно купили Сёме и Аркаше очень стильные демисезонные пальто – серые в ёлочку. Парни носили их, не снимая с октября по март, несмотря на достаточно суровые зимы, которые тогда еще случались в наших краях. Но что поделаешь – хороший понт дороже денег. Девочки млели, а значит, обморожение не имело принципиального значения.
Иногда, правда, в выборе одежды Сёме не хватало вкуса. Ну как, опять же, не хватало… его у него практически не было. Если он сам подбирал себе наряд на какое-нибудь мероприятие – это было что-то с чем-то. Апофеозом его дизайнерского творчества стал комплект на одну из уже студенческих дискотек: черный кожаный пиджак, жёлтая рубашка, зелёные вельветовые штаны и упоительные апельсиновые штиблеты, практически как у Остапа Бендера, чья фраза, обращенная к Шуре Балаганову, и вынесена в заголовок главы. Думаю, что в то время Александр Васильев, ведущий «Модного приговора», рядом с Сёмиными «ансамблями» нервно курил бы в сторонке.
Что характерно, Сёмино чрезмерное внимание к внешней стороне жизни переносилось не только на одежду, но и практически на все сферы его жизни. Он мог хвастаться, преувеличивать и просто пи… еть, как Троцкий, по любому поводу и в любой компании. И ладно бы, если бы это были какие-нибудь малознакомые люди или, например, какие-нибудь потенциальные бизнес-партнеры, от которых он, пустив пыль в глаза, хотел получить некие преференции. Но ведь он проделывает то же самое и в компании близких друзей, которые знают его как облупленного и понимают, что половина того, что он говорит, мягко говоря, «троцкизм». Зачем он так делает, непонятно, видимо, по инерции, просто не может вовремя остановиться… или чтобы навык не потерять. Если немного перефразировать героя известного мультфильма «Падал прошлогодний снег», то получится точь-в-точь про Сёму: «Может быть, я и
Однажды, не выдержав, я написал ему такое четверостишье:
Мы вместе посмеялись, после чего он развёл руками и сказал: «Вот такой я человек, принимайте, какой уж есть». Вот, принимаем, что делать, друг же. И как же хорошо, что вторая часть фразы О. Бендера не перенеслась на Сёмино потомство. Конечно, это было бы немного сложновато, поскольку у него три замечательных дочери. Думаю, что и сам Сёма этому сильно рад.
Глава третья: про интеграцию в действии
После того как у каждого из нас появилась своя «мать-кормилица», а в переводе на латинский «альма-матер», нам достаточно быстро стало понятно, что общаться с одногруппниками, а еще лучше с одгогруппницами друзей не менее интересно, чем со своими. В каждом ВУЗе и в каждой группе всегда находились девушки, которым не хватало «нормальных» парней.
Надо сказать, что гендерный состав учащихся в разных институтах был сильно неоднороден. В моём электротехническом это было примерно 60 на 40 в пользу парней. На Сёмином факультете, хоть он и был педагогическим, парней тоже хватало, поскольку, напомню, там готовили преподавателей труда и рисования. А вот у Славика в «торговом» была, что называется, засада: из 25 человек в группе парней было только трое.
Именно в этот замечательный во всех отношениях коллектив и понесли нас ноги в первую очередь. Стояла, как сейчас помню, ранняя осень, и одна из Славиных одногруппниц предложила отметить у неё начало учёбы, как бы сказали сейчас, – устроить вписку. Самой собой, Славик спросил: «А не хотели бы милые дамы пригласить для приятного, так сказать, времяпрепровождения двух моих школьных друзей?» Как вы понимаете, с учетом изложенного в предыдущем абзаце предложение было встречно на ура.
В назначенное время мы с какими-то бутылками стояли с Сёмой у заветных дверей. Здесь надо сделать небольшое отступление и сказать пару слов о костюме Сёмы: на нем опять было что-то ярко-ослепительно-броское, венчали всё это, как обычно, апельсиновые штиблеты. Кроме того, Сёма принес с собой гитару. Излишне говорить, что весь комплекс этих мероприятий лишил шансов на малейшее внимание девушек не только меня, но и всех трёх местных «аборигенов».
После этого сильно описывать события данного вечера не имеет смысла, но обязательно нужно отметить, что главным его итогом стал выбор Сёмой предмета его, как выяснилось, «смысла жизни» на ближайшие четыре года. Звали этот смысл Наташей, сейчас уже об этом можно. Была она стройной блондинкой с родинкой а-ля Синди Кроуфорд. Еще у неё был не очень сильный, но приятный голос, а её хитами были песня «Крылатые качели» и почему-то песня Мери из «Пира во время чумы», может быть, помните, там еще были такие слова: «Было время, процветала в мире наша сторона. В воскресение бывала церковь Божия полна…» В общем, репертуар довольно странный, если не сказать больше, но Сёма млел, когда подыгрывал ей на гитаре.
Описывать четыре года этой всепоглощающей, всеразрушающей и прочей страсти не имеет смысла. Скажу просто: всё было о-о-очень непросто. Был у них секс или нет – точно не знаю. Скорее всего, был, поскольку Сёме того периода было, как говорится, проще дать, чем отказать. Итогом всего было не то четыре, не то пять подач заявлений в ЗАГС (тут Сёма точно не помнит, да и не суть), но, к сожалению или к счастью, не сложилось. И остался Сёма холостым еще на пару лет, о чём, я думаю, не пожалел ни разу.
И если Наташа возникала в нашей компании, что называется, спорадически, то есть время от времени, то вот один из двух товарищей Славика «по счастью» учебы в такой группе стал полноправным членом нашего коллектива. Причем «членом» с большой буквы «Ч», потому как любил он «это дело» едва ли не больше нас, всех вместе взятых… ну, уж точно не меньше. Звали его Юрчик. Именно Юрчик, а не Юра или уж тем более Юрий. Поясню почему, причин было две: первая – он был настолько шебутной, что некоторые воспринимали Юрчика как производную от слова «юркий». Вторая причина была еще более на поверхности – это его рост, только встав на три или даже четыре кирпича, он оказывался примерно одного роста со Славиком. Сам Юрчик, кстати, любил при девушках называть себя маленьким сексуальным котёнком. И, в принципе, ему это определение прям подходило.
Можно еще много чего написать про Юрчика: про то, что родился и вырос он в Нахаловке (такой район есть в любом российском городе, может быть, за исключением двух столиц) со всеми, как говорится, вытекающими; как воровали со Славиком клубнику у соседей на Юрчиковой даче, чтобы было на что выпить; как они же пошли на рекорд и решили выпить по десять литров пива, а Юрчик после пяти пополз на четвереньках выливать свою кружку в унитаз, но был перехвачен и пристыжен Славиком, после чего взмолился и Славику пришлось допивать еще и его дозу – не выливать же, в результате чего рекорд получился абсолютным и, думаю, что теперь уже и недосягаемым; как рассказывал о придуманном им способе возвращения потенции «после того, как…» – «а я после этого Антонова „Белый теплоход“ включаю, и у меня снова встаёт»; как он познакомился со своей будущей женой и влюбился, как радовался, что у той нет месячных и можно сексом заниматься без пауз, и как Славик рассказал ему, от чего они пропадают… Вот такого бойца получила наша команда благодаря студенческой интеграции.
Кстати, именно Юрчик переименовал меня из Алексея в Леонида. Как-то раз друзьям надо было срочно известить меня об очередном мероприятии, связанным уже не помню с чем, но с чем-то, видимо, очень интересным. А поскольку голоса Сёмы и Славы были хорошо знакомы моим родителям, звонить доверили Юрчику. «Алё, а Леонида пригласите, пожалуйста», – сказал он, когда трубку взяла моя мама. «Здесь такого нет», – удивлённо ответила она и повесила трубку. Мои одноклассники ржали в голос, когда Юрчик рассказывал, что он был уверен в том, что Алексей и Леонид – это одно и то же. В общем, то мероприятие я пропустил, но с тех пор сначала для прикола, а потом уже и привыкнув, близкие мне люди стали звать меня Лёней, Лёнчиком, Леонидом (нужное подчеркнуть).
Глава четвёртая, в которой объясняется, что «губит людей не пиво…»
И вот, когда мы уже все втроём стали студентами (говорю «втроём», потому что Аркаша учился фактически на казарменном положение, лишь изредка получая увольнительные по выходным и праздникам), случилось поистине историческое событие, значение которого трудно переоценить. Мы стали активно выпивать пиво и, удивительное дело, сильно полюбили этот процесс!
Вообще-то, у студентов практически каждого института была своя пивнушка. Так у «электриков» и «торгашей», то бишь у нас со Славой, – это была «Шайба». У «строителей» и «связистов» – бар «Восход». Он считался самым элитным, так как в нем были сидячие места и… кружки, тогда как в «Шайбе», начиная курса с третьего, все пили из пол-литровых банок (зато в общагах почти в каждой комнате был набор этих самых кружек). У «железнодорожников» и «медиков» была «Мантышница» – совершенно мерзкий павильон, зимой к тому же с абсолютно жёлтым снегом вокруг. У «университетских» в академгородке было кафе «Поганка», названное так из-за того, что здание снаружи напоминало гриб. Вот, кстати, «педагоги» оказались в этом плане обделены, у них подобных заведений я что-то не припомню. Но Сёма на эту тему особо не переживал, и вы сейчас поймете почему.
Часто посещать такие заведения было накладно, поскольку пиво там стоило дороже раза в полтора, а то и в два, разливного пива. И вот его-то студенты в основном и потребляли. Брали его либо в трёхлитровые стеклянные банки (таким образом, у нас уже тогда было «баночное» пиво), либо в десятилитровые канистры, которые были большим дефицитом и которые мы всеми силами стремились достать. Чаще всего канистры у нас были из полипропилена, но гораздо большей популярностью и уважением пользовались металлические, в которых пиво не приобретало «пластмассовый» вкус. К тому же после долгого употребления канистры сплав, из которого они были сделаны, натуральным образом растягивался из-за постоянного давления газиков в пиве. В результате емкость её увеличивалась на один, а то и два литра. Такие канистры в наших общежитиях «не задорого» давали напрокат.
А вот употреблять этот волшебный напиток нам зачастую было негде: дома – родители, в общагах – «хвосты». И тогда мы шли куда? Правильно, в баню. Спасибо Эльдару Александровичу, который дал нам отличную подсказку своим фильмом. В итоге 31 декабря случалось у нас чуть ли не каждую неделю, благо было это не очень накладно, билет стоил копеек двадцать, а литр разливного пива – тридцать. Так вот, баня эта была в 5 минутах ходьбы от корпуса, где учился Сёма. Очень, как вы понимаете, удобно: поучился, пошёл помылся, ну и, соответственно…
Норма обычно была такая: либо трёхлитровая банка на человека, либо десятилитровая канистра на троих. Надо сказать, что нашими масштабами мы быстро завоевали уважение взрослых мужиков-завсегдатаев, которые зачастую приходили сюда за тем же самым – выпить и поговорить. Однажды мы так увлеклись этими двумя процессами, что забыли помыться. Или это было не один раз… Но вот как-то раз, не помню по какой причине, мы пришли в баню без пива, только с морсиком. И вот после очередного захода в парилку сидим мы, значит, отдыхаем, выпили по стаканчику морса, и тут Сёма решил ещё немного себе налить. А я, уж не знаю почему, то ли в шутку, то ли морса жалко стало, и говорю ему: «Ты что, нельзя много жидкости в бане, сердце посадишь». Сёма так и замер со стаканом у рта. Через секунду раздалось ржание Славика: «Ага, как по три литра пива выпивать – это для сердца полезно, а второй стакан морса – смертельно».
Так или иначе, этой любви мы верны по сей день. И сейчас каждый из нас троих больше всех нетрезвых напитков любит именно пиво. Славик, правда, так же сильно любит (или делает вид, что так же сильно) еще и дорогие сухие вина. А Сёма всем говорит, что он пьёт теперь только настоящее импортное пиво… Но трёхлитровая запотевшая банка с «Жигулёвским» навсегда осталась одним из символов нашей молодости.
Глава пятая, в которой мои друзья едут через полстраны, а в итоге оказываются на Черном море
В последние годы в нашей стране снова становится популярной практика студенческих строительных отрядов. Очень, на мой взгляд, полезное дело, дающее молодёжи возможность легально зарабатывать. В нашем студенчестве это мероприятие было, так сказать, добровольно-принудительным, но очень многие ребята ездили в стройотряды регулярно, а некоторые, согласно легендам, даже умудрялись заработать в них на автомобиль «Жигули», правда, неновый.
Самым популярным местом работы был, конечно, БАМ – Байкало-Амурская магистраль. Там и романтики было по горло (из одних только песен о БАМе можно нехилый концерт составить), и платили хорошо. Однако наличие слова «строительный» в названии кампании не означало, что все что-то обязательно строили. Очень экономически выгодным считался, например, «проводниковый» вариант, когда студенты работали в поездах на самых разных направлениях. Короче, и послать могли куда угодно, и делать, соответственно, заставить тоже что угодно. Так и мотались по всей стране из края в край тысячи парней и девушек, закрывая своими молодыми телами дыры плановой социалистической экономики. (Не надо забывать, что каждый сентябрь толпы этих же студентов отправляли в колхозы и совхозы на уборку всего, чего ещё можно было убрать. Но это уже было абсолютно бесплатно, то есть даром.)
И вот в пединституте после второго курса случается набор в стройотряд не куда-нибудь, а… в Краснодар, как было туманно объявлено – на яблоки. А ввиду того, что бурного ажиотажа по поводу «поехать туда» среди будущих педагогов не случилось, тем, кто уже записался, было разрешено пригласить добровольцев из других ВУЗов. Сёма, само собой, тут же охватил нас со Славиком. Но у меня опять были какие-то спортивные сборы, и я не смог (о чем в очередной раз жалел страшно). В итоге мои друзья поехали вдвоём, то есть не совсем вдвоём, конечно, но из парней были только они, зато девчонок хоть отбавляй.
И вот прощание на перроне, первые «косяки» в сторону женской части отряда («а вон та вроде ничёшная»), обещание всё написать в письме, и… поезд тронулся. Подозревая, что содержание письма может быть достаточно близко по смыслу к эротическому роману Сёмы, безжалостно уничтоженному его родителями, а тут-то у него ещё и соавтор образовался, порешили, что отправят они его на главпочтамт мне до востребования. Примерно через десять дней, прибросив четыре дня на дорогу, пару дней на обустройство и еще четыре на доставку, я пошёл на почту. Письма не было. На следующий день – результат тот же. В общем, я ходил туда неделю, как Штирлиц на фильм «Девушка моей мечты» для встречи с курьером. Наконец мне выдали долгожданный конверт. Был он изрядно потрёпан, видимо, в силу своей толщины друзья не поскупились не только в описании событий, но и в их иллюстрациях. Я вышел из здания, дошел до скверика рядом, сел на лавочку и прочитал его не отрываясь от первой буквы до последней. Потом перечитал еще раз, уже, что называется, смакуя и делая перерывы на приступы хохота. Боже, что это было за произведение – шедевр эпистолярного жанра с иллюстрациями автора! Я хранил его очень-очень долго, пока, видимо, на одном из многочисленных переездов оно не потерялось. Жаль, потому что все дальнейшие события данной, не побоюсь этого слова, эпопеи я буду описывать теперь исключительно по памяти, хоть она у меня и неплохая.
Итак, четыре дня пути были потрачены на знакомство, установление контактов и выбор потенциальных… ну, вы понимаете. Надо сказать, что для этого у ребят были специальные помощники в виде двух десятилитровых канистр с пивом и нескольких бутылок «Русской». К сожалению, эффективность данного процесса была существенно снижена тем, что в одном отсеке с ними (а ехали, естественно, плацкартой) расположился молодой человек, который, как бы это сказать-то полит-корректно, в общем, отсидел лет пять в тюрьме. Таким образом, большая часть вышеупомянутых «афродизиаков» ушла именно на общение с этим бывалым хлопцем в разговорах за жизнь и, кстати, игрой в шахматы (к слову, мои друзья у него так ни разу и не выиграли). Исходя из такого расклада, большим успехом можно считать уже то, что за время дороги парни хотя бы узнали имена своих дамских коллег по предстоящей работе, а некоторые имена даже и запомнили.
Из дюжины представительниц прекрасного пола наибольшее внимание Сёмы и Славы привлекла девушка по имени Светлана. Была она весьма симпатична, к тому же имела отличную фигурку с осиной талией и весьма немаленьким бюстом. В общем, внешне она напоминала молоденькую Софи Лорен. Проблема оказалась в том, что вторую кандидатку для обольщения друзья мои так и не выбрали. Поэтому решили, что будут ухаживать одновременно, а там, как фишка ляжет. Думаю, что это была их стратегическая ошибка, что впоследствии признали и сами стратеги, но без тени обиды на объект ухаживаний.
Итак, спустя четыре дня отряд прибыл на место. Всех бойцов и «бойчих» разместили в общежитии (что было удобно – на первом этаже) и наконец-то расставили по рабочим местам. Расклад был такой: девчонки принимали, перебирали и сортировали яблоки, а вот молодым людям достался капустный участок. Они разгружали машины с капустой, которую привозили на засолку. Завбазой, женщина бальзаковского возраста, по многим внешним проявлениям была явно неравнодушна к Славику и сразу же назначила его «тим-лидером». Правда, надо честно сказать, что чувства свои она выражала чисто платонически, а общение их ограничивалось в основном фразами типа: «Сла-ав-а-а, пришла машинка, надо разгрузить».
Но работа работой, а личную жизнь тоже надо как-то устраивать. В итоге, по результатам мозгового штурма, было принято простое как мир решение – даму надо тупо напоить. Однако осуществить это моим романтическим друзьям хотелось как-то красиво. И тогда Славик предложил сделать «крюшон». На вопрос Сёмы: «А чё это?» Славик ответил, что он и сам точно не знает, но вроде нужно сделать смесь из шампанского и фруктов. В качестве фрукта был выбран арбуз, а роль шампанского сыграла наливка местного производства. Арбуз был разрезан пополам, и в каждую из половинок потихонечку, чтобы впиталось, влито по паре бутылок наливочки. Парни оценили внешний вид и запах «крюшона» и сошлись во мнении, что это выглядит просто шикарно. После чего было приглашено главное действующее лицо, то бишь Света, которой разрешили взять подружку (одна она идти категорически отказалась). Мероприятие было назначено на вечер выходного дня, когда кубанский зной хоть немного спадал. Опять же, ввиду тёплой погоды, а также понимания того, что «крюшон» сам по себе был «два в одном» (и выпивка, и вроде как еда), никакой другой закуски предусмотрено не было. Её отсутствие было объяснено дамам тем, что всё это реально, чтобы чисто освежиться от жары. Примерно минут через сорок освеженными были уже все, включая и молодых людей. Еще примерно через такой же промежуток времени «крюшон» у девушек пошёл наружу, и они, выражаясь по-простому, тошнили дальше, чем видели (вот когда пригодился первый этаж). В общем, весь следующий день Светик с товаркой провалялись больные на кроватях, время от времени повторяя действие, которое они отрабатывали накануне. Парням было легче, с утра они дошли до ближайшей пивнухи и там совместили полезное с приятным. Приятным, как вы понимаете, была опохмелка, а полезным – обсуждение случившегося фиаско и основной вывод о том, что, мля, думать надо, прежде чем что-то делать. Главной оправдывающейся стороной был, конечно, Славик, который говорил, что хотел как лучше, кто ж знал, что их так развезёт.
На этом в деле охмурения Светланы была поставлена точка – «фишка» не легла ни с кем. Но не такими были мои друзья, чтобы сдаться на милость обстоятельствам. Они практически сразу же начали искать планы Б, в смысле запасные варианты, а не то, что вы подумали. Больше всего в этом деле преуспел Сёма. Дело в том, что на этой же базе проходили то ли практику, то ли стажировку студентки местного сельхозояйственного ВУЗа. И вот на одну-то из них он и положил свой глаз, а впоследствии и все остальные части тела. Звали её Галя, но, когда она сама говорила своё имя, буква «г» звучала совершенно непередаваемо, трудно даже озвучить транскрипцию. Наверное, можно сказать, что это был звук «гх» с большим уклоном все-таки в «х». Такой вот очаровательный южнорусский говор. Но отставим в сторону филологические исследования. Как быстро выяснилось, интерес оказался взаимным, и интимная жизнь Сёмы стала сильно регулярной.
А тут как раз подошли к концу и три недели работы. Вообще-то, стройотряд был рассчитан на четыре, но руководство базы в награду за хорошую работу на одну неделю отправило студентов на побережье Черного моря в поселок Джубга верстах в ста от Краснодара. Надо ли говорить, что это был отличный сюрприз. Завхоз базы выдал отдыхающим две или три видавшие виды палатки плюс сухой паек в виде консервов, в том числе и мясных, которые эта база же и производила. Выделили даже микроавтобус. И вот десант выброшен на диком пляже, палатки поставлены и… море, солнце, что еще нужно сибирякам? Лучше всех, конечно же, было Сёме, потому что да-да, вы правильно понимаете, «Гхаля» не смогла расстаться с таким мужчиной. Страсть их бурлила, даже когда вечером укладывались спать по несколько человек в одну палатку, но, поскольку по итогам дня все всегда были очень уставшими, на такие мелочи уже никто не обращал внимания.
Наконец примерно через месяц «усталые, но довольные», как пишут обычно в школьных сочинениях, мои друзья ступили на родную землю. Итогами поездки стали бронзовый загар, масса впечатлений и, как ни странно, новый участник, точнее, участница нашей компании – та самая Света. В общем, надо сказать, что поездка эта повлекла за собой много событий хороших и разных, о которых расскажу в следующих главах.
Поделиться книгой: