Волчица и пряности. Том VI

— Вот именно! А ещё она пролила твою кровь. Поранить моего спутника — всё равно что поранить меня. Пусть не думает, что это сойдёт ей с рук!

Лоуренсу очень захотелось в ответ напомнить, кто именно в порыве ярости стукнул его по щеке, уже распухшей от удара Эйб, и он с трудом сдержался.

— Значит, пустимся следом за ней…

— Да! Вот и я поохочусь, как в былые времена.

Волчица ухмыльнулась, но без привычной дерзости: похоже, она немного надеялась, что новое дело поможет обойти неудобную тему и умолчать о том, что мучит их обоих.

После скандала с отравленной пшеницей в деревне Терэо Лоуренс и Холо поняли, что хотят странствовать вдвоём как можно дольше. Тогда казалось, что это довольно невинное желание, но теперь всё виделось совсем в другом свете.

Чаяния людей постоянно меняются, неизменными остаются разве что эти разговоры с Холо, полные лукавства и недомолвок.

— Однако… — протянул Лоуренс, и девушка тут же подняла голову, впившись в него взглядом. — Я торговец. У меня есть чувство собственного достоинства, но я всё же не рыцарь — на славном имени денег не сделаю. Так что, если вдруг пойму, что эта погоня приносит мне одни убытки, тут же её прекращу. Уж не обессудь.

Лоуренс рассчитал, что, не торгуя, сможет странствовать вместе с Холо до следующего лета. Дольше не получится, иначе он многих подведёт. Торговля — это мир взаимовыгодных сделок, и люди не станут подстраиваться под Лоуренса.

Впрочем, если бы Холо заявила, что желает остаться с ним навечно, то он взглянул бы на всё совсем под другим углом.

— Учти, я согласна на это только ради тебя. Если тебя такой исход устроит, то я не против — куда же деваться?

Выразилась она чудно́, но Лоуренс кивнул:

— Вот и хорошо.

Холо слегка шевельнула ушами под капюшоном: то ли эта пикировка с Лоуренсом показалась ей глупой, то ли она обрадовалась тому, что они окончательно договорились сделать крюк, найдя тому достойное, правдоподобное обоснование. Возможно, верно было и то, и другое.

— Тогда вот что: на чём мы пустимся за ней?

— Как на чём? На повозке, на чём же ещё? — тут же ответила Холо, но Лоуренс, почесав нос, возразил:

— На повозке пять дней уйдёт. Ты сама выдержишь?

Когда они прибыли в Ренос, Холо устала так, что даже приболела. Он боялся, что, если отправиться в путь, не отдохнув как следует, она того и гляди сляжет. Да и сам Лоуренс не горел желанием путешествовать по дорогам в холода.

Как он и ожидал, лицо Холо омрачилось.

— Ох… Снова пять дней на повозке…

— Конечно, по пути встретятся поселения, пусть и не такие большие, как города, а в них — гостиницы. Но не самые лучшие.

Удобнее всего остановиться в церкви, но в здешних краях храмы посреди чистого поля не попадаются. Рассчитывать можно разве что на дешёвые ночлежки для путников или дома, лишь наполовину отведённые под постоялые дворы.

Спать по вонючим, грязным углам вместе с другими странниками — быть может, даже ворами или разбойниками, — его совершенно не прельщало.

— Тогда… тогда можно по воде.

— По воде?

— Раз уж лиса спустилась по реке, то и нам нужно плыть за нею. Это ведь самое простое.

То есть пуститься в путь на корабле. Лоуренс вспомнил, как Холо, держа его за руку, пробивалась через толпу людей в порту, и решительно покачал головой. Откуда тут взяться кораблю, владелец которого согласится взять на борт путников без груза и отвезти их вниз по реке?

— Неизвестно, найдём ли мы корабль, — честно ответил торговец.

— Как так «неизвестно»?! — Холо затормошила Лоуренса, не выпуская его руки из своей. — Найдём!

Он изумлённо посмотрел на девушку. В глазах её промелькнул странный блеск.

Плохое предчувствие охватило торговца. Он попытался увильнуть, но Холо и не думала его отпускать:

— Или что же, моя мысль тебе не по нраву?

Теперь уже она взглянула на него сквозь ресницы, и Лоуренс отвернулся.

— Ты уж скажи, если не по душе. Я ведь ради тебя затеяла погоню за лисой, но, наверное, слишком часто вперёд забегаю. Правда? — сказала она и прижала к груди ладонь, по-прежнему не выпуская руки Лоуренса.

К Холо вернулись прежние повадки. Это радовало, но в то же время он понимал: теперь она обзавелась новым оружием и сладить с ней станет несравнимо труднее, чем раньше.

— Я была сама не своя от счастья, — вдруг мягко сказала девушка и потупила взгляд.

Устрашающая сила её чар лишила Лоуренса дара речи.

— Да, сама не своя от счастья, ведь ты сказал, что меня любишь. Потому…

— Хорошо, твоя взяла! Поищем корабль и спустимся по реке! Довольна?

Холо распахнула глаза с нарочитым удивлением, но затем на её губах заиграла довольная улыбка.

Она поднесла ладонь Лоуренса к губам, будто для поцелуя, но в приоткрытом ротике блеснули два острых клыка. Похоже, он в очередной раз проиграл своей лукавой спутнице.

С другой стороны, можно сказать, жертву Лоуренса (а ведь он действительно пожертвовал собой ради Холо) явно оценили по достоинству. Слова её это подтверждали, и поскольку она говорила всерьёз — в чём Лоуренс был уверен, — противиться он уже не мог. Выглядело всё так, будто он вручил ей дарственную, скреплённую печатью, а девушка, взяв бумагу в руки, улыбнулась и сделала вид, что собирается её порвать. Тут-то Лоуренсу следовало бы испугаться, ведь в договоре он написал чистую правду.

— Давай тогда поскорее соберёмся в дорогу? — опустив его руку, предложила она.

— «Соберёмся в дорогу»? — переспросил Лоуренс.

— Раз уж мы в кои-то веки плывём на лодке, хорошо бы запастись пшеничным хлебом.

Он наотрез отказался. Холо горячо возражала, но Лоуренс не желал уступать. Пусть она и ведёт его на поводу, шнурок от его кошелька ей не достанется.

— Я же тебе говорил, что почти разорён.

— Так тем более! Раз уже разорён, то терять-то нечего.

— Да что ты говоришь?!

В ответ Холо поджала губы и сердито уставилась на него:

— Ты ведь меня любишь, сам сказал.

Если противник всегда пускает в ход лишь одно оружие, то придумать, как от него защититься, не составит труда. Лоуренс посмотрел спутнице прямо в глаза и ответил:

— Сказал. И добавлю, что деньги я тоже люблю.

Приняв безразличный вид, Холо больно наступила Лоуренсу на ногу.

Действие 1

— Эй, дурень! А ну, посторонись! У нас тут серебро Имидры! Убери свою лодку!

— Чего?! Да мы первыми прибыли! Сам убирай!

Перекрикиваниям не было конца, а суда сталкивались бортами, поднимая тучи брызг. Порт Реноса напоминал разворошённый пчелиный улей, и до Лоуренса сразу же донёсся чей-то громкий вопль — не разобрать, ликующий или отчаянный, — а чуть погодя что-то тяжело плюхнулось в воду.

Поверхность реки, обычно гладкая как зеркало, теперь шла волнами.

Вероятно, лодки, с которых неслись сердитые крики и ругательства, были нагружены пушниной. Каждое судно пыталось вырваться из порта, обогнав остальные, и хотя обычно на вёслах сидел всего один человек, на сей раз наняли побольше гребцов, чтобы идти быстрее. Людей можно было понять: в любой торговле куш сорвёт именно тот, кто успеет первым.

Однако Лоуренс без особого азарта взирал на отчаянную борьбу в гавани. Он догадывался, что самый большой барыш достанется обедневшей аристократке, закупившей пушнины на несколько тысяч серебряных монет.

— Ну что ты уставился? Нам надо лодку найти, да побыстрее!

— Поздновато я спохватился, но всё же ещё раз спрошу: мы точно на лодке поплывём?

В такой суматохе поймать судно и упросить капитана взять на борт простых путников будет очень нелегко, да что там — тут поможет лишь сказочное везение. Вереница лодок, выходящих из гавани, была похожа на процессию муравьёв.

— На повозке долго и тяжело. Ты сам говорил.

— Говорить-то говорил…

Громкие голоса доносились с того места, где кончался порт и начиналась сама река, хотя разглядеть, что там происходит, отсюда было невозможно. Вероятно, кто-то пытался загородить выход из гавани и таким образом остановить отток пушнины из города.

— Что такое? — спросил Лоуренс, заметив взгляд Холо.

— Ты будто не желаешь никуда плыть.

— Да нет, не в том дело.

Холо приподняла одну бровь и уставилась на торговца. Взгляд её говорил, что она видит его насквозь — мог бы и получше соврать.

— Тогда давай искать лодку, да побыстрее.

Лоуренс понимал, что едва ли найдёт судно, на котором можно спуститься по реке вместе с животными и возом, а потому свою лошадь оставил на конюшне. Повозку тоже удалось пристроить: спасибо конюхам, договорившимся с грузчиками, — последние взяли её в аренду.

Плыть на лодке Лоуренс не особо хотел, но другого выхода сейчас не было: пуститься в путь по суше он уже не мог.

В портовом городе Кэльбе немало торговцев проводят зиму в вынужденном безделье, и поездка наверняка поможет ему обзавестись связями. Эта мысль помогла ему решиться.

— Хорошо, хорошо. Я тогда пойду поищу судно, а ты… Сходи купи провизии в ближайшей лавке. Нам нужно где-то на три дня. И ещё вина покрепче.

Он вынул из кошелька две новенькие серебряные монеты и положил в руку Холо.

— А пшеничный хлеб?

В ценах Холо уже разбиралась и понимала: полученных денег на пшеничный хлеб не хватит.

— Пышный хлеб не испечёшь без дрожжей. Вот и с деньгами на него то же самое.

Холо досадливо потупилась, хотя больше из упрямства: после разговора в гостинице она уже не рассчитывала на желаемое. Но тут же снова подняла голову:

— А крепкое вино зачем?

Похоже, девушка запомнила, что Лоуренс предпочитает слабую выпивку. Пустячок, а приятно, хоть она и не его портной или сапожник. Конечно, он и виду не подал, что доволен, лишь коротко ответил:

— Скоро поймёшь.

Холо недоуменно воззрилась на него, а затем, кажется, истолковав всё по-своему, довольно хлопнула в ладоши:

— Тогда я собью цену и куплю задёшево!

— Только слишком много не нужно.

— Угу. И встретимся здесь.

— Да… — решительно кивнул Лоуренс и тут же охнул: от резкого движения заныла щека, распухшая после удара Эйб.

Кожа в этом месте теперь была лиловая, и торговец даже подумывал взять мази у аптекаря, однако вдруг заметил обеспокоенный взгляд Холо и сразу решил, что ради такого можно и потерпеть.

— У тебя всё на лице написано, между прочим.

— А меня с малых лет учили, что честность — лучшая добродетель.

— Неужто? — Холо склонила голову набок и натянуто улыбнулась.

— На самом деле нет. Учитель ещё говорил, что честность — удел глупцов.

Холо фыркнула и заявила:

— А над глупцами грех не посмеяться.

Она повернулась к нему спиной и двинулась прочь, сразу смешавшись с толпой.

Лоуренс пожал плечами, вздохнул и почесал в затылке. Он не мог сдержать улыбки: очень уж весёлой вышла перепалка с Холо. Но в то же время тревожила одна мысль: неужто теперь ему суждено стать ведомым в их паре? Как бы вернуть себе главенство?

Жаль, что оно не закреплялось какой-нибудь бумагой. Лоуренс не сомневался, что в таком случае сумел бы заполучить её обратно. Впрочем, следовало признать, что это было бы уже совсем неразумно и такие мысли лезли в голову лишь из-за отчаянного нежелания проигрывать.