Не главный не герой

– Может и пойду! – заявил я.

Прошлым летом я с пацанами пытался поработать на рынке, грузчиками. Только там своих нормальных сильных, взрослых грузчиков хватает. Работали весь день и заработали один арбуз. На будущее конечно всем нам наука оговаривать условия работы и вознаграждения до того, как работать. Но, было весело.

– Куда? Грузчиком? – припомнила опыт моей работы и мама.

– А может и так! – гордо заявил я.

– Борз! – крикнула мать. – Почему ты опять молчишь?!

Ну да, такое вот имя, у отца, а я разве не говорил, что по папиной линии мы чеченцы?

– Мансур! – строго заявил папа, появившись в комнате, – Зачем ругаешься с матерью?

Блин, придется открыть страшную тайну я вообще не Миша. Если смотреть в свидетельство о рождении я…. Нет не Мойша, я Мансур, слышали же, что папа сказал? Да, вот такие пироги с котятами. Мама у меня русская, если не считать прабабку из Эбураков, бабку из Белоруссии и прадеда из Польши. Ну типичная же русская. По отцу же мы чеченцы. С отцом правда родня порвала все отношения еще в конце семидесятых или начале восьмидесятых, как я понимаю из-за матери как раз. Но может и нет, это мои домыслы. Мы эту тему не обсуждаем, но и так понятно отец пошел против воли главы рода, взял, да и сам выбрал жену, еще и не из своих. Может и еще какие причины, мне не рассказывали никогда. В общем, я там никогда не был, язык почти не знаю. А учитывая межнациональные проблемы и конкретно чеченский вопрос, то в школе я значусь Михаилом. И так в школе проблем хватало, еще бы мне там Мансуром, да еще и Борзовичем быть. А так Миша, отчество «Б» и точка, кому какое дело у кого какое отчество, я вот ни у кого в школе отчество не знаю. В этом доме только Артур-первый знает, что я Мансур, тут его предки влет меня раскусили, что я так себе Миша, давно еще.

– Да я разве ругаюсь, пап? Я нормально разговариваю, – пожал я плечами.

– Сын в двоечники скатился? Ты чего молчишь? Скажи уж что-нибудь? – наехала мать и на отца.

– Мама, правильно говорит, сын. После школы надо поступать, профессию получать, чтобы поступать – школу надо закончить. Ты думал кем ты хочешь быть? После школы, что делать будешь? Чем будешь заниматься, как на хлеб зарабатывать? – накидал вопросов папа.

– Я пока не знаю, – признал я.

– А кто должен знать? – влезла мама.

– А осталось то, всего ничего, – продолжал спокойно отец, не обратив внимание на реплику матери и даже чуть оттеснив ее, – следующий класс девятый, к концу года надо понимать, в какой институт идешь, какие предметы профильные, где поднажать.

– Да ему везде надо поднажимать, – ворчала мать.

– Пап, честно говоря, мне совсем не в радость вся эта учеба, у меня все с трудом идет. Не мое это.

– Легче всего так сказать не мое, не идет! А ты как хотел без труда?! Без труда ничего не получиться и ни где! – опять разошлась мать.

– Если не можешь учиться иди работай, только кем? Профессия все равно нужна иначе за еду будешь работать. Значит надо в профильное училище поступать!

– Что?! – взревела мать. – В ПТУ?! Борз, да ты же видел моих ученичков в этом ПТУ! Я же работала в ПТУ! Преподавала! Да и ты Миша! Ты же видел?! Там же идиоты одни! А кто не совсем идиот так становятся ими в общей массе! Ну а потом куда?! В армию?! На войну в Чечню?! Воевать?!

– Ага, за наших! – ляпнул я и мгновенно отхватил сильного леща, что аж среагировать не успел.

Честно говоря, по пальцам одной руки могу пересчитать все случаи рукоприкладства по отношению ко мне со стороны отца. Тут я видно и впрямь перегнул палку со своей игрой в иронию и сарказм. Вот не стоило про Чечню.

– Уйди женщина. – грозно прорычал отец.

– Что?! – осеклась мать.

– Таня, уйди, – поправился папа, – потом с тобой поговорим.

Как ни странно, мать и впрямь ушла. Временно отступила, я бы так сказал.

– Извини, – сказал я, понимая, что был в общем-то неправ.

– Нэ надо так щютыть. – прорезался у него акцент, такое случалось, когда он был выведен из равновесия, но вот он уже взял себя в руки и продолжил без акцента. Я вот, например, никакого акцента уже не имел, мог только изобразить ради шутки. – Представь, что ты закончил не восьмой, а девятый. Вот прямо сейчас представь, что будешь делать?

– Ну, отдохну маленько. – хмыкнул я.

– Допустим отдохнул, дальше что? Вариантов-то немного, или идти на работу какую-то совершенно простую, где ничего не нужно, например, грузчик или подсобный рабочий на стройке, где нужно разменять свое здоровье на маленькие деньги.

– Почему это маленькие? – уточнил я и даже хотел привести иные примеры знакомые мне.

– Потому что если и есть сейчас перекосы, когда грузчик или водитель получает больше образованного человека с профессией, например, врача хирурга, преподавателя или эксперта криминалиста или следователя или еще кого, то это временно. Это переходный период государства понимаешь? Скоро все наладится, будет по-другому конечно, по-советски больше не будет, но скоро грузчики потеряют в зарплате, как, впрочем, и торгаши на рынке.

– Ну не факт, – покачал я головой – У нас же капитализм теперь, с чего бы торговцам не зарабатывать?

– Для торговли нужен капитал, у тебя он есть? – мгновенно выбил почву из под ног папа.

– Нет.

– Сегодня у тебя берут штаны, а завтра рядом открылся модный магазин штанов, и ты разорен. Если профессия есть сможешь работать по профессии. Нет, пойдешь продавцом к своему соседу по палатке пирожки продавать, опять же за копейки.

– Ладно-ладно, понял я, – поднял я руки.

– Ну или хоть уметь что-то надо тогда всегда работу найти можно и на себя работать, как например повар или парикмахер, – все еще продолжал отец.

– Ясно.

– Если твоя работа проста и не требует навыков, то всегда найдется более голодный, что согласиться сделать ее за меньшие деньги, понимаешь?

– Понэмаешь, понэмаешь. – вздохнул я, неосознанно спародировав акцент.

– Так вот, вернемся к вопросу, что будешь делать? Окончил ты девятый класс и?

– Ну, наверное, надо профессию, – растерял я свой гонор.

– Хорошо, – помолчав и не дождавшись ответа папа зашел иначе, – какую профессию ты бы хотел получить? Или как бы ты хотел работать? Кем бы быть то хотел?

– Не знаю. – признал я.

– Хорошо, но ты же видишь надо думать, времени мало.

– А нельзя в милицию после девятого? – спросил я.

– Что-то я сильно сомневаюсь, – хмыкнул папа, – в школу милиции насколько я знаю берут после школы. После десятого, тфу-ты или сколько их там у вас нынче?

– Одиннадцать, пап, – подсказал я.

– Раньше вообще брали только после армии, были не только высшие, но и средние школы милиции, но только после армии.

– А сейчас может есть и такие? – уточнил я.

– Сомневаюсь. Ну а что, ты хочешь в милицию?

– Ну а почему бы и не да? Ты же работаешь? Работа не пыльная.

– Так, то у меня не пыльная, у меня химико-биологический факультет за плечами. Я, то, как раз учился хорошо. Мне нравилось делать то что я делаю, да и сейчас нравиться.

– Ну я бы в опера там или следователи или еще в какую службу. В наружку, может?

– Куда?! – удивился отец.

– В наружку, в наружное наблюдение.

– О, Аллах! Кто тебя надоумил, на такое?

Не сказал бы что папа верующий, меня например никто не принуждал к чему либо. Бабушка, которая матери хотела было крестить. Все же резко верующими стали после развала Союза, особенно бабки. Но тут папа конечно, вмешался. Но если папа Аллаха вспомнил, ясно что я ляпнул совсем уж глупость. Только я не понимаю почему?

– Никто, просто интересная работа. Разве, нет? – недоумевал я.

– А, книжки свои все читаешь? Зарубежный детектив, – посмотрел папа на и впрямь читаемую мной книгу. – Ерунда там полная в основном. К тому же они про Америку. Топтуны, это же самая тяжелая и тупая работа, на морозе, в дождь и так далее, надо выслеживать, следить. Дома сказать где работаешь нельзя, соседи и друзья будут думать, что на заводе пашешь или еще по какой легенде. В погонах не покрасуешься перед девушками, зачем такое надо?

– Прикольно, как разведка! – совершенно иначе воспринял я информацию.

– Семерка это и близко не разведка. Анализировать ничего не надо, думать тоже, по делу вряд ли что-то будешь изучать, только знай следи. Ладно понял я что в твоей голове, – вздохнул отец, – ничего, поумнеешь еще. Значит сама работа в милиции тебя привлекает?

– Ну, да.

– Или компьютер что у нас в отделе стоит?

– Ну, и он то же, – признал я очевидное.

– Ладно, я поспрашиваю пока, да и ты подумай. И избавляйся от слов паразитов, знаешь что такое слова паразиты?

– Ага – кивнул я.

– Ну, ладно, что не «ну, да» – пошутил папа, – Может с кем-нибудь из семерки тебя познакомлю.

– Правда?! – широко распахнутыми глазами спросил я.

– Да, надо же что бы объяснили тебе что нет ничего хорошего в этой службе, – обломал папа. – А так вообще в милиции много всяких подразделений. Есть теплые места. А учеба все равно по трем четырем направлениям вроде бы, так что не так важно на кого учиться.

– Только не на эксперта. – наконец я раскусил к чему был весь этот разговор.

Понимаю, наверное, каждый родитель, хочет, чтобы сын продолжил его дело, может даже превзошел его. Но экспертизы?! Нет, на работе у папы классно тусить, но не работать же!

– Узнаю ладно подробнее на кого куда и как, потом расскажу. Ты давай мать не расстраивай. – перешел папа к следующему вопросу. – Сам знаешь, от расстройства у нее срывы бывают. Никому это не надо.

Мне оставалось только кивать головой. Вообще удивительно что отец все еще был с матерью. Было столько причин и поводов уйти. Один раз отец даже спрашивал с кем я останусь, со ним или с матерью…

1992 г. (ретроспектива) Михаил.

– Все я, наверное, подам на развод. – сказал отец, вернувшись из подъезда и устало закрыл дверь.

– Не догнал?

– Нэт! – покраснел и сжал кулаки отец.

А дело было так. Я неожиданно вернулся из школы пораньше, ну понятно смылся с последнего урока, прогулял короче. Дома вроде бы никого быть не должно было, поэтому я не таясь чуть потянувшись на цыпочках, что бы ключ привязанный к брючной петле достал до верхнего замка попробовал открыть дверь. Что-то не получалось, тянуться надоело, пришлось отвязать ключ. Все рано замок не поворачивался. Такое могло быть, только если внутри оставить ручку замка неровно. То есть, кто-то был дома?! Или она сама повернулась?

Проверить нижний замок! Правило в семье такое, уходишь последний на два замка закрываешь. Дома кто-то есть – один верхний, дома никого – закрыто на два. Дверь была заперта только на один замок. Значит кто-то дома? Ну и ладно, скажу, что уже закончились уроки, да и кто особо вычислять будет? Я позвонил в дверь. Потом еще, прислушался ничего не слышно. Черт! Похоже мать напилась! Напилась и уснула, такое уже бывало и не раз. Хорошо если проснется, а то придется дверь отжимать, когда папа придет с работы. И такое, то же уже случалось. Вообще мать напивалась до отрубона еще в моих первых детских воспоминаниях.

Я решил настойчиво звонить. Неожиданно услышал шаги кто-то подошел к двери посмотрел в глазок и ушел. Я был крайне озадачен. Может и получилось бы беззвучно посмотреть, не будь у двери огромной щели, ведь ее уже разок отжимал папа. Ну а я как услышал шаги, сразу смотрел на глазок. Это было очень странно. В голове было много версий. Но ведь плохое оно случается только с кем-то еще, никогда ты не думаешь что нечто плохое может случиться с тобой или в твоей семье.

– Мам! Это я открой! – крикнул я в щель – я ключ повернуть не могу!

Ответа не было, я продолжил через некоторое время звонить снова. Конечно мелькали в голове версии, вдруг внутри грабитель? Но папе звонить поздно и так скоро придет, скорее всего. Могу не застать его уже на работе, а пока буду бегать вниз к автомату, грабитель может сбежать. Еще и непонятно что теперь в автомат надо кидать, не двушку же? Если грабитель там конечно есть. Потом я услышал какой-то шум. Картинка, которая нарисовалась в голове это мама с трудом идущая от зала в кухню или наоборот, мимо двери. Тяжелые шаги, пару раз зацепляющие мебель корпусом или рукой об стенной шкаф. Но, это никак не вязалось с тихими шагами до этого. Я не мог сообразить, что происходит. Продолжил звонить, но без криков. Нечего соседям знать о наших делах.

Через какое-то время неожиданно замок дважды щелкнул. Я уже приготовился сказать матери все что я о ней думаю, вернуть так сказать часть нравоучений, от нее ко мне, когда она в трезвости борется за мою успеваемость и воспитание. Но на пороге оказался мужик. Я прям ощутил тяжесть в ногах, липкий страх сковал мои движения и голос. Я не знал, что делать, буквально пять долгих секунд я был в шоке и ужасе.

– Привет, я дядя Володя с маршрутки помнишь? – успел за это время достаточно быстро произнести мужик.

Этого хватило, я вспомнил и не заорал и не побежал, вот хотя не уверен что смог бы, может меня сковал ужас?

– Я вас подвозил бесплатно ну помнишь? – продолжал тот.

– Угу. – кивнул я.

– Мы с мамой немного выпили, она что-то уснула, – рассказывал он, – ты проходи, на кухне она, я что-то не могу разбудить ее. Зашел в гости, вот только что, чуть выпили и она уснула, я прям и уйти то не могу как дверь закрыть? Ага, хорошо, что ты пришел. – уже тараторил мужик.

Я зашел, мать сидела на табурете, при этом лежа головой на столе. Я осматривал место предполагаемой пьянки – кухню. Бутылок, впрочем, на виду не было, хотя прибрали, наверное?

– Ну я пойду, засиделись, что-то. Чего она уснула, наверное до этого уже выпила, я только пришел. Пока. – постоянно пожимая плечами дядя Володя поспешно вышел за дверь.

Я закрыл за ним дверь и не мог понять, они просто пили или это измена? Должен ли рассказывать отцу? Понятно, что мать часто просила не говорить папе, если ей удавалось бухнуть в его отсутствие, но при этом не удавалось не запалиться мне, а папа часто бывал в коротких командировках. Либо выезды на очень дальние осмотры места происшествий, сложные но важные случаи, либо учеба на повышение квалификации. Новые методы внедряются постоянно, переподготовка никогда не заканчивается.

Мать часто напивалась, может даже чаще чем я думаю, возможно я не всегда ее палил. Я почти всегда рассказывал отцу. Я не хотел что бы родители расстались, но и что бы мать пила не хотел. С такой вот ситуацией я впервые столкнулся, хотя ранее может просто не понимал по малолетству? Или не было таких? А сейчас что-то было? Ну она алкашка, это да, но может просто пили?

– Фьють-фьють-фьють – зазвонил звонок.

– Забыл он что ли что-то? – подумал я – О, пап…

– Что случилось? – с порога спросил он.

– Мать пьяная, – кивнул я.

– А кто тебе открыл? – не разуваясь заглянул он в кухню и быстро ее осмотрел.

– Мужик какой-то, – решил я не скрывать.

– В серой куртке?! – расширились удивленно зрачки папы.