Помоги проекту - поделись книгой:
– На снегу свежие следы – следы подбитых гвоздями ботинок, а ещё следы собаки! – пробормотала она. – Ты же наверняка знаешь, что это значит. Это лесничий. Он прошёл здесь всего десять минут назад, и вот ведь какая неприятность – прошёл в ту же сторону, куда идём мы!
– Но ведь не можем же мы теперь возвращаться назад! – воскликнул Буззи-Пуззи, пришедший в ужас от одной мысли о том, что им придётся вернуться к просёлочной дороге. – Неужели нельзя просто обойти это место?
Крыса-попрошайка отрицательно покачала головой.
– Подлесок здесь такой густой, что даже лис не прошмыгнёт – на каждом шагу зáросли терновника, а вторая дорога ведёт с поляны прямо к домику лесничего в Соколином тупике.
– Ну и что с того? – огрызнулся Буззи-Пуззи, готовый пойти на любой риск, лишь бы не возвращаться обратно по своим же следам. – Мы же не сделали ничего плохого. Если лесничий нас увидит, скажем, что заблудились во время снегопада. Я знаю, как разговаривать с такими людьми.
Крыса-попрошайка с изумлением посмотрела на друга.
– Буззи, право же, ты совсем не знаешь жизни, не знаешь, какие пренеприятные типы здесь встречаются! Об этом лесничем повсюду ходит дурная молва! Горе любому животному, кого поймают здесь, на запретной территории. И не забывай, у нас в тележке ёлка – это будет свидетельствовать против нас. Он ни за что не поверит, что мы её не украли.
Буззи-Пуззи взглянул на заснеженную дорожку – в лунном свете она казалась какой-то призрачной, нереальной. Невозможно было разглядеть, что ждёт их впереди, потому что эта дорожка, в отличие от аллеи, была довольно извилистой и часто делала резкие повороты, скорее напоминая узенькую лесную тропку. Царила полнейшая тишина, которую не нарушало даже уханье сов.
– Да брось, Крыса, здесь же никого нет.
С некоторой неохотой Крыса-попрошайка вновь взялась за рукоятки тележки.
– Будем надеяться, что он просто делает обход и сразу же свернёт в сторону Запруды Éздры и к Торфяным озёрам. («Как же хорошо Крыса знает здешние места!» – подумал Буззи-Пуззи.) Ладно, давай рискнём, Буззи, но не вини меня, если мы нарвёмся на неприятности. Пошли, тут немного осталось!
Не пройдя и сотни ярдов, два вымотанных зверька оказались перед крутым поворотом: тропа поворачивала почти под прямым углом, огибая густой ракитовый куст.
В ярком свете луны на снегу лежали чёрные тени, и тропа, которую пересекали поперечные полосы теней, напоминала зебру. Ни Буззи-Пуззи, ни Крыса-попрошайка не заметили за кустом ещё две неподвижные тени – тень человека с ружьём и тень крупной собаки, сидящей на задних лапах.
ЭТО БЫЛ ЛЕСНИЧИЙ!
Они вышли прямиком к засаде, и бежать было некуда.
Глава девятая
В плену
Дядюшка Билл поднялся на борт «Вольного ветра». Барсук был сильно встревожен.
Первое, что он увидел – записка, приколотая к двери каюты, с двумя словами: «Скоро вернусь». Он прочитал записку, повертел её в лапах и нахмурился. Как это похоже на Буззи-Пуззи – невозможно понять, когда именно он это написал! Огонь в печи был потушен. Дядюшка Билл пощупал прутья жаровни – они были ледяными. Стол был накрыт на троих! И лишь посмотрев в сторону окна, он заметил важнейшую улику: на маленьком письменном столе, где они так часто играли в шашки по вечерам, лежала потёртая гармошка! Значит, их таинственным гостем наверняка была Крыса-попрошайка!
Так вот почему на столе стояли приборы для кого-то третьего!
Дядюшка Билл открыл дверцу печки и с удивлением воззрился на ощипанную и перевязанную бечёвкой тушку индейки, которая лежала на противне и ждала, когда её запекут.
Дядюшка Билл был отличным следопытом, недаром он долгие годы жил в дремучем лесу. Естественно, он решил пойти по следам Буззи-Пуззи и Крысы-попрошайки. Барсук не сомневался, что они ушли накануне вечером, иначе прутья жаровни были бы ещё тёплыми, а вид коек подсказал бы ему, что на них спали. В каюте он не обнаружил никаких следов беспорядка или борьбы, да и к тому же Буззи-Пуззи оставил ему записку – это вселяло надежду. Дядюшка Билл вернулся на палубу.
Ночью выпало много снега, и следы на палубе почти полностью замело, но острый глаз дядюшки Билла заметил то, что ему хотелось узнать. Вот следы лап Крысы-попрошайки, рядом – отпечатки подбитых гвоздями ботиночек Буззи-Пуззи, а вот следы колёс детской коляски! Наверняка это тележка Крысы! В трюме кто-то рылся, и многие ёлочки исчезли. Груз затем вновь накрыли брезентом, но не закрепили его верёвками как следует. Буззи-Пуззи так и не научился вязать морские узлы, хотя дядюшка Билл потратил не один вечер, пытаясь научить этому ежа.
Внимательно осмотрев палубу дюйм за дюймом, дядюшка Билл вернулся в каюту и аккуратно спрятал рождественский подарок для Буззи-Пуззи за своей банкой с табаком.
А затем, несмотря на усталость, он запер дверь каюты и положил ключ в карман. Если Буззи-Пуззи и Крыса-попрошайка вернутся, пока он будет их искать, им придётся подождать. Так им и надо! Нечего было Буззи-Пуззи вот так уходить куда-то вместе с Крысой. И кто, скажите на милость, позволил ему трогать груз?
Дядюшка Билл сердито фыркнул. Без сомнения, Буззи-Пуззи слишком много о себе возомнил. Вообще-то дядюшка Билл взял его в помощники из жалости; до встречи с барсуком Буззи-Пуззи был бедным одиноким ежом, снимал комнатку в доме крота-работяги, занимавшегося ремонтом дорог, и жил на крошечную пенсию, которой хватало лишь на то, чтобы душа держалась в теле!
Чем больше дядюшка Билл об этом думал, тем больше сердился, что случается довольно часто, когда мы начинаем плохо думать о других людях и слишком нетерпимо относимся к их слабостям.
«Готов поспорить, что это какие-то выдумки Крысы-попрошайки, – подумал дядюшка Билл. – В такой ситуации Буззи-Пуззи никогда бы не покинул судно по собственной инициативе».
Дядюшка Билл начал внимательно рассматривать следы Буззи-Пуззи и Крысы. Следы шли по бечевникý. Местами снегопад почти полностью замёл их свежим снежком – по дороге вдоль канала вдоволь погулял ветер. Но дядюшка Билл шаг за шагом продвигался вперёд по следам своих друзей, хотя и довольно медленно – когда барсук добрался до того места, где Буззи-Пуззи и Крыса-попрошайка увидели мистера Паркера, день уже клонился к концу.
Бедный дядюшка Билл со стоном выпрямился. Нелёгкая это работёнка – читать следы, занесённые снегом, да к тому же на пустой желудок! Идти дальше не было никакого смысла. Здесь снега выпало ещё больше, следы были едва заметны или вообще исчезли – чем дальше он шёл, тем менее заметными они становились.
Барсук страшно проголодался! Утром он утолил голод найденной в углях картофелиной, и с тех пор ничего не ел. Он стоял под деревьями, чутко вслушиваясь в звуки леса, готовящегося к наступлению ночи.
Хотя зрение у дядюшки Билла было уже не таким острым, и для чтения ему приходилось надевать очки, его слух и обоняние раза в четыре превосходили наши с вами. Он мог расслышать всё что угодно!
Где-то далеко пели чёрные дрозды, готовясь к очередной морозной ночи. В подлеске раздался тихий топот лап испуганного кролика. Где-то возле просеки лесной голубь, укладываясь спать, в темноте задел крылом еловые ветки.
Немного погодя со стороны деревни вновь донеслись звуки: это был звон колоколов. Конечно, колокола звонили в положенное время, но, слыша их звон, барсук почувствовал какую-то смутную тревогу. Ветер менялся на северный.
Внезапно дядюшка Билл вспомнил, что сегодня канун Рождества. Боже, в суете последних нескольких часов он совсем забыл об этом! Вскоре откуда-то издалека донеслись голоса деревенских детей, которые ходили от дома к дому, распевая рождественские гимны и получая за это монетки.
Они с Буззи-Пуззи должны были сейчас сидеть в уютной каюте, сервируя блюдо с рождественской индейкой и, может быть, украшая стены каюты веточками остролиста. А вместо этого он, барсук, оголодавший и продрогший, бродит по лесу, разыскивая своего старого приятеля. Да, славный получился сочельник, нечего сказать!
Есть ли смысл в дальнейших поисках? Не вернуться ли ему к «Вольному ветру» прямо сейчас? Барсук решил так и поступить и даже повернул назад, чтобы пойти обратно по своим следам, но тут его чуткие уши уловили собачий лай.
Ни один человек не смог бы услышать этот звук, и даже для острого слуха дядюшки Билла он был едва различим, ведь собака лаяла в целой миле от него.
В любое другое время он не обратил бы на этот лай никакого внимания. В деревне собаки частенько лают по ночам. Но теперь что-то заставило его развернуться и направиться в ту сторону, откуда донёсся лай. Слишком уж остервенело и злобно лаял этот пёс.
По дороге дядюшка Билл то и дело поглядывал под ноги в поисках каких-нибудь следов. Он не находил ничего, кроме следов лесных зверей, пока не вышел на маленькую извилистую тропу среди лещины. Здесь следов было предостаточно: следы крупной собаки, следы больших, подбитых гвоздями ботинок, которые носят люди, и следы ботинок гораздо меньшего размера, тоже подбитых гвоздями – без всяких сомнений, они могли принадлежать только Буззи-Пуззи. А рядом с ними отпечатки лап, чем-то похожие на следы босых человечьих ног – это наверняка следы Крысы-попрошайки, которая никогда не носила обуви. А ещё здесь были глубокие и чёткие следы колёс! Дядюшка Билл напал на свежий след, и это придало ему сил. Ведь он читал отпечатки лап и когтей словно письмена в увлекательной книге, повествующей о путешествиях и приключениях. Теперь стало совершенно очевидно: Буззи-Пуззи и Крысу-попрошайку арестовал лесничий!
Всё прояснилось, загадка была разгадана, факты, словно кусочки головоломки, складывались в голове дядюшки Билла в чёткую картину.
Он шёл по следу, а лай становился всё громче и громче. Настойчивый, непрерывный, временами переходящий то в какое-то подобие волчьего воя, то в жуткий тоскливый стон – зловещие звуки! Дядюшка Билл не испытывал никакой симпатии к собакам. В прошлом он не раз вступал в яростные схватки с бессердечными лохматыми терьерами, которые пытались вытащить барсука из его жилища. Но сейчас на кону стояли жизни его друзей, поэтому отступать было нельзя.
Совсем скоро он различил меж деревьев тёмные очертания дома лесничего. Вечер только начинался, не было и шести, но в окнах нельзя было различить ни света, ни движения. Из трубы поднималась тонкая струйка дыма – значит, в доме всё-таки горел огонь.
Дело обстояло так: наступил канун Рождества, и лесничий с женой ушли на традиционный праздник, который в этот день каждый год устраивали для всех работников в большом особняке хозяев поместья.
Вот почему собака так надрывалась – она злилась, что её оставили дома.
Конечно, дядюшка Билл не знал всего этого. Он с большой осторожностью двигался по самому краю тропинки, не выпуская из лап пистолет, который всегда носил под толстым бушлатом. Барсук поглубже натянул кепку на голову, чтобы скрыть узнаваемые белые полоски на морде, и держался поближе к кустам.
Луна теперь плыла над верхушками огромных дубов, заливая всё вокруг мертвенно-бледным светом.
Вскоре дядюшка Билл увидел собаку – это был большой чёрный ретривер. Он сидел на цепи, прикреплённой к бочке рядом с задней дверью дома, и не заметил барсука. Пёс смотрел в другую сторону, то и дело поднимая морду вверх и издавая вой, от которого кровь стыла в жилах. Ветер дул от собаки в сторону дядюшки Билла, и вдобавок пёс так шумел, что ни за что не услышал бы приглушенные шаги барсука, когда тот шёл по тропинке.
Дядюшка Билл присел в тени, чтобы обдумать сложившееся положение. Он хотел убедиться, что пёс действительно крепко привязан. В этот момент раздался громкий звон цепи. Значит, с этим всё в порядке! Псина могла надрываться сколько угодно и даже удавиться, натягивая цепь – дядюшке Биллу не было до этого никакого дела. Теперь он должен выяснить, что приключилось с Буззи-Пуззи и Крысой-попрошайкой, если ещё не слишком поздно.
Рядом с домом стоял деревянный сарай, длинный и невысокий, с единственным окном, маленьким и грязным, обращённым в ту сторону, где стоял барсук. Дверь сарая была заперта на крючок. И, самое главное, следы лап и колёс вели прямиком к этой двери!
Осторожно оглядевшись вокруг, дядюшка Билл пролез через густые заросли бирючины, отделявшие маленький двор от огорода лесничего, разбитого рядом.
Теперь барсук оказался скрыт от собаки, хотя дверь оставалась у неё на виду. У задней стены сарая лежали чурбаки – запас дров, сделанный лесничим на зиму. Взять чурбаки покрупнее и выстроить из них под окном что-то вроде приступка – дело нехитрое.
Дядюшка Билл бесшумно подошёл к сараю. Поставив один чурбак на другой, он забрался на них, но приступок оказался недостаточно высоким, поэтому пришлось принести третий чурбак. Круглые и аккуратно распиленные, чурбаки крепко держались друг на друге, словно части каменной колонны. Барсук снова попробовал забраться наверх. Теперь ему удалось заглянуть в окно. Луна висела за его спиной и светила прямо сквозь грязные, покрытые изморозью и затянутые паутиной стёкла.
Дядюшка Билл прижался носом к окну и подождал, пока глаза привыкнут к темноте. У дальней стены на деревянной скамье стояли две клетки. Спереди они были закрыты сетками из тонкой проволоки. В той, что слева, барсук увидел трёх упитанных белых хорьков с розовыми глазами, стоящих на задних лапах и царапающих сетку. Хорьки тихонько попискивали. Они хотели есть, потому что их не покормили в привычное для них время.
Вторая клетка на первый взгляд казалась пустой, но внутри лежала солома. Там вполне мог бы кто-нибудь сидеть. Прижав нос к ледяному стеклу, дядюшка Билл продолжал пристально вглядываться в окно. Вскоре он различил кое-что ещё. На полу под клетками стояла маленькая деревянная тележка. В тележке лежала ёлка!
Вдруг в сарае кто-то запел писклявым голосом – голосом, который дядюшка Билл слышал уже много раз. Этот голос он безошибочно узнал бы среди множества других голосов! Сердце барсука затрепетало от радости. Это был голос Крысы-попрошайки, которая даже в беде не теряла присутствия духа. Крыса как всегда фальшивила. Дядюшка Билл и Буззи-Пуззи хорошо помнили этот голос: они услышали его, когда были заперты на тонущей барже неподалёку от логова котов-разбойников (а это, да будет вам известно, другая история о похождениях наших отважных друзей).
Даже пёс прекратил лаять и, повернув голову в сторону сарая, слушал писклявую рождественскую песенку Крысы-попрошайки. При свете луны глаза у оторопевшей от удивления собаки горели словно угли.
Дядюшка Билл тихонько постучал по стеклу. Крыса-попрошайка, которая открыла было рот, чтобы затянуть очередной куплет, застыла на месте, словно изваяние.
Разглядывая вторую клетку сквозь тусклое стекло, дядюшка Билл увидел за сеткой длинный усатый нос, пасть, раскрытую от удивления, смешанного со страхом, и обращённые к окну глаза-бусинки. В этот момент рядом показалась ещё одна мордочка – забавная круглая мордочка Буззи-Пуззи. По его носику катились слёзы; дрожащие розовые лапки вцепились в проволочную сетку.
Дядюшка Билл спрыгнул с чурбаков и, завернув за угол, подошёл к двери сарая. Стоило ему показаться, как собака пришла в дикую ярость и бросилась к нему, насколько позволяла цепь. От её белых жутко клацающих зубов барсука отделяло метра полтора, не больше.
Дядюшка Билл знал, что цепь закреплена хорошо, и ему ничего не грозит, поэтому он не обращал на пса ни малейшего внимания. Встав на задние лапы, барсук смог дотянуться до крючка, запиравшего дверь. В следующую секунду дядюшка Билл отворил дверь и вошёл в сарай.
Барсук пробежал мимо первой клетки, не обращая внимания на жуткие ругательства белых хорьков – они пыхтели и верещали, словно кипящие чайники. Через мгновение дядюшка Билл распахнул дверку второй клетки, и оттуда вывалились Буззи-Пуззи и Крыса-попрошайка. Оба бросились к дядюшке Биллу и стали обнимать его.
– Живее, – шепнул дядюшка Билл, освобождаясь от объятий, – на это нет времени. Не бойтесь пса, он прикован к бочке. Судя по лаю, вот-вот удавится, ну и поделом ему.
Крысу-попрошайку не пришлось просить дважды. Она подбежала к тележке и взялась за рукоятки. Дядюшка Билл схватил Буззи-Пуззи за воротник пальто и без церемоний усадил его на тележку поверх ёлки. Затем все трое выскочили из сарая: впереди вприпрыжку неслась Крыса-попрошайка в оборванном плаще с развевающимся длинным хвостом, с помощью которого она держала равновесие, как это делают кенгуру, а за ней бежал дядюшка Билл, толкая перед собой тележку.
Жуткий лай смолк вдали. Никогда ещё дядюшка Билл не бегал так быстро. Как и все барсуки, он был сильным зверем, и, несмотря на годы, двигался с внушительной скоростью. А сейчас их ещё пуще подгонял страх. Буззи-Пуззи, шарф которого развевался на ветру, вцепился в колючие ветки рождественской ёлочки. Он покачивался из стороны в сторону, ежеминутно рискуя свалиться в снег, словно юный птенец, который того и гляди полетит с насеста головой вниз.
Они не останавливались, пока не выбежали из леса. Как только деревья остались позади, и друзья оказались на бечевникé, вновь повалил снег – влажные тяжёлые хлопья размером с крупную монету – достаточно густой, чтобы занести любые предательские следы, по которым их можно было бы выследить.
Глава десятая
Счастливое Рождество
Никогда ещё дядюшка Билл так не радовался знакомым очертаниям «Вольного ветра» – занесённая снегом, баржа преспокойно стояла у бечевникá. Никогда ещё каюта не казалась барсуку и ежу такой уютной, такой тёплой, такой милой. В самом деле, их дом на барже был настоящей крепостью, в которой чувствуешь себя в безопасности!
Бедный Буззи-Пуззи так сильно замёрз и оголодал, что его пришлось нести в каюту на руках.
А вот Крысе-попрошайке, казалось, всё нипочём: она была очень выносливой зверушкой. Крыса тут же зажгла лампу и принялась разводить огонь в печке. Дядюшка Билл повесил бушлат и кепку на крючок и снял ботинки – они промокли насквозь.
В тепле Буззи-Пуззи быстро пришёл в себя. Он очень беспокоился о сохранности тележки. Ёж настоял на том, чтобы её занесли в каюту, и пока дядюшка Билл занимался ужином, Буззи-Пуззи с Крысой-попрошайкой установили в одном из углов каюты рождественскую ёлку. Дядюшке Биллу показалось, что в каюте зашелестела обёрточная бумага, но он не заметил, как Буззи-Пуззи тайком спрятал в шкафу два коричневых свёртка!
Как только в печи снова заплясал огонь, излучая тепло и радуя измождённых обитателей каюты, всё вокруг словно преобразилось. На сковородке зашкворчали жирные коричневые сосиски, и в каюте вкусно запахло ужином.
Дядюшка Билл аккуратно нарезáл картошку тонкими ломтиками, поджаривал их на шипящем масле и слушал историю о приключениях Буззи-Пуззи и Крысы-попрошайки: как их поймал лесничий, как он обвинил их в краже ёлок и как запер их в сарае, собираясь отвести к сквайру сразу после Рождества.
– Он сказал, что засадит нас на полгода за решётку, – сказала Крыса-попрошайка, украшая ёлку блестящими серебристыми шарами. – Не поверил, когда мы сказали, что не трогали его мерзких деревьев.
– Судя по тому, что говорят о сквайре, вас отправили бы в кутузку как минимум на год, – фыркнул дядюшка Билл. – Ну и заставили же вы себя поискать – я словно на настоящей охоте побывал! Ну да ладно. Ёлки вы продали, и после дадите мне полный отчёт – скажем, завтра, когда будет время. А теперь поторопитесь – ужин готов, а я так голоден, что могу и свои тапки съесть.
Когда ужин был окончен, посуда вымыта и всё расставлено по местам, они сдвинули кресла и уселись возле печки. По телу каждого разливалось приятное тепло. Им едва хватило сил, чтобы добраться до постели.
Думаю, они совсем забыли, что был канун Рождества!
Собственно, на этом мой рассказ заканчивается. Но прежде чем мы оставим нашего старого друга дядюшку Билла и двух его спутников, давайте ещё раз заглянем в окошко каюты «Вольного ветра».
Наступило рождественское утро.
Буззи-Пуззи сидит на своей койке с блаженной улыбкой на мордочке. Он держит в лапах новую губную гармошку и наигрывает на ней какие-то мелодии.
Крыса-попрошайка расположилась возле печки в плетёном кресле и с восторгом и благоговением смотрит на прекрасную чёрную флейту с серебряными клавишами. Время от времени она подносит её ко рту и пробует подудеть – эти звуки напоминают Буззи-Пуззи песню захмелевшей кукушки.
Дядюшка Билл пододвинул своё кресло к столу и сидит, подперев лапами подбородок. Перед ним стоит паровой двигатель с высокой трубой и красным маховиком; на чёрно-белой мордочке барсука застыло выражение крайнего блаженства. Он зажигает горелку, с восхищением прислушивается к тихому шипению, доносящемуся из парового котла, и любуется дымком, который струится из трубы.
За дверцей печки тоже раздаётся шипение, и каюта наполняется аппетитным ароматом жареной индейки. Похоже, Рождество у них всё-таки будет весёлым. Хотел бы я оказаться сейчас там вместе с ними! А вы?
Поделиться книгой: