Хроника земли Прусской

Все еще не насытившись кровью христианской, этот Святополк поставил целью грешить до тех пор, пока снова не навлечет гнев Всевышнего Бога. Ведь ему нестерпима была радость братьев оттого, что они[450] так и не захватили замок помезанский, и стал думать, как одержать победу. Итак, собрал он всю силу войска своего и новообращенных Пруссии, и поскольку, как было сказано выше, он был воплощением всякого лукавства, то всегда действовал коварно. Вот почему он разделил войско свое на две части, чтобы одна напала на замок спереди, другая — сзади. Итак, он прошел с одной частью упомянутого войска к ближней и менее укрепленной части, и таким грозным был он при натиске, что братьям едва удалось отстоять эту часть. Вот почему случилось так, что другая часть войска, не встретив сопротивления, проникла в замок с другой стороны. И вот одни спереди, другие — сзади напали на них, так что, короче говоря, всех братьев с их дружиной они предали мечу.

63. О ВОССТАНОВЛЕНИИ ЗАМКА ХРИСТБУРГ

Чрезвычайно встревоженные этим горестным событием братья и магистр решили, что непокорные выи этих язычников они могли бы подчинить вере, если бы только среди этого развращенного народа[451] у них был замок, из которого они на них ежедневно нападали. Снова созвав множество пилигримов, которые постоянно стекались из пределов Алемании проповедью Святого креста, приготовив все необходимое для сооружения замков, они отправились в землю Помезании. Сменив место, а не название, они построили замок Христбург в том месте, где он стоит по сей день в похвалу и славу Иисуса Христа, укрепив его всем необходимым для охраны замков, оставив там также великую рать[452]. После, со временем, они построили вокруг замка город, для поселения в котором стекалось множество христиан, которые, не покладая рук и не щадя живота своего, каждый день бесстрашно защищали христианскую веру.

64. О СВЯТОЙ ЖИЗНИ БРАТЬЕВ ИЗ ХРИСТБУРГА

В этом замке Христбург жили боголюбивые люди, поражавшие непорочностью и соблюдением обрядов, и, кроме того, они были доблестными рыцарями, так что воистину можно о них сказать, что в монастыре и на поле брани они вели жизнь ратную. Среди этих братьев был один, по прозвищу «из Глейссберга», отличавшийся такой святостью, что в пятницу, когда в церкви шла служба и, как водится, он преклонил колени, чтобы поцеловать крест, то деревянный образ Распятого, поднявшись, простер руки свои, желая обнять и облобызать его. Считая себя недостойным сего, этот брат сказал: «Негоже Тебе, Господи, обнимать столь ничтожного грешника». Был и другой брат, постоянно на голом теле носивший тяжелые железные вериги вместо ночного пояса до самой своей смерти.

65. О ГИБЕЛИ МНОГИХ ПОМЕРАН И ПРУССОВ

Когда был возведен замок Христбург, безумцы, новообращенные и Святополк, встревожились в душе и все, как один, стали думать, как его разрушить и уничтожить, прикидывая разные способы нападения. Наконец они составили заговор, чтобы вместе осадить замок Христбург и не снимать осады до тех пор, пока не сровняют его с землей. Итак, пруссы собрали огромное войско и выслали вперед многих воинов для охраны четырехколесных телег[453] и повозок, везущих провизию и оружие. На посланных вперед напали братья и в схватке всех убили, а телеги и повозки забрали в свой замок. Узнав об этом, разгневанные пруссы воротились восвояси. Но Святополк с войском своим пошел в замок Зантир[454] и там встал лагерем и выслал вперед много воинов, чтобы они тщательнейшим образом разведали, можно ли осадить замок Христбург. На этих рыцарей также напали братья из Христбурга, и, когда многие из них были убиты, прочие, убегая с громким криком, пришли в войско господина своего Святополка. Это войско померан было так напугано этим, что все они обратились в бегство. Увидев это, братья погнались за ними и одних убили, других взяли в плен, остальные утонули в Висле, но князь с горсточкой людей едва спасся на судах[455]. И вот Святополк, потерпев поражение[456], ибо вся сила его войска была подорвана, отныне успокоился.

66. О БИТВЕ В НАТТАНГИИ, ГДЕ БЫЛИ УБИТЫ 54 БРАТА СО МНОГИМИ ХРИСТИАНАМИ

После того как этот сын проклятия[457] Святополк выступил против братьев и подстрекал новообращенных земли Прусской к вероотступничеству, безопасный путь и по земле, и по воде, как в глубь земли так и из нее, открывался лишь при наличии огромного множества рыцарей. Вот почему магистр послал многих братьев и оруженосцев, которые взяли с собой братьев из Эльбинга и Балги, и, во всеоружии вторгшись в землю Наттангии, они разорили ее огнем и мечом, и когда они, учинив великое побоище, собирались отступить, то обнаружили, что все дороги заняты неприятелем и что обратный путь совершенно отрезан, так что братья вынуждены были отступить в деревню, которая называется Крукке[458]. Видя это, пруссы осадили их, так что ни те ни другие не решались ни напасть, ни вступить в битву. Наконец, когда толпа пруссов выросла, братья вынуждены были пойти на следующие условия. Ибо они отдали брата Генриха по прозвищу Ботель[459], маршала, и еще троих братьев в залог, как требовали пруссы, чтобы другие пленные остались бы целыми и невредимыми. Эти условия не пришлись по душе только тому любимому Богом брату Иоганну, вице-комтуру Балги, который добром рядил, чтобы братья, уповая на Бога, смело вступили в бой; когда же большинство поддержало других и, как было сказано, отдали заложников, пруссы, поломав условия договора, напали на остальных и убили 54 брата и всех других, в год от Рождества Христова 1249[460]. После этого побоища один человек из Наттангии вздел на копье голову брата Иоганна, вышеупомянутого вице-комтура, и, высоко подняв ее, сказал: «Если бы твой здравый совет устроил братьев твоих, то они, по крайней мере, не были бы убиты». Среди них один брат претерпел такое мучение: пруссы привязали его живого за руку к дереву и, вспоров середину живота его, к которой примыкают внутренности, прикрепили их к дереву; после этого они, избивая его, заставили бегать вокруг дерева, пока все его внутренности не остались на дереве, и так, отойдя к Богу, в исповедании истинной веры, он испустил дух[461]. Листай и перелистывай все, что написано о мучениках[462], но такого мученичества не встретишь. Даже Тарквиний Гордый[463], первый изобретатель всех пыток, не придумал такого. Откуда явствует, что было оно необычно и от века не слыхано[464]. Вот как предал Господь мечу народ свой[465], ибо проливали язычники кровь их, как воду, по всей земле, и некому было похоронить их, но прах их оставался зверям земным. Доколе, Господи, будешь гневаться? Помилуй нас, наконец, Господи, помилуй нас, чтобы отмщение за пролитую кровь рабов Твоих предстало взору Твоему. Пролей гнев Твой на народы, которые не знают Тебя, и на царства, которые имени Твоего не призывают, и ради славы имени твоего смилуйся над нами, для чего язычникам говорить: «Где Бог их?»[466]

67. О ПИЛИГРИМАХ И О МИРЕ, ВОЗВРАЩЕННОМ ПРУССКОЙ ЗЕМЛЕ

Слух об этом великом поражении, учиненном Богом над братьями и народом, дошел до правителей Алемании и внушил им сострадание. Вот почему случилось так, что сам Христос, который поражает и исцеляет[467], коснулся милостью духа своего сердца некоторых правителей, а именно — маркграфа бранденбургского[468], который в год от Рождества Христова 1251, и епископа мерзебургского[469], и графа Генриха Шварцбургского[470], которые в следующем за тем году вторглись в Прусскую землю со множеством рыцарей, каждый из которых грозно пересек границы упомянутых вероотступников, чтобы разрушать огнем и мечом, убивать и разорять, пока не уничтожат совсем, чтобы после они уже не смогли бы оправиться. Отныне помезаны, погезаны, вармийцы, наттанги и барты, по воле Господа Иисуса Христа, в чьей деснице находится вся власть и законы всех царств, вернулись к вере и, дав заложников, снова подчинились власти братьев. В то же время и по той же причине Святополк, князь Померании, изнуренный битвами и потерями, не в силах долее оказывать отпор братьям, до самого конца жизни своей неукоснительно соблюдал договор[471] между ним и братьями, составленный Яковом, архидиаконом модийским, после ставшим папой Урбаном IV[472]. Итак, со дня, когда началась война Святополка, прошло 11 лет, и земля Прусская успокоилась в мире.

68. О ВОЙНЕ БРАТЬЕВ С САМБАМИ. О РАЗОРЕНИИ ВОЛОСТИ ГИРМОВ[473]

Много войн велось против народа самбийского, и перечислять их по отдельности было бы весьма долго, но о некоторых следует поведать. Брат Генрих по прозвищу Штанге[474], комтур Христбурга, с большим войском, вверенным ему магистром, выступил на войну с Самбией и зимой вторгся в нее близ места, где ныне стоит замок Лохштедт[475], убив и захватив в плен многих людей, разоряя огнем и мечом со всех сторон до самой деревни Гирмов, где во всеоружии встретились с ними самбы. Этот комтур вступил с ними в сражение, словно бесстрашный лев, и, чтобы задержать их, пока войско его отступало в безопасное место, многих ранил копьем своим. Наконец его коварно окружили пруссы и, нанеся множество ударов, сбросили с коня. Увидел это брат Герман, брат упомянутого комтура, и вскипела в нем любовь к брату его[476]. Не в силах вынести столь незаслуженной гибели его, он вступил в битву, и, долго отражая натиск, когда он многих смертельно ранил, они оба пали; прочие братья с войском своим спаслись.

69. ОБ ОДНОМ ЧУДЕ

Об этом брате Генрихе Штанге, комтуре Христбурга, достоверно повествуется, что, когда он в часовне, преклонив колени пред алтарем, молил Бога, чтобы Он явил ему какой-нибудь знак, если считает его достойным своей милости, то деревянная фигура Распятого, пред которой он молился, протянула руку свою и, осенив крестом, благословила его, и он, увидев этот знак, ушел довольный. Это видел и сообщил всем брат Гейндрик, священник этого же замка, который молился в то время в одном углу часовни.

70. О ПРЕДСКАЗАНИИ ИСХОДА САМБИЙСКОЙ ВОЙНЫ

После сооружения замка Балги самбы, любопытствуя разузнать условия жизни братьев и желая полнее узнать их состояние, послали одного из старейшин своих в Балгу; братья, узнав о причине прихода его, охотно его приняли и показали ему все, что есть у них в рефектории, дормитории[477] и церкви. Когда он узнал все о состоянии братьев, то, вернувшись к самбам, сказал: «Знайте, что братья — такие же люди, как и мы; у них широкие и мягкие животы, такие, как вы видите и у нас; оружием, пищей и прочим они довольно сходны с нами, но вот чем они отличаются от нас: есть у них в обычае одно дело, которое, несомненно, погубит нас. Они еженощно встают с ложа своего и сходятся в молельне, и много раз днем, и выражают почтение Богу своему, чего мы не делаем. Вот почему в войне они, безо всякого сомнения, одолеют нас». А поскольку он видел, что братья едят капусту, которой не знали пруссы, то подумал, что это трава, и потому добавил: «А также едят они траву, словно кони и мулы; кто же сможет оказать отпор тем, кто в пуще без труда находят пищу себе?»

71. О ПОКОРЕНИИ САМБОВ

Когда вышеупомянутые язычники вернулись к единству веры[478], то оставались доныне самбы, для покорения которых Христос в год от Воплощения Своего 1254 послал Отакара[479], короля Богемии, мужа как благочестивого, так и закаленного в битвах, Отто, маркграфа бранденбургского, который в этом паломничестве был маршалом, герцога Австрии, маркграфа Моравии[480], Генриха, епископа кульмского[481], Ансельма, епископа вармийского[482] и епископа оломоуцкого[483] с великим множеством пилигримов и из Саксонии, Тюрингии, Мейссена, Австрии, Рейна и других частей Алемании баронов, рыцарей и знать, чьи души воспламенились жаждой мщения за поругание распятого Господа. Таково было множество этого войска, что оно насчитывало более 60 тысяч рыцарей; о числе телег и повозок с оружием и провизией я не слыхал. Итак, это войско пришло зимой в Эльбинг, и делу веры, которое Бог в Своем провидении наметил во спасение, враг рода человеческого, диавол, хотел помешать; ибо он устроил так, что между одним человеком из Саксонии и другим из Австрии на одной мельнице разгорелся такой спор о том, кому из них первому молоть, что не только рыцари и пехотинцы, но и король и другие правители взялись за оружие, но муж Божий, епископ оломоуцкий, миролюбец, пресек суть такого раздора и восстановил прежний мир. Итак, когда было достигнуто согласие, король Богемии повел войско свое до самого замка Балги, где, как устроили братья, встретил одного старика по имени Гедуне[484], отца Виссегауда[485] из Моденова, из рода тех, кого зовут Кандейм[486], досконально знавшего всю силу воинов из Самбии. Когда король спросил у него при появлении первой небольшой части войска, можно ли воевать со столькими рыцарями, он ответил, что нет. Затем подоспело войско вдвое большее, увидев которое, он ответил, как и прежде; далее пришло войско втрое большее, но и этого еще было ему недостаточно; наконец подоспела вся остальная часть войска, покрывшего лед, как саранча покрывает землю, и, когда король спросил, можно ли воевать в земле Самбии с таким войском, он ответил: «Достаточно. Иди, куда тебе угодно, и ты добьешься, чего пожелаешь». После этого король дал ему стяги свои, чтобы он укрепил их на своих владениях и домах и своих подданных и чтобы при виде королевских знаков никто не причинил бы ему вреда. А он слишком мешкал, не зная, как стремительны тевтоны в войне, вот почему, когда он воротился восвояси, то увидел, что дом его и дома его людей сожжены, челядь его, и его люди, и брат его по имени Рингел, и все единокровные убиты. Итак, король вошел в Самбию с войском своим близ волости, называемой Меденов, и, спалив все, что могло быть взято огнем, и захватив в плен и убив многих людей, там же заночевал. На другой день он пришел в волость Рудов и там мощным ударом взял замок[487], и такое было содеяно там избиение народа самбийского, что нобили предложили королю заложников, прося, чтобы он оказал им честь милостиво принять их и не уничтожил весь народ. После этого он пришел в волости Кведенов, Вальдов, Кайме и Тапиов, и, чтобы он не учинил им такое же побоище, как и другим, каждый из них отдал сыновей своих в заложники, обязуясь под страхом смертной казни смиренно повиноваться требованиям веры и братьев. Когда все это было должным образом совершено, король передал вышеупомянутых заложников братьям, пройдя до горы, на которой ныне стоит замок Кёнигсберг, задумав с братьями воздвигнуть там замок для защиты веры и оставив им чудесные королевские дары в помощь сооружения его. Когда же труд паломничества его был совершен, король вернулся в свое королевство, не понеся больших потерь.

72. О СООРУЖЕНИИ ЗАМКА КЁНИГСБЕРГ, ИЛИ ТУВАНГСТЕ

После ухода господина короля Богемии магистр и братья успешно приготовили все необходимое для строительства и, взяв с собой верных себе пруссов, с большим войском пошли в год от Рождества Христова 1255 и в том месте, которое ныне называется старым замком, построили замок Кёнигсберг[488], назвав его в честь короля Богемии Королевским замком (у пруссов он называется Тувангсте от названия леса, бывшего в этом месте), оставив там комтуром брата Бурхарда фон Хорнхаузена[489] со многими братьями и оруженосцами. После этот замок был перенесен на то место, где стоит ныне, на той горе, и обнесен двумя стенами с девятью каменными башнями.

73. О РАЗОРЕНИИ ЗЕМЛИ САМБИИ И О ВОЗДВИЖЕНИИ ЗАМКА ВИЛОВ[490]

В тот же год, когда был построен Кёнигсберг, надровы, скаловы и судовы, соседние язычники, возмутились тем, что самбы подчинились вере и братьям (ибо они боялись, что из-за них и они должны будут покориться вере, как после подтвердилось на деле); вот почему, собрав своей силой большую рать, они прошли по земле Самбии с огнем и мечом, захватив в плен и убив многих людей, и при отступлении задумали они построить замок Вилов, чтобы впредь препятствовать внезапному и легкому доступу в землю Надровии братьев и самбов. Посему, воздвигнув вышеупомянутый замок и оставив там Тирско[491] и сына его Маудела[492] со многими оруженосцами, они воротились восвояси. Но вот чудное провидение Божие, не ошибающееся в своих намерениях; распорядилось оно, чтобы то, что надровы сделали тогда для своей защиты, после превратилось для них в великую западню и гибель. Ибо коснулся Бог сердца[493] упомянутого Тирско, старшего над упомянутым замком[494], и людей, бывших с ним, чтобы, оставив идолопоклонство, они обратились к вере Христа и братьям и стали смелыми воителями веры христианской.

74. О ВОЙНЕ С ЗЕМЛЕЙ ВОХЕНШТОРФ[495] И ВЗЯТИИ ЗАМКА КАПОСТЕТЕ

И поскольку этот Тирско досконально знал пути в соседние земли, то комтур Кёнигсберга с войском самбов, имея проводником упомянутого Тирско, внезапно вторгся в землю Вохеншторф и, приставив лестницы к стенам и расставив как положено все необходимое для штурма, мощным натиском взял замок Капостете и обратил его во прах, захватив в плен и убив в упомянутом замке и его владениях многих людей, а всю землю разорив огнем и мечом.

75. О ЗАХВАТЕ ДРУГИХ ЗАМКОВ И ПОКОРЕНИИ ЗЕМЛИ ВОХЕНШТОРФ

На будущий год тот комтур Кёнигсберга снова собрал сильную рать и выступил на упомянутую землю Вохеншторф, и они встали лагерем для осады замка Охтолиты и, вышеупомянутым способом взяв его, захватив там и на прилежащих землях в плен и убив многих людей, сожгли его дотла. А жившие в трех других замках, а именно: Унсатралисе[496], Гундове[497] и Ангетете[498], видя, что Господь сражается за братьев и что они не могут более оказывать им отпор в войне, отдали заложников и смиренно подклонили выи свои вере христианской и братьям[499].

76. О РАЗОРЕНИИ ОДНОЙ ЧАСТИ НАТТАНГИИ

Из этих людей из Вохеншторфа и прочих, оказавшихся в распоряжении этого комтура, он собрал войско и напал на один рубеж земли Наттангии, который не желал признавать наконец достигнутый с остальными мир, и разорил его огнем и мечом. Предводителя упомянутого рубежа по имени Годукке с двумя сыновьями и многими другими он убил, жену его и всю челядь с женщинами и детьми и с прочей добычей увел.

77. О ПРИХОДЕ МАРКГРАФА БРАНДЕНБУРГСКОГО

В тот год, а именно в год от Рождества Христова 1255[500], господин Иоганн, маркграф бранденбургский[501], муж, достаточно сведущий в военном деле, со множеством рыцарей и разным оружием пришел зимой в землю Прусскую, но, так как зима была теплая, он не смог переправиться к врагам веры, находящимся по соседству. Ибо были между ними болота и прочие опасные места, по которым можно пройти, когда они покрыты очень прочным льдом, а так как они не были им покрыты, то проход к ним оказался невозможен. Вот почему обстоятельства вынудили его вернуться на родину, и за рвение свое он был вознагражден, хотя и не завершил то, к чему стремился.

78. О БРАТЕ ГЕРАРДЕ, МАГИСТРЕ ПРУССИИ

Брат Герард фон Хирцберг[502], IV магистр земли Прусской, возглавлял орден два года. После того как он содеял много добрых дел в земле Прусской, он вернулся в Алеманию и стал магистром земли Тевтонской[503], и там он умер и погребен.

79. О ДОСТОЙНОЙ ПОХВАЛЫ ЖИЗНИ ОДНОГО БРАТА ИЗ КЁНИГСБЕРГА

В то время в дружине братьев из замка Кёнигсберг был брат Герман по прозвищу Сарацин, уроженец Швабии, который, будучи до тех пор в миру, так возлюбил Пресвятую Деву Марию, что никогда не отказывал никому, просящему во имя ее. Вот почему случилось, что, когда он требовал с одного рыцаря, взятого им в сражении в плен, некую сумму денег, которой тот не мог заплатить, грозя убить его, упомянутый рыцарь, которого кто-то надоумил, попросил его из почитания Пресвятой Девы Марии пощадить его, тот, вняв этой мольбе, тут же отпустил его, ничего с него не взяв.

80. СНОВА О НЕМ ЖЕ

Когда этот брат Герман уже был принят в орден дома Тевтонского и шел на место, где он должен был принять постриг, то встретил в одном поле множество рыцарей, собравшихся на ристалище, один из которых, уже верхом и во всеоружии, приказал бросить вызов, нет ли кого-нибудь, кто отважился бы вступить с ним в единоборство за коня и оружие и любовь своей девушки. Услышав это, брат Герман, уповая на свою Деву Марию, которой обещал служить, приблизился к нему и первым же ударом сбросил его на землю, а коня и оружие отдал нищим.

81. СНОВА О НЕМ ЖЕ

С этим братом Германом, уже проявившим себя в ордене и чудесным образом идущим от добродетели к добродетели, Пресвятая Дева Мария не раз сокровенно разговаривала наедине, и случилось однажды, когда Пресвятая Дева явилась ему с опечаленным лицом и он учтиво спросил о причине печали, она ответила: «Опечалило меня то, что любезные дети мои, твои братья дома Тевтонского, некогда говорили в проповедях своих только о Сыне моем и обо мне и о деяниях святых; ныне они говорят только о деяниях королей и правителей и мирской тщете, так что они почти никогда не читают о Сыне моем и обо мне и о жизни святых»[504].

82. О БРАТЕ ГАРТМАНЕ, МАГИСТРЕ ПРУССИИ

Брат Гартман фон Грунбах[505], V магистр земли Прусской, возглавлял орден три года. Он недаром носил свое имя, ибо нрава был весьма сурового. Гартман означает «суровый человек». Называли его Ватмал, как назывался тот шерстяной плащ, который он ввел как одежду братьям. Он также повелел сжечь в Эльбинге на глазах у множества людей двух братьев ордена своего, вступивших в заговор с пруссами во время вероотступничества после сражения в Куронии, о котором будет сказано ниже. Господин папа[506] был так потрясен этим деянием, что повелел самого магистра отстранить от его обязанностей и подвергнуть годичному покаянию его и всех тех, по чьему совету это совершилось.

83. О СООРУЖЕНИИ ЗАМКА НА ГОРЕ СВЯТОГО ГЕОРГИЯ В КАРСОВИИ

В то время был в пределах Ливонии магистр брат Бурхард фон Хорнхаузен, который был дан в магистры братьям Ливонии из земли Прусской. Поскольку он досконально знал обе земли и, будучи человеком общительным, приобрел расположение к себе в глазах всех[507], то повелел, чтобы при равных затратах сил и средств братьев из Ливонии и Пруссии был сооружен в год от Рождества Христова 1259 замок в земле Карсовии[508], на горе Святого Георгия[509], что было тогда крайне необходимо для упрочения веры христианской. Когда он был построен, для охраны упомянутого замка были оставлены благочестивые люди, отменные воины, братья и оруженосцы из Пруссии и Ливонии.

84. О СРАЖЕНИИ В ЗЕМЛЕ КУРОНИИ, ГДЕ ПАЛИ 150 БРАТЬЕВ И МНОЖЕСТВО НАРОДА ХРИСТИАНСКОГО

В год от Рождества Христова 1260 братья из Ливонии и Пруссии собрались с сильными войсками, чтобы доставить провизию братьям из замка святого Георгия, и, когда они приблизились к этому замку, прибыл гонец, сказавший, что 4 тысячи литвинов разоряют некую часть земли Куронии огнем и мечом и проливают кровь многих христиан и увели взятых в плен женщин и детей со множеством другой добычи. Когда, услыхав об этом, братья и все войско готовились к сражению, чтобы освободить из рук неприятеля души, искупленные кровью Христа, один нобиль из Помезании по имени Матто, сын Пиппина, когда брат Генрих Маршал спросил у него, каким образом следует им напасть на врагов, сказал: «Давайте оставим коней наших подальше от нас, чтобы не было у нас соблазна вернуться к ним, и подойдем к ним пешими, и так народ, лишенный помощи коней, останется в битве, а иначе, несомненно, обратится в бегство». Его совету воспротивились рыцари короля Дании[510] из Ревеля и многие другие, утверждая, что из-за тяжести доспехов они не смогут выдержать сражение без коней. После этого пришли курши, смиренно прося, чтобы, если Бог пошлет христианам победу, они вернули бы им женщин и малых детей. Хотя братья были вполне склонны удовлетворить их просьбы, однако простолюдины прусские и ливонские возразили, заявляя, что поступят с пленными их по обычаю, до сих пор соблюдаемому в войне. Из-за этого курши затаили такую злобу против веры и массы христиан, что, когда братья начали сражаться с литвинами, они, словно вероотступники, обрушились на христиан с тыла, и поскольку литвины сражались впереди, курши сзади, то почти весь народ обеих земель, бросив там братьев и верных им людей, ушел. С тех пор некоторые нобили из Пруссии преданно присоединились к братьям; один из них самб Склодо[511] из Кведенова[512], отец Налуба[513], созвав своих сородичей и друзей, сказал: «Сегодня воскресите в памяти красоту одежд, не раз дарованных вам братьями, и пусть в память об их цвете одежда тела вашего обагрится ныне кровью ран, а в память о сладости меда или браги, не раз принимаемых вами из рук их, испейте ныне горечь зловещей смерти, исповедуя истинную веру вечной Троицы». После этого они мужественно вышли на битву и сражались, словно новые Маккавеи, и свершилась там великая битва, и многие пали с каждой стороны. Наконец, после долгого единоборства, шедшего между ними, братья, по воле Господа, потерпели поражение, ибо вся сила войска их была подорвана бегством пехоты, и пали в этом сражении в день святой Маргариты[514] в земле Куршской, в поле близ реки Дурбин, брат Бурхард, магистр Ливонии, и брат Генрих Ботель, маршал Пруссии, а с ними 150 братьев, а из народа Божиего такое множество, что о количестве их я не слышал. После этого побоища враги погнались за бегущими людьми, ставшими настолько трусливыми, что три или четыре неприятеля убивали сто христиан или они в великой робости бежали. Вот как усилились враги наши множеством военной добычи, коней и оружия, награбленным у стольких тысяч убитых, и ныне торжествуют в силе своей. Истощи же, Господи, силу их и рассей их, дабы знали они, что не кто иной сражается за нас, как Ты, Господь наш.

85. О ПРЕДСКАЗАНИИ ЭТОГО СРАЖЕНИЯ

Когда брат Герман по прозвищу Сарацин должен был выйти из замка Кёнигсберг с другими братьями на упомянутую битву в Куронии, Пресвятая Дева Мария, явившись ему, сказала: «Герман, я приглашаю тебя на пир Сына моего». Вот почему этот брат Герман, уходя, сказал некоторым братьям: «Прощайте, отныне вы меня не увидите, ибо Дева, Матерь Божия, пригласила меня к вечной радости».

86. К ЭТОМУ ЖЕ

Была в пределах Алемании в одном монастыре благочестивая женщина, приходившаяся сестрой брату Конраду фон Фейхтвангену[515], ставшему после великим магистром дома Тевтонского; Господь, явившись ей, явил ей это побоище в одном видении. Ибо видела она, что братья и их оруженосцы сражаются с язычниками и погибают, а души их уносятся ангелами на небо.

87. СНОВА ОБ ЭТОМ ЖЕ

Во всем подобное этому видение узрел один деревенский молотильщик, человек простой, бесхитростный и богобоязненный[516], в земле Прусской. Когда он стоял у ворот своего дома, то ясно увидел в воздухе братьев, сражающихся с литвинами, и позвал к себе челядь свою и сказал: «Разве вы не видите, как братья Господа нашего сражаются с язычниками? Вот бегут и пруссы, и ливонцы; вот бьются братья с горсточкой рыцарей, мужественно обороняясь, со всех сторон окруженные врагами; увы, вот они погибают; теперь я вижу, как Пресвятая Дева Мария и святые девы и ангелы Божии с душами их возносятся на небо». Среди этих душ, как видели и тот и другая, две были заметнее прочих, и это были души брата Германа по прозвищу Сарацин и одного брата по прозвищу «из Глейссберга», о чьем участии при сооружении замка Христбург говорилось выше. Совпадали оба видения также и в том, что все души, чьи тела пали в этой битве в Куронии, спаслись, кроме одной. Какова была причина проклятия ее, я не знаю, Бог ведает. И из этого надо сделать вывод и твердо верить, что сам Христос, который ничто на земле не вершит беспричинно, дал разразиться этой прошлой и грядущей чуме вероотступничества в народе его, чтобы погибшие обрели себе на небе заслуженную награду, а уцелевшие, выстояв в опасностях, еще больше укрепились в вере, и чтобы смутились неверующие, ибо сила веры в безопасности подвергается угрозе, а в опасностях ей ничто не грозит, и то же самое разумей в добрых делах.

88. О СОЖЖЕНИИ ЗАМКА ЛЕНЦЕНБЕРГ[517] И МНОГИХ ПРУССОВ

В то время, когда пруссы подозревались в вероотступничестве, брат Вольрад, фогт Наттангии и Вармии, называемый Вольрад Достойный удивления (и так оно и было), присутствовал на пиру с нобилями упомянутой земли в замке Ленценберг, и вскоре кто-то потушил свет и набросился на брата Вольрада и непременно убил бы его, не будь он вооружен. Когда после зажгли свет, он показал на разорванную одежду и спросил у нобилей, чего заслуживает такой убийца. Все ответили, что он заслуживает быть сожженным. В другой раз этот же брат Вольрад пригласил в тот же замок многих нобилей, бывших там в прошлый раз, и, когда, захмелев, они стали перешептываться, сговариваясь убить его, он вышел и, заперев ворота, дотла сжег упомянутых нобилей вместе с замком.

89. О ВТОРОМ ВЕРООТСТУПНИЧЕСТВЕ[518] ПРУССОВ, ПРОДОЛЖАВШЕМСЯ 15 ЛЕТ

В тот же год, в канун святого Матфея[519], апостола и евангелиста, пруссы, видя, что братья понесли потери в этой битве в братьях, оруженосцах, конях, оружии и прочем необходимом для сражения, громоздя зло на зло и беду на беду, снова отступились от веры и христиан и скатились к прежним заблуждениям, и самбы одного человека по имени Гланде[520], наттанги — Генриха Монте[521], вармийцы — Глаппа[522], погезаны — Ауттума[523], барты — Дивана[524] выбрали предводителями и вождями своего войска.

90. О МНОГОМ КРОВОПРОЛИТИИ ХРИСТИАН

Эти предводители и вожди войск назначили точный день для того, чтобы все, собравшись при оружии, всех до единого проповедников веры христианской убить и полностью уничтожить. Что они и исполнили, ибо всех христиан, которых они встретили за пределами укреплений в земле Прусской, одних, к прискорбию нашему, умертвили, других, захватив в плен, увели в вечное рабство; церкви, часовни и молельни Божии они сжигали, с церковными святынями кощунственно обращались, церковное облачение и сосуды использовали непозволительным образом, священников и прочих служителей церкви беспощадно убивали. Самбы схватили одного священника, брата дома Тевтонского, присланного, чтобы крестить их, и сдавливали его шею двумя шестами, пока, потеряв сознание, он не испустил дух; при этом они заявили, что такого рода мученичество подобает святым людям, чью кровь они не осмеливались проливать.

91. О БИТВЕ ПРИ ПОКАРВИСЕ[525] ГДЕ БЫЛИ УБИТЫ МНОГИЕ ХРИСТИАНЕ

В год от Рождества Христова 1261[526], когда молва о такого рода гонениях облетела Алеманию, правители и бароны встревожились. Вот почему господин из Рейдера и многие представители знати из других частей Тевтонии, сочувствуя вере и христианам в том, что новое насаждение церкви в пределах Пруссии, возросшее на крови многих христиан, должно так прискорбно погибнуть, пришли на помощь упомянутой земле. С ними братья и их оруженосцы вторглись в землю Наттангии, и, опустошив ее огнем и мечом, многих захватив в плен и убив, они вернулись в то место, где ныне стоит замок Бранденбург[527], и там разбили лагерь. И условились братья и пилигримы, что одна часть войска вернется в упомянутую землю, снова обезлюдевшую, а другая часть останется в упомянутом месте. После этого наттанги, полагая, что горсточка людей не осмелится разграбить их землю, собравшись, напали на оставшуюся часть войска при Покарвисе, а пилигримы и братья со своей стороны оказывали им мужественный отпор, и особенно один рыцарь из Вестфалии по имени Штенкель фон Бентхейм, который слышал в одной проповеди епископа, что души христиан, убитых в Пруссии, должны вознестись на небо, минуя чистилище; он, пришпорив своего скакуна и нацелив копье, как истинный рыцарь, пронесся по рядам неприятеля, разя язычников направо и налево, и падали они от его ударов и в ту, и в другую сторону. Но на обратном пути, когда он попал в гущу их, его убили; и завязалась между ними жестокая битва, и с обеих сторон многие были смертельно ранены и убиты. Наконец, по воле Божией, свершилось так, что сам господин из Рейдера с большой частью войска и братьями, бывшими с ним, был убит, некоторые были взяты в плен, остальные обратились в бегство. Между тем братья с другой частью войска, приближаясь к месту битвы, увидели, что войско христиан смято, и они не могли спасти их из-за множества врагов и по другой дороге воротились восвояси. После этой сечи наттанги, желая принести жертву богам, бросили жребий среди тевтонов, взятых там в плен, и он дважды выпал одному горожанину из Магдебурга, знатному и богатому, по имени Хиртцхальс; он, оказавшись в такой беде, просил Генриха Монте вспомнить о благодеяниях, какие он не раз оказывал ему в городе Магдебурге, и выручил бы его из этой беды. Услышав это, Генрих, сочувствуя, дважды выручал его. Но когда в третий раз жребий снова выпал ему, он не захотел, чтобы его спасли, но тут же, предлагая себя в добром исповедании жертвой Богу, был привязан к своему коню и сожжен. Заметь, что тот же Генрих и многие другие после клятвенно утверждали, что, когда этот горожанин, сожженный на коне, испустил дух, они видели, что из уст его вылетел белоснежный голубь.

92. О ПРЕДСКАЗАНИИ ЭТОЙ БИТВЫ

Была в пределах Алемании в одном монастыре некая святой жизни женщина, которая, услышав, как множество демонов с великим шумом и гамом врываются в ее келью, заклиная их, спросила, куда они мчатся. Они сказали: «В Пруссию. Там завтра будет великая битва». Она ответила: «Когда вернетесь, расскажите мне, что там произошло». Они, вернувшись, сказали, что христиане потерпели поражение и что души всех полегших там обрели спасение, кроме трех, участвовавших в этой битве не из благочестия, но ради испытания своей рыцарской доблести.

93. О ГИБЕЛИ МНОГИХ ПИЛИГРИМОВ

В том же году граф фон Барбиг[528] пришел в Пруссию со множеством рыцарей и вошел в землю Самбию. После ее разорения самбы, собравшись, напали на него в день святой девы Агнесы[529], и, тяжело ранив его, одни обратились в бегство, другие были взяты в плен или убиты.

94. О РАЗОРЕНИИ ЗАМКА ХЕЙЛЬСБЕРГ

Вскоре после пруссы с тремя войсками и тремя камнеметами и прочими военными устройствами осадили замок епископа вармийского Хейльсберг. Осажденных в ней голод вынудил съесть 250 лошадей вместе с кожей. Наконец, совершенно лишившись припасов, они, оставив замок, незаметно ушли в град Эльбингский, где всем 12 прусским заложникам, которых вели с собой, они выкололи глаза и отпустили их к их сородичам.

95. ОБ ОСАДЕ ЗАМКОВ КЁНИГСБЕРГ, КРЕЙЦБУРГ И БАРТЕНШТЕЙН

А дети Белиала[530], видя, что все идет по воле их, замыслили и обговорили подлое дело. Против народа Твоего, Господи, составили коварный умысел, и совещаются против хранимых Тобою. Сказали: пойдем и истребим их из народов, чтобы не вспоминалось более имя Израиля[531]. А сошлись они, чтобы полностью уничтожить народ Божий, и осадили замки Кёнигсберг, Крейцбург и Бартенштейн. Вокруг каждого из них они соорудили три прочных укрепления, обнесенных валом, со многими оруженосцами, людьми ратными и закаленными в битвах, так что осажденные были совершенно отрезаны от внешнего мира. Ведь не хватит слов, чтобы досконально поведать, сколько штурмов, сколько опасностей, сколько голода, сколько невыносимых лишений перенесли осажденные братья и прочие люди в упомянутых замках. Ведь после того, как у них больше не осталось овец и быков, свиней и коров и лошадей, они были вынуждены есть кожи их; безвыходное положение принудило их к этому. И такими жесткими были кожи, эта непривычная еда, что многие братья и прочие, евшие их, лишились зубов.

96. О БРАТЕ ХЕЛЬМЕРИКЕ[532], МАГИСТРЕ ЗЕМЛИ ПРУССКОЙ. 1262.

Брат Хельмерик, VI магистр земли Прусской, возглавлял орден три года и погребен в Кульмской церкви. В то время маршалом земли Прусской был брат Дитрих[533] человек, закаленный в битвах и христолюбивый.

97. О РАЗОРЕНИИ ЗАМКА РЕЗЕЛЬ

Братья из замка Резель, услышав, что замки Кёнигсберг, Крейцбург и Бартенштейн осаждены пруссами, очень испугались и, проведя многие советы и разные переговоры, они, спалив замок дотла, тайными путями ушли в пущу.

98. О ПОБЕДОНОСНОМ СРАЖЕНИИ, В КОТОРОМ ГРАФЫ ИЗ ЮЛИХА И МАРКИ УБИЛИ ТРИ ТЫСЯЧИ САМБОВ

Потрясенные всеми этими волнениями, братья и христиане земли Прусской, уже на грани гибели, смутившись духом, плакали горьким плачем[534], доколе не стало в них силы плакать[535] и не могли уже утешить друг друга, ибо боялись навлечь на себя еще больший гнев Божий. Уже два года сражались они и всегда терпели поражение, а враги веры торжествовали победу. Вот почему со смиренной и смятенной душой, воззрев на небо, они со слезами воззвали к Господу о помощи, и Он внял им. Ибо Он послал графа из Юлиха[536] и из Марки графа Энгельберта[537] с великой силой рыцарей, которые в год от Рождества Христова 1262, в канун дня святого Винцентия[538], под вечер пришли в замок Кёнигсберг. И они хотели в тот же день взять укрепления самбов, которыми был осажден Кёнигсберг, но братья отсоветовали, ибо оставались считанные дни до столь славной битвы. Наутро, когда войско христиан собиралось приступить к захвату укреплений, там не осталось ни одного самба; они ушли, бросив укрепления, и преградили путь пилигримам. Встревоженный этим, граф юлихский отступил со своим войском, не зная, есть ли засады на его пути. Для этого по совету братьев он выслал вперед гонцов, которые расследовали пролегавшие пути; один из них, а именно Стантеко, столкнувшийся со стражей самбов, вернулся тяжело раненный с обнаженным и обагренным кровью мечом и указал на засаду. Вот почему пилигримы приготовились к битве, а граф из Марки верхом, прочие пешими обрушились мощным ударом, так что, хранимые божественной силой, они торжествовали над врагами, одних они сразили мечом, другие обратились в бегство, третьи отошли в деревню, которая некогда называлась Калиге, а ныне называется Склуниен[539], откуда их изгнали с большим трудом. Ведь пришлось призвать всех братьев и их оруженосцев из Кёнигсберга. Они храбро напали на них и после долгой битвы, в которой с обеих сторон многие были ранены и убиты, всех уничтожили. Итак, по воле Божией в тот день было убито более трех тысяч самбов и прочих пруссов, в тот же день, что и год тому назад, когда произошла битва при Покарвисе.

99. О ПРЕДСКАЗАНИИ ЭТОЙ ПОБЕДЫ

Это побоище самбов предсказал один прусс и с такой уверенностью утверждал, что оно будет, что слышали, будто он говорил, поклявшись своей головой, братьям из Кёнигсберга, я не знаю, по чьему внушению: «В день святого Винцентия самбы погибнут». Но когда войско пилигримов в тот день ушло, его упрекнули во лжи, но он, все еще упорствуя на своем утверждении, сказал: «Все равно, сегодня самбы погибнут или земля разверзнется и, словно Дафана и Авирона[540], поглотит их живыми». И как он предсказал, так и вышло.

100. О САМБАХ-ХРИСТИАНАХ, ПРИСОЕДИНИВШИХСЯ К БРАТЬЯМ ИЗ КЁНИГСБЕРГА

И все же поражение это не придало самбам ума вернуться в лоно святой матери церкви, но, гордо подняв головы, они вознегодовали против бича Господня и вызвали братьев на жесточайшую битву; не было среди них лишь немногих мужей знатного рода и нобилей, которые, покинув отчий дом, один за другим пришли в замок Кёнигсберг со всей челядью своей и преданно присоединились к братьям.

101. О ВОЙНЕ БРАТЬЕВ ИЗ КЁНИГСБЕРГА С САМБАМИ ВО ВРЕМЯ ВТОРОГО ВЕРООТСТУПНИЧЕСТВА И СНАЧАЛА С ВОЛОСТЬЮ КВЕДЕНОВ

Налубо, сын Склодо из Кведенова, человек с неустрашимой душой и неукротимым сердцем, однако самонадеянный, считая постыдным, если он так быстро подставит братьям выю свою, не пожелал следовать за сородичами своими. Вот почему, когда встревоженные братья собрались с войском выступить против него, брат его, а именно Варгуло, досадуя, что он по молодости так строптив, пришел с разрешения братьев и сказал ему: «Проклятый Налубо, теперь поднимайся и будь изгнанником и скитальцем из земли твоей, ибо ты не внял словам моим и сородичей твоих; иначе братья и оруженосцы их, которые уже в пути, убьют тебя». Он бежал в соседнюю волость Скокен и спасся один-единственный, но вся челядь его и имущество были уничтожены братьями. Наконец тот Налубо, обессиленный частыми нападениями, подчинился вере и стал человеком, достойным похвалы в вере и крещении.

102. О ТОМ, КАК ТРУДНО БЫЛО ДОСТАВЛЯТЬ ПРОВИЗИЮ В ЗАМОК КЁНИГСБЕРГ

Пруссы, коснея в пороках своих, замышляли, как бы разрушить замок Кёнигсберг, а именно то место, которое Господь предназначил в похвалу и славу имени Своего[541]. Вот почему, мстя за все их измышления, Он все действия, какие бы они ни предпринимали, свел на нет. Итак, пруссы, полагая, что не смогут взять замок Кёнигсберг силой, однако, будучи людьми искушенными и знающими военные тонкости, они снарядили много судов и с них разбивали и уничтожали корабли братьев, везущие провизию в упомянутый замок, чтобы, лишив таким образом пропитания, умертвить и самих братьев. Встревоженные этим братья и комтур тайно послали одного человека, который продырявил упомянутые суда буравом, и он проделывал это столько раз, что, изнуренные борьбой и потерями от натиска кораблей братьев, из которых они многие разбили, взяв в плен и убив людей, они вынуждены были отступить.

103. О РАЗРУШЕНИИ МОСТА, ПОСТРОЕННОГО ПРУССАМИ НА РЕКЕ ПРЕГЕЛЬ

А когда пруссы таким образом не преуспели, они собрались снова и, измышляя разные способы для осуществления начатого злодейства, наконец все единодушно сошлись на том, чтобы построить мост через реку Прегель, а на каждом конце моста — прочное укрепление наподобие башни, и так можно было бы отбирать все, что ни отправлялось по реке в замок Кёнигсберг. Когда братья в упомянутом замке, уже полумертвые от голода, узнали об этом, они, предпочтя погибнуть в сражении[542], чем так жалко умереть от голода, отправились во всеоружии на судах, и, когда приблизились к месту и уже встали на якоря, подул сильный ветер и быстро понес их к мосту, что было сделано провидением Божиим, и, подойдя к мосту, они обнаружили на нем в укреплениях по концам его много вооруженных людей; находившиеся на мосту и в укреплениях оказывали им мужественный отпор; и завязалась между ними такая жестокая битва, какой никогда не было видано в этом веке между немногими бойцами. Наконец послал им Бог помощь и защиту свыше, чему, несомненно, следует верить, ибо человеческой силе было почти невозможно противостоять такому множеству, так что, когда враги бежали, братья до основания разрушили и уничтожили мост и укрепления. В этом сражении некий брат Гевехард, выходец из Саксонии, преследуя некоторых бежавших пруссов, одному из них одним ударом меча отсек голову; а тот, раненный этим ударом, не упал тут же на землю, но без головы пробежал с остальными еще небольшое расстояние и лишь потом упал. Братья и прочие видевшие чрезмерно удивились этому, уверяя, что никогда еще такого не видывали.

104. О ШТУРМЕ ЗАМКА КЁНИГСБЕРГ

Вскоре после этого Генрих Монте, предводитель наттангов, собрав огромную рать, пришел на поле Кёнигсберг, чтобы штурмовать замок. Ему навстречу вышли братья со своими оруженосцами, со своей стороны оказывая мужественное сопротивление. Но вышеупомянутый Генрих Монте, увидев издали, что брат Генрих Уленбуш заряжает баллисту[543], быстро подоспел к нему, говоря: «Сегодня ты у меня отправишься на небо», — и пронзил его копьем своим, тяжело ранив; впрочем, от этой раны его потом исцелили. Видя это, один слуга ранил упомянутого Генриха коротким копьем и тем отомстил ему. Потеряв силы от этой раны, он ни с чем отступил с войском своим.

105. СНОВА О НЕМ ЖЕ И ОБ ОДНОМ ЧУДЕ, ПРОИСШЕДШЕМ С ЧЬЕЙ-ТО БАЛЛИСТОЙ

Никому не хватит слов, чтобы досконально поведать, сколькими и какими разнообразными и изощренными способами самбы и прочие пруссы не раз штурмовали замок Кёнигсберг, так что с обеих сторон было много убитых и смертельно раненных. Вот почему случилось однажды, что самбы, штурмовавшие с войском упомянутый замок, стали такими грозными в этом сражении, что один брат среди прочих оборонявшихся был вынужден бросить заряженную баллисту и едва спасся бегством. Подняв эту баллисту, один самб повесил ее себе на шею. Другие, окружив его, чрезвычайно дивились тому, что это такое, ибо раньше такого не видели, и прикасались к ней руками в разных местах; наконец, когда кто-то нажал на спуск, струна баллисты перерезала ему горло, так что вскоре он умер. Поэтому пруссы с тех пор очень боялись баллист.

106. О РАЗРУШЕНИИ ГРАДА КЁНИГСБЕРГА, СТОЯЩЕГО НА ГОРЕ СВЯТОГО НИКОЛАЯ

Вокруг приходской церкви Святого Николая на горе близ замка Кёнигсберг братья поставили некий город, и, поскольку он не был хорошо укреплен, неожиданно нагрянули самбы и, взяв в плен и убив многих людей, подвергли его плачевному разрушению. Вот почему после он был перенесен в долину между Прегелем и замком в то место, где находится и по сей день.

107. О РАЗОРЕНИИ ДЕРЕВНИ ДРАМЕНОВ[544] И ГИБЕЛИ МНОГИХ САМБОВ

Никто не мог бы описать, а если бы и написал, ему бы вряд ли поверили, как озабочены были братья при натиске самбов тем, чтобы снова обратить их в христианскую веру. Вот почему, ослабив и обратив в бегство тех, что жили в волостях Вальдов, Кведенов и Варген[545] и прочих соседних волостях, братья с войском выступили против волости Побетен и, когда они отступали с огромной добычей, разорив одну деревню, называемую Драменов, захватив в плен и убив многих, на них напали преследовавшие их враги и едва не обратили в бегство. Но брат Генрих Уленбуш, отважный человек, противостоял им и оказывал такой мужественный отпор, что прочие, собравшись с силами и воспрянув духом, вернувшись к битве, убили великое множество вышеупомянутых самбов.

108. О ПОБЕДЕ БРАТЬЕВ НАД САМБАМИ В ВОЛОСТИ БЕТЕН

В земле Самбии есть одна волость, называемая Бетен[546], в которой живут воинственные и такие сильные люди, что из одной деревни на битву могут выступить 500 человек; братья из Кёнигсберга одни не осмеливались напасть на них. Вот почему они попросили магистра Ливонии[547], чтобы из своих пределов отрядил им на подмогу братьев и оруженосцев, назначив день и место, когда и где они должны встретиться для битвы. Итак, братья, пришедшие из Кёнигсберга со своим войском в указанный срок к намеченному месту, начали опустошать упомянутую волость огнем и мечом, еще не соединившись с ливонцами. Вот почему потревоженные самбы, собравшись, мощным ударом обрушились на войско братьев, и, когда они уже готовы были обратиться в бегство, к чему вынуждала их чрезмерная сила врагов, подоспело войско ливонских братьев с многочисленной и сильной конницей, и вот, напав вместе на врагов, они предали мечу все это войско самбов, взяв в плен женщин и детей. Обитаемые места этой и близлежащей волостей они обратили в пепел.

109. О ВОССТАНОВЛЕНИИ МИРА МЕЖДУ БРАТЬЯМИ И САМБАМИ

Самбы, которых Господь через братьев и других христиан этими и прочими лишениями исправил, не в состоянии более оказывать отпор, отдав детей своих в залог, снова обратились в веру христианскую.

110. ОБ ОТСТУПЛЕНИИ САМБОВ ИЗ ВОЛОСТИ РИНОВ

Но враг рода человеческого, диавол, которому всегда ненавистен мир и покой христиан, надоумил тех людей Самбии, что жили в волости Ринов, чтобы они снова впали в порок вероотступничества. Вот почему они, собравшись, штурмовали с войском замок епископа самбийского[548] Фишхаузен, в котором на сей раз было всего два человека, а именно один брат и его слуга. И вот чудо. Поразив зрачки, злоба их ослепила их;[549] так что они не видели пояс или ремень, висящий перед глазами их, с помощью которого они могли бы открыть ворота упомянутого замка; ведь стоило им только шевельнуть мизинцем, как замок был бы до основания разрушен. И вот после непродолжительного штурма они ни с чем отступили.

111. О РАЗОРЕНИИ ВОЛОСТИ РИНОВ И ГИБЕЛИ ЕЕ ЖИТЕЛЕЙ

Когда это дошло до слуха братьев из Кёнигсберга, они, возмутившись этим, собрали с прочими самбами войско и, вторгшись в упомянутую волость Ринов, убили всех мужчин, а женщин и детей со всем их имуществом увели; итак, снова упокоилась в мире земля Самбии, как и прежде.

112. О СООРУЖЕНИИ ЗАМКОВ ТАПИОВ И ЛОХШТЕДТ В ЗЕМЛЕ САМБИИ