Хроника земли Прусской

Петр из Дусбурга

Хроника Земли Прусской

ПОСЛАНИЕ

Достопочтенному мужу и христолюбивому брату Вернеру фон Орзельн[1], магистру госпиталя Пресвятой Марии Иерусалимского Тевтонского дома, брат Петр из Дусбурга, того же [дома. — В. М.] священного занятия служитель, выражает должное послушание и приветствует его. Ясно любому зрящему, с каким тщательным осмыслением и осмысленным тщанием древние и святые отцы подробно описали чудные деяния Господа нашего Иисуса Христа, содеянные Им самим или через своих слуг, в похвалу и славу Его и в назидание и нынешнему и грядущему поколениям. Они обращали внимание и на те слова Товита[2], что о делах Божиих объявлять похвально. Я пошел по стопам их для того, чтобы не быть брошенным во тьму внешнюю[3], как никчемный и негодный раб, который присвоил себе талант, врученный хозяином, и битвы, которые нами и нашими предшественниками, братьями ордена нашего, победоносно велись, я записал и собрал в этой книге, которую специально посылаю на ваше рассмотрение, смиренно прося (ибо никто не может вполне оценить себя)[4], чтобы вы, насколько это возможно, проверили ее, и, если будет обнаружено в ней что-то, достойное исправления, оно было бы исправлено, и, так исправленная, она стала бы достоянием всех, дабы содержащиеся в ней события каждого года остались в памяти потомков. Написано и Завершено в год от Воплощения Господня 1326.

ПРОЛОГ

Знамения и чудеса свершил надо мною Всевышний. Поэтому подобает мне возвестить о знамениях Его, ибо они велики, и о чудесах Его, ибо они могущественны. Даниила. III[5]. Слова сии принадлежали Навуходоносору, царю вавилонскому; после того как Даниил и приверженцы его, обрекшие тела свои, чтобы не служить и не поклоняться никакому богу, кроме Бога, в которого веровали, связанными были отправлены в печь, в которой горел огонь, всемеро больший, чем обыкновенно, он, увидя, что языки пламени, поднимавшиеся над печью на 49 локтей, подожгли слуг его, а Даниила и приверженцев его совершенно не тронули и не причинили им никакого вреда, сказал: знамения и чудеса и т. д. Подходят, однако, эти слова автору сей книги, который после того, как увидел в облике святой общины братьев госпиталя Пресвятой Марии Иерусалимского Тевтонского дома столь великие знамения и такие необыкновенные и от века не слыханные чудеса, которые в земле Прусской милосердно сподобил содеять Всевышний через упомянутых братьев, не страшащихся обречь тела свои на смерть ради защиты веры, смог сказать: знамения и чудеса свершил надо мною Всевышний и т. д. Но поскольку написано в Евангелии: чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли отца вашего небесного[6], так в похвалу и славу имени Иисуса Христа и в назидание нынешнему и грядущему поколениям угодно ему было проповедать знамения Божий, ибо они велики, и чудеса Его, ибо они могущественны. Знамения великие: сказано в Деяниях апостолов, что Стефан, исполненный веры и силы, свершал великие знамения[7]. И да не подлежит сомнению, что и братья дома Тевтонского исполнены были веры и силы, когда они, малочисленные, покорили столь сильный, дикий и бесчисленный народ прусский, который даже многие правители, хотя и не раз пытались, никак не могли поработить. Да не будет обойдено молчанием и то великое знамение, что война велась вышеупомянутыми братьями так успешно, что за одиннадцать лет со дня вторжения своего в Прусскую землю они властно покорили и обратили в христианскую веру язычников[8], которые занимали землю Кульмскую и Любовию, и те народы[9], что жили в землях Помезании, Погезании, Вармии, Наттангии и Барте, возведя там многие укрепления, города и замки, количество и названия которых будут указаны ниже. Вот какое великое знамение явилось на небе воинствующей церкви. Знамения же, благой Иисус, слугам, преданным Тебе, через которых Ты сподобил содеять столь великие знамения, чтобы содрогнулись и убоялись знамений Твоих язычники, живущие на пределах земных[10]. Подобает ему также проповедать чудеса Его, ибо они могущественны. Памятными соделал чудеса свои милостивый и щедрый Господь[11] с помощью упомянутых братьев, как будто истинно мог сказать о них то, что написано о народе израильском после исхода из Египта: да славят Господа за милость Его и за чудные дела Его для сынов человеческих, ибо Он насытил душу жаждущую и душу алчущую исполнил благами[12]. Чтобы понять, почему душа, т. е. жизнь братьев, некогда жаждущая и алчущая, ныне насыщена земными благами, необходимо показать кое-что из того, чего не хватало в прошлом и что изобилует в настоящем, чтобы в таком противопоставлении друг другу они многое прояснили бы. С самого начала братья, чтобы легче было побеждать врагов веры, всеми силами души стремились получить крепких коней, прочное вооружение, мощные укрепления, и никто им этого не давал; об одежде и пище они пеклись лишь настолько, насколько это было жизненно необходимо. Следуя примеру жизни и учения Спасителя нашего, сказавшего: «Если кто хочет идти за мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за мною»[13], они отрекались от себя в том, что, если были знатного рода, владели богатствами, были свободны духом, все же мало почитали честь благородной крови своей, смиренно любя скромное и скромнейшее, чем не украшали положение свое в соответствии с мирским достоинством; и, избрав истинную нищету, они отказались от собственных желаний; и так во имя Христа они связали жизнь свою с разными бесчисленными неудобствами, опасностями, заботами, тревогами. И они понесли крест свой и последовали за Христом, ибо каждый день и час готовы были принять поругание и смертную казнь ради защиты веры. Одеваться в красивые одежды, в чем кроется порок гордыни, считалось у них позором. Одни из них вместо рубахи носили власяницу, другие — панцирь, так что любой вместе с пророком мог бы сказать: «Я, во время болезни их, т. е. язычников, одевался во вретище»[14]. Также из холщовых мешков, в которых по морю перевозилась для них мука, делали они холщовые одежды, в которые с радостью одевались. Еда же их и питье были чрезвычайно скудны. Ведь давалось по весу и по мерке, так что воистину они могли бы сказать вместе с пророком: «Ты напитал нас хлебом слезным, и напоил слезами, в большой мере»[15]. Воплотилось в них то, что Господь изрек через Исайю: «Даст тебе Господь хлеб в горести и воду в нужде»[16]. Заставляли их не раз родные их, которые в привычном воздержании братьев не могли оказать должную услугу, принимать мясо в пищу, от которого они в положенное время с умерщвленной душой и радостным лицом воздерживались. Питье и пища братьев и дружины были настолько скудны, что цвет и запах хлеба или бобов был едва различим человеческим зрением и обонянием. Это и еще многое другое, о чем долго пришлось бы писать, они терпеливо сносили в хижинах и лачугах своих. Но сколько трудностей и лишений переносили они в походе, когда выступали на войну с язычниками, знает Тот, кому все ведомо. Воплотилось в них то, что апостол, говоря о святых мучениках, написал к евреям: иные же замучены были, другие испытали поругания и побои, а также узы и темницу; были побиваемы камнями, перепиливаемы, подвергаемы пытке, умирали от меча, скитались в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления; те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли[17].

Здесь называются лишения, которые некогда претерпели братья, в которых душа их была жаждущей и алчущей. Если хочешь знать, как они достигли достаточного изобилия строений, коней, оружия, еды, питья и умножения всего необходимого для человеческой жизни братьев и своих людей, открой глаза свои и зри; все откроется взору твоему. И да славят Господа за милость Его и за чудные дела Его для сынов человеческих, ибо Он сокрушил врата медные, и вереи железные сломил[18]. Вот чудеса могущественные, как упомянутыми братьями все язычники, населявшие Прусскую землю, о бесчисленном множестве которых будет сказано ниже, были уничтожены, и медные врата городов и крепостей их были сокрушены и вереи железные были сломлены; и так Господь увел их с неправедного пути и были они унижены из-за неправедности их. И да славят Господа за милость Его и за чудные дела Его для сынов человеческих! Да приносят Ему жертву хвалы[19]. Внемли, как братья, словно Иуда Маккавей, очистили святые места земли Прусской, которые язычники раньше осквернили идолопоклонством, и приносится в них ежедневно Господу жертва хвалы и чести. Прими же, благой Иисус, жертву сию за весь народ Твой и сохрани сей удел и освяти его[20]. И, словно Давид, поставили они также священников и ежедневно славили Бога. Так явствует, какие великие знамения и могущественные чудеса содеял Всевышний через упомянутых братьев в земле Прусской; и то, что о них говорилось, будет явлено ниже. Но поскольку в последние дни наступят времена тяжкие; и люди будут самолюбивые[21], ищущие того, что принадлежало бы им, а не Иисусу Христу, то по причине умножения беззакония охладеет любовь во многих[22]. Посему, милосерднейший Иисус, всели в них здравый рассудок, дабы не оскорбили дух, которым запечатлены;[23] возобнови знамения и сотвори новые чудеса[24] и избави их силою чудес Твоих и дай славу имени Твоему, и да постыдятся все, делающие рабам Твоим зло, и да постыдятся со всем могуществом, и сила их да сокрушится; и да познают, что Ты Господь един и славен по всей вселенной[25].

О ПОСТРОЕНИИ ЭТОЙ КНИГИ

Построение этой книги будет такое. Во-первых, я опишу, в какое время, кем и как был основан орден дома Тевтонского; во-вторых, — когда и как упомянутые братья вошли в Прусскую землю; в-третьих, — о битвах и прочем, что было содеяно в упомянутой земле; из этих событий немногие я видел, о других слышал от тех, которые видели и принимали в них участие[26], остальные — рассказы о которых признал достоверными. В-четвертых, упомяну в конце пап и императоров, правивших во время учреждения этого ордена, и некоторые, достойные внимания события, происшедшие в это время. Но поскольку я сознаю, что мне не хватит сил совершить этот труд, особенно потому, что подобное событие уже почти исчезло из памяти людей, ныне живущих, и без Бога я не могу делать ничего[27], посему я молю Тебя, благой Иисус, в Котором сокрыты все сокровища премудрости и ведения[28] и да откроешь тайны не только грядущие, но и нынешние и минувшие. Просвети милостью духа Твоего разум мой и дай мне красноречие и мудрость для скорого завершения труда сего, дабы те, кто услышит о великих Твоих знамениях и чудесах могущественных, в ней содержащихся, уповали на Тебя, славили и восхваляли Тебя, чтобы Ты, от Которого — все, через Кого — всё, в Ком — все, возвышался бы надо всем, живущий и царствующий во веки веков. Аминь.

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

О НАЧАЛЕ ОРДЕНА ДОМА ТЕВТОНСКОГО

ПРЕДИСЛОВИЕ К УЧРЕЖДЕНИЮ ОРДЕНА ДОМА ТЕВТОНСКОГО

Премудрость построила себе дом, вытесала семь столбов его. Книга притчей Соломоновых, IX[29]. Хотя эти слова принадлежали Соломону, называющему сына Божиего премудростью Отца, в связи с чем апостолы говорят: «Для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, мы проповедуем Христа, Божию силу и Божию премудрость»:[30] и в псалме: «Все соделал Ты премудро»[31], т. е. в Сыне, который, приняв человеческий образ, воздвиг по смерти своей во славу и честь себе дом воинствующей церкви и высек семь столбов, т. е. семь заповедей, которыми он поддерживается; могут они, однако, быть словами святой матери церкви, которая господина папу Целестина III[32] называет премудростью, ибо на земле вместо Сына Божиего он действует по изречению Екклесиаста: «Премудрость соответствует имени своему»[33]. Ибо к нему притекает вселенская церковь, чтобы слушать и видеть его учение, как Царица Савская — премудрость Соломона. Этот господин папа Целестин III построил, т. е. учредил и утвердил себе и святой церкви на пользу дом, а именно священный Тевтонский Иерусалимский госпиталь Пресвятой Марии, и высек семь столбов, т. е. семь братьев комтуров[34], или прецепторов земель, а именно Ливонии[35], Пруссии[36], Тевтонии[37], Австрии[38], Апулии[39], Романии[40] и Армении[41], которыми братья указанного ордена поддерживаются, словно подлинный дом, опирающийся на воздвигнутые столбы, так что великий магистр и капитул являются основанием этого дома, комтуры, или прецепторы земель, — столбами, прочие братья — всем, что на них зиждится. И так господин папа уподобляется премудрому мужу, который построил дом свой на камне[42] и может сказать: «Я утвердил столпы его»[43]. Но поскольку говорится в Писании: дух животворит, плоть не пользует нимало[44], потому и следует поставить семь таких духовных столпов в этом храме, три из которых, а именно: смирение, нищета, целомудрие, создают постоянный порядок, а четыре другие, а именно: скорбь, раскаяние, прощение и любовь, которая покрывает множество грехов[45], — устраняют всякую небрежность соблюдения священного обряда во имя нерушимой справедливости. Вот они — духовные столпы, высеченные рукой премудрости, в этом доме святого благочестия, который воздвиг господин папа, так что, если хлынет дождь алчности и разольются реки роскоши и подуют ветры гордыни и устремятся на него, он не смог бы упасть; потому что основан он на прочном камне;[46] а камень тот — Христос.

1. ОБ УЧРЕЖДЕНИИ ОРДЕНА ДОМА ТЕВТОНСКОГО[47]

Во имя Господа аминь. В год от Воплощения Его же 1190, в то время, когда град Аккон был осажден христианами и по милости Господа отвоеван из рук неверных, были в войске христианском некие благочестивые люди из городов Бремена и Любека, которые, будучи людьми, не способными без милосердия и сострадания взирать на разные невыносимые лишения и неудобства недужных, имевшихся в упомянутом войске, устроили госпиталь в палатке своей, сделанной из паруса корабля, называемого по-тевтонски «кокка»[48], где, собрав упомянутых недужных, преданно и смиренно служили им и от благ, посланных им Богом, бережливо пользуясь, милосердно исцеляли, полагая, что в лице любого недужного или нищего они принимают самого Христа, который скажет тем, кто в Судный день будет одесную: «Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня» и т. д.;[49] и когда они скажут: «Где мы видели Тебя больным?», Он ответит: «Аминь говорю вам, когда вы помогали одному из этих братьев Моих наименьших, вы помогали Мне». Вот как Христос всех недужных, калек и отверженных называет братьями; и по праву, ибо Он — плоть наша и брат наш. Но поскольку говорит апостол: «Я насадил, Аполлос поливал, но возрастил Бог»; хотя из этих слов явствует, что и насаждающий и поливающий есть ничто, а все Бог возращающий;[50] однако человеческое усердие наряду с волнениями о лишениях должно окружить заботой растения, которые по сей день приносят новые обильные плоды и в свое время сулят более обильные. Вот почему, когда господин патриарх иерусалимский, славный король Генрих Иерусалимский, назарейский, тирский и кесарейский архиепископы и вифлеемский и акконский епископы, магистр госпиталя святого Иоанна и магистр дома тамплиеров и многие братья обоих домов и многие бароны Святой земли, а именно Рудольф Тиберийский, и господин Гуго, брат его, и Райнальд, господин Сидона, и господин Аймар Кесарейский, и господин Иоанн Ибелинский, и многие другие из Иерусалимского королевства, а из Алемании Конрад, архиепископ майнцский, Конрад, епископ вюрцбургский и канцлер Римской империи, Вольфер, епископ Пассау, Гардульф, епископ хальберштгадтский и епископ цейтский, Фридрих, герцог швабский, Генрих, пфальцграф рейнский и герцог брауншвейгский, Фридрих, герцог австрийский, Генрих, герцог брабантский, стоявший тогда во главе войска; Герман, пфальцграф саксонский и ландграф Тюрингии, маркграф бранденбургский Альбрехт и Генрих фон Кальден, маршал империи, маркграф Конрад Ландсбергский, маркграф Дитрих Мейссенский[51], а также графы и магнаты и множество знати из упомянутого войска, узрев милостивым оком, что этот новонасажденный госпиталь с чрезмерным изобилием приносит плоды чести и славы, и непоколебимо надеясь, что при Господе возращающем он, раскинув ветви свои, даст в будущем богатейшее изобилие плодов, совет всех вышеупомянутых правителей постановил, чтобы господин Фридрих, герцог швабский, послал официальных послов к брату своему, светлейшему господину Генриху VI, королю римскому[52], будущему императору, чтобы тот испросил разрешения у господина папы об учреждении и утверждении вышеупомянутого госпиталя. Итак, услышав это, папа, одобрив прошение посольства с благочестивыми просьбами, учредил в упомянутом госпитале, подобно ордену братьев храмовников, орден Иерусалимского госпиталя над бедными и немощными, над клириками и рыцарями и прочими братьями и утвердил во имя Господа, позволив братьям упомянутого госпиталя носить белый плащ с черным крестом, и предоставил все свободы, иммунитеты и индульгенции, пожалованные апостольским престолом, в знак почтения упомянутых домов госпиталя и храма, чтобы пользовались ими так же свободно, как и те[53]. Ибо подобало, чтобы желающие с благочестивым намерением стать равными в делах доблести, стали равными и в получении апостольского благословения. И так был учрежден и утвержден и получил многие привилегии этот почитаемый рыцарский[54] орден братьев госпиталя Пресвятой Марии Тевтонского Иерусалимского дома. Это избранная виноградная лоза господа Саваофа, которую Ты, Иисус Христос, насадил и был вождем на пути в глазах его. Ты утвердил корни его, и он наполнил землю; после Ты перенес его и изгнал язычников из земли Прусской и Ливонии и посадил его там, и вот пустил он ветви его до моря и отрасли его до реки[55]. Это почтенное рыцарство не только людьми на земле утверждено, но также во многом предначертано по образу неба и многообразию земли. Ибо читаем в старых историях, что великий патриарх Авраам с 318 рабами своими сражался за освобождение своего богобоязненного брата, и, когда он освободил невиновного из заключения и возвращался, одержав победу над царями, поднес ему царь и священник Мельхиседек дар хлеба и вина с благословением всевышнего Бога, благодаря защите которого враги оказались в руках его[56]. С того времени начала осуществляться борьба христиан с мятежами народов, обнаруживая с тех пор Духом Святым, сколько по милости тех, кто занимает высшее место в церкви, должно содержать таких борцов для защиты церковного благословения, поддерживая их особым благоволением и утверждая своими индульгенциями и привилегиями освящение наследия Распятого, предоставленное рыцарям сим. Кажется, что это рыцарство, по образу неба и земли созданное, является единственным и главнейшим, которое вместо Христа будет страдать при поругании креста Его и посвятит себя делу отвоевания Святой земли обетованной от гнета языческого. Ибо видел Иоанн воинствующую церковь в образе нового Иерусалима, нисходящего с неба от Бога[57], в которой они сражаются с прочими отрядами небесных сил, отражая любую противоборствующую силу. Конечно, это видение напоминает нам, какие рыцари должны входить в воинствующую церковь, чьим призванием должно быть отражение враждебной церкви тирании неверных, утверждая превыше всего цели правоверных народов по числу и обязанностям ангелов Божиих. Ему созвучно и свидетельство земли. Ведь при Моисее и Иешуа и других судиях Израиля воины Божий в новой войне, которую избрал Господь, род Энаха и других враждебных Святой земле жителей, великой злобой объединенных, вторгнувшись наподобие львов, до основания уничтожили, за исключением только тех, которым для воспитания народа Божиего выпал жребий жить под гнетом рабства. А с течением времени вырастали одновременно предначертания религии этой. Ибо Давид, муж по сердцу Господа[58], возвысившийся в царстве правоверных, как прозорливый пророк грядущего, давая более ясные предсказания этого воинства, легионы Керетов и Фелефеев собирался сделать членами своей семьи, служителями которой они стали бы, поскольку в соответствии с прямым значением имен их они считались стражами главы его, очевидно, чтобы, уничтожив покушающихся на жизнь Давида, они чудесным спасением защитили подданных. Объясняют, что Кереты чудесным образом уничтожены, а Фелефеи спасены[59]. Ибо когда Давид был пророком и сердцем Святого Духа, предвидящим как настоящее, так и грядущее в писаниях истины, он в ясновидении своем поведал толпам, что в самом конце истории Христос поставит стражей во главе церкви, которые, предназначая драгоценные души свои не для самих себя, препоясали бы себя по бедру святым мечом Его[60], чтобы, окружив одр Соломона, сильные из сильных Израилевых страхи ночные[61] мрачного неверия изгнали бы от пределов христианских. Явилась также душе этой, достойной похвалы и ценимой Богом, война Маккавеев, которые, питаясь в пустыне травами, чтобы не сделаться причастными осквернения[62], во имя закона и полные веры, Антиоха Епифана и корень греха[63], который стремился склонить народ Божий к языческим обрядам и вертепу разврата, попрали с Божией помощью, чтобы очистить и обновить святилища, отвоевать Сионскую землю[64] и вернуть мир земле. Их войнам святой этот орден рыцарский, а именно Тевтонский дом госпиталя Пресвятой Марии в Иерусалиме, усердно подражая, заслужил быть украшенным славными членами, разными и во славу предназначенными к выполнению разных богоугодных обязанностей. Ибо являются они рыцарями и воителями избранными, твердой рукой подавляющими врагов во имя закона родины. Являются они и вечным источником благодеяний любви, дающим приют чужестранцам, странникам и нищим. Более того, они — те, кто, являясь воплощением милосердия, с пламенной душой дают приют в монастырях измученным и недужным, не брезгая грязью. Среди этих членов почетное и весьма полезное место занимают клирики, чтобы, как искры, бегущие по жизни[65] в мирное время, побуждать мирян к соблюдению обрядов и посещать богослужения и совершать таинства, а когда берутся за оружие, давать причастие, т. е. напоминание о жизни и смерти распятого Господа, подготавливать их к воинской доблести, и так от самого доблестного рыцаря до самого недужного больного, чей душевный покой они берегут и укрепляют исход, укрепившись в сладости духа, исполняют они свое служение. Так этот духовный орден, который на пользу святой церкви быстро распространяется, находясь под неусыпным оком разных верховных священнослужителей, укрепился и возвеличился многими привилегиями, иммунитетами и свободами.

2. О БРАТЕ ГЕНРИХЕ ВАЛЬПОТЕ, I МАГИСТРЕ ГОСПИТАЛЯ СВЯТОЙ МАРИИ ТЕВТОНСКОГО ДОМА

Брат Генрих, называемый Вальпот[66], I магистр госпиталя Пресвятой Марии Иерусалимского Тевтонского дома, возглавлял его много лет и умер в ноны [календы] ноября и похоронен в Акконе. Когда горожане Бремена и Любека, которые, как говорилось, были первооснователями этого ордена, по совершении своего обета паломничества собирались вернуться восвояси, то по совету господина Фридриха, упомянутого герцога швабского, и прочих знатных людей Алемании, участвовавших в осаде града Акконского, предоставили ему упомянутый госпиталь со всеми пожертвованиями и владениями, которых было тогда немало, где упомянутым немощным с братьями своими он смиренно служил и выполнял требуемое. Но после взятия упомянутого града Акконского этот брат Генрих выбрал одно место в пределах стен пред вратами святого Николая, на котором воздвиг церковь и госпиталь и различные строения и там служил Богу с братьями своими и немощными. В этой церкви и погребен герцог Фридрих Швабский, умерший на пути паломничества, ибо еще при жизни выбрал там место церковного погребения[67].

3. О БРАТЕ ОТТО, II МАГИСТРЕ

Брат Отто, II магистр, возглавлял орден много лет и умер в 4 ноны июня и погребен в Акконе[68].

4. О БРАТЕ ГЕРМАНЕ, III МАГИСТРЕ

Брат Герман, именуемый Барт, III магистр, возглавлял орден много лет и умер в XIII календы апреля и погребен в Акконе[69].

5. О БРАТЕ ГЕРМАНЕ ФОН ЗАЛЬЦА, IV МАГИСТРЕ

Брат Герман фон Зальца, IV магистр, возглавлял орден долгие годы, умер в IX календы августа и погребен в Барлетте[70]. Он был красноречивый, приветливый, мудрый, осмотрительный, прозорливый и прославленный во всех делах своих. Когда после избрания своего он увидел столь непрочное состояние ордена, то поклялся в присутствии некоторых братьев, что глаз отдаст, только бы орден его со временем вырос так, чтобы смог иметь, по крайней мере, десять братьев-рыцарей. Но что содеял в этом случае Ты, о всеблагой Иисус, всегда споспешествующий праведным желаниям молящих и не устающий милостиво внимать благочестивым обетам? Разве был он обманут в своем желании? Отнюдь. Напротив, Ты дал ему больше того, чего желало сердце его[71]. Ибо так с течением времени преуспел орден, возглавляемый им, что вскоре после смерти его насчитывалось в вышеупомянутом ордене две тысячи братьев из знатных родов королевства Алемании. Ведь и тот сиятельный ландграф Тюрингии, господин Конрад[72], из чьей семьи он вышел, когда был в миру, с многочисленной придворной знатью вступил в упомянутый орден. А при брате его Германе были пожалованы ордену новые привилегии, как папские, так и императорские[73]. Ибо чудесные дары в Апулии, Романии, Армении, Алемании, Венгрии, а именно область, называемая Бурца[74], в Ливонии и Пруссии были дарованы при нем ордену. Ведь так возвысился орден благодаря ему, что неслыхано было испокон веков, чтобы какая-либо другая религия или орден так преуспели бы в этом мире благодаря одному человеку. И не удивительно. Ибо так милостив был к нему Бог, что был он любим всеми и воистину можно было бы сказать о нем, что был он возлюблен Богом и людьми[75]. Держал он в руке своей господина папу и императора, не говоря о прочих правителях и магнатах, и так расположил к себе их души, что получал все, чего бы ни попросил у них ради чести и пользы ордена своего. Вот почему случилось так, что после того, как венецианцы были сурово наказаны за мятеж, поднятый против империи[76], большую часть Святого креста[77] поднесли они в качестве особого дара императору Фридриху II; а этот император отдал ее упомянутому магистру, который послал ее в пределы Пруссии, в Эльбингский замок, где и по сей день она обретается в большом почитании со стороны христиан из-за множества чудес, сотворенных через нее Господом. Случилось и так, что, когда между господином папой Гонорием III и императором Фридрихом II выявились некоторые скрытые разногласия[78] и оба ввели этого брата Германа в курс дела, чтобы он рассудил их, он, услышав это, отказался, уверяя, что весьма неприлично, если он возьмет на себя дело владык всего мира, ибо сам был человеком скромным и не злоупотребляющим выгодами своего положения. Вот почему случилось, что сам господин папа и император, чтобы окружить этого брата Германа еще большим почетом, пожаловали ему и его будущим преемникам, магистрам учрежденного ордена дома Тевтонского, достоинство принцепсов, и в знак этого принципата господин папа поднес ему кольцо, а император предоставил королевские инсигнии на его стяг[79], и так он еще не раз устраивал дружеские примирения между ними.

Окончилась первая часть этой книги

ВТОРАЯ ЧАСТЬ

О ПРИХОДЕ БРАТЬЕВ ДОМА ТЕВТОНСКОГО В ПРУССКУЮ ЗЕМЛЮ

1. О РАЗОРЕНИИ ПРУССАМИ КУЛЬМСКОЙ ЗЕМЛИ

В то время, когда тот благородный и славный христианнейший правитель князь Конрад правил в Мазовии, Куявии и Польше[80], был один епископ из Пруссии, по имени Христиан[81], из ордена цистерцианцев, который не раз сеял среди пруссов семя слова Божиего, увещевая их, чтобы, оставив идолопоклонство, они поклонялись истинному Богу Иисусу Христу. Но поскольку семя это упало на скудную почву, оно не принесло никакого плода. Ибо так закоснели они в пороках своих, что никакие здравые увещевания не могли увести их от заблуждения их неверия. Но одно было в них похвально и во многих отношениях привлекательно: хотя они были язычниками и поклонялись разным богам, все же жили в мире с соседними христианами и не мешали им почитать живого Бога и ни в чем не причиняли вреда. Но тот враг рода человеческого, ревнитель мира, недолго выждав, посеял плевелы. Ибо он подстрекнул их на жесточайшие гонения, так что спустя немного лет, частью убив христиан, некоторых захватив в плен и уведя в вечное рабство (лишь немногие из них спаслись бегством), пруссы, совершенно разорив Кульмскую землю, превратили ее в пустыню[82].

2. О РАЗОРЕНИИ ПОЛЬСКОЙ ЗЕМЛИ

И поскольку этот князь не препятствовал зачинщикам и не нашел подходящего средства против их враждебных выпадов и покушений, то, перейдя в дальнейшем к худшему, они вторгались в Польскую землю с великой силой воинов столько раз и причиняли ей такой ущерб, что, спалив дома, они взрослых мужчин пронзали мечом, а женщин и детей уводили в вечное рабство; а если случалось, что какая-нибудь беременная женщина, рожая, не могла следовать за ними, то они убивали ее; и, вырывая детей из материнских объятий, они зачастую умерщвляли их, сажая на кол. Итак, они настолько разорили землю, что ото всех укреплений и замков княжества его остался у него всего один замок, стоящий на реке Висле, называемый Плоцк. Кроме того, 250 приходских церквей, не считая монастырей уставных и мирских клириков[83], часовен, мужских и женских монастырей, предали они огню[84]. Убивая священников и прочих клириков, как уставных так и мирских, одних за пределами церкви, других — внутри, многих в алтаре, когда они служили святому телу и крови Господа нашего Иисуса Христа, сами святыни в знак презрения Бога непочтительно бросив на землю, попирали ногами. Унеся чаши, амфоры и прочие церковные сосуды и облачение, предназначенное для богослужения, они обращались с ними кощунственным образом; девушек, посвященных Богу, бесстыдно использовали для своей похоти. И ради краткости скажу, что не хватит слов, чтобы вполне описать, сколько зла и мерзости содеяли они вере и христианам.

3. О ДАРАХ, ПОДНЕСЕННЫХ ПРУССАМ, ЧТОБЫ УМЕРИТЬ ИХ ЖЕСТОКОСТЬ

До того как упомянутая Польская земля была так основательно разорена, когда от нее еще что-то оставалось, этот князь был поставлен ими в такое безвыходное положение, что, сколько бы раз упомянутые пруссы ни посылали к нему своих послов, требуя коней и красиво окрашенных одежд, он никоим образом не решался им отказать. Но когда у него не стало, из чего удовлетворить их, он позвал к себе на пир знать и прочих с женами их, и когда они, веселясь, сидели за столом, ели и пили, он тайно повелел подарить их одежду и коней вышеупомянутым послам язычников. И это не пошло никому на пользу и не могло умерить их злобу, ибо они разорили упомянутую землю, как уже говорилось выше.

4. О БРАТЬЯХ ОРДЕНА РЫЦАРЕЙ ХРИСТОВЫМ

Итак, когда вышеупомянутый князь увидел, что земля его пришла в такой жалкий упадок и он не может ее никоим образом защитить, то по совету брата Христиана, епископа прусского, и некоторых знатных людей он учредил для защиты своей земли братьев, называемых рыцарями Христовыми, с алым мечом и звездой на белом плаще, бывших тогда в пределах Ливонии[85], и многие земли язычников они властно подчинили вере христианской, и вышеупомянутый епископ посвятил в члены упомянутого ордена одного выдающегося мужа, по имени Бруно, а с ним — четырнадцать других. Потом этот князь воздвиг для сих братьев замок, называемый Добжинь, от которого они позже стали называться братьями из Добжиня, и дал им аллод, или поместье, в земле Куявии, называемый Седльце[86]. Этот князь и братья договорились на тех условиях, что они поровну поделят между собой землю язычников, которую смогут себе в дальнейшем при Господнем содействии[87] подчинить. Когда это узнали пруссы, то, еще больше разъярившись, с огромным множеством ратников не раз нападали на упомянутый замок Добжинь и так враждебны были этим братьям, что редко кто из них отваживался появляться за пределами замка. И даже до того дошло наконец, что четверо или пятеро пруссов дерзнули заниматься разбоем в окрестностях этого замка.

5. О ПОЖАЛОВАНИИ ЗЕМЛИ ПРУССКОЙ, КУЛЬМСКОЙ И ЛЮБАВСКОЙ БРАТЬЯМ ОРДЕНА ДОМА ТЕВТОНСКОГО

В то же время орден дома Тевтонского благодаря брату Герману фон Зальца, магистру его, много преуспел в умножении численности братьев, богатств, власти и чести, так что слух о доброй славе его, разносясь повсюду[88], дошел наконец и до сведения упомянутого князя. Это вселило в сердце его божественное внушение, что желает он упомянутых братьев пригласить для защиты своей земли[89], веры и христиан, из чего явствует, что братья рыцари Христовы, учрежденные им для этого, не преуспели в этом деле. И, созвав своих епископов и знать, он отверз им свой ум[90], прося дать ему в этом здравый совет. Они единодушно поддержали волю его, добавив, что из правдивых донесений им стало известно, что упомянутые братья — доблестные рыцари, с юных лет закаленные в сражениях, кроме того, они признаны и приняты и у господина папы, и у императора и правителей Алемании, так что они неколебимо надеются, что из милости к ним господин папа выступит вдохновителем крестового похода в помощь упомянутой земле. Вот почему он послал официальных послов с грамотами своими к упомянутому брату магистру Герману; когда они изложили пред ним и братьями его причину своего прибытия, тот магистр после многих совещаний и разных переговоров, проведенных с братьями его об этом трудном деле, наконец, по указанию господина папы и императора Фридриха II и правителей Алемании, которые словом и делом обещали помогать ему в этом, удовлетворил просьбу упомянутого князя. Итак, упомянутый магистр послал брата Конрада фон Ландсберга и еще одного брата своего ордена к этому польскому князю, чтобы они прошли по земле Кульмской и разузнали, по его ли воле прибыло посольство. Когда они в отсутствие князя прибыли в Польшу, то пришло войско пруссов и разорило Польскую землю огнем и мечом. С этим войском упомянутые братья по повелению госпожи Агафьи, жены князя[91], собрав вокруг себя множество поляков, мужественно вступили в сражение, но пруссы, оказывая сопротивление со своей стороны (а поляки бежали после первой же стычки), смертельно ранили упомянутых братьев и, взяв в плен и уведя вождя войска поляков, убили многих людей[92]. Но вышеупомянутая госпожа после сражения повелела принести назад оставшихся на поле сражения полуживых братьев и передать их на попечение лекарей. Когда же оные братья излечились, они толково завершили вверенное им посольство. Услышав об этом, вышеупомянутый господин Конрад, князь польский, по зрелом размышлении, как говорилось выше, по совету, единой воле и горячему согласию его жены Агафьи и сыновей его Болеслава, Казимира и Земовита[93], дал упомянутым братьям дома Тевтонского, нынешним и грядущим, землю Кульмскую и Любавскую и землю, которую смогут с Божией помощью в дальнейшем отвоевать из рук язычников со всеми правами и пользованием, которые он и предки его имели в вечном владении, не оставляя себе в них никаких прав и собственности, но отказываясь словом и делом ото всего, на что мог бы претендовать он сам или жена его, или дети, или потомки. И чтобы этот дар был прочным и вечным и чтобы никем в дальнейшем он не смог бы отмениться, он дал им грамоты, скрепленные печатями своими. Произошло это около 1226 года от Рождества Христова в присутствии нижеподписавшихся свидетелей, а именно: Гунтера Мазовецкого, Михаила Куявского, Христиана, епископов прусских, настоятеля Гернульда, декана Вильгельма, старшего и младшего графов Пакослава из Дирсовии, канцлера Иоанна, вице-канцлера Григория и многих других выдающихся церковных и светских лиц[94].

6. О ЗАКРЕПЛЕНИИ ВЫШЕИЗЛОЖЕННОГО И ОБ ОБРАЩЕНИИ К БРАТЬЯМ ГОСПОДИНА ПАПЫ

Когда же об этом разорении Польской земли благодаря шумному заявлению упомянутого князя дошло до сведения Римской курии, то святейший отец и владыка папа Григорий IX, сострадая ему и остерегаясь опасностей в будущем, весь порядок, с братьями дома Тевтонского установленный разумно и по принятому обряду, утвердил во имя Господа[95], вменив упомянутым братьям во отпущение грехов отомстить за поругание распятого Господа и отвоевать землю, обетованную христианам, занятую язычниками[96]. И, вдохновляя их на битву, сказал: «Опояшьтесь и будьте мужественны и готовы сразиться с этими язычниками, которые собрались против нас, чтобы погубить нас и святыню нашу, ибо лучше нам умереть в сражении, нежели видеть бедствия нашего народа и святыни»[97]. И, укрепляя их в душевной стойкости, утешал их словами Господа, сказавшего, обращаясь к детям Израиля: «Когда ты выйдешь на войну против врага твоего и увидишь коней и колесницы и народа более нежели у тебя, то не бойся их, ибо с тобою Господь, Бог твой»;[98] а несколько дальше он продолжал: «Вы сегодня вступаете в сражение с врагами вашими: да не ослабеет сердце ваше, не бойтесь, не смущайтесь и не ужасайтесь их; ибо Господь, Бог ваш, идет с вами, чтобы сразиться за вас с врагами вашими и спасти вас[99]. Ибо не ваша война, а Божия»[100]. Эта величайшая стойкость духа была у Иуды Маккавея, который, стоя с горсточкой людей против многого множества язычников, ободряя своих, говорил: «Не бойтесь множества их, и не страшитесь нападения их. Вспомните, как спасены были отцы наши в Чермном море, когда Фараон преследовал их с войском. И ныне возопием на небо; может быть Он умилосердится над нами, воспомянув завет с отцами нашими, и сокрушит ныне это ополчение пред лицем нашим, и все язычники познают, что есть Избавляющий и Спасающий Израиля[101]. Не убойтесь слов мужа грешнаго, ибо слава его обратится в навоз и в червей. Сегодня он превозносится, а завтра не найдут его[102]. Итак, дети, возревнуйте о законе, и отдайте жизнь вашу за завет отцов наших. Вспомните о делах, которые они совершили во времена свои, и вы приобретете великую славу и вечное имя[103]. Крепитесь и мужественно стойте в законе, ибо чрез него вы прославитесь[104]. Итак, соберите к себе всех исполнителей закона, и отмщайте за обиды народа вашего и воздайте воздаяние язычникам»[105].

7. О НОВОЙ ВОЙНЕ БРАТЬЕВ ДОМА ТЕВТОНСКОГО С НАРОДОМ ПРУССКИМ

Многие войны издавна велись с пруссами, как повествуют старые истории: Юлием Цезарем[106], также девятью братьями из Швеции, которые назывались Гампты[107], также Гуго по прозвищу Потир[108], наконец, братом Христианом, епископом прусским, и братьями рыцарями Христовыми, называемыми братьями из Добжиня. Но, улучив момент, пруссы убивали или обращали в бегство вождей и прочих, возглавлявших их, и так сбрасывали ярмо рабства с вый своих и снова впадали в прежние заблуждения. Ныне начаты новые войны с ними братьями госпиталя Святой Марии Иерусалимского Тевтонского дома. Это те новые войны, которые избрал Господь, чтобы разрушить вражеские врата[109], ибо, если одного или многих вождей или префектов они убьют или уничтожат в один день, то в тот же или в следующий день на месте убитых поднимутся другие, лучшие или равные им. Не столько нового в войне, сколько в новом способе ведения войны, ибо не только плотским, но и духовным оружием достигается победа над врагами, а именно молитвой. Вот почему говорится в Писании о Моисее, что, когда он молился, Израиль одолевал Амалика, когда же переставал молиться, Израиль бывал побежден[110]. Ибо писано о том же Моисее в Книге Премудрости, что он победил истребителя не силою телесною и не действием оружия, но словом, а именно молитвой[111]. И о нем же говорится в Книге Судей: «Помните, рабы Божий, ибо Амалика, уверенного в оплотах своих, он победил, не сражаясь, но произнося молитвы». Писано и о Маккавеях, что они хором вознесли молитвы и обратили ополчения в бегство[112]. И об Иуде Маккавее говорится, что в двух битвах он не молился; а именно против Антиоха Евпатора, и тогда не победил, но отступил; во второй — против Вакхида и Алкима, и тогда сам пал в сражении, а ополчение сынов Израиля обратилось в бегство[113]. Есть и другой новый способ побеждать, а именно смирение, коим спасали души свои мученики Христовы, о чем говорит Поэт[114]:

Благородный способ побеждать — это смирение; побеждает тот, Кто страдает; если хочешь побеждать, научись страдать.

И в другом месте:

Величайшая из добродетелей, смирение, побеждает безоружных, А, бывает, нередко побеждает вооруженных мужей.

Об этом смирении говорит Григорий: «Без железа и огня мы можем стать мучениками, если истинно сохраним в душе смирение»[115]. Об этом же Иероним: «Какой святой получил венец без смирения?»[116] С появления церкви не было недостатка в том, что неправедность торжествовала, а праведность попиралась. Итак, мы имеем новую войну и новый способ ведения войны, когда мы одолеваем врагов веры и церкви духовным оружием.

8. ОБ ОРУЖИИ ПЛОТСКОМ И ДУХОВНОМ

Написано в Песни Песней, что на столпе Давида висело оружие сильных[117], а в Книге Премудрости, что 60 сильных из сильных Израилевых, все держащие по мечу и опытные в бою, окружали одр Соломона, у каждого меч при бедре его ради страха ночного[118]. Из чего можно заметить, что стражи главы Иисуса Христа должны иметь оружие, которым бы они защищали оплот веры после изгнания покушавшихся и охраняли бы одр мира и покоя святой матери церкви. Но ведь Иудифь славится тем, что убила Олоферна не действием оружия, но добродетелью; кто уповал на лук свой и меч его спас его?[119] Или кто мечом своим приобрел землю?[120] Посему, как учит апостол, мы также должны облечься во всеоружие Божие[121], т. е. в добродетели, которые только, как говорит Макробий[122], и создают блаженного человека, и силой охраняют обладателя своего. Этим оружием добродетели мы должны также оберегаться от врагов, как говорит Боэций:[123] «Мы принесли тебе такое оружие, которое, если только преждевременно не отбросишь его, будет оберегать тебя необоримой крепостью». Об отдельных же видах оружия, плотского и духовного, между собой символически соотносящихся, о которых упоминает Священное Писание и которыми надлежит сражаться в этой новой войне Господа, излагается здесь.

О длинном щите

О щите говорится, что Соломон сделал 200 больших щитов и 300 щитов меньших[124], и Екклесиаст говорит, что вера лучше крепкого щита защитит тебя против врага[125]. Под щитом разумей веру, о чем Павел говорит: «А паче всего возьмите щит веры»[126], который есть основа всех добродетелей; без него, как говорит Августин[127], любая добродетель засыхает, словно ветвь без добродетели корня; и как говорит Павел: «А без веры угодить Богу невозможно»;[128] но когда она есть, то с нею приходят к нам все блага. Вот почему говорит Господь: «Имейте веру Божию; ибо истинно говорю вам, если кто скажет горе сей: "Поднимись и ввергнись в море", и не усумнится в сердце своем, но поверит, что сбудется по словам его, будет ему, что ни скажет»[129]. Вот какова сила веры. Это необоримый щит, которым Иосафат, царь Иудеи, ободрял трепещущий народ, говоря: «Верьте Господу, Богу нашему, и будете тверды и будет успех вам»;[130] вот почему случилось так, что Аммонитяне и Моавитяне, обратившиеся друг против друга, погибли от взаимно нанесенных ран, ибо не уцелел ни один, кто мог бы избежать смерти. Великой веры было исполнено слово, когда Давид перед сражением с Голиафом сказал: «Ты идешь против меня с мечом и копьем и щитом, а я иду против тебя во имя Господа»[131], и предал его Господь в руки его. О, какова была вера в Ионафане и Иуде Маккавее, когда они сказали: «Для Господа нетрудно спасти чрез многих или немногих»[132]. Здесь Ионафаном и оруженосцем его были убиты 20 человек на половине поля, обрабатываемого парой волов в день, и произошел ужас в народе[133] Филистимлян. И поражен был Сирон Иудой и войском его[134]. Вот победа, побеждающая мир: кто побеждает мир, как не тот, кто верует, что Иисус есть сын Божий;[135] он говорит: «Верующий в Меня, если и умрет, оживет»[136]. Итак, вновь и вновь обдумывай весь текст Евангелия, и словно обоюдное спасение плоти и духа ты найдешь, что приговор Господа утверждает: «Вера твоя спасет тебя»[137].

О мече

Говорится о мече, что Иеремия простер десницу и дал Иуде меч, говоря: «Возьми этот святый меч, дар от Бога, которым ты сокрушишь врагов[138] народа моего израильского». Этот меч, о могучие рыцари Христовы, словно меч Саула, никогда не вернется даром,[139] ибо наполнится врагами креста Христова: отвне будет губить их меч, в домах — ужас — и юношу, и девицу, и грудного младенца, и старца[140], чтобы когда бы ни встретился с ними кто-либо из врагов, они бы всегда сказали: «Это не иное что, как меч Гедеона»[141], т. е. рыцарства христианского. Под мечом разумей праведные дела, ибо вера без дел мертва[142]. Если иное оружие защищает тело от вражеского удара, то меч направлен на дело, коим повергается противник, и так как он обоюдоострый, то и праведные дела, с одной стороны, защищают совершающего их от смертного греха, с другой — ведут к вечной радости.

О копье

Говорится о копье, что раздал Иодай, священник, начальникам сотен, стоявших на страже дома Господня, копья[143]. Это копья, которые Иоав, предводитель войска, вонзил в сердце Авессалома[144], преследовавшего отца его Давида. Под копьем, которое прямо, разумей искреннее намерение, и по учению апостола: «И все, что вы делаете, словом или делом, все делайте во имя Господа[145], и едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию»[146]. Посему копье выступает воздаянием и заслугой любого дела, ибо никогда злое намерение не породит благого дела, и наоборот.

О круглом щите

О щите повелевает Исайя: «Вставайте, князья, мажьте щиты»[147]. И сказал Господь Иисусу: «Простри копье, которое в руке твоей, к Гаю, ибо Я предам его в руки твои»[148], и там же далее: «Иисус не опускал руки своей, которую простер с копьем, доколе не предал заклятию всех жителей Гая»[149]. Пусть избранные воители поступают так, а не как Саул, о котором говорится в Писании, что повержен щит сильных, щит Саула, как бы не был он помазан елеем[150]. Под щитом разумей слово Божие, наставляющее нас во всех благих делах, о чем говорится: «Слово Бога — это огненный щит всем, уповающим на Него»[151]. Он потому называется огненным, что защищает ото всех огненных стрел диавола. Говорится об этом, что Иуда Маккавей каждого из своих людей вооружил не щитами и копьями, но убедительными добрыми речами[152]. Но они потому называются убедительными добрыми, что слово Божие исполняет то, что угодно Богу, и совершает то, для чего оно послано[153]. Если оно не воздает одному, то приносит пользу другому; никогда не возвращается тщетным[154].

О броне

Говорится о броне, что Иуда Маккавей облекался бронею как исполин и защищал ополчение свое[155]. Под броней разумей праведность, о которой говорит апостол: «Облекитесь в броню праведности»[156]. Эта праведность воздает каждому свое, Богу — смирение покорности, о чем говорит Господь: «Так надлежит нам исполнить всякую правду»;[157] близкому — сочувствие, почему Григорий говорит: «Истинная праведность имеет сочувствие, ложная — негодование; себе — усмирение плоти, ибо праведно, что плоть словно служанка под ярмом души»[158], почему говорит Екклесиаст: «Сын мой, если ты приступаешь служить Богу, приготовь душу твою к искушению»[159], — и несколько далее продолжает: «Подвизаться ради истины значит жертвовать ради души твоей и подвизайся за истину до смерти, и Господь Бог поборет за тебя»[160]. И тогда дополнится это в псалме: «Правда и мир облобызаются»[161], в противном случае не будет мира, но плоть всегда желает противного духу, а дух — противного плоти[162].

О луке и колчане

О луке и колчане сказал Исаак сыну своему Исаву: «Возьми орудия твои, колчан твой и лук твой»[163].

О стреле

О стреле говорит Исайя: «Господь возбудил дух царей мидийских против Вавилона, наполняйте колчаны стрелами»;[164] да исполнится слово Господа над врагами креста Христова: «Соберу на них бедствия, и истощу на них стрелы Мои»[165]. Под этими тремя разумей три те, что лежат в основе всякой религии, а именно: смирение, непорочность и нищету. Луком обозначается смирение, ибо как он гнется, сгибается и распрямляется, не ломаясь, так набожный среди удачливых и противников равнодушно и безропотно должен сгибаться и распрямляться смирением. Об этой гибкости смирения Исаак, благословляя сына своего Иакова, говорит: «Будь господином над братьями твоими, и да поклонятся тебе сыны матери твоей»;[166] как может сказать смиренный с Исайей: «Натянул лук Свой Господь и поставил меня как бы целью для стрел»[167]. О, как упруго напрягается лук этого смирения там, где верующий в сражении, видя, что ему угрожает смерть, не смеет отступить. Здесь послушание лучше жертвы[168], ибо, как говорит Григорий, жертвой чтится чужая, смирением собственная плоть[169]. Под стрелами подразумевается непорочность, ибо как стрела, говорят, происходит от sagio, sagis[170], т. е. «действовать мудро» или «пророчествовать», так подобает человеку, чтобы он мог жить в непорочности, мудро направлять в соответствии с душой своей естественную силу против чувства плоти, всегда имеющего склонность к дурному, и надлежит ему пророчествовать, т. е. исполниться Бога[171], ибо стать непорочным можно только по воле Божией. Как стрела движется двумя перьями наподобие птицы, чтобы быстро поражать врага, так и непорочность, чтобы издревле непорочностью поражать врага, пользуется двумя стрелами, каковые суть обновление старой жизни и польза обновления. Об этих двух перьях говорит Исайя: «Надеющиеся на Господа обновятся в силе»[172], а именно поменяют плотскую на духовную, оперятся, как орлы, которые, если хотят обновиться, сбрасывают старые перья и покрываются новыми. К этому нас призывает апостол, говоря: «Отложите прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, и облекитесь в нового человека, созданного по Богу»[173]. И так обновится, подобно орлу, юность твоя[174], и ты полетишь в совершенстве непорочности и не погибнешь, ибо стрела Ионафана никогда не возвращается назад[175]. Итак, может сказать плоть непорочного человека с Иовом: «Стрелы Вседержителя во мне, яд их пьет дух мой»[176], а именно роскоши. Каково возмущение непорочности против роскоши и как оно возмущается, знает только тот, кто это испытал. О пользе обновления говорит Бернард: «Что прекраснее непорочности, делающей чистого из зачатого в нечистом семени, близкого — из врага, наконец, — ангела из человека?»[177] Также Иудифь мужественно действовала и убила Олоферна и освободила народ Божий от опасностей, потому что любила непорочность. О как прекрасно и полезно непорочное поколение! Колчаном, который предназначается, чтобы хранить стрелы, обозначается нищета, ибо как стрела скрывается и сохраняется в колчане, так и непорочность — в нищете, ибо сластолюбивая вдова заживо умерла[178]. Вот почему непорочность может сказать то же, что и Исайя: «И соделал Меня Господь стрелою изостренною; в колчане Своем хранил Меня»[179]. И недостаточно этой нищеты набожным, о чем говорит Бернард: «Они хотят быть нищими при условии, что ни в чем не будут терпеть недостатка, и так они почитают нищету, чтобы не испытывать никакой нужды»;[180] но та добровольная полная лишений нищета, о которой говорит Господь: «Блаженны нищие духом»[181], что, по Бернарду, означает с намерением и желанием духовным ради одного лишь благоусмотрения Божиего и спасения души[182]. Это были колчаны рабов Адраазара, что означает «главнейший разделитель», ибо он отделяет нищету от богатств. Эти колчаны нес Давид пред лицом Незабвенного, Христа, в котором и ангелы желают провидеть, т. е. перенес в этот мир и принес их в Иерусалим, где Он нагой был распят на кресте, чтобы мы шли по следам нищеты Его. Эта нищета врачующая, ибо, как говорит Григорий[183], тех, кого поразит болезнь гордыни, излечивает лекарство нищеты: ибо нищета убивает гордыню и душит двух адских пиявок — жадность и роскошь.

О праще

О праще говорится у Захарии: «Господь Саваоф будет защищать их, и они будут истреблять и попирать пращные камни»[184]. Читаем и в Книге Царств, что душу врагов Давида бросит Он как бы пращою[185]. Это праща, из которой Давид бросил камень, и поразил Филистимлянина в лоб, и вонзился камень в лоб его, и он упал лицом на землю, и одолел Давид Филистимлянина пращою и камнем, и убил[186] оглушенного Филистимлянина.

О жезле

О жезле говорит Господь через Исайю: «О, Ассур, жезл гнева Моего! и бич»;[187] и несколько далее продолжает: «Он поразит тебя жезлом, и трость свою поднимет на тебя, как Египет»[188]. О духовном значении жезла и пращи написано, что Давид, собирающийся сразиться с Голиафом, нес посох, который всегда имел при себе, и выбрал пять гладких камней, которые положил в пастушескую сумку, а пращу нес в руке, и убил вооруженного Филистимлянина[189]. Под вооруженным Филистимлянином разумей диавола, готового к искушению. Будь же ты Давидом с крепкой рукой, кающимся, и всегда имей при себе жезл Святого креста и выбери пять камней, т. е. пять ран Христовых, и положи их в пастушескую сумку, т. е. в душу твою, и обмотай руку пращой, т. е. воспоминаниями всего этого, и порази его, чтобы он не одолел тебя во искушении. Более того, если только этот жезл Святого креста по совету пророка Елисея будет положен на лице мертвого ребенка[190], т. е. живущего как ребенок, во грехе, он оживет.

О шлеме

О шлеме говорится, что одел Саул Давида в свои одежды и возложил на голову его медный шлем[191]. И сказал Господь через Иеремию: «Вступайте в сражение; седлайте коней и садитесь, всадники, и становитесь в шлемах»[192]. Шлемом обозначается спасение, которое человек получает от Бога от этого оружия добродетелей. О чем говорит апостол: «И шлем спасения возьмите»;[193] а Исайя: «Он возложил на Себя правду, как броню, и шлем спасения — на главу Свою»[194]. О, в какой безопасности будешь ты пребывать в сражении, если оградишься этим оружием, и будет тебе Господь Бог спасения твоего, спасение твое до концов земли[195]. Это — оружие, которым один участок патриарх Иаков взял из рук Аморреев мечом и луком и дал его сыну своему Иосифу[196], которым и сыны Израиля Святую землю, разоренную захватчиками, обрели, а Давид победил врагов царства своего, а Маккавеи восстановили разрушенный святой град Иерусалим и очистили храм Божий, оскверненный нечистотами язычников, убив врагов. О доблестнейшие рыцари и славные воители, облекитесь этим оружием и отомстите за поругание распятого Господа и отвоюйте Святую землю, обетованную христианам, занятую язычниками! Укрепитесь, и пусть не ослабевают руки ваши в битве. Потому что есть возмездие за дела ваши[197], то возмездие, о котором Господь сказал Аврааму: «Награда твоя будет велика»[198]. Если вас пугают трудности, зрите награду, зная, что как пороки никогда не бывают безнаказанными, так и добродетели не остаются без награды, и наградой добродетели будет Тот, кто дал добродетель.

9. ОБ ИСПОЛЬЗОВАНИИ ПЛОТСКОГО И ДУХОВНОГО ОРУЖИЯ

Есть шесть причин, почему мы пользуемся плотским и духовным оружием. Первая — ради упражнения, чтобы мы упражнялись в битвах по воле Божией, который многих язычников разослал среди детей Израиля, чтобы Израиль и всех, которые не знали о всех войнах Ханаанских, искушать ими, и чтобы учились дети их биться с врагами и умели бы воевать[199]. Кто же уцелеет в сражении, если не тот, кто умело владеет оружием? Вот почему в мирное время устраивают турниры и прочие военные игры ради упражнений, чтобы в случае войны, когда враги стоят у ворот, не было бы никого, кто, не умея обращаться с оружием, не сказал бы, как Давид: «Я не могу ходить в этом»[200], и не мог бы выступить против врагов, будучи безоружным. Но так как жизнь человека на земле есть воинствование, то как только человек приходит в мир, он вступает на поле битвы, чтобы сражаться против воздушных сил адских, и оружия воинствования нашего не плотские, но сильные Богом[201]. Посему, по учению, апостола мы должны облечься оружием Божиим, т. е. добродетелями, которые от единого Бога, дающего добродетель и силу народу[202] своему, и упражняться в них, чтобы мы могли противостать в день злый[203] искушения и чтобы в нас добродетели умножались упражнениями, как говорит Златоуст: «Как всякое плотское искусство упражнением поддерживается, приумножается и пополняется, так и всякая добродетель упражнением приумножается, праздностью преуменьшается»[204]. Вторая причина, по которой мы пользуемся плотским оружием, — это из-за вражеских козней. Вот почему сыны Израиля, боясь вражеских козней, взяв боевое оружие, сидели в местах, близких к дорогам, и проводили на страже день и ночь напролет[205]. Написано и об Иуде Маккавее, что он поставил в нужных местах вооруженных сынов Израиля в готовности, дабы от врагов внезапно не последовало какого-нибудь злодейства[206]. Именно для этого мы пользуемся духовным оружием, как говорит апостол: «Укрепляйтесь Господом и могуществом силы Его; облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских»[207], который подкарауливает нас, словно лев в логове своем. Это тот лев, противник наш диавол, который ищет, кого поглотить, и которому мы должны противостать твердою верою[208]. Третья причина, по которой мы пользуемся плотским оружием, — это из-за открытого вражеского нападения. Вот почему говорится в книге Маккавейской[209], что когда Лисий, полагаясь на количество воинов, нисколько не подумал о силе Божией, но, обладая необузданным духом, собрался разрушить святой град Иерусалим и храм Божий и уже обложил укрепление, Маккавеи, взявши оружие, и все, бывшие с ним, узнав об этом, в рыдании и слезах возопили к Господу, чтобы Он послал им во спасение доброго ангела. Они укрепились духом и силами и, бросившись на них, уничтожили 11 тысяч пеших из них и тысячу шестьсот конных, а всех прочих обратили в бегство; многие из них, быв ранены, спасались раздетыми, а сам Лисий спасся постыдным бегством. Это причина, по которой братья дома Тевтонского с прихода в Прусскую землю по сей день постоянно пользуются мечом, чтобы иметь под рукой чем защищаться, если против них со стороны врагов вдруг возникнут явные или тайные козни. Точно так же мы пользуемся оружием добродетели против явных козней диавола. Вот почему говорит апостол: «Ибо мы, ходя во плоти, не по плоти воинствуем; оружия воинствования нашего не плотские, глосса: т. е. преходящие, но могущественные, т. е. сильные Богом, т. е. через Бога, на разрушение твердынь, т. е. козней диавола, ими ниспровергаем замыслы, а именно злодеяния демонов, и всякое превозношение, т. е. глубину ума, восстающее против познания Божия, т. е. веры»[210]. Итак, всегда будь готов во всеоружии добродетели против козней диавола, ибо, как писал епископ Паулин Августину, «этот наш враг имеет тысячу способов, чтобы нанести нам вред; мы должны бороться с ним таким же разнообразным оружием, как и то, каким он нас преследует»[211]. Если явно или тайно он нападет на тебя с пороком гордыни, выставь в защиту себе добродетель смирения, и он убежит от тебя. И так поступай во всех прегрешениях. Если выставишь для защиты твоей оружие добродетели, то выйдешь победителем. Четвертая причина, по которой мы пользуемся плотским оружием, — ради мира, чтобы мы могли в безопасности владеть нашими имениями[212]. Вот почему говорит Господь: «Когда сильный с оружием охраняет свой дом, тогда в безопасности его имение. Так только когда мы пользуемся оружием добродетели, мы живем в мире, нечестивым же нет мира»[213]. Вот почему говорит Екклесиаст: «Люди богатые, одаренные силою, они мирно обитали в жилищах своих. Все они были уважаемы между племенами своими, и во дни свои были славою»[214]. Вот почему говорит Варух: «Если бы ты ходил путем Божиим, то жил бы в мире вовеки»[215]. Почему говорит и Соломон: «Когда Господу угодны пути человека, он и врагов его примиряет с ним»[216]. Пятая причина — та, чтобы мы отвоевали утраченное. Так дети Израиля в полном вооружении вошли в землю обетованную, которую Бог дал отцам их, и ее, занятую врагами, отвоевали из рук врагов. Так царство небесное, которое теряем по грехам, берется силою добродетели, и употребляющие усилие восхищают его и владеют вечно[217]. Глосса такова[218]: требуется великое усилие родиться на земле и добродетелью обрести небо, которым от природы владеть мы не можем. Шестая причина — для устрашения, чтобы враги, видя оружие, убоялись, как сказала Иудифь, убив Олоферна: «Когда солнце взойдет, возьмите каждый боевое свое оружие, выйдите стремительно, не для того, чтобы сойти на равнину, но словно совершая натиск, чтобы стража Олоферна услышала это и, будя его, нашла бы его плавающим в своей крови, и оттого нападет на них страх и они побегут»[219]. Так и мы пользуемся оружием добродетели, чтобы показать, что мы находимся на службе того, кто есть Царь царствующих и Господь господствующих[220]. К этому увещевает нас апостол, говоря: «Во всем являем себя, как служители Божий, в великом терпении и т. д. с оружием правды в силе Божией»[221]. Оружие силы Божией — это правда, которая учит нас воздавать каждому по заслугам, а именно мир и все мирское оставить и прилепиться к Богу, который на хоругви своей, которую оставил нести нам, поставил знак, о котором сказал при рождении Господа ангел волхвам: «Вот знак; вы найдете младенца в пеленах, лежащего в яслях»[222]. Чем отмечены три добродетели, а именно: смирение (младенчество) в противоположность гордыне, нищета (пелены) в противоположность жадности и строгость (ясли) в противоположность распущенности плоти. Поднимите эту хоругвь и выставьте перед диаволом, и обуяет его страх, и он убежит.

10. О ПЕРВОМ ЗАМКЕ БРАТЬЕВ ДОМА ТЕВТОНСКОГО, КОТОРЫЙ НАЗЫВАЛСЯ ФОГЕЛЬЗАНГ[223]

Определив оружие, необходимое для битвы, следует обратиться к предлежащему. После того как упомянутые братья дома Тевтонского, а именно брат Конрад[224] и его союзник в земле Прусской, уже давно отданной им упомянутым князем польским, не знали, где приклонить свои головы, задумали они подойти издалека, чтобы между собой и упомянутыми пруссами для безопасности иметь реку Вислу. Они попросили упомянутого князя, чтобы он построил им один замок, а он, будучи человеком вполне благочестивым и ревнителем веры, внемля этому поэтическому изречению:

«Тот сделал половину, кто хорошо начал»[225],

собрал своих людей и напротив нынешнего града Торуньского[226] построил им на одной горе замок, называемый Фогельзанг, что в переводе на латынь означает «песнь птиц», где братья с горсточкой оруженосцев, сопротивляясь бесчисленному множеству язычников, пели песнь грусти и печали. Ведь они покинули сладостную землю родины своей[227] и вступили на чужбину, в которой ожидали их многие годы унижения, и не было тогда надежды, что в четвертом или шестом поколении они вернутся оттуда. Ушли же они из земли обильной, мирной и спокойной, а вошли в землю, полную ужасов, невозделанных просторов и жестоких битв. В заключение скажу, что, оставив из всего мирского роскошь, свободу, удобства и почести, они, алчущие и жаждущие, смиренно идя навстречу голоду и всякого рода презрению и унижениям, связали себя с бесконечными тяготами, лишениями и опасностями. Они могли сказать с Петром: «Вот, мы оставили все и последовали за Тобою, Христос; что же будет нам?»[228] Если венец славы Твоей на небе, о всеблагой Христос, венец всех святых, то они заслуживают быть увенчанными Тобою, столько претерпевшие за Тебя. Воистину в них воплотилось то, что Бог сказал через Исайю: «Господь утешит Сион, утешит все развалины его, и сделает пустыни его, как рай, и степь его, как сад Господа; радость и веселие будет в нем, славословие и песнопение»[229].

11. О ПРИХОДЕ МНОГИХ БРАТЬЕВ ДОМА ТЕВТОНСКОГО И О СООРУЖЕНИИ ЗАМКА НЕССАУ[230]

Когда этот замок был построен, вышеупомянутый брат Конрад послал гонцов к почтенному и благочестивому брату Герману фон Зальца, великому магистру дома Тевтонского, сообщая ему обо всем, что было сделано относительно порученного ему дела, смиренно и нижайше прося, чтобы он прислал ему еще братьев и оруженосцев. Он, вняв его мольбам, послал ему в магистры брата Германа по прозвищу Бальке[231], говоря ему, словно Господь Иисусу: «Будь тверд и мужествен, ибо ты ведешь сынов Израиля, т. е. братьев твоих, в землю, которую Господь клялся дать им, и будет с тобой Бог»[232]. Также брата Дитриха фон Бернхейма[233] в маршалы[234], брата Конрада фон Тейтлебена, некогда камерария святой Елизаветы[235], брата Генриха фон Берга[236], тюринга, и брата Генриха фон Кица из деревни Витткендорф со многими оруженосцами и конями дал ему в помощники. Когда они прибыли в замок Фогельзанг, то в нижнем течении Вислы построили замок Нессау. И когда братья жили в этом замке, пруссы враждебно вторглись в Польшу и, когда они увидели, что вооруженные братья преследуют их, то чрезвычайно удивились тому, откуда они и зачем пришли. Им ответил один поляк, которого они вели, захватив в плен, что это благочестивые люди и доблестные рыцари, посланные из Алемании господином папой, чтобы воевать с ними, пока не подчинят их упрямую и непокорную выю священной Римской церкви. Услышав это, они, ухмыляясь, отступили.

12. О БРАТЕ ГЕРМАНЕ, I МАГИСТРЕ ЗЕМЛИ ПРУССКОЙ ОРДЕНА ДОМА ТЕВТОНСКОГО

Брат Герман по прозвищу Бальке, I магистр госпиталя Пресвятой Марии Иерусалимского Тевтонского дома в земле Прусской, возглавлял его 12 лет. Он был также I магистром земли Ливонской, где стоял во главе ордена почти 6 лет[237], и, приведя обе земли в доброе состояние и весьма успешно проведя войну, как будет рассказано ниже, отягощенный старостью и трудами, вернулся в Алеманию и там умер и погребен. Насколько славен он был во всех делах своих, свидетельствуют чудные дела его.

13. О КРЕСТЕ И ОТПУЩЕНИИ ГРЕХОВ КРЕСТОНОСЦЕВ ЗЕМЛИ ПРУССКОЙ И ЛИВОНСКОЙ

Между тем брат Герман фон Зальца, великий магистр, муж прозорливый и во всем осмотрительный, пришел к господину папе и среди прочих просьб просил и получил крест, чтобы проповедовать от имени апостольского престола в королевствах и провинциях, назначенных тогда в помощь земле Прусской, и дал тот папа, а после — папа Иннокентий IV[238] пилигримам[239], посещающим Пруссию и Ливонию, привилегии и индульгенции, как давались они идущим в Иерусалим.

Окончена вторая часть книги

ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ

О ВОЙНАХ БРАТЬЕВ ДОМА ТЕВТОНСКОГО С ПРУССАМИ

1. И СНАЧАЛА О ВОЙНЕ С ЖИТЕЛЯМИ ЗЕМЛИ КУЛЬМСКОЙ

Брат Герман Бальке, магистр Пруссии, стремящийся следовать делу веры, вместе с вышеупомянутым князем[240] и силой войска его прошел через Вислу в землю Кульмскую и на берегу, в нижнем течении реки, построил в 1231 году замок Торунь[241]. Это сооружение было сделано в каком-то дубовом дереве, в котором были устроены укрепления для обороны; со всех сторон они окружили себя засеками; подступ к замку был всего один[242]. Эти семь братьев[243] имели при себе суда, чтобы в случае нападения пруссов можно было на судах отступить в Нессау, если безвыходные обстоятельства вынудят их к этому. Со временем они воздвигли вокруг упомянутого замка город, который позже, оставив замок, из-за постоянных разливов реки перенесли на то место, где ныне находится как замок, так и город Торунь[244].

2. ОПИСАНИЕ ЗЕМЛИ ПРУССКОЙ

Земля Прусская границами своими, внутри которых она расположена, имеет Вислу, Соленое море[245], Мемель[246], землю Руссии, княжество Мазовии и княжество Добжиньское. Висла — это река, текущая из Краковии в землю Померанскую[247], впадающая в море у крепости Данциг[248], отделяя Польшу и Померанию от Пруссии. Мемель — тоже река, вытекающая из королевства Руссии, впадающая в море рядом с замком и городом Мемельбургом[249], самую Руссию, Литву[250] и Куронию[251] также отделяющая от Пруссии.

3. О РАЗНООБРАЗИИ И СИЛЕ ПРУССОВ[252]

Прусская земля делилась на 11 частей. Первая была Кульмская земля[253] и Любовия[254], которая до прихода братьев дома Тевтонского была почти необитаемой. Вторая — Помезания, в которой жили помезаны[255]. Третья — Погезания, в которой жили погезаны[256]. Четвертая — Вармия, в которой жили вармийцы[257]. Пятая — Наттангия, в которой жили наттанги[258]. Шестая — Самбия, в которой жили самбы[259]. Седьмая — Надровия, в которой жили надровы[260]. Восьмая — Скаловия, в которой жили скаловы[261]. Девятая — Судовия, в которой жили судовы[262]. Десятая — Галиндия, в которой жили галинды[263]. Одиннадцатая — Барта и Плика Барта, которые ныне называются Великой и Малой Бартой, в которой жили барты, или бартенсы[264]. Едва ли был хоть один из этих народов, у которого бы не было для сражений двух тысяч конницы и многих тысяч воинов. Богатая и многонаселенная Самбия могла иметь 4 тысячи конницы и 40 тысяч воинов[265]. Благородные судовы как благородством нравов выделялись среди прочих, так превосходили их и богатствами и силой. Ибо было у них шесть тысяч конницы и почти бесчисленное множество прочих воинов. У каждого из этих языческих народов было много крепких замков, которые слишком долго пришлось бы перечислять. Узри же великое знамение Божие и чудеса могущественные! Семь братьев дома Тевтонского с горсточкой оруженосцев, построив укрепление в Кульмской земле на одном дубе, как говорилось, сначала дерзнули выступить против такого огромного и бесчисленного множества язычников, а со временем, за 53 года, перебили их так, что не осталось ни одного, который не подклонил бы выю свою под иго веры[266], с помощью Господа Иисуса Христа, благословенного во веки веков. Аминь.

4. ОБ ОПУСТОШЕНИИ ЗЕМЛИ ГАЛИНДИИ

Галинды расплодились, и размножились, и возросли и усилились чрезвычайно, и наполнилась ими земля их[267], так что она не могла никак вмещать их[268]. Вот почему, как сказал фараон повивальным бабкам, чтобы уничтожить народ Израильский: «Если будет сын, то умерщвляйте его; а если дочь, то пусть живет»[269], так и этим казалось разумным убить любого новорожденного женского пола, а мужского — сохранить для войны[270]. И поскольку они не преуспели в этом предписании, ибо женщины, видя прелесть новорожденных, тайно оставляли их[271] в живых, то по общему совету и согласию, чтобы они не смогли кормить ни одного ребенка, они отрубили груди всем женам своим. После этого низкого и омерзительного дела возмущенные женщины пришли к одной госпоже, почитавшейся по их обычаю святой и пророчицей, по чьей воле совершались все деяния в этой земле, прося, чтобы она вынесла здравое решение по этому делу. Она, сострадая своему полу, созвав к себе лучших людей всей земли, сказала им: «Боги ваши желают, чтобы вы все без оружия и доспехов или иных средств защиты вышли на войну с христианами». Услышав это, они сразу повиновались, и все, пригодные к военному делу, с радостной душой пошли в соседнюю христианскую землю. Оттуда они увели множество людей и скота, не говоря уже о прочих причиненных бедах. По возвращении некоторые из незаметно бежавших пленников, вернувшись к христианам, сообщили им, что во всем войске язычников нет никакого оружия и вообще ничего, чем бы они могли защищаться, заклиная верой и правдой, чтобы они смело выступили сразиться с ними. Ободренные этими словами, христиане, погнавшись за ними огромной толпой, напали на них и убили всех, не встретив сопротивления;[272] узнав об этом, судовы и прочие соседние народы вошли в вышеупомянутую землю Галиндии и женщин и младенцев и прочих оставшихся в живых увели в вечное рабство, и так земля эта по сей день остается в запустении.

5. ОБ ИДОЛОПОКЛОНСТВЕ И ОБРЯДАХ И НРАВАХ ПРУССОВ

Пруссы не имели понятия о Боге. Поскольку они были глупцами, то разумом не могли постичь Его, а так как письменности у них не было, то не могли созерцать Его и в Писании. В самом начале они весьма дивились тому, что кто-то, отсутствуя, мог пояснить свои намерения буквами. И вот, поскольку они не знали Бога, то случилось, что в заблуждении своем они всю природу почитали вместо Бога, а именно солнце, луну и звезды, гром, птиц, также четвероногих, вплоть до жабы. Были у них также священные леса, поля и реки, так что они не смели в них рубить деревья, или пахать, или ловить рыбу[273]. Было же посредине этого погрязшего в пороке народа, а именно в Надровии, одно место, называемое Ромов[274], ведущее название свое от Рима, в котором жил некто по имени Криве[275], кого они почитали, как папу, ибо как господин папа правит вселенской церковью христиан, так и по его воле или повелению управлялись не только вышеупомянутые язычники, но и литвины и прочие народы земли Ливонской. Такова была власть его, что не только он сам или кто-либо из сородичей его, но даже гонец с его посохом[276] или с другим отличительным знаком, проходя по пределам вышеупомянутых язычников, был в великом почете у королей[277], нобилей[278] и простого люда[279]. Хранил он также по древнему обычаю негасимый огонь. Пруссы верили в воскрешение плоти, однако не так, как следовало. Ибо они верили, что, если кто-то является знатным или незнатным, богатым или бедным, могущественным или бесправным в этой жизни, таким он будет после воскрешения в будущей жизни. Вот почему случалось, что с умершими нобилями сжигались оружие, кони, слуги и служанки, одежда, охотничьи собаки и ловчие птицы и прочее, относящееся у них к военному делу. С незнатными сжигалось то, что относилось к их занятию. Они верили, что все сожженное воскреснет с ними и будет служить, как и прежде[280]. Вокруг этих мертвых было такое наваждение диавольское, что, когда умирали родители, они шли к упомянутому папе Криве, прося, чтобы в такой-то день или ночь он посмотрел, перешли ли они в свой дом; этот Криве безо всякого колебания показывал и то, как мертвый распоряжался одеждой, оружием, конями и челядью, и для вящей убедительности говорил, что на притолоке дома своего он[281] оставил такой-то след копьем или другим орудием. После победы они приносили жертву своим богам[282] и от всего того, что досталось им победой, третью часть подносили упомянутому Криве, который это сжигал. Ныне же литвины и прочие язычники этих мест сжигают упомянутую жертву в каком-то священном месте согласно их обряду, но прежде чем сжечь коней, их загоняют настолько, что они едва могут стоять на ногах[283]. Пруссы редко приступали к какому-либо важному делу, пока не узнавали, бросив по обычаю своему жребий[284], у богов своих, воспоследует ли им добро или зло. Они не заботились о запасной или нарядной одежде, да и до сих пор не заботятся; как снял ее сегодня, так завтра и надевает, не обращая внимания, что она вывернута наизнанку. Они не пользуются мягкими ложами и тонкими яствами. В качестве напитка они пьют простую воду и мед, или брагу, и кобылье молоко;[285] а молоко это пьют только тогда, когда его освятят. Иных напитков они испокон века не знали. Гостям своим они оказывают всяческое гостеприимство, на какое только способны, и не бывает в доме их такой еды или питья, которых они не разделили бы с ними в этом случае. Кажется им, что они плохо заботятся о гостях, если те не напьются их питья до опьянения. Есть у них в обычае, что в попойках они все участвуют равно и пьют неумеренно, отчего случается, что все хозяева гостю своему подносят определенную меру питья при условии, что после того как они выпили сами, то и гость их осушил бы столько же, и такое подношение повторяется до тех пор, пока гость с хозяевами, жена с мужем, сын с дочерью все не опьянеют. Согласно древнему обычаю пруссы до сих пор следуют тому, что жен своих покупают за определенную сумму денег[286]. Вот почему он[287] относится к ней, как к служанке, и она не ест с ним за одним столом, и каждый день моет ноги домашним и гостям. Никому среди них не позволено просить подаяние; нищий свободно ходит у них от дома к дому и без зазрения совести ест, когда угодно. Если у них совершается убийство, то примирение наступает только после того, как этого убийцу или его близкого убьют родичи убитого. Когда по неожиданному стечению обстоятельств они сталкиваются с непреодолимыми трудностями, то обычно кончают самоубийством[288]. Не было у них ни различия, ни счета дней. Вот почему случается, что когда назначается срок для проведения совещания или переговоров между собой или с иноземцами, то один из них в первый день делает зарубку на каком-либо дереве или завязывает узел на шнурке или поясе. Во второй день он прибавляет снова второй знак, и так по одному, пока не дойдет до того дня, когда должен быть заключен этот договор. Одни из них каждый день ходят в бани в знак почитания своих богов, другие бань совершенно не признают[289]. Мужчины и женщины должны прясть, одни — лен, другие — шерсть, чем, как полагают, они угождают своим богам[290]. Одни не смеют ездить верхом на вороных конях, другие же — на белых или иной масти из-за богов их.

6. ОБ ОДНОМ ЧУДЕ

Был один прусс в земле Самбии, в местности Скокен[291], по имени Дорге[292], который гнушался белыми конями; брат Дитрих, фогт Самбии[293], захотел увести его от этого заблуждения и купил ему белого коня; когда тот вопреки его[294] желанию простоял в его конюшне одну ночь, то наутро он нашел упомянутого коня зарезанным, а весь скот его мертвым. Так было проделано три раза, и всякий раз оканчивалось одинаково. И в четвертый раз фогт тот купил ему белого коня и заверил, что будет повторять это до тех пор, пока не уведет его от этого заблуждения. Так, наконец, когда четвертый конь не был уничтожен диаволом, как три предыдущих, тот Дорге уверовал и смиренно покаялся в заблуждении своем и стал великим ревнителем веры и христианином и пылким служителем Бога и святых и укрепил в вере сердца многих заблуждавшихся новообращенных.

7. О РАЗРУШЕНИИ ДВУХ ЗАМКОВ И СМЕРТИ ПИППИНА[295]

Рассказывают некоторые, что, когда братья жили в упомянутом деревянном замке, у пруссов был выше Торуня на берегу Вислы замок, называемый Рогов[296], а ниже него по нижнему течению реки другой, близ того места, где ныне находится старинный замок. Был также в этих местах некий знатный человек из Помезании Пиппин, который жил в одном укрепленном месте близ озера, которое по его имени называется озером Пиппина[297], со многими язычниками занимаясь разбоем: ни один христианин не мог выйти из замка, чтобы он его не схватил или не убил. Одни сзади, другие спереди, третьи между ними нападали на них. Наконец братья вышли на битву с жителями замка Рогов, и, поскольку так было угодно Богу, они убили многих из них и, схватив главаря, увели его; главарь этот, чтобы сохранить себе жизнь, отдал им свой замок, а со временем, когда обитатели другого замка лежали пьяные после какого-то кутежа, он повел туда братьев с войском, а они, ворвавшись мощным натиском и перебив и захватив всех, обратили замок в прах. Вскоре после он предал в руки братьев Пиппина, шурина своего, которого они привели привязанным к хвосту коня в Торунь и повесили на дереве. Этот Пиппин был отцом того знатного человека из Помезании, которого звали Матто[298], и насколько отец приносил вред гонениями веры и христиан, настолько сын был полезен, ревнуя к вере и христианам, ибо он до самой смерти своей неколебимо стоял на защите веры христианской.

8. О ПИЛИГРИМАХ И О СООРУЖЕНИИ ЗАМКА И ГРАДА КУЛЬМСКОГО

Когда же звук проповеди креста Христова разнесся по всей земле королевства Алемании и была возвещена новая война, которую Господь избрал в земле Прусской, и отпущения грехов и свободы новой войны, то взволновались те, сердца которых коснулся Бог[299], а именно избранные и славные воители Алемании и, прикрепив крест к плечам своим, они стали вооружаться, чтобы отомстить за поругание распятого Господа, отметая от себя все, что могло бы помешать им в этом святом намерении. Они размышляли о том целительном увещевании Иеронима, в котором он сказал: «Если отец твой встанет на пороге, а брат твой бросится к тебе на шею, а мать твоя обнажит груди, вскормившие тебя молоком, покинь убитого горем отца, покинь убитую горем мать и устремись к знамени Креста»[300]. Когда с этими паломниками они пришли в Торунь, брат Герман, магистр, построил замок и град Кульмский в год от Рождества Христова 1232, в том месте, где ныне находится старинный замок[301].

9. О ВОЙНЕ БРАТЬЕВ С ПОМЕЗАНАМИ И О СООРУЖЕНИИ ЗАМКА МАРИЕНВЕРДЕР

После того как эти замки по милости Божией были построены и пределы земли Кульмской были очищены от старой закваски пороков и лукавства язычников[302], чтобы Бог-спаситель наш послал нам удачу на пути в земли соседних язычников, как иные с уверенностью полагают, магистр и братья, приготовив то, что требуется для сооружения замков, незаметно переправились на остров у Квидина[303], что ныне почти напротив Мариенвердера[304], и там в год от Рождества Христова 1233 воздвигли на одном холме замок, назвав его Мариенвердером. Но когда тот благородный муж и доблестный рыцарь из Саксонии, бургграф из Магдебурга по прозвищу «с маленькой рукой»[305], в окружении многих рыцарей и оруженосцев пришел в замок Кульм, в течение года, что он там пробыл, пошел с магистром и братьями и перенес вышеупомянутый замок Мариенвердер с острова Квидина на то место, где он ныне находится, в волости Помезании, называемой Рейсен, изменив место, но не название.

10. О СТРОИТЕЛЬСТВЕ ГРАДА МАРИЕНВЕРДЕР

К бургграфу магдебургскому, все еще находящемуся в Кульме, ибо он еще не выполнил обета своего, присоединились многие правители, а именно из Польши:[306] князь Конрад[307], князь Куявии[308], князь Краковии[309] и из Вроцлава князь Генрих, после убитый татарами[310], а также Одовий, князь гнезненский[311], и многие другие знатные и власть имущие мужи, жившие от реки Одера до реки Вислы и от реки Бебжы до реки Нейсе, также Святополк[312], князь[313] Померании[314], с братом своим Самбором[315]. Они вошли с огромным множеством рыцарей и ратников, какого никогда не видано было в Пруссии, и, построив град Мариенвердер, укрепили ранее сооруженный замок.

11. О ПОБЕДЕ ХРИСТИАН, КОГДА БЫЛО УБИТО ПЯТЬ ТЫСЯЧ ПРУССОВ

После этого магистр брат Герман и другие братья зимой[316], когда все было сковано крепким льдом, взяв с собой вышеупомянутых пилигримов, желанием которых было начать усмирять дерзость пруссов, достигли волости Рейсен, и, убив и взяв там в плен многих людей, они выступили к реке Сиргуне[317], где совершили давно желаемое. Ибо они нашли большое войско пруссов во всеоружии и уже готовых к битве. Когда же они смело выступили против них, они[318] обратились в бегство. Но князь Померании и Самбор, брат его, весьма искушенные в войне с пруссами, заняли со своими оруженосцами пути вокруг засек, чтобы они не могли уйти, и оттуда поражали в гневе своем нечестивых[319]. Там сверкающий меч воинства христианского насытился плотию язычников[320], здесь копье не возвратилось, не нанеся ранения, ибо пруссы ни тут ни там не могли уклониться от лица преследующих, и содеяно было великое избиение народа прусского, ибо в тот день пало более пяти тысяч. После этого все пилигримы с радостью воротились восвояси[321], восхваляя милость Спасителя.

12. О СООРУЖЕНИИ ЗАМКА РЕДИН[322] И ЧУДНОМ ВИДЕНИИ ТАМ ОДНОГО БРАТА