Масштаб

Вполнакала горели лампы, на бильярдном столе валялись забытые шары, будто овцы на зелёном лугу после визита волка. На массивной деревянной вешалке одиноко висел галстук-бабочка, а на подставке для обуви лежала теннисная ракетка. Разумеется, не личные мотивы, думал Лео. Кто бы ни лишил жизни Андерса Плота — его убили только потому, что он занимал должность посла. Убили заложника. Скверно.

Лео вышел на порог, отчего-то крадучись. Потоптался в палисаднике, преодолевая страх. Решившись, зашагал к теннисному корту — тот был покрыт сочно-зелёным пластиком, у сетки стояла корзина с цыплячье-жёлтыми мячами. Яркие весенние цвета тревожили взгляд, а не радовали.

С каждым шагом Лео делалось всё неуютнее — он чувствовал свою уязвимость. Звук шагов отражался от стен и высоченного потолка, создавая странные акустические иллюзии. Сама идея строить особняк в помещении — великанском — казалась издевательством, но в Альтагоре нередки шквалы, которые и с великанских зданий, бывает, сносят крышу. Давайте же прятаться, соблюдая требования безопасности. Резонные и унизительные требования.

А ещё насекомые, осы, пчёлы, комары, цветные бабочки, ударом крыла сбивающие с ног. А ещё грызуны размером с лошадь. Великаны исправно проводят в районе посольства дезинсекцию и дератизацию, спасибо и на этом…

Лео остановился на краю корта. Посмотрел на свои кроссовки. Было какое-то правило насчёт обуви на корте — во всяком случае, в спорткомплексе его юности. Только специальные туфли, не оставляющие следов…

Убийца не оставил следов.

Что подняла с пола Эльза своим огромным пинцетом? Этот предмет оказался на корте в ночь убийства. Ведь ещё с вечера старательный великан с ведром и тряпкой всё здесь тщательно прибрал…

Лео заставил себя пройти ещё несколько шагов. Мячи лежали в корзине, как яйца в гнезде; интересно, что может вылупиться из таких уютных, ворсистых, ярко-жёлтых шаров. Лео прислушался к своим ощущениям. Котёл в голове до сих пор работал вхолостую, но вот-вот прозвучит щелчок, и края шестерёнок сойдутся.

* * *

— Я понимаю, что вы расстроены, — терпеливо сказал Лео, стоя под дверью комнаты, в которой заперся секретарь. — Но мне очень нужна от вас консультация, прямо сейчас.

Минуту было тихо. Потом щёлкнул замок. Секретарь стоял на пороге — в мятой рубашке с расстёгнутым воротом, с красными глазами, всклокоченный и мокрый. Нервный срыв, подумал Лео. А врача здесь не держат, избыточная роскошь.

— Вам лучше признаться, — сказал Лео мягко. — Сию секунду. Не затягивая.

— В чём? — секретарь содрогнулся.

— Ладно. — Лео вздохнул. — Кто из вас лучше играл в теннис — вы или господин посол?

Секретарь молчал несколько секунд. Лео сжал зубы: это была очень долгая пауза.

— Мы играли примерно одинаково, — медленно сказал секретарь. — А при чём здесь…

— У вас была теннисная пушка для тренировок. Вы оставили её на корте в ночь убийства.

— Не понимаю, — беспомощно сказал секретарь.

— Очень хорошая пушка, не так ли? Я видел её технические документы, когда осматривал склад. Это устройство, которое подаёт мячи над сеткой, чтобы игрок мог принимать удар.

— Хорошая. — Секретарь мигнул воспалёнными глазами.

— Очень мощная. — Лео доверительно улыбнулся. — Необычайно мощная. Лучшая модель.

— Чего вы от меня хотите?! Я… играл… тренировался… Пушка отстреливала мячи, я отрабатывал удар с лета… Это было моё свободное время… Андерс… господин посол был на приёме…

— Вы дождались, пока он вернётся, и убили его. Я знаю как. И великанша тоже скоро узнает. Она подобрала улику, она вас разоблачит, а не я. Представляете, какой будет международный эффект?

— Вы ошибаетесь, — тихо сказал секретарь. — Андерс был моим другом…

Он замолчал, перевёл дыхание и заговорил внезапно охрипшим голосом:

— Он был для меня… единственным близким человеком. Моя жена меня презирает, тёща ненавидит. Может, я большего и не заслуживаю…

Он с силой провёл ладонью по лицу.

— Обвиняйте, пожалуйста. Будет справедливо, если меня осудят, раз я был рядом и не смог предотвратить его гибель… Но чем я его, по-вашему, убил — теннисным мячом?!

Компьютер Лео издал короткий неприятный звук; примерно так вякает электронная касса, отказывая в платеже. Великанша Эльза не включила камеру — вместо заставки у неё была полицейская эмблема Альтагоры.

— Спускайтесь в бункер, или что там у вас есть. Идёт толпа громить посольство. Охрана не справляется. Пока не прибудет военный патруль, забейтесь в щёлочку!

И она оборвала связь. Рёв низких голосов становился ближе. Ближе. К нему добавились душераздирающие вопли автомобильных сирен. Задрожали стёкла.

* * *

Проектировщики особняка держали в уме неотвратимость войны. При посольстве имелось убежище — бетонный этаж с бетонной же крышкой, по архитектуре слегка похожий на гнездо медведки. Щель-укрытие давала возможность продержаться и сутки, и неделю; случись международный конфликт, сотрудники посольства укрылись бы в бункере и через некоторое время вернулись бы в новый мир — затянутый дымом и полностью лишённый великанов. Заваленный исполинскими гниющими телами.

Лео дождался, пока повариха, секретарь и менеджер скроются в бункере, пока крышка встанет на место. Поднялся из цокольного этажа на первый; в зале с мраморной лестницей раскачивалась люстра, будто маятник, а пол не просто содрогался — он трясся так, что подпрыгивали неубранные крошки. Там, снаружи, толпа великанов подходила ближе, и ближе, и ближе. Охрана посольства, если она и была, не делала попыток никого остановить.

Слово «щёлочка», употреблённое великаншей Эльзой, произвело на Лео странный эффект: он отчего-то начал видеть все вокруг в красном спектре, а время, кажется, замедлилось. Ни о чём не думая, он подошел к распределительному щиту — у входа справа, за изящной деревянной панелью — и отыскал тумблеры, регулирующие внешнее освещение.

Во всём особняке не горели окна. И снаружи, в комнате великанов, царил полумрак. За огромным окном холодным светом горел синий фонарь и тёплым светом — жёлтый. Поэтому тени, вдруг упавшие на стекло, показались двойными, с голубым и апельсиновым оттенком. Три тени, пять, семь, потом одна сплошная многоголовая тень; стекло хрустнуло, потеряло прозрачность и пошло трещинами, будто растянули огромную паучью сетку. И ещё одну. И ещё; наушники почти не защищали. Барабанные перепонки Лео готовы были треснуть.

Наконец стекло поддалось. Взорвалось миллионом осколков, и они рассыпались по серому гладкому полу. Перебираясь через подоконник, переваливая тяжёлые туши, воняя потом и мускусом, великаны устремились внутрь.

В этот самый момент лампы над особняком вспыхнули в полную мощность. На крыльцо упал ослепительный круг света, и в центре круга стоял Лео с микрофоном в руках. Тени в этом белом свете получались отменно-чёрные и очень контрастные, не как в театре, не как в операционной, а как на улицах мегаполиса в момент мировой катастрофы.

Лео оценил эффект — и почти сразу полностью ослеп. Это было к лучшему. Но и великаны остановились: слишком резко поменялась обстановка, слишком ярко ударил свет в их расширенные зрачки.

— Территория посольства Ортленда, — сказал Лео в микрофон. — Вы нарушаете международный договор, согласно которому…

Строители особняка предусмотрели такой диалог: динамик в три человеческих роста, установленный на балконе второго этажа, рявкнул низким басом, транслируя речь Лео, делая её различимой для великанов.

— …посольство неприкосновенно, — продолжал Лео. — Сейчас вы нарушаете закон. Это неминуемо повлечёт ответственность. Административную. И уголовную. Чтобы избежать последствий, покиньте территорию посольства!

К нему медленно возвращалось зрение. Рассеянным светом прожекторы заливали и великанов — громилы топтались у стены под разбитым окном, рядом с бывшим теннисным кортом. У них были орудия в руках, что-то вроде пожарных багров, — видимо, обнесли пункт гражданской обороны. Их животы вздымались и опадали, вокруг башмаков облаком висела пыль, головы казались крохотными и, кажется, почти касались потолка. Их рты были в недоумении разинуты: каждая глотка глубиной в колодец. За окном орала и напирала толпа; Лео отстранённо подумал, что книга, написанная журналистом-соавтором, сожрёт память о реальном человеке, и через несколько лет даже близкие знакомые будут верить, что детектив Парсель носил идеально чистые туфли и всегда рассуждал логически.

— Вы хотите справедливости, — он повысил голос. — Вы хотите знать, что убийство в посольстве — не провокация. Так дайте же мне завершить расследование!

До них наконец-то дошёл смысл его слов. Великаны переглянулись. А потом захохотали. Они смеялись заливисто, как дети, ведь голос из динамика казался им комическим писком. Контраст между словами и тембром заставлял их ржать, похрюкивая.

Звук их смеха был как пытка. Все кости, все полости, сколько их было в теле Лео, болезненно взвыли.

— Я сотрудничаю с полицией Альтагоры, и я обещаю…

Великаны прибывали и толпились. Ступали по хрустящим осколкам, приближались к особняку, склоняя головы, разинув рты, с азартом и некоторым удивлением. Их мысли читались на лицах: каждый мечтал накрыть оратора ладонью, как лягушонка, взять в пригоршню и рассмотреть повнимательнее.

— …полностью объективное расследование!

Динамик должен быть в десять раз мощнее и ниже по тембру. Тонким кукольным голосом можно ругаться, умолять или зачитывать Конституцию — всё едино. Их ярость сменилась весельем, а потом любопытством, но для Лео это не победа, а катастрофа, потому что лучше однажды попасть под каблук, чем стать игрушкой в потных ладонях.

— Мы с вами хотим одного и того же! Мы хотим, чтобы убийца предстал перед судом!

Они хотели совсем другого, их желание становилось с каждой секундой всё нестерпимее: сцапать таракашку двумя пальцами. Осторожно повернуть. Прижать чуть сильнее, проверяя, насколько он крепок…

Новый шум послышался снаружи; Лео не сразу уловил его среди рёва, грохота и звона в ушах. Те, что стояли ближе к двери, завертели огромными головами, их животы чуть подались назад. Сразу несколько великанов заорало в голос, ругаясь на диалекте, — Лео не мог разобрать ни слова. Потом загрохотала дверь, и в комнату ворвался новый великан, ничуть не ниже прежних, но не такой толстый. Лео не сразу понял, что это Эльза, одетая во что-то вроде военного камуфляжа.

Лео впервые увидел её вот так, целиком, при ярком свете — не изображением на экране компьютера, не силуэтом в окне. Она была огромна, каждая ступня размером с джип-внедорожник. И она орала на толпу, жестикулировала и бранилась; от её голоса Лео почувствовал, как лопаются сосуды в глазах.

Она встала между толпой и посольским особняком. Сам по себе этот жест ничего бы не решил, но военный патруль, о котором Эльза говорила раньше, всё-таки, видимо, прибыл. Правительство Альтагоры здраво рассудило, что разгром посольства не добавит соседям миролюбия и что пока есть призрачный шанс задержать войну — надо им воспользоваться; громилы заколебались, снаружи послышалась автоматная очередь, и Лео потерял слух.

— Я не слышу.

Она шевелила губами на экране — круглолицая, широкоскулая, злая. Странно смотрела, будто ожидая. Чего ждала — что он станцует, что он взлетит?

Повариха рыдала в комнате для персонала, менеджер её успокаивал. Секретарь заперся у себя в комнате. По этажам ходили сквозняки: окно, через которое вломились великаны, зияло гигантским проёмом, а погода между тем переменилась. Ветер снаружи задувал в особняк. Следовало пройти по всем этажам и накрепко закрыть форточки, но у Лео не было сил.

Эльза поднесла руки к ушам, указательными пальцами дотронулась до козелков и стала их массировать, выразительно глядя, будто пытаясь передать Лео сокровенное знание. Лео подумал и повторил её жест. То ли массаж великанши сработал, то ли пришло время слуху восстановиться, но внутри правого, а затем и левого уха что-то хрустнуло, и вернулся звук — будто сквозь вату.

— Ого, — сказал Лео.

— Смысл своей выходки объясни мне, пожалуйста, — потребовала она прокурорским тоном.

— Э… — сказал Лео, — спасибо, что позвонила тогда, ты спасла нас, между прочим.

— Почему ты не спустился в бункер? Где логика?!

Логика в его поступках присутствует, конечно. Только она всегда выявляется задним числом. Интуиция командует, Лео выполняет, логика потом находится, как закатившийся под кровать теннисный мячик.

— Ты собирался их удержать?! — у неё раздувались ноздри.

— Но ведь удержал же, — сказал Лео.

Приятно было наблюдать за сменой выражений на её лице. Лео надеялся, что до настоящей правды Эльза не докопается: ему неловко было признаваться даже себе, что он поддался манипуляции, пусть и неосознанной.

«Забейтесь в щёлочку», — сказала она. И тем самым нажала на спусковой крючок, существовавший, правда, исключительно в голове у Лео. Он мог бы ответить ей сейчас: я не спрятался, потому что хотел сохранить достоинство. Но вместо этого сказал:

— Считай, что они меня испугались и повернули обратно. И не тронули особняк.

Великанша разглядывала Лео сквозь экран, будто составляя его подробный словесный портрет.

— Ты, может, идиот, но точно не трус.

— В вашей культуре почётнее быть трусом или идиотом?

Она запнулась — и тем опять его порадовала: он сбил её с толку. Заставил растеряться. В каких же мелочах он находит удовольствие.

* * *

Повариха перестала рыдать. Теперь она раскачивалась, сидя на стуле в гостиной.

— Господин детектив… Мы звоним, нам не отвечают… Свяжитесь по вашим каналам! Пусть эвакуируют посольство! Нас убьют… растопчут сапогами…

— Ситуация под контролем, — сказал Лео, вылавливая бильярдные шары из луз, собирая с зелёного сукна. — Не волнуйтесь. Скоро мы будем дома.

— Хотите сыграть партийку на бильярде? — желчно осведомился менеджер, наблюдая, как Лео укладывает шары в полированный ящик.

— Почти, — сказал Лео. — Пройдите в ваши комнаты и не покидайте их. Желательно не подходите к окнам.

Он вышел на порог с тяжёлым ящиком в одной руке и компьютером в другой. Великанша бродила вдоль дальней стены, битое стекло хрустело под её огромными подошвами, и от этого звука Лео морозило.

Осколки устилали пол великанской комнаты, в их гранях отражался свет. Лео шагнул и понял, что путь до теннисного корта будет длиннее, чем в прошлый раз. Хоть бы не оступиться и не упасть на эти осколки, проще сразу прыгнуть в мясорубку…

— Ты так покалечишься, — сказала великанша, будто отвечая на его мысли. Её голос вибрировал в воздухе, больно кусая барабанные перепонки, и одновременно звучал в динамиках компьютера — в человеческом тембре. — Давай я просто переставлю тебя с места на место?

— Если ты ко мне прикоснёшься, — сказал Лео, — случится катастрофа.

— Ты обгадишься? — голос её звучал с издевательской серьёзностью.

— Нет, я сфальсифицирую расследование и повешу убийство на великанов. Никто не станет вдаваться в детали. Наши просто начнут атаку.

Она промолчала. Лео не видел её лица — он смотрел только под ноги, чтобы не наткнуться на осколок, не оступиться и не порезаться.

— Нападение на посольство, — сказала великанша очень тихо, — не было стихийным. Его спланировали и организованно провели. Используя толпу дураков.

— Кто? Зачем?

— Затем, что ваши всё равно начнут атаку, сфальсифицируешь ты дело или нет. Но, возможно, ваши чего-то не знают. И наши не столько боятся войны, сколько приближают её.

Лео остановился. Деревянный ящик готов был выскользнуть из вспотевшей ладони.

— Чего ждём? — сухо спросила великанша. Стекло под её ногами перестало хрустеть.

Лео, пошатнувшись, зашагал дальше. Его кроссовки были уже порезаны в нескольких местах. Ещё пятьдесят шагов… ещё двадцать…

Если великаны приближают войну, значит, они надеются победить. Техническое превосходство не панацея, когда противник может взять тебя двумя пальцами, а потом зажать в кулаке. В детстве Лео видел во сне кошмары — как его сажают в коробку вроде обувной, но размером с комнату, накрывают крышкой и продают в магазине для великанов: он игрушка, он домашний питомец для их детей…

Осторожно ступая, он добрался до разгромленного корта. Сетка была растоптана. Поле усыпано битым стеклом. На небрежно расчищенном пятачке Эльза оставила теннисную пушку, похожую одновременно на чемодан и соковыжималку, с пластиковой корзиной наверху и чёрным хоботом на передней стенке.

Это был предмет, который великанша подобрала накануне. Его роль в убийстве предстояло сейчас подтвердить или опровергнуть.

— Начни с мячей, пожалуй, — сказала великанша.

— Не нуждаюсь в советах.

Жёлтые мячи полетели один за другим. Их траектория повторялась от выстрела к выстрелу — пушка была точна. Лео представил, как посольский секретарь в белых теннисных шортах скачет здесь в свете прожекторов, отрабатывая удар за ударом…

Корзина опустела. Лео загрузил бильярдные шары — те были тяжелы, будто залитые изнутри свинцом. Но ведь и пушка необычная, чрезвычайной мощности, и убийца мог подойти ближе к окнам. Лео прикрыл глаза, воспроизвёл в деталях: выстрел. Шар проламывает череп. Убийца поднимается в кабинет, забирает снаряд и только тогда поднимает тревогу…

Пушка глухо крякнула. Первый шар вылетел, описал дугу и упал в нескольких шагах. Лео отшатнулся: осколки разлетелись с неприятным хрустом.