Запредельный человек [сборник]

— Ну и?

— Завтра начнется настоящая работа.

— Какая еще работа?

— Конечно же, тренировки — как я и говорил в самом начале.

— И чему ты будешь меня тренировать?

— Всему. — Ксориалль развел руками, словно констатируя очевидное.

— Дипломированного ревизора из меня сделаешь и примусы чинить научишь?

— И это, юноша, и многое другое.

— Не понимаю, док. Я вроде не подавал заявку на заочное обучение. В рот компот, у меня уже есть аттестат зрелости! С чего ты взял, что я вообще собираюсь заниматься самообразованием?

— Не ты, Дамокл, — я.

— Ага, понял! Ты учишься, чтобы получить высокооплачиваемую работу на радио. Так?

— Нет. Я имел в виду, — чеканя слова, проговорил Ксориалль, — что намерен развить твои скрытые способности.

Монтгомери снова сел в кресло.

— Скрытые, — неуверенно проговорил он. — То есть те, о которых я не знаю?

— Верно.

— Типа дзюдо или каратэ? — задумчиво проговорил Дэмми. — Всякое такое?

— Вначале мы разовьем то, что заложено в гены вашего вида. Затем двинемся дальше, в абсолютно неисследованные области. — Ксориалль бодро потер ладони, а Дэмми успел подумать: «Настоящие ли это руки? Или это протезы, внутри которых сморщенные тентакли?»

— Эту часть работы я нахожу особенно захватывающей, — продолжал Ксориалль. — Порой открываются совершенно неожиданные способности. До поры до времени они дремлют в генах какого-нибудь неприглядного организма в ожидании, когда их разбудят. Например, как в случае с илинями на Крако-88. Эти существа обитают в грязи и наделены органами восприятия наподобие сонара. После того, как мы помогли им раскрыться, они получили возможность осуществлять прямую и мгновенную межзвездную коммуникацию. Привычные органы заработали в новом режиме. Но если бы в свое время один из представителей илиней не попался нашей группе натуралистов, эта чрезвычайно полезная способность так и осталась бы нераскрытой.

— То есть ты из меня радиста сделаешь?

Ксориалль устало вздохнул:

— Конечно, нет, Дамокл, и я уверен, ты тоже это понимаешь. Попытки отрицать очевидное с использованием напускной простоватости и мнимой глупости не делают тебе чести. Я пока еще слабо представляю, каковы пределы твоих нераскрытых дарований. Но мы их обязательно выявим.

— Однажды я проходил тест, — задумчиво сказал Дэмми, — чтобы определить, чем заняться в жизни. Судя по его результатам, у меня редкий талант управляющего отелем. Правда, там был один нюанс: тест проводила школа гостиничного бизнеса, и, думаю, это повлияло на результат.

— Я в своих оценках копаю куда глубже, — заверил его Ксориалль, складывая пальцы (искусственные?) «домиком». — В результате мы за несколько дней пробьемся на пять, а то и десять тысяч лет в будущее, считая по шкале культурного развития твоего вида.

— Погоди-ка, док! Если собираешься скукожить меня в коротышку с головой-пузырем и крохотными ручками-ножками, то хрен тебе по всей морде!

— Дамокл, не глупи. Моя миссия состоит в изучении видов, а не ускорении их эволюции. У меня нет намерений вызывать у тебя мутации, тем более такие, как в твоих смехотворных стереотипах. Я собираюсь обучать тебя, а не менять. Девушка, выучившаяся на стенографистку, по-прежнему останется девушкой. Мужчина, который заучит наизусть поэму или овладеет игрой в шахматы, останется мужчиной.

— А что ты говорил о продвижении вперед на десять тысяч лет? — требовательно спросил Дэмми.

Ксориалль покачал головой:

— Давай не будем нарушать порядок, Дамокл. Сперва мы сделаем так, что ты получишь все способности, присущие твоей расе, и лишь потом обратимся к другим областям. Я хотел бы начать прямо сейчас, но ты, полагаю, не прочь вздремнуть?

Он вопросительно посмотрел на Дэмми, и тот зевнул.

После бессонной ночи Дамокл увиделся с Ксориаллем за завтраком.

— Память, — сказал Ксориалль, — это ключ ко всякому обучению. Поэтому сегодня начнем с улучшения памяти.

Утро выдалось солнечным, хотя свет, льющийся в окно, и был искусственный. Учитель и ученик сидели в столовой за небольшим стоиком — клетчатая скатерть и яркие цветные тарелки — у окна с отдернутыми шторами. Снаружи виднелся садик под прозрачным куполом. Дэмми отхлебнул кофе — это была вторая чашка — и довольно похлопал себя по животу.

— С памятью у меня все в порядке, док, — сказал он. — За это не переживай.

— В самом деле? Тогда скажи, что ты ел на завтрак в свой восемьсот двадцать первый день жизни? Или в прошлый октябрь, девятого числа, если на то пошло?

— Откуда ж мне знать?

— А под гипнозом ты все это четко вспомнишь. Все сведения есть у тебя в голове, просто доступ к ним закрыт. Обучение состоит из улучшенных процедур классификации и извлечения.

Ксориалль нажал кнопку, и столик быстро и бесшумно очистил сам себя.

Дэмми с сомнением взглянул на хозяина дома.

— Память — это сложная функция, — задумчиво продолжил Ксориалль. — Давай упрощенно представим, как она работает. Информация от органов чувств передается в мозг. Что-то из нее хранится, что-то активно используется, что-то откладывается в подсознании и еще какая-то часть выбрасывается. Фактор, основываясь на котором осуществляется подобная селекция, я называю «интересом». Очевидно, если ты попытаешься запоминать каждый момент своей жизни, то столкнешься с чудовищной перегрузкой. Поэтому ты игнорируешь большую часть впечатлений, атакующих твой мозг — сразу же после оценки, естественно. Спящий человек не обращает никакого внимания на грохот транспорта за окном, но стоит в спальне тихо скрипнуть двери, как он моментально просыпается. В состоянии бодрствования твой разум выполняет ту же фильтрующую функцию, не только в плане того, на что следует обратить внимание, но и что следует запомнить.

— Хорошо, но...

— Большая часть сказанного сейчас отправляется в хранилище того, что использовано не будет, потому как тебя не интересует. Любой ребенок, которого заставляли учить таблицу умножения, знает, как неохотно мозг впитывает на сознательном уровне сведения, признанные бессознательным центром бесполезными. К несчастью, этот центр возник и развивался еще во времена оно. Он служил нуждам животных, которым арифметика была ни к чему. Ты можешь подстегнуть свой мозг, сказав, что предстоящий экзамен жизненно важен для твоей карьеры, однако примитивный мозг о таком не ведает. И наоборот, сведения, представляющие для тебя непосредственный интерес, запоминаются моментально и безболезненно. Любой фанат бейсбола, пусть даже абсолютный неуч, запросто отрапортует о ходе игры, которую он смотрит: иннинги, счет, количество страйков и болов, положение команды в лиге, ее средний уровень успехов и тому подобное. Ребенок может удерживать в голове сюжетные линии и судьбы героев десятков комиксов одновременно, без труда вспоминая их спустя сутки после прочтения — даже если на уроке не в состоянии запомнить исторические факты.

— Детишки любят все забавное, — сказал Дэмми. — И что из этого?

— А то, что мозг возводит барьер на пути избыточных данных, ограждаясь от «неинтересного». Пробить этот барьер может лишь зубрежка, она протаптывает путь. При помощи катализатора я передам контроль над селектором тебе. Это понятно?

— Как меню на китайском. А больно не будет?

— Ты в карты играешь? — как бы между делом поинтересовался Ксориалль, извлекая буквально из воздуха колоду. Дэмми к таким его фокусам привык и уже не воспринимал как попытки впечатлить его.

— Этих игр — что собак нерезанных, а я так, балуюсь временами пятикарточным стадом.

Ловко работая тонкими пальцами, Ксориалль перетасовал колоду и положил верхнюю карту на стол:

— Назови.

— Четверка треф.

— Четверка треф, — эхом повторил Ксориалль и снял вторую карту. Десятка бубен. Дэмми назвал ее, и Ксориалль снял третью.

— Эй, уж пики-то я от треф отличить могу, если тебя это заботит, — возмутился Дэмми. — А еще умею считать, как профессор, аж до сотни...

— Называй, — терпеливо попросил Ксориалль.

— Дама пик.

— Пиковая дама. — Ксориалль продолжал снимать карты, пока наконец не разложил на столе перед Дэмми их все. Затем собрал в колоду и взялся за верхнюю, вопросительно глядя на Дэмми.

— Ну же, мальчик мой, — строго произнес он. — Не будем тратить время на ритуалы. Ты сам прекрасно знаешь, что я от тебя жду. Озвучишь мои мысли?

— Мне назвать первую карту? — безразличным тоном спросил Дэмми. — Это была четверка треф, если, конечно, ты не перетасовал колоду.

Ксориалль снял четверку треф и задержался на следующей карте.

— Э-э-э... дальше... м-м-м... десятка бубен.

Ксориалль снял карту.

— Третья — пиковая дама, — продолжил Дэмми.

Семь карт подряд он назвал верно, а потом сбился.

— Для первого раза неплохо, — похвалил Ксориалль, собирая колоду.

— Погоди, давай дальше, — сказал Монтгомери. — Я и не знал, что так хорош. Могу...

— Ты сломал гештальт, ассоциативную связь каждой карты с последующей. Дальше ты будешь высказывать лишь догадки, случайные и бессмысленные.

— Давай еще разок. Я ведь толком не сосредоточился.

Пожилой господин слегка улыбнулся:

— Заводит, правда? Я имею в виду открывать в себе новые способности. Вот почему жизнь кажется бесконечно бурной самым молодым из вас. День ото дня они исследуют свои возможности, узнают о себе новое. Порой маленький мальчик прыгает в воду, проверяя, сможет ли плавать, или сигает с крыши, лишь бы узнать, нет ли среди его врожденных талантов способности летать. Ему не в новинку подобные открытия, касающиеся собственных сил, доминирования в обществе, умения свистеть и так далее. С годами они становятся реже. Вот ты, например, прекрасно осведомлен, умеешь ли скакать верхом или управлять самолетом. Знаешь свое место в социальной иерархии и соперничестве за право спаривания. Ты по-прежнему, проживая свои дни, надеешься на счастливый случай и приятные неожиданности. Это — тот самый фактор, который делает символические состязания столь популярными, заставляет людей бегать по гадалкам и астрологам, дабы те раскрыли в них потаенные таланты, превращает распаковку подарков на день рождения в столь важную часть ритуала. Всегда присутствует подспудная надежда, что неким образом под слоями оберточной бумаги таится чудесный сюрприз — о тебе самом.

— И все это — из-за колоды карт?

Ксориалль не обратил внимания на вопрос, подвинул к Монтгомери маленький столик и положил на него колоду.

— Тебя когда-нибудь гипнотизировали, Дамокл?

— Нет. Я в эту чепуху не верю.

Ксориалль цыкнул языком:

— Гипнотическая способность столь же нормальна и распространена, как способность ко сну, а еще служит хорошим примером врожденных способностей, о которых владельцы не догадываются. Вместо чтений мантр, я намерен воздействовать непосредственно на ту зону твоего мозга, на которую обычно эти методы и действуют. Просто расслабься...

Обернувшись к консоли, он нажал несколько кнопок. У Дэмми в черепе, где-то сразу за глазами, зазвучал едва слышный высокочастотный звон. Комната начала исподволь меняться: в ней появились новые грани, она как будто ожила, стала более объемной и выпуклой.

— Переверни первую карту, мой мальчик. — Голос Ксориалля звучал странно, он был далекий, и в то же время ему нельзя было противиться. Монтгомери перевернул карту.

— Тройка пик, — сонным голосом произнес он.

— Дальше.

Одну за другой Дэмми перевернул все пятьдесят две карты.

— Тасуй, — велел Ксориалль.

Дэмми перетасовал колоду.

— Теперь за каждую верно названную карту тебя ждет соблазнительный приз, — торжественно произнес пожилой господин. Сердце Дэмми забилось, во рту пересохло, и перед мысленным взором замелькали образы невероятных благ. Он быстро переворачивал карты, рисунки казались яркими, наполненными смыслом. Наконец он завершил...

— Все, — сказал Ксориалль. — Теперь вернись в обычное состояние бодрствования.

На глаза будто набросили кисейную пелену. Какое-то время Дэмми испытывал онемение и отупение. Потом это чувство прошло.

— Первая попытка, — сказал Ксориалль.

Дэмми потянулся к колоде.

— Не надо, — коротко остановил его Ксориалль. — По памяти.

— Тройка... пик, — назвал Дэмми. Потом вспомнил еще две карты, и в голове наступила пустота.

— Вторая попытка, — велел Ксориалль.

И тут же перед глазами вспыхнул образ карты. Дэмми быстро назвал всю колоду.

— Еще раз, только начни с двенадцатой карты.

Дэмми справился.

— В обратном порядке.

И с этим Дэмми не оплошал.

— Добавь три к каждому числу на карте, фигурные называй по убыванию старшинства, а масти в таком порядке: сперва пики, потом червы, трефы и бубны.

Дэмми без запинки назвал все, как просили.

— Вот тебе и память, юноша, — радостно объявил Ксориалль. — Для тебя ключом к полному вспоминанию будет тройка пик. Да, и кстати, пока я тобой занимался, то установил триггер, по которому ты сам сможешь ввести себя в состояние гипноза. Ключевое слово: приз.

— Но как, — ошеломленно проговорил Дэмми, — как ты это проделал?

— Скажи, ты бы смог запомнить все карты, используя привычные приемы?

— Конечно... наверное... если бы просмотрел колоду десяток-другой раз.

— Я использую тот же процесс, только слегка добавив смазки. Сколько песен ты знаешь?