Рок Зоны. Город Безликих

– Воробей, мать твою! – продолжала хрипеть рация.

– Выключи ты ее! – посоветовала девушка, но охранник, виновато опустив плечи, ответил:

– Не могу.

– Воробей, я тебе перья выдеру сейчас все! Код тревоги – пятнадцать! Слышишь? Пятнадцать! Посторонние на территории!

– Ох, ты ж! – только и успел выдохнуть охранник. И в следующую секунду полетел в сторону. Удар ногой у Насти получился отменным – рыжий еще в полете потерял сознание и мешком плюхнулся в пыль.

Со стороны ангара послышались торопливые шаги.

«Заметили», – с ужасом поняла Настя, рванув в сторону, где стояли самолеты. Но уже издали заприметила там целую свору бойцов – они кого-то с остервенением били ногами.

Приняв единственно верное решение, девушка вернулась к лежащему без сознания рыжему солдату, стянула с его плеча автомат, проверила магазин. Полный. Отлично, значит, еще можно повоевать.

– Воробей! Ответь! Воробей! – продолжал хрипеть динамик рации.

Девушка один ударом приклада разбила связное устройство в мелкую крошку.

Надо срочно идти на выручку парням – иначе верная смерть. А еще лучше – улетать отсюда подобру-поздорову.

Настя завязала волосы в хвост и начала раздевать охранника, но обрадоваться этому он не смог – продолжал пребывать в глубоком нокауте.

14

– Сява, не кипятись! – произнес второй подошедший боец.

Тот, кто тыкал в нас стволом автомата, бросил на подошедшего злобный взгляд.

– Тебе чего надо, Атом?

– Ты же слышал, что сказал Админ? Людей не трогать, привести к нему.

– Да они же на аэродром пробрались без разрешения! – возмутился Сява, вновь тыкнув в меня оружием. – А вдруг они подорвать тут все хотели?! Замочить их надо – и всех делов!

– Нельзя, – с нажимом произнес Атом. – Давай, веди их к шефу. А он уже пусть решает, что с ними сделать.

Я незаметно бросил взгляд в сторону – посмотреть, успел ли Рон спрятаться в своей стелс-машине. Не успел. Стоял, повесив голову, косясь на солдата, крепко ухватившего его за шкирку. Оставалось только молиться, что Настя в порядке и поможет нам. Но девушки нигде поблизости не было.

Нас повели через стоящие ржавые автомобили какими-то закутками, и мы довольно быстро оказались возле ловко спрятанных невзрачных дверей.

Атом стукнул пару раз кулаком по окошку, потом еще один раз. Дверь распахнулась, из показавшегося пространства высунулось одутловатое обветренное лицо с поросячьими глазками.

– Чего?

– К Админу. По его приказу задержали.

Морда с подозрением покосилась на нас, кивнула:

– Проходите.

Мы зашли в темное помещение, пахнущее сыростью.

– Сюда, – недружелюбно тыкнул автоматом Сява, показывая на длинный коридор, уходящий, кажется, вниз, в подполье. Настоящий, блин, андеграунд. Пришлось подчиниться – против автомата не попрешь.

Перед очередными дверьми приказали:

– Стойте!

Сява кивнул на стенку, намекая, чтобы мы отвернулись к ней. Сам стукнул в двери и, не дождавшись ответа, заглянул внутрь.

– Админ, как просил, привел к тебе незваных гостей.

– Пусть войдут, – ответили ему оттуда.

Несколько бойцов ввели нас в просторную комнату. Остро почувствовалось, что вот прямо здесь нас и положат всех, выстрелами в спину. Без суда и следствия. Но выстрелов не последовало.

Мы вошли внутрь, огляделись.

За массивным дубовым столом, уже изрядно поеденным короедом, сидел парень небольшого роста с короткой прической. Выглядел он добродушно и на отъявленного злодея, которого я ожидал увидеть, нисколечко не походил. Тот, кого бойцы назвали Админом, отложил в сторону книгу (Ник Перумов – успел прочитать я имя автора на малахитово-зеленом корешке) и обратился к нам:

– Рад приветствовать вас у себя в гостях!

Такого я тоже не ожидал услышать. «Рад приветствовать»? Неожиданно. Все-таки мы пробрались к нему на базу, хотели стырить самолет, а он рад, оказывается, нас приветствовать. Или издевается? Я пристальнее посмотрел на парня. Нет, не похоже, что издевается. От чистого сердца.

– Лыкатова – прошлого хозяина этого аэродрома, а по совместительству нашего заклятого врага, – уже давно нет, в том числе в живых. А вы, как я понимаю, – парень окинул нас взглядом, – его ожидали тут увидеть.

– Точно говоришь, – кивнул я, вспоминая слова Насти о том, что тут заправляет всем какой-то бандит, любитель баб и монстрячьих голов.

– Мы зачистили всю местность от его шайки. Она нам давно поперек горла встала.

– Позвольте спросить: мы – это кто? – поинтересовался я.

– Мы – это группировка вольных бойцов, именуемая «Гиленур». А вы кто такие? Хотя постойте, дайте угадаю. Вы та самая группа «Рок Зоны», которая колесила с «Адским турне»?[2]

– Верно, – кивнул я.

– Надо же, какие гости к нам! – оживился Админ. – Я ведь хотел в Болото смотаться даже по этому поводу, послушать ваше выступление – да совсем аврал со временем был, с бандой Лыкатова воевали.

– И хорошо, что не попали, – буркнул Макс.

– Да, слышал краем уха, там вроде перестрелка какая-то была? – спросил Админ.

– Что-то вроде того, – уклончиво ответил я.

Глава «гиленуровцев» не стал уточнять подробности, потер ладони и, не скрывая радости, сообщил:

– А теперь видишь, как получилось – сами к нам пожаловали! Дык чего хотели-то?

– Дело срочное у нас, Админ, – откровенно признался я.

И коротко поведал ему о сути нашей беды.

Админ выслушал молча, лишь иногда кивая. А потом произнес:

– Ну, спасти друга – это достойный поступок. Это я уважаю. Так что наказывать за незаконное проникновение на нашу территорию мы вас не будем.

Лева, Саня и Макс облегченно вздохнули. Я же их радости не разделил. Предчувствовал, что что-то будет. И не прогадал.

Админ улыбнулся и сообщил нам:

– Самолет я вам с радостью предоставлю. Но только при одном условии – вы возьмете меня с собой, в Город Безликих.

15

Все пространство, что окружало его, было наполнено светом. Чистым, мягким, теплым. Свет усыплял, обволакивал, стирал все, что было в прошлом. Свет растворял его. Там, внутри света, кто-то существовал, кто-то истинно могучий, всезнающий. Он, этот неведомый, но обладающий силой, следил за ним, внимательно следил. А еще пытался что-то сказать. Но голос его был беззвучен.

Свет дрожал, иногда испуская синие искры, иногда замирал, и тогда казалось, что все вокруг умерло, превратившись в могильный покой. В такие моменты на периферии его зрения мелькали землистые тени, и от этих теней шла угроза, словно кто-то выпустил цепных псов, и они, голодные и злые, шли по следу. Но свет вновь оживал, начинал дышать, испуская всполохи и окутывая теплом, и тени исчезали.

Иногда он слышал голоса, приглушенные, словно бы идущие с другой планеты. Эти голоса были ему знакомы, но он никак не мог вспомнить их владельцев. Свет мешал.

Немота, душившая его, начала вдруг колоть и давить, рождая злость. Он попытался закричать, но не смог – свет не давал ему этого сделать.

Голоса, раздававшиеся издалека, были тревожны. Он вдруг осознал, что их владельцам угрожает опасность. И что им надо помочь.

Разрывая тугую мякоть света, он рванул вперед, сквозь белизну, сквозь того, кто прятался там, прямиком к голосам, мимо обрывков воспоминаний, фантомных образов и осколков видений. Это привело к тому, что свет, светивший до этого мягко и усыпляюще, вдруг вспыхнул нестерпимо ярко, готовый испепелить его. Но даже это не остановило его. Он продолжал мчать вперед. И свет, увидев его решительность, отступил.

Пребывая на границе Серых Пределов, за которыми укрывалось сводящее с ума небытие, Ожогин сделал последний рывок, прорывая все барьеры, и безмолвно – точно так же, как та сущность, обитающая в свете – закричал:

– Леха! Будь осторожен! Он идет по пятам!

16

Вокалиста передернуло. Макс посмотрел, словно пытаясь понять, что с ним вообще происходит. Он, конечно, и так-то непростой товарищ. Упертый, как баран. А тут еще ситуация такая нарисовалась, когда главарь бандитов – простите, «вольных бойцов» – просит его взять с собой. Точнее – приказывает. Не в том они положении сейчас, чтобы у них что-то там спрашивать.

И вот в этот весьма ответственный момент Леху начинает клинить. Дернулся раз – барабанщик подумал, что показалось. Но потом его повело в другую сторону. Застонал и начал медленно оседать на пол.

– Леха, блин! – барабанщик бросился на помощь. Вместе с гитаристом они успели подхватить вокалиста.

Главарь «гиленуровцев» аж привстал со своего места:

– Что это с ним?

– Не знаю… такого никогда не было… – протараторил Макс, едва заметив, что глаза вокалиста вдруг закрылись. А потом открылись – и зрачки были другие.

Барабанщик отпрянул:

– Че-ерт!

– Что такое? – переспросил Админ. – У него что, припадок? Он эпилептик?

Макс посмотрел на гитариста, пытаясь понять, видит ли тот, что с Лехой не все в порядке. Похоже, не видит.

«Может, и мне показалось? Насчет зрачков», – подумал Макс.

– Все хорошо, парень уже пришел в себя, – ответил драммер.

– Да что с ним будет-то? Опять, наверное, думал пошутить, ну и перебрал чуток с остротами – перегрелся, – съязвил Лева.

Леха встал. И выглядел он не как человек, который собирался шутить. Было ощущение, что он болен. Серьезно. Видели когда-нибудь глаза человека, больного раком? Максу вот довелось – дедушка у жены умирал на глазах. За месяц до кончины он уже был ходячим трупом, рак съел его изнутри. Единственное, что оставалось подвижным и живым – глаза. Они смотрели на парня и замечали ту жалость, что он испытывает по отношению к старику. От этого боли во взгляде деда заметно добавлялось – он был крепким мужиком и не привык, чтобы его жалели. Старик в итоге не выдержал – повесился. Никто теперь не расскажет, почему так вышло. Человека-то нет. Но Максу казалось, что все произошло как раз из-за того, что он на него так смотрел.

И вот сейчас у Лехи он увидел аналогичный взгляд – обильная концентрация боли. Летальная. Но при этом Макс знал, что с вокалистом ничего такого в последнее время не происходило, ну, чтобы быть вдруг при смерти. С чего бы? Поколотили, да, но чуток. Не сильно же!

– Мы не можем тебя взять! – вдруг сказал Леха, обращаясь к Админу.

– Что? – переспросил главарь «вольных».

– Нельзя, это не обсуждается, – сказал вокалист. Как отрезал.

– Блин, чел, ты сейчас не в том положении, чтобы мне перечить, – главарь обвел рукой помещение. – Посмотри, сколько здесь моих людей, а ты безоружен.

– Уже нет! – рявкнул Леха и вдруг сделал резкий выпад, захватив Сяву за руку. Перекинул его – и раз, автомат перекочевал в руки вокалиста. Дуло смотрит на Админа. Щелкнул затвор. – Я не хочу никого убивать, видит бог!

Главарь даже не успел ничего сказать – еще один охранник дернулся к Лехе, но тут же его разоружили похожим образом. Теперь в руках у вокалиста было сразу два автомата. Он реально смотрелся как персонаж кинобоевика. Но барабанщик никогда, даже в то время, когда они уже были здесь, в Зоне, не замечал за согруппником подобных боевых качеств. Что-то тут не сходилось. Да и вообще во всей их компании таким образом с оружием мог обращаться только Ожогин. Но его тут не было. И быть не могло. Он при смерти, едет в бункер. Или уже доехал – зависит от водительских навыков Юрки.

– Стоять, говорю! Ты остаешься здесь, а мы уходим! – Леха пригрозил Админу и обвел автоматами присутствующих. Даже Лева поднял руки, хотя на него оружие никто не направлял. Так, на всякий случай.

– Охр… – вдруг крякнул Леха и начал оседать на пол.

За ним стояла его девушка, Настя, которая хорошенько приложила его по голове прикладом. Вокалист повалился на пол вместе с оружием. Шального выстрела, к счастью, не последовало.

Похоже, что девушка и сама не ожидала увидеть, кого именно она огрела прикладом, влетая «в кабинет Админа».

– Боже, Леша! – крикнула она и, бросив автомат, бросилась к любимому.

– Что здесь, черт возьми, происходит?! – удивленно спросил Админ, кивнув своим – мол, подбирайте оружие, ослы!

Ответа на этот вопрос у ребят не было.

17

– Что будем делать? – спросила Лена, когда дверь за незнакомцем закрылась.

Парень не ответил, казалось, совсем приуныл. Сопел себе тихонько в углу, а потом вдруг довольно сообщил:

– Все!

– Что «все»?