Помоги проекту - поделись книгой:
— Будь другом, повтори!
И не успел мой пустой бокал доскользить до рук служителя штопора и шейкера, как мне в плечо ткнулось что-то…
Что-то, подозрительно напоминающее женские сиськи.
— Молодой человек, а не угостите девушку коктейлем?!
Я скосил взгляд, и убедился: не напоминающее. Они.
Отлично, я еще не забыл, что это такое, с этой долбаной работой!..
У сисек имелось симпатичное юное личико, светлые волосы и приглашающая улыбка. И пока я лениво прикидывал, сколько этому всему там, под макияжем, лет, чтобы не влететь со своим коктейлем на суровый срок (или суровую сумму, что тоже не греет), ситуация решилась сама собой:
— Зайка, да я ж тебя везде ищу! — фигуристая непринужденно втиснулась между нами и приобняла сись… блондинку за плечи, одновременно с этим решительным бедром спихивая ее с барного стула.
— Ай-ай-ай, завтра в школу, а ты тут в такое время, да еще и к чужим дяденькам клеишься! А ну кыш, а то все расскажу папе!
Блондинка полыхнула взглядом, но свалила, гордо задрав подбородок.
Это за меня сейчас две девушки сражались, или мне следует умерить раздутое эго, а сильный просто отжал стул у слабого?
— Ну и что это было? — уточнил я у победительницы, чтобы прояснить этот жизненно важный вопрос.
— Как — что? — она приподняла брови в смешливом удивлении. — Конкурентная борьба, конечно!
И, дождавшись, пока я сделаю глоток, коварно мурлыкнула:
— Я уже начала считать тебя своей территорией! Ты так облизывал меня взглядом, что теперь, как честный человек, просто обязан…
Об обязанностях честного человека
Мысль она оборвала и с ослепительной улыбкой повернулась к бармену:
— Мартини, пожалуйста!
Бармен с самым невозмутимым видом принял у шатенки заказ — и жидкость полилась из бутылки в конусообразный бокал на тонкой ножке.
Вопреки злодейскому замыслу я не поперхнулся и благополучно сумел сперва глотнуть, потом заржать: опыт, опыт, детка!
“Детка” стрельнула в меня лукавым взглядом поверх коктейльного бокала, бессовестно и явно стараясь не смеяться — но ямочка на щеке, предательница, выдавала ее с головой.
Она была старше блондинки. Насколько — трудно судить, но по крайней мере при виде нее рассудок не начинал прикидывать тюремный срок. И броский клубный макияж был выполнен с куда большим вкусом...
Настроение неумолимо ползло вверх, взгляд — по блестящему непристойному платьицу вниз...
— Так что я должен сделать, как честный человек? — вкрадчиво уточнил я.
Шатенка вернула мне мой взгляд, осмотрев меня с ног до головы так выразительно и бесстыже, как будто это я, а не она, сидел тут в таком ничтожном количестве ткани, что ее, по совести, и на носовой платок не хватило бы!
— Как — что? Честный человек теперь должен хорошенько меня от… оттанцевать!
Оговорка была столь выразительной, что я оторопел.
Да не, брат, наверняка девушка просто запнулась, а не то, что ты подумал!
Лукавый взгляд поколебал мою убежденность.
Это точно был намек! Ну, или случайная оговорка…
Ямочка на щеке продолжала надо мной насмехаться и плодить сомнения.
Весело тебе, да? А мне что теперь прикажешь делать с… с настроением, тем самым, которое поднялось?
Хотя, чего уж там — мне, пожалуй, тоже было весело.
Куда веселее, чем те же пять минут назад!
Особенно весело стало, когда шатенка скомандовала бармену “За двоих!”, мазнула часами по платежному терминалу и соскочила с отвоеванного стула. Одернув непотребное платьице по фигуре, она прихватила меня за рукав с явным намерением отбуксировать в сторону танцпола.
Меня впервые так неприкрыто и без стеснения... снимали.
Ощущения странные, будем честны — но нахалке от собственных действий было настолько очевидно весело и смешно, что меня тоже пробивало на внутренний хохот.
Придерживая явно не особенно трезвую спутницу за спину (голую спину, черт побери!), щурясь от яркого бликующего света и перекрикивая оглушительную музыку, я постарался всё же предупредить её:
— Я не умею танцевать!
— А тебе и не надо! — лихо отозвалась шатенка.
Чтобы через несколько секунд замереть соляным столбом. И когда я от неожиданности налетел нее и прихватил за талию, чтобы не снести с ног своим весом, она повернулась в моих ладонях и подозрительно уточнила:
— А это… то, что я изначально имела в виду, ты тоже не умеешь?..
Да что ж за баба-то такая?!
Смутившись и разозлившись одновременно, я притянул ее к себе, прижимая вплотную, и, с удовольствием ловя будоражащую дрожь по позвоночнику, интимно сообщил на ухо:
— Пока что никто не жаловался!
И женское тело гибко выгнулось, прильнув ко мне всеми выпуклостями, а чужое дыхание коснулось ушной раковины вместе с голодным:
— Хорошо!
Укус пришелся в мочку. Но по всем признакам — прямо в гормональную систему.
А шатенка вывернулась и, поймав мои руки, закрутилась вокруг меня в самозабвенном и чувственном движении, в том самом, что притягивало мой взгляд с самого начала вечера.
Об отличительных признаках маньяков
Ольга
Музыка стучала в висках, а мартини — в крови. Мироздание расслаивалось, норовя подсунуть вместо нашей реальности другую, где нет забот, ограничений и гравитации, а я — феерична. А мужчина с “аррр”-спиной...
Он оказался удивительно пластичным. Мне приходилось и раньше танцевать с людьми, которые, как они заявляли, "не умели танцевать". И они правда — не умели. Мне это не особенно мешало, я легко компенсировала деревянность и скованность чужих движений собственными умениями и удовольствием. Да, с точки зрения техники, этот мужчина тоже не умел танцевать, но это неумение с лихвой компенсировалось чувством музыки, гибкостью... и другим тонким умением — не мешать.
И это разгоняло мой собственный азарт — а так у нас получится? А это он угадает, почувствует?
Получалось. Угадывал. Чувствовал.
И в какой-то момент я насытилась. Танцем. А вот мужчиной — нет. И я прижималась к нему теснее, обнимала, чувствовала — как прижимается и обнимает он. Как руки гладят мою голую спину, вызывая разбегающиеся по всему телу мурашки. И в бешеном калейдоскопе светомузыки лихорадочно блестят глаза, а губы то и дело норовят встретиться, но пока что у нас еще получается балансировать на грани между танцем и сексом, растягивая эту сладкую игру.
Медовый и жаркий дурман зарождался там, где соприкасались тела, где кожи касались его руки, и разливался по венам желанным ядом.
И мне хотелось, чтобы всё случилось быстрее — но не быстро.
И всё во мне одновременно жаждало затащить его в ближайший укромный уголок — и негодовало от этой мысли.
И когда поцелуй все же случился — пьянящий, дурманящий, со вкусом фруктового сока — вопросу “К тебе или ко мне?”, заданному хриплым, прерывистым голосом, я даже обрадовалась, как принятому за меня сложному решению.
— К тебе! — и быстро, чувственно куснула его нижнюю губу, такую соблазнительную и припухшую от поцелуя.
Потенциальный кубиконосец вел себя хорошо, несмотря на не гарантированную кубиковость (вот гадство, ну почему я не проверила фактическое наличие принципиально важной геометрии еще в клубе, а?).
Сначала он придерживал меня как бы за талию, но промахнувшись сантиметров на десять вниз, а когда понял, что мои сапоги (и их каблуки) ну никак, никаким образом не предназначены для эксплуатации вне танцпола, вернул руку на то место, которое для талии изначально и отвела природа-матушка.
Дело, конечно, именно в каблуках, а не в том, что “каблуки плюс мартини” — плохое сочетание.
И не то, чтобы он меня тащил — но идти сразу стало на порядок комфортнее.
На стоянке он выудил из кармана ключи, и на призыв брелка радостно чирикнула сигнализацией такая гора металла, что я загрустила: как-то сами собой вспомнились распространенные мнения доморощенных психологов о компенсации и прочие настораживающие мнения о размерах...
А может, не ехать с ним никуда, а?
Вон — с кубиками никакой ясности, размеры тоже под вопросом… А в клубе Ангелина, танцпол и мартини!
А потом осознание окатило меня волной, и до меня дошло, что здесь и сейчас произойдёт нечто ужасное. И я вот-вот приму в этом участие. И от этой мысли я взвилась на дыбы:
— Не-не-не, я в машину с тобой за рулем не сяду!
И опешила, когда вместо ожидаемых заявлений в духе “Да что там!”, “Да я в норме!”, мужчина, только хмыкнул:
— Единственный алкоголь, который я сегодня употребил — это твой мартини! — и, открыв мне дверь на переднее пассажирское сиденье, с нескрываемой иронией добавил, — Но, насколько мне известно, наружное применение на качестве вождения не сказывается…
Мне стало стыдно — несмотря на серьезную алкогольную анестезию, принятую за этот вечер. Но, благодаря ей — немножечко, самую капельку, и я, решительно отбросив эту нелепость, проворчала:
— Теперь тем более не сяду, по-моему, ты маньяк какой-то, в клубе — и не пил…
Но эффект смазался тем, что выдала я это ценное наблюдение уже сидя на предложенном месте и пристегиваясь ремнем безопасности.
О правилах дорожного движения
Некоторое время я настороженно вглядывалась в мелькание обочин за окном: несмотря на искреннюю любовь к скорости, я глубоко не одобряла нарушения скоростного режима. И, пожалуй, в нынешнем моем сумасбродно-бунтарском состоянии, это стало бы достаточным аргументом, чтобы остановить машину и гордо уковылять в полночь.
Мужчина— “аррр-спина” вел автомобиль аккуратно, не давая мне поводов встать в позу (и вовсе не ту, что ему бы хотелось).
Я сама не знала, каким образом во мне уживались страсть к диким выходкам и любовь к правилам, но раньше это нередко становилось поводом для болезненных насмешек и обидных упреков.
До тех пор, пока я не поняла, что… что меня всё во мне устраивает. Я не желаю стыдиться себя — и все, кто с этим не согласен, могут проследовать из моей жизни на выход.
Кхм… Так, собственно я и оказалась наедине с душевным комфортом и вибратором.
По сей день считаю — не самая плохая сделка.
Мир воспринимаемый крупными мазками.
Приятно замшевая обивка сидения подо мной. Запах ароматизатора — терпкого и будоражащего. Руки, лежащие на руле.
Руки. Крепкие мужские руки с широкими запястьями. Эти умопомрачительные запястья отдельно не давали мне покоя, и я то и дело ловила себя на том, что глазею на них и схожу с ума просто от вида того, как белый манжет рубашки скользит по коже.
Казалось бы, что в машине — где мы одни, где из динамиков ненавязчиво что-то мурлычет, а не гремит, где вся цветомузыка — это мелькающие огни фонарей — наваждение и жажда должны утихнуть.
Но нет. Я смотрела на эти запястья, на пальцы, уверенно и расслабленно лежащие на руле, скользила взглядом до плеч (о, эти плечи!), по шее, по по-мужски жесткой линии подбородка до губ, которые вот буквально только что страстно целовала. Ловила от этого ощущения-воспоминания маленькую молнию где-то внутри, стискивала сильнее и без того сжатые бедра, и падала взглядом обратно на руки, не поднимаясь до глаз.
— Кирилл, — неожиданно произнес мужчина, не отрывая взгляда от дороги.
Застигнутая врасплох звуком его голоса, я на мгновение зависла в необъяснимой панкие. Что? Где? Когда? Куда бежать? Кого хватать? Нет, с кого хватать, все ясно, а вот остальные вопросы… что-что он сказал вообще?..
— Ольга, — произнесла я, когда система, перегруженная чувственными переживаниями, развисла и вспомнила, что таки да, люди обычно в таких ситуациях все же разговаривают и даже знакомятся!
...а красивое имя, да…
— Если ты передумала, я могу просто отвезти тебя домой.
Передумала? Передумала?! Я тут оргазм ловлю чуть ли не от одного вида мужских запястий, с трудом напоминая себе, что мы тут вообще не за ними, а он мне — передумала?!
— Нет, — произнесла я и сама удивилась тому, с какой чувственной хрипотцой прозвучал мой голос. — Я не передумала.
Некоторое время я настороженно вглядывалась в мелькание обочин за окном: несмотря на искреннюю любовь к скорости, я глубоко не одобряла нарушения скоростного режима. И, пожалуй, в нынешнем моем сумасбродно-бунтарском состоянии, это стало бы достаточным аргументом, чтобы остановить машину и гордо уковылять в полночь.
Мужчина— “аррр-спина” вел автомобиль аккуратно, не давая мне поводов встать в позу (и вовсе не ту, что ему бы хотелось).
Я сама не знала, каким образом во мне уживались страсть к диким выходкам и любовь к правилам, но раньше это нередко становилось поводом для болезненных насмешек и обидных упреков.
До тех пор, пока я не поняла, что… что меня всё во мне устраивает. Я не желаю стыдиться себя — и все, кто с этим не согласен, могут проследовать из моей жизни на выход.
Поделиться книгой: