Помоги проекту - поделись книгой:
— Лучше спи, — посоветовала я с досадой, сегодня меня раздражало ее легкомыслие. — Мне придется разбудить тебя после полуночи.
— О Боже! Разве нам тут что-то угрожает? — воскликнула она в шутливом ужасе и засмеялась, поудобнее устраиваясь на подушках. — Конечно, граф Лагар ворвется сюда, сорвет с нас одежду и будет любить до самого рассвета!
— Что за бред, — вздохнула я, раскрывая молитвослов.
— Вовсе не бред, — хихикнула Анна-Ми. — Если все так и произойдет, то спасайся бегством, а меня оставь в его когтях.
— Спи уже, — не выдержала я.
Анна-Ми еще несколько раз хихикнула, а потом затихла, и вскоре до меня донеслось ее ровное дыхание.
Я взяла молитвослов, но на половине молитвы остановилась, прислушиваясь к шуму дождя и завыванию ветра снаружи.
Ардеш… Место, где происходят убийства. И волки здесь совсем ни при чем, я это чувствовала. Здесь был оборотень. Здесь было черное колдовство. Наша задача — найти зло и обезвредить.
Мысли мои постепенно перетекли к графу Лагару. Мог ли он оказаться оборотнем? Вполне. Сведения о Лагарах, что я смогла получить в библиотеке Ордена Красных Шаперонов, оказались весьма скудны, и все, что я нашла — это череда имен с указаниями дат рождений и смертей. Правда, о первом графе Лагаре было сказано немного больше — он происходил из захудалого рыцарского рода, поддержал короля в войне, а потом по королевской указке без жалости расправлялся с неугодными дворянами, слишком пренебрежительно относившимся к законной власти. Первый граф — Дирк Лагар руководил отрядом головорезов, которые нападали под покровом ночи, грабили и убивали без жалости. «Волку — последки». Таков был его девиз. Король наградил Лагара графской короной, но держать предпочитал вдали от столицы, вызывая только для очередного разбойного набега. Правда, сын первого Лагара по стопам отца не пошел и жил тихо и мирно, даже не участвуя в походах в Святую Землю, хотя король желал видеть его в числе рыцарей. Внуки и правнуки тоже не запятнали свое имя никакими злодеяниями. Но разбойничья кровь — как сорная трава. Не проявившись в сыне, внуках и правнуках, она вполне может пустить корни в далеких потомках.
Анна-Ми спала безмятежно, как ангел, а я чувствовала, что не смогла бы уснуть, даже если бы подруга любезно согласилась постеречь в эти ночные часы. Что-то беспокоило меня, что-то толкало прямо в сердце. Загасив свечу, я подошла к окну и отодвинула тяжелую штору.
По стеклу лились нескончаемые потоки воды — дождь и не думал утихать. Сегодня полнолуние, но луна скрыта тучами. Говорят, оборотню важна именно луна — полная, ясная, чтобы ее было хорошо видно с земли. Значит, он вряд ли появится этой ночью. А на гербе Лагаров — полумесяц…
Я снова задернула штору и вернулась к столу, забравшись в кресло с ногами, чтобы было теплее, потому что маленькая переносная жаровня давала совсем мало тепла.
Укутавшись в пуховое одеяло, Анна-Ми сладко спала, и я задумчиво посмотрела на красивое лицо своей подруги — такое нежное, такое невинное. Тонкие черты лица придают ее облику аристократичность. Мы уже не в первый раз отправлялись с ней в опасное путешествие, и всегда очень удачно прикидывались благородной дамой и камеристкой. Я не знала истории жизни Анны-Ми, но воспитана она была явно не в доме священника. Она была чуть легкомысленной, моя подруга, но в случае опасности рука ее била метко и ни разу не дрогнула. Что ж, Ардеш ничуть не лучше и не хуже любой другой провинции. И местный оборотень ничуть не страшнее прежних.
«Волку — последки», — снова пришел на ум девиз первого Лагара.
Все же, хозяин замка подозрителен. И его сестра. И служанка, похожая на ведьму.
Остановись!
Я встряхнула головой и решительно раскрыла молитвослов. «Не надо зарываться в подозрения, — мысленно и в который раз повторила я слова наставника, — верь только фактам».
Беззвучно шевеля губами и ведя пальцем по строчкам, я начала читать молитву ограждения от злых сил.
3. Прогулка по дюнам
На свитке старинными витыми буквами было написано:
— Какие странные строки, — заметила я.
— Это из вилланской песни, — пожала плечами Саломея. — Наш прадедушка очень любил народные песни, просто помешался на них. Таких пергаментов у нас на чердаке — полные сундуки. Но именно эта прадедушке нравилась больше всего, наверное, потому что на гербе Ардеша — ворох пшеницы… Переплетение символов, что-то такое…
— Я тоже обожаю народные песни! — подхватила разговор Анна-Ми. — Они так трогательны, так простодушны. В них присутствует некое примитивное очарование…
Дамы пустились в беседу о народном творчестве, а я обследовала комнату дальше.
Остальные пергаменты, развешенные по стене, и вовсе не заслуживали внимания — королевские милости, королевские привилегии.
— Надеюсь, вчера вы всего лишь попугали нас нашествием волков? — спросила Анна-Ми, поворачивая разговор в нужное русло.
Я тут же обратилась в слух, делая вид, что меня чрезвычайно заинтересовала миниатюра в углу. Она была такая тусклая, что разобрать, что на ней изображено, не было никакой возможности.
— Ничуть, любезная Анна-Ми, — пожала плечами Саломея.
Сегодня она была особенно эффектна в синем платье зауженного покроя. Он не так откровенно подчеркивало ее фигуру, как тот наряд, что она продемонстрировала нам накануне, но был безупречен, обрамляя ее красоту. Лиф плотно обтягивал тонкую талию и высокую грудь, а руки, прикрытые короткими пышными рукавами и кружевными митенками, могли бы принадлежать статуе богини любви в королевском парке.
— Ах! — всхлипнула моя подруга. — Я всю ночь не сомкнула глаз!
— Мы тут давно позабыли о спокойном сне, — произнесла Саломея. — Уже год, как боимся выходить из дома в одиночку. Да и вдвоем не всегда осмеливаемся.
— Как это ужасно! Как это страшно! — причитала Анна-Ми. — Сколько уже людей погибло? В провинции Лозер семь лет назад волк загрыз шестерых!
— Наши волки поохотились кровожаднее ваших, — ответила Саломея. — С прошлого года у нас семьдесят девять жертв.
Анна-Ми снова изобразила обморок, и я захлопотала возле нее, обмахивая веером.
— Мой эликсир, — слабо протянула Анна-Ми, не открывая глаз. — Пятнадцать капель… Немедленно…
Я открыла ее сумочку, рылась там долго и старательно, а потом сказала:
— Капель здесь нет, мадемуазель.
— Ах да, я оставила их в комнате…
— С вашего позволения, сейчас же принесу, — сказала я с поклоном.
— Да, будь добра, Медхен, — произнесла Анна-Ми, перемежая слова стонами, и доверительно сообщила Саломее: — Я просто умираю без своих капель. Они приготовлены лучшим аптекарем — месье Жеромом. Вы слышали о нем? У него самая большая лавка в столице. Он смешивает…
Я вышла из гостиной и громко простучала каблуками по коридору, но пошла не к спальным комнатам, а на цыпочках поднялась выше, на третий этаж, сунув неизменную трость под мышку.
Судя по громыханию посуды, Пульхерия орудовала где-то внизу, в кухне, а наверху было очень тихо.
Третий этаж выглядел мрачно. Если на втором еще поддерживался показной порядок, то здесь служанка не слишком утруждала себя уборкой. Пыль хлопьями свешивалась с потолка, металлические кольца, вкрученные в стены, покрыты подтеками застывшего воска.
На втором этаже, как я уже успела убедиться, была спальня мадемуазель Саломеи, но сейчас меня больше интересовала комната господина графа.
Вдоль коридора шло несколько дверей. Я по очереди открывала их, вздрагивая всякий раз, когда раздавался пронзительный скрип дверных петель. Все комнаты были пусты и имели нежилой вид. Клочья свиной кожи со следами золотого тиснения и поеденные молью гобелены на стенах указывали, что некогда все здесь сверкало роскошью, но сейчас Лагары не слишком заботились об уюте родового гнездышка.
С третьей комнатой мне повезло — здесь стены покрывал синий ситец с узором из стилизованных оленьих рогов, а на огромную кровать было брошено красивое шерстяное одеяло. Секретер красного дерева, тяжелые настольные часы, на которых восседал позолоченный рогатый уродец с козлиными ногами и хитрющей ухмылкой, пара кресел, камин с горкой золы — несомненно, в этой комнате жили. И жил, скорее всего, сам граф. Я быстро оглядела комнату, но ничего подозрительного не обнаружила. Подергав ящики секретера, я убедилась, что все они были заперты.
Поколупав замочки, я вынуждена была отступиться — быстро их не откроешь, придется повозиться. Но на это сейчас точно нет времени. Просмотрев бумаги, лежавшие на столе, я не нашла ни записки, ни письма, да и чернильница была высохшей. Граф не любитель писать дневники, это очевидно. Я криво улыбнулась — у такого красавца, наверняка, другие интересы.
Внимание мое привлек декоративный кинжал, висевший на стене — восточная работа, судя по ножнам. Рукоятка была вырезана из зеленого полупрозрачного камня и изображала какое-то странное чудовище — словно бы дракона без крыльев. Но морда дракона была не змеиной, а вытянутой, и лапы слишком короткими, прижатыми к брюху.
Ничего интересного.
Я повернулась к двери и остановилась, как вкопанная. На пороге стоял граф и наблюдал за мной.
— Это египетский кинжал, — любезно пояснил он. — По легенде, мой предок Дирк Волк много путешествовал, и особое внимание уделял восточным странам. Понатащил оттуда разных безделушек, но этот кинжал мне нравится — он острее бритвы. А что вы здесь делаете, позвольте вас спросить? — поинтересовался он и, похоже, был совершенно не удивлен. — Вы намеревались меня ограбить?
— Всего лишь заблудилась, — легко ответила я. — Позвольте пройти? Мадемуазель отправила меня за вишневыми каплями.
— Которые припрятаны у вас в кармане?
Усмехнувшись, я сунула руку в карман передника и извлекла фарфоровый флакончик в незабудках:
— Действительно, вот же он. А я везде ищу. Как будто специально прятался, маленький негодник!
— Не очень убедительно, — сказал он.
— Не очень? — переспросила я.
Он покачал головой.
— Тогда придется сказать вам правду, — ответила я, вздохнув.
— Это точно будет именно она? — спросил граф.
— Правда? — уточнила я.
— Да, — он не торопился отходить от двери, преграждая мне путь. — Мне хотелось бы услышать
— Согласна с вами, — снова вздохнула я. — К чему лгать? Я просто осматривала замок, чтобы убедиться, что мадемуазель попала в хороший дом, к благородным людям, которые… — я сделала шаг вперед, но граф Лагар и не думал посторониться, — которые не будут удерживать бедную девушку насильно.
— Это вы обо мне? Это вас я насильно удерживаю?
— Если нет, тогда дайте дорогу, — я улыбнулась и склонила голову к плечу, поигрывая тростью.
Он посторонился, пропуская меня, я сделала книксен и хотела уйти, но граф Лагар вдруг спросил:
— У вас странное имя — Медхен.
— Это не имя, — ответила я, уже оказавшись в коридоре. — Так зовет меня мадемуазель, на заграничный манер. Мы долго жили в Саксонии, она нахваталась там разных забавных словечек.
— Что оно означает?
Я оглянулась через плечо:
— Вам это так интересно?
— Изнываю от любопытства, — заверил меня граф. — С вашей мадемуазелью все понятно — «АМG», а вот часть белья в багаже помечена «МJV». Что бы это значило?
Я повернулась на каблуках так резко, что юбки поднялись колоколом:
— Вы рылись в нашем багаже? В нашем белье?
— Я просто хотел убедиться, что в наш дом заявились настоящие благородные девицы, а не разбойницы с большой дороги, — абсолютно не смутившись ответил мне граф.
— Убедились? — спросила я ледяным тоном.
— Вполне, — кивнул он. — Нашел толстенный молитвослов, зачитанный чуть ли не до дыр. Вы так набожны, мадемуазель МJV?
— Да. И вам бы тоже не помешало чуток набожности и покаяния. С вашего позволения! — я сделала еще один книксен и почти побежала по коридору.
Я вошла в гостиную и передала капли Анне-Ми. Та сразу почувствовала неладное, но не выдала подозрений ни словом, н взглядом. Продолжая болтать с Саломеей, она накапала в бокал капель и выпила, состроив страдальческую гримаску:
— Ах, этот сплин меня убивает! Мне помогает только прогулка. Вы не желаете прогуляться?
— Я уже говорила вам, — сказала Саломея, по-змеиному прищуривая глаза, — что с некоторых пор прогулки по Ардешу весьма небезопасны.
— Вы о волках? — округлила глаза Анна-Ми. — Но они ведь нападают только ночью, а сейчас — ясный день!
— Волки в Ардеше настолько потеряли страх, что стали нападать и днем, — ответила Саломея. — Я бы посоветовала дождаться, когда кучер починит карету. Даже путешествие верхом небезопасно. Наш врач месье Бужере чуть не погиб, когда ехал верхом из Мавиля в Ардеш. Волк попытался стащить его с лошади.
— О! — только и промолвила Анна-Ми.
— Волк напал на всадника? — спросила я. — Неслыханная дерзость… — а про себя подумала — месье Бужере, его надо порасспросить.
— Вот и я о том же, — подтвердила Саломея. — Мне бы не хотелось, чтобы вас нашли растерзанными где-нибудь на Марсовом поле.
— Мне бы тоже этого не хотелось, — горячо откликнулась Анна-Ми. — Но мне просто необходимо пополнить запасы пилюль из перечной мяты, я всегда принимаю их перед сном, у меня очень чуткий сон. У вас не найдется таких, моя дорогая Саломея?
— Нет, я не пользуюсь пилюлями.
— Даже не знаю, что делать! — Анна-Ми прослезилась и достала платочек, чтобы утереть слезы. — Меня ждут немыслимые страдания!
— Успокойтесь, мадемуазель, — утешила я ее. — Я сейчас же схожу в аптечную лавку и куплю вам нужные пилюли. К тому же, надо сообщить слугам мадам Анастейши, что вы прибыли. Пусть пришлют за вами карету. Вы хотите еще что-нибудь?
— Если только бриошей с паштетом и сливочным маслом, — сразу же повеселев, заявила Анна-Ми. — Но, Медхен! Разве я могу отпустить тебя?! Мадемуазель Саломея говорит о волках…
— Ничего со мной не случится, — ответила я, кланяясь Анне-Ми и Саломее. — Я возьму большую палку и буду идти очень быстро. Ваш отец велел мне заботиться о вас, и я не прощу себе, если вы будете страдать без лекарств. Лучше смерть, чем такой позор.
— Она так мне предана, — услышала я растроганный голос Анны-Ми, когда выходила из гостиной. — Надеюсь, с ней ничего не случится. Иначе для меня это будет страшным ударом, а мятных пилюль у меня под рукой нет…
В коридоре было темно, и не успела я сделать трех шагов, как раздался голос графа:
Поделиться книгой: