Помоги проекту - поделись книгой:
– Какие проблемы? Неси – считаем.
– Вот в этом-то и проблема. Там этих перфокарт примерно полтонны.
– Да, действительно проблема, – Михаил задумался. – Давай вот так попробуем.
Он вышел в соседнюю комнату и вернулся с небольшим металлическим ящиком.
– Это портативный считыватель. Подключается к последовательному порту, вот тут на дискетке программа, которая с ним работает. Тебе недели хватит?
– Не знаю, – смутился Лёха. – Как пойдёт.
– Короче – забирай, введёшь – принесёшь назад.
– А вахта?
– Если у них будут вопросы – пусть мне позвонят.
Ближе к вечеру Лёха взял портативный считыватель под мышку и отправился к проходной. Вахтёр лениво выглянул из-за стекла.
– Что несём?
– Прибор на полевые испытания.
– А разрешение на вынос есть?
– Конечно же! – уверенно заявил Лёха.
– Тогда проходи.
Звонить Михаилу не потребовалось.
Всю ночь Лёха подключал считыватель к компу. Заработало только к утру, но уже было пора уходить. Зато на практике Михаил показал, как на персоналке работает эмулятор среды OS/360.
– То есть один персональный компьютер, помещающийся на столе, может заменить весь этот машинный зал? – пришёл в восторг Лёха.
– А вот это нам ещё предстоит доказать, – дал осторожный ответ Михаил. – Понимаешь, вот мы берём математическую модель на языке высокого уровня, транслируем её в машинные коды, потом эти машинные коды будут исполняться не на реальном железе, а на программном эмуляторе. Формально всё должно работать – есть стандарты языка высокого уровня, программисты должны были их соблюдать. А на практике то, что нормально проходит на ЕСке, на эмуляторе выдаёт ошибку деления на ноль. Вот поэтому-то до сих пор было проще поддерживать в рабочем состоянии ЕСку, чем фактически заново переписывать математическую модель.
– Так поддерживали бы её и дальше, в чём проблема?
– А проблема в том, что уже весь запас запчастей к ЕСке закончился. Меня уже на радиорынке все в лицо знают – я у них там всё скупил, что у них к ЕСке было. Теперь приходится на свалку ездить.
– Что, серьёзно? – удивился Лёха. – Да, это не Америка!
– Думаешь, там у них по-другому? – просветил его Михаил. – Ты разве не слышал эту историю с их Шаттлом? Его проектировали ещё в начале 70-х, и многие вещи были сделаны на микропроцессоре Моторола-6800, причём, естественно, в милитари-исполнении, то есть в керамическом корпусе. И вот на дворе уже 21-й век, процессоры 6800 давным-давно не выпускаются, а весь софт написан именно под них, переделывать – это время и деньги. И пришлось инженерам НАСА шариться по помойкам и искать там старую мед. аппаратуру – туда в 70-е тоже ставили эти процессоры в керамических корпусах. А в каждом Шаттле таких процессоров много. Так что если хочешь – в выходные поехали со мной на свалку.
– Нет, у меня дела, – отказался Лёха. Только сейчас до него дошла серьёзность положения. Просто запустить программу от ЕСки на персоналке – это ещё полдела. Главное – надо быть уверенным в том, что она всё сосчитает правильно. Поэтому придётся действовать так, как говорит Михаил – запустить программу на ЕСке и на персоналке, а потом сравнивать результаты. Но его практика заканчивается через полтора месяца, а потом его уже сюда не пустят. А может, вообще ЭВМ к тому времени разберут. Надо торопиться!
Поэтому все выходные Лёха с утра до ночи занимался тем, что скармливал перфокарты портативному считывателю. Даже когда пришла Светка, он не оторвался от своего занятия, а заставил подругу аккуратно раскладывать стопки перфокарт по всей комнате. За этим занятием их застала Лёхина мать, заглянувшая в комнату.
– Вы чего тут затихли?
– Мы заняты, – ответил Лёха, засовывая в считыватель очередную колоду перфокарт. – Не мешай, а то мы всё перепутаем.
– У вас тут прямо целый вычислительный центр! – покачала головой мать.
Лёха не обратил на эти слова внимания, но Светка тут же проявила свою журналистскую хватку.
– Мария Тимофеевна, а вы работали в вычислительном центре?
– Так, имею общее представление, – смутилась мать. – Вы не голодные? Может, вам бутербродов сделать?
– Мам, давай потом, – отмахнулся Лёха.
К вечеру выходных они со Светкой перелопатили все коробки с перфокартами, в результате получилось пять мегабайт текста программы. Лёха скинул их на флешку, потом подумал и сделал ещё одну копию. Когда он убирал флешку в карман, Светка поразилась:
– И что, вся информация с этой кучи перфокарт уместилась на одну флешку?
Лёха покрутил руках флешку.
– На самом деле сюда в тысячу раз больше может поместиться.
В понедельник с утра Лёха с флешкой в руках подошёл к Михаилу.
– У меня тут одна программа для ЕСки есть. Можно её прогнать и посмотреть, что получится?
– На ЕСке только ночью – днём она занята, – ответил Михаил. – А на эмуляторе – сколько угодно. У тебя в каком виде – Фортран, Ассемблер?
– Если честно – я не разбираюсь, – признался Лёха. – Но в виде исходного текста.
Михаил подключил флешку и стал листать файлы.
– Вот это? Похоже на классический Фортран. Давно писали, последние годы подпрограммы по-другому оформляли. Это кто писал-то?
Лёха не хотел посвящать его во все подробности, надо было придумать какое-то объяснение.
– А это у меня мать раньше в вычислительном центре работала, вот её ностальгия замучила. Попробуй, говорит, запустить – может, заработает.
– Так она у тебя программист? – уважительно спросил Михаил.
– Да не… – растерялся Лёха. – Она это… Ну неважно, давно это было.
– Точно, давно, – согласился Михаил, продолжая листать на экране текст программы. – Тут вон в заголовке дата стоит – март 1969 года.
– Где?! – через его плечо Лёха заглянул в монитор. – Вот это? «CONT PROGLIB ####»? Это что такое?
– Управляющая перфокарта, – коротко пояснил Михаил. – Сейчас попробую скормить твою программу транслятору.
По экрану персонального компьютера побежали строки сообщений транслятора. Ждать пришлось минут пять.
– Ничего себе! – удивился Михаил. – Могучая программа! Обычно за несколько секунд проскакивает. Но вроде оттранслировалось без ошибок. Попробовать запустить?
– Попробуй! – Лёха облизал пересохшие от волнения губы.
Михаил пробежался пальцами по клавиатуре и присвистнул от удивления.
– Ожидаемое время выполнения программы – пять часов!
– Это много? – не понял Лёха.
– Это очень много! У меня тут восьмиядерной проц и памяти 32 гига. А ЕСка это будет молотить двое-трое суток.
– И что делать?
– Персоналка к вечеру досчитает. А если хочешь на ЕСке прогнать – то надо на все выходные запускать. Но тогда надо здесь оставаться дежурить. Ты готов?
– Да не вопрос! Домой только позвоню, чтобы не волновались.
Михаил улыбнулся его энтузиазму.
– Я же сказал – в выходные, а сейчас только понедельник.
Весь день Лёха постоянно бегал к персональному компьютеру, на котором был установлен эмулятор ЕСки и работала программа с перфокарт. Наконец, вечером он увидел долгожданное сообщение «Работа программы завершена».
– Ну что, случилось чудо? – подошёл Михаил.
– Чего она тут насчитала? – спросил Лёха.
– Так, вот получился результат, который скинут в текстовый файл. В оригинале он должен распечатываться. Смотрим этот файл. Тут заголовок и какая-то таблица. И чего – эту таблицу он вычислял весь день?!
– А что в заголовке? – Лёха дрожал от нетерпения.
– Погоди, кодировку переключу, а то русские буквы не видно. Вот, теперь видно. «Исходная точка – 12 марта 1969, конечная точка – 12 марта 1999». Дальше список каких-то параметров, и пошла таблица. Ты знаешь, что всё это значит?
– Вот теперь буду думать, – озадаченно произнёс Лёха. – Но главное, что программа здесь работает. Надо будет ещё прогнать на ЕСке и сравнить.
– Но это только в выходные, – напомнил Михаил. – Тебе получившийся файл распечатать?
Всю дорогу до дома Лёха мучительно думал – что это означает. Исходные и конечные точки – это явно указывает на то, что это расчёты временного перехода. Получившаяся таблица – параметры для настройки аппаратуры машины времени. Но почему исходная точка – 12 марта 1969 года? Насколько он знает, переходов было два – в июне 1968 и в сентябре 1968. Тогда это что? Посчитали про запас? Или же был третий переход во времени, о котором он не знает? Но Ковалёв про него тоже ничего не говорил.
Около дома его уже поджидали друзья.
– Ну ты где ходишь? – недовольно спросила Ольга. – У меня в пятницу утром самолёт, а мы ещё ничего не обсудили.
– Я запустил программу с перфокарт, которые мне дал Ковалёв, – похвастался Лёха. – Она вычисляет какую-то таблицу параметров для машины времени. Но весь прикол заключается в том, что переход рассчитан с 12 марта 1969 в 12 марта 1999 года.
– Вроде же было только два перехода, и оба – в 1968-м, – припомнила Ольга.
– Вот и я так думал. Тут что-то непонятное.
– Ладно, давай с этим потом. Что мне Нечаеву говорить?
– Ты сначала придумай, как ты к нему подойдёшь, – в своей скептичной манере высказался Иван.
– Это уже моё дело, – отмахнулась от приятеля Ольга. – Ну так какие будут мысли?
– Я предлагаю такую легенду, – вылезла Светка. – Типа ты – это я, то есть ты учишься на журналиста, а это у тебя курсовая работа – взять интервью.
– Ну не надо бывшего кгбшника совсем за дурака считать! – возмутилась Ольга. – Он на третьей же фразе раскусит, что я такая же журналистка, как он – испанский лётчик.
– Вот если бы я могла полететь вместо тебя! – мечтательно произнесла Светка.
– Мечтать не вредно! – Ольга тут же поставила её на место. – Народ, какие ещё мысли?
– Когда не знаешь, что говорить – говори правду, – предложил Лёха.
– Это включая твою затею с ГКЧП? – уточнил Иван.
– Давай стебаться потом будешь, – остановила его Ольга. – Значит, мы интересуемся советскими достижениями в области путешествий во времени. Почему мы этим интересуемся?
– Эта… – Лёха пощёлкал пальцами. – Потому что школьная учительница нам об этом рассказывала на уроках.
– Тебе рассказывала, а не мне, – уточнила Ольга. – Но сойдёт. Теперь дальше – почему я об этом спрашиваю именно его?
– Потому что о нём нам рассказал подполковник Ковалёв, – подсказал Лёха. – И типа ты спрашиваешь – а не он ли тот самый участник эксперимента, которого наградили орденом Ленина?
– Так, легенда мне ясна, – облегчённо вздохнула Ольга. – Для начала нормально, а дальше – как пойдёт. Осталось придумать, как с ним познакомиться.
– Ты прямо как подруга Джеймса Бонда, – притворно умилился Иван. И тут же получил от Ольги ответку:
– А ты – Джеймс Бонд, что ли? Ты бы лучше учился танк водить. Помнишь, как в фильме «Золотой глаз»?
Глава 5
Андрей Николаевич не спеша прохаживался по своему кабинету. При этом он бросал быстрые взгляды на фотографии на стене. На них были изображены известные люди, преимущественно политики. Но не только – Андрей Николаевич остановился перед снимком, где был запечатлён Арнольд Шварценеггер. Общее же во всех снимках было то, что на них неизменно присутствовал он сам – Нечаев Андрей Николаевич. Где-то на заднем плане, где-то – здороваясь или даже обнимаясь со знаменитостью. Например, со Шварценеггером он был запечатлён в обнимку. Рядом другой снимок – Джордж Буш-младший вступает в должность. Тут, конечно, в толпе найти Андрея Николаевича без подсказки непросто. А вот и его любимый снимок – инаугурация Ельцина в августе 1996 года. Сам Андрей Николаевич теряется в толпе, да и Борис Николаевич выглядит не лучшим образом, но при взгляде на этот снимок всегда вспоминается то чувство победы и облегчения. Да, были же времена!
Но вот когда дедок под Новый год заявил «Я устал, я ухожу», Андрей Николаевич впервые ощутил беспокойство. А потом ещё эта история с Ходорковским. Тогда Нечаев не стал дожидаться, и от греха подальше уехал в Лондон. И с тех пор тревога не покидает его, а только становится всё острее. И всё из-за этих расписок! Чёрт его дёрнул их подписать! Тогда он был в полнейшем раздрае – только что похоронил отца. Старик напоследок учудил – застрелился. Да было бы из-за чего! Ну запретили КПСС, но все эти разговоры про люстрацию и прочие ужасы так и остались разговорами. Наверное, у отца тогда просто сдали нервы. Но Андрей тяжело это переживал.
И именно в эти дни его пригласили на Старую площадь. Он не был там давно – с тех пор, как ушёл со службы. А когда-то ходил туда как на работу – всем хотелось из первых уст узнать, что же будет через двадцать пять лет. Он выступал раз за разом, и в конце концов заучил свои слова наизусть, как артист. Подхлёстывая воспоминания, он нажал кнопку музыкального центра. Раздался голос молодого Андрея Макаревича:
Рок-музыкант только хотел, а Андрей Нечаев посмотрел, только не через двадцать, а через двадцать пять. Не сказать, что ему сильно понравилось то, что он увидел. Но это объективная реальность, и с ней приходится считаться, как-то в неё вписываться.
Поделиться книгой: