Песня осеннего леса

— В любом месте есть и достоинства, и недостатки.

— Я все сижу в этой дыре, — она не обратила внимание на мои слова. — Хотела вырваться, хоть в Глазго, но семья… Там все сложно. Вот и болтаюсь здесь. Работаю в хозяйственном магазине на центральной улице, может ты видела…

— Угу.

— А где-то проходит жизнь, — Сьюзен завистливо покосилась на журнал с супермоделью на обложке. — Без меня. Хотя кто знает, может скоро все изменится.

По ее губам скользнула мечтательная улыбка. Я откусила кусок кекса и проговорила:

— Каждому свое. Я вот из большого города приехала в деревню.

— Дарла тебе дом оставила? Этого и следовало ожидать.

— Прости? — не поняла я.

— А, это так, — махнула рукой Сьюзен. — Что собираешься с ним делать? Продавать?

— Пока не знаю. Может и продам. Но в любом случае, его сначала нужно привести в порядок. Сейчас у меня отпуск, поживу здесь.

— И не страшно?

— А почему должно быть страшно? — спросила растерянно.

— Ну… — она отвела взгляд. — Твоя бабушка была очень странной в последние годы. Ходили слухи, что она каким-то колдовством занялась.

— Колдовством? — мне показалось, что я ослышалась.

— Ну да. Ходила по лесам, траву какую-то собирала, про нечисть все говорила. Мало ли, что там в доме водится…

А я рассмеялась. Нечисть, надо же.

Сьюзен бросила на меня обиженно-рассерженный взгляд, и это заставило меня взять себя в руки.

— Прости, — извинилась я. — Сказки — дело хорошее, но я все же отношусь к ним очень скептично, все же двадцать первый век пошел.

— Да, ты права, — кивнула Сьюзен и перевела тему: — Если продавать дом решишь, имей в виду: у нас тут какой-то приезжий красавчик поселился, вроде бы чей-то родственник. Хочет себе дом купить из наших, ходит, присматривается. Так что ты могла бы ему предложить. Должен дать хорошую цену.

Да, я знала, что дома в британских деревнях ценятся и могут стоить очень прилично. Нотариус говорил, чтобы я не отдавала этот дом меньше, чем за сто семьдесят тысяч фунтов. Но я пока даже не собиралась его продавать. Поэтому пожала плечами и выдала неопределенное:

— Посмотрим.

— Его мистер Атвуд зовут. Он бывает у меня в магазине.

— Буду знать, — кивнула я.

И снова уткнулась в чашку. Разговор откровенно не клеился. И мне, и Сьюзен как будто что-то мешало. Наверное, это был тот факт, что мы выросли и стали совсем другими людьми. Но было ясно, подругами мы вряд ли станем. Поэтом, допив чай, я отставила чашку и поднялась:

— Спасибо за гостеприимство, но мне пора.

Сьюзен закивала, кажется, даже с облегчением. А уже на пороге дома вдруг остановила меня и сказала:

— Наверное, мне нужно извиниться.

— За что? — не поняла я.

— Это ведь моя идея была — пойти тогда в лес. И оставила тебя там тоже я. И потом никому даже не сказала, где ты осталась.

— Брось, — поморщившись, махнула рукой. — Зачем вспоминать то, что случилось пятнадцать лет назад?

— Тебе, наверное, очень страшно тогда было…

— Не помню, — я выдавила улыбку.

— Совсем не помнишь? — удивилась Сьюзен. — Вообще ничего?

— Вообще ничего. Ретроградная амнезия. Так бывает.

Не особо желая разговаривать об этом, я попрощалась кивком, застегнула куртку и вышла на улицу.

Солнце почти полностью спряталось за горизонтом, жители деревни уже сидели по своим домам, и вокруг было темно и тихо. Самое время, чтобы немного подумать.

Да, те события пятнадцатилетней давности наделали много шума. По крайней мере здесь, в Долгране. А случилось тогда то, что соседский мальчишка Перси Макмиллан рассказал Сьюзен о заколдованном поместье, которое прячется в глубине старого леса в лощине. Никакое оно не заколдованное, конечно, так, старый дом, который стоит, непонятно кому принадлежащий, и разваливается себе потихоньку. Но много ли нужно детям, чтобы выдумать какую-нибудь страшилку? Вот и мы выдумали. А потом Сьюзен решила доказать Перси, что она самая смелая, и уговорила меня на ночную вылазку в поместье. Я по дурости согласилась.

Мы вышли ночью в лес и отправились на поиски приключений. Но Сьюзен на полпути все же испугалась и повернула обратно, не позвав меня с собой. А я пошла вперед, в темноту. И в этой темноте как будто растворились все мои воспоминания.

Наутро я не вернулась домой. Бабушка запаниковала, подняла соседей на мои поиски. А Сьюзен не сразу призналась, что мы ходили в лес, поэтому нашли меня только к вечеру следующего дня. В том же самом лесу, спящую на большом камне под дубом.

Я не помнила, что со мной было. Мама спешно приехала из Эдинбурга, насмерть разругалась с бабушкой и увезла меня в город. Врач, которому меня показали, сказал, что я невредима и абсолютно здорова. Физически. А вот морально… Не знаю, что или кто меня так напугал, но я еще почти три года спала только с включенным ночником. Стала бояться темноты, мне снились кошмары, где я шла по темному лесу и никак не могла куда-то прийти. Еще и родители развелись через пару месяцев после того лета, что добавило ко все прочим проблемам еще и чувство вины.

В общем, психику мне потрепало здорово. Я росла немного странным, замкнутым подростком и только сеансы у психоаналитика помогли окончательно не замкнуться в себе. Меня с большим трудом избавили от кошмаров, разобрали комплексы и даже предлагали попробовать гипноз, чтобы вспомнить ту ночь в лесу. Но я отказывалась. А теперь взяла и вернулась в Долгран. И даже собираюсь здесь пожить…

Неожиданно где-то справа послышался странный звук, который вырвал меня из раздумий. Шорох, легкий треск, как будто через кусты пробирался кто-то большой, потом тихий удар. Я огляделась по сторонам. Как раз начали зажигаться фонари, и дорога, ведущая к моему дому, была хоть и безлюдной, но хорошо освещенной. Конечно, если в кустах обретается какой-нибудь бандит, меня это не спасет. Но это же Долгран. Сонная спокойная провинция, где все друг у друга на виду.

Шорох усилился, а потом сместился куда-то вперед. Я неосознанно пошла следом. Снова что-то глухо стукнуло, фыркнуло, и в просвете кустов вдруг мелькнул лоснящийся черный бок.

— Лошадь? — вырвалось у меня изумленное.

Как будто в ответ на мой вопрос за кустами раздалось тихое ржание. Заинтересовавшись, я подошла поближе и снова заметила гладкую черную шкуру. Надо же, это и правда конь без всадника.

Сбежал что ли? Для вольного выгула уже как-то поздновато. Кажется, тут не фермер живет, а самый настоящий раздолбай. То куры у него убегут, то кони. Впрочем, это не мое дело. Стоило бы конечно поймать беглую лошадь, но лезть в кусты в потемках и ловить там большое и очень сильное животное было откровенным идиотизмом. Надеюсь, он сам найдет дорогу домой. Лошади — создания умные.

Кивнув своим мыслям, я развернулась и сделала шаг по направлению к дому, но вдруг замерла. Прямо передо мной, футах в тридцати, стоял конь. Красивый, иссиня-черный, тонконогий. Его грива и хвост были настолько длинными, что волочились по земле. Но выглядели при этом очень ухоженно, как будто их только расчесали.

Конь горделиво выгнул шею, тряхнул головой и прогарцевал на месте, как будто красовался. Свет фонаря скользнул по шкуре, расцвечивая ее мягкими бликами. А налетевший ветерок раздул шелковистую гриву. Не восхититься было невозможно.

— Красавец, красавец, — подтвердила я с улыбкой.

Он довольно фыркнул, словно понял, что его похвалили. Потом прищурился, подарил мне хитрый взгляд и резко сорвался с места.

— Эй! — вырвалось у меня.

А он скользнул в сторону кустов и вдруг как растворился в не успевших осыпаться листьях. И все, больше ни звука, ни шороха. Как будто его и не было здесь.

— Какого черта? — пробормотала я.

Наверное, мне пора покупать очки. Тогда я бы точно увидела, куда смылся конь. И не стояла бы, как дура, посреди дороги, хлопая глазами. Нет, он и правда, как будто растворился…

Я тряхнула головой и, бросив последний взгляд на кусты, зашагала домой. Глупости все это. Выдумки и глупости. Просто лошадь, просто темнота, просто богатое воображение. Уж чего, а на него я никогда не жаловалась.

Именно это я твердила себе, когда принимала душ. И когда пила чай, сидя в удобном кресле в эркере. И когда ложилась спать, тоже твердила.

Но снова я оказалась там. В темной комнате, освещенной только светом луны.

— Здравствуй, Emmalin, — я опять услышал этот голос.

И опять возмутилась.

— Меня зовут Эмма. Почему ты называешь меня так?

— Прости старому уставшему существу его блажь, — над ухом раздался смешок.

— Старому?

— Очень старому. Но это же не помешает нам общаться? Ты побудешь со мной немного, Эмма?

Он стоял близко-близко. Казалось, один шаг, одно движение, и я смогу его коснуться. Но мне по-прежнему было сложно шевелиться, хотя этот сон был еще ярче и реалистичнее, чем вчерашний.

— А у меня есть выбор?

— Выбор есть всегда, — ответили мне негромко. — Например, ты могла не возвращаться из далекой страны за океаном. Но теперь ты здесь, со мной.

— Да… — согласилась я.

Чужие руки мягко надавили на плечи, заставляя сесть, и я опустилась в возникшее как будто из воздуха кресло. Что со мной происходит? Ведь понимаю, что это сон и все вокруг ненастоящее. Тело почти не слушается, но в то же время я уверена: еще чуть-чуть — и у меня получится перехватить инициативу, сделать странный сон реальностью. И это ощущение… Как будто встретила того, с кем рассталась давно-давно и по кому невыносимо скучала все эти годы. Хотелось развернуться и обнять старого знакомца, но ленивая сонная слабость позволяла только наблюдать. Пока наблюдать.

— Где я? — спросила, откинувшись на удобную спинку.

— Сейчас ты спишь в своей постели, Эмма, — сильные мужские пальцы стали осторожно массировать мне плечи и шею.

Хорошо…

— Значит, сплю… А мое сознание зависает в твоей компании…

— Зависает… — хмыкнул он. — Смертные любят придумывать себе разные странные словечки.

Бархатистый баритон убаюкивал, а от массажа хотелось мурлыкать. Жаль, люди этого не умеют.

Раздался тихий шорох. Я скосила глаза и увидела, как по ручке кресла прополз длинный стебель и распустился крупным красивым цветком. Красным, как кровь, если в темноте удалось правильно понять. Запахло розами.

— Красиво… — заметила я, а потом добавила исключительно из вредности: — Но я не слишком люблю розы.

— А что любишь? — в мужском голосе ясно послышалась улыбка.

— Сирень, — ответила, немного подумав.

— Сирень… Я запомню, Эмма.

Глаза стали слипаться, а телу захотелось принять горизонтальное положение. Разве можно заснуть во сне?

Мужчина мягко поцеловал меня в макушку и произнес:

— Тебе пора.

— Пора, — согласилась я и закрыла глаза.

Чтобы открыть их уже в своей постели. От будильника, который пунктуально прозвонил в восемь тридцать утра.

ГЛАВА 3

Пару минут я бестолково пялилась в потолок, потом села и обреченно застонала.

Вторая ночь подряд. С того момента, как только приехала в Долгран…

Нет, такого рода сны не были для меня неожиданными. Еще с того самого случая в лесу, я начала видеть… разное. Сначала это были просто кошмары, пропитанные страхом темноты и ожиданием чего-то непонятного, и от этого пугающего. Потом, как только я начала со страхами справляться, они сменились другими снами. Вот этой комнатой, темным силуэтом в ней, красными, как кровь, розами. Они снились мне часто, пару раз в месяц так точно. Поначалу пугали, но потом я привыкла и даже пыталась разговорить своего соседа по сновидению. Но тот разговаривал со мной только тогда, когда хотел о чем-то предупредить.

Например, он отговорил меня идти на концерт в клуб, где в тот вечер случился пожар. Из-за него я отказалась от школьной экскурсии, а потом узнала, что автобус с моими одноклассниками попал в аварию, где несколько человек серьезно пострадали. Разорвала отношения с первым парнем, который, как оказалось, был наркоманом и однажды избил свою новую девушку, отобрав у нее деньги. Если так посчитать, мужчина из снов много раз спасал мне если не жизнь, то здоровье уж точно.

Я давно не воспринимала эти сны, как игры разума или симптомы шизофрении. Нет, пыталась сначала найти им нормальное логичное объяснение, которое бы четко вписалось в мою картину мира, но не смогла. Не помогла ни логика, ни книги, ни психоанализ. Даже старый добрый игнор не сработал. Поэтому пришлось смириться с тем, что со мной происходит что-то таинственное, совершенно необъяснимое и волшебное. Тем более, из года в год ничего не менялось. Только спокойная уютная темнота, молчаливый сосед и запах роз.

Но когда я приехала в Долгран, сны стали гораздо более реалистичными и живыми. А еще мужчина первый раз со мной заговорил, просто так, без цели. И мне совсем не хотелось думать, что это связано с близостью того самого леса.

— Ладно, Эмма, — вздохнула я в итоге, — третья ночь точно покажет, совпадение это или закономерность.

Умывшись, я отправилась на кухню, где приготовила легкий завтрак, а потом взяла чашку с чаем и вышла на задний двор. Когда-то здесь было очень красиво. Бабушка любила свои клумбы и высаживала самые разные цветы. Весной тут расцветали подснежники и крокусы, которые к лету сменялись лилиями, незабудками, адонисами и дельфиниумом. Осенью же начинались гладиолусы и хризантемы всех оттенков и форм. Ну и любимые бабушкины розы. А сейчас сад слегка одичал. Все было засыпано старыми листьями, яркие стрелы гладиолусов и розовые кусты терялись среди сорняков, а в конце сада…

Я аж подавилась чаем, когда рассмотрела то, что было у самой дальней ограды. Да быть этого не может!

Отставив чашку на первый попавшийся уступ, я пошла в конец участка. Остановилась у забора и неверяще покачала головой. Потом вдохнула потрясающий аромат и закрыла глаза, не понимая, как на это реагировать.

В углу сада благоухал большой куст сирени. Не слишком высокий, но очень пушистый, весь покрытый плотными метелками цветков. Махровые цветы были того самого насыщенного фиолетового оттенка, который на солнце отдает ярким пурпуром. И пахли так, что хотелось просто уткнуться лицом в куст и дышать, дышать, дышать…

Я подняла руку и пощупала лист на одной из веток. Такой зеленый и упругий, как будто сейчас был не октябрь, а середина мая. Потом поддалась ближе, касаясь носом нежных лепестков, и вдохнула полной грудью. От одуряющего аромата даже голова закружилась.

А еще от растерянности. Я точно уверена: этого куста вчера здесь не было. Невозможно не заметить такую красоту. И распуститься за одну ночь он не мог. Сам по себе не мог…