Помоги проекту - поделись книгой:
В собраниях нумизматов и в коллекции Монетного двора можно увидеть монеты, исполненные в алюминии, мельхиоре, сплаве мантуа. Эти деньги в обращении не были. Они являются пробными образцами.
Впрочем, какие бы металлы ни шли на производство мелочи, она сохранила за собой традиционное право делиться на две категории: медь и серебро.
На первом этапе развития монетных систем номинальная нарицательная стоимость денег определялась массой ценного металла, заключенного в монете. Из глубины веков до нас дошло слово «талант». С греческого и латинского оно переводится как «вес». Именно такое название носила в Древней Элладе наибольшая весовая и денежно-счетная единица. Талант не имел монетной формы, он использовался как весовой показатель при исчислении крупных сумм. При мелких покупках в качестве платежных средств употреблялись монеты, части частей таланта. Последний делился на 60 мин, каждая мина — на 100 драхм, драхма — на 6 оболов. Со времен Александра Македонского талант имел вес 25,9 килограмма. Иногда в исторической литературе встречается выражение «его состояние оценивалось в десять талантов». Оно неправильно. В Древней Греции обязательно бы сказали, каких именно талантов — золотых или серебряных. Ведь у одного и того же веса этих металлов стоимость была различной.
Вспомним слово «фунт», которое означает одновременно и меру веса, и денежно-счетную единицу в целом ряде стран. Например, фунтом именуются денежные знаки в Австралии, Великобритании, Гане, Ирландии, Египте, Израиле, Нигерии, Новозеландии, на Кипре и еще во многих других государствах.
В такой же мере в средние века слова «марка» и «гривна» одновременно означали меру веса и название денежно-счетных единиц.
С давних пор государство строго определяет, какое количество монет должно быть изготовлено из слитка металла установленной массы. Эта норма именуется «монетной стопой». Так, из пуда меди (то есть из 16,4 килограмма) в России в одно время дозволялось чеканить разменной монеты на 16 рублей. Легко подсчитать, что кошелек, наполненный пятаками на рублевую сумму, весил один килограмм.
В 1748 году М. В. Ломоносов был удостоен премии в 2000 рублей. Выдали ее ему медью. Чтобы доставить премию домой, потребовалось несколько телег.
Медные платы, о которых мы уже упоминали, изготавливались по норме — десять рублей из пуда металла. Рублевая плата, таким образом, весила свыше 1,6 килограмма, полтина — 800 граммов, полуполтина — 400.
Для советских денег в 1924 году была установлена норма — 50 рублей из пуда меди. На рубль, как говорили, стало приходиться немногим более 320 граммов пятаков.
В наши дни пятикопеечная монета весит 5 граммов. Значит, сто пятаков тянут на полкило. Снижение веса по сравнению с прошлыми временами заметное, однако груз, оттягивающий наши карманы, все еще велик.
Если взять среднее число работавших в нашей стране в 1983 году — 116 миллионов человек — и предположить, что у каждого из них было в карманах в одно и то же время по пять пятаков, то общий вес монет составил бы 2900 тонн.
Только за один день Московское метро перевозит в среднем 7,5 миллиона пассажиров. Если каждый из них опускает в кассовый автомат свои пять копеек, то вес прошедших через кассы монет достигает 37,5 тонны!
Теперь нетрудно понять, почему стремятся снизить вес монет, почему не прекращается поиск новых сплавов, отвечающих самым строгим требованиям производства и обращения.
Кстати, умело подобранные весовые характеристики разменной монеты позволяют считать ее с помощью весов. Так, масса одной копейки равна одному грамму, двух копеек — двум, трех — трем, пяти — пяти. В любом наборе медь суммой в один рубль будет весить сто граммов. Это позволяет также использовать монеты как разновесы при определении массы небольшого количества веществ, например, при составлении фотохимикатов.
Если учесть, что диаметры 1, 2, 3 и 5 копеек равны соответственно 15, 18, 22 и 25 миллиметрам, при отсутствии линейки можно измерить небольшие расстояния с помощью монет. Стоит лишь помнить, что двести пятаков — это килограмм, сорок — один метр.
Говорят: «Без копейки и рубля нет». Это выражение кажется нам настолько очевидным, что мало у кого возникнет сомнение в его точности. Между тем рубль может жить и без копеек. Сам по себе. И это подтверждено историей. В частности, наши советские рубли родились намного раньше советских копеек. Первый бумажный расчетный знак Республики Советов появился в 1919 году, а медную копейку с гербом СССР население увидело лишь пять лет спустя — уже после образования братского союза республик.
Как же люди обходились без копеек, без разменной мелочи? Оказывается, очень просто. Рубль жил и работал самостоятельно, являясь и мерой денежного счета, и средством размена.
В 1922 году никто не удивлялся, если человек доставал из кармана денежную бумагу и просил кассира: «Разменяйте десять миллионов по пять тысяч». Вполне понятно, что все цены того времени назначались только в целых рублях, а посему нужды в копейках не было.
Такая ситуация вытекала из общего положения страны. Дезорганизованную войной сферу обращения заполняла огромная и разнородная масса бумажных денег. К 1 января 1918 года на руках у населения находилось 27 миллиардов 313 миллионов рублей. Это в 17 раз превышало общую сумму денег, имевшихся в стране перед войной — к началу 1914 года.
Цены стремительно росли. Денег все ощутимее не хватало. Роль платежных средств все чаще исполняли самые непохожие по виду и происхождению знаки. Оставались в ходу кредитные и банковские билеты царского образца достоинством от одного до пятисот рублей. Принимались в платежи «думские» деньги Временного правительства. Носили люди в карманах пачки неразрезанных купюр типа почтовых марок большого формата — керенок.
По стране катилась волна обесценивавшейся с каждым днем бумаги. Золотая и серебряная монета из обращения исчезла начисто. Она осела в кубышках и тайниках людей имущих, которые сохраняли ее на черный день. Постепенно исчезали и деньги царского образца крупных достоинств. Кое-кто припрятывал их в надежде, что возвращение монархии сразу сделает владельцев «портретных» купюр богачами.
Наличие крупных денежных сумм у представителей отстраненных от политической власти классов создавало для Советов серьезную опасность. Хозяева старого мира, хорошо зная силу денег, видели в них оружие, более того, хорошо им владели.
Чтобы обезоружить буржуазию экономически, овладеть финансами государства, большевикам пришлось выдержать острую и напряженную борьбу.
Вот три одинаковые темно-коричневые купюры. В тяжеловесной архитектурной композиции, чем-то напоминающей гробницу, помещены надписи, которые сообщают: «Государственный кредитный билет. Один рубль. 1898». Подлинность денежных знаков удостоверяют подписи управляющего Государственным банком И. Шипова и кассиров.
Глядя на серии, опытный коллекционер определит, что одна из купюр сошла с печатного станка еще во времена императора всея Руси Николая II, другая — в 1917 году при Временном правительстве, третья — в первые годы Советской власти и выпущена финансовыми органами РСФСР. Да, именно так. Никаких ошибок нет.
В условиях гражданской войны правительство РСФСР для покрытия государственных расходов вынуждено было продолжать выпуск денег старого, царского образца. И на всех стояла фамилия Шипова. Оставался он управляющим Государственного банка и 25 октября (7 ноября) 1917 года, то есть в день начала Великой Октябрьской социалистической революции.
Новую власть Шипов встретил в штыки. Впрочем, определение это не очень точное. В штыки встретили революцию царские генералы — Корнилов, Алексеев, Деникин, Колчак, Юденич. Шипов избрал иной путь.
Деньги — нерв хозяйства и обороны. Шипов считал, что его положение позволяло парализовать все начинания революции.
Человек умный, математически точный, Шипов обладал опытом не только финансовым, но и политическим. Он быстро ориентировался в обстановке и так же быстро принимал решения.
Временное правительство князя Львова, а за ним Керенского Иван Павлович Шипов принял без колебаний. Царя не стало, но у руля все свои. А свои — это те, в чьих руках капитал, заводы, земля, нефть, уголь, железо…
Сохранить капиталы хозяевам, задушить власть Советов безденежьем — вот путь, который без колебаний избрал Шипов. Средством достижения цели он считал банковский саботаж.
Над Петроградом взвилось красное знамя, и сразу Шипов собрал в банке своих заместителей — товарищей, как их называли в те времена, и членов правления. Им он изложил четкую программу саботажа:
— Мы заблокируем все выплаты — кредиты, зарплату, пенсии. Ни одного рубля из наших сейфов не попадет в руки красных комиссаров. Служащие должны объявить забастовку. Ведь это именно то оружие, которым пользовались сами большевики, не так ли? А чтобы все выглядело для комиссаров законно, к забастовке призовет Банксоюз — профсоюз банковских служащих.
Кто-то услужливо поддакнул управляющему:
— Временное правительство большевики смогли арестовать. Для этого потребовались солдаты и винтовки. Но наладить работу банка без специалистов невозможно.
Образ комиссара-братишки в кожанке с маузером на боку не всегда исторически достоверен. Творцы научного коммунизма, а также те, кто привнес теорию марксизма в рабочее движение, были людьми высокообразованными, творческими, обладали блестящими качествами политиков и организаторов. Многоизвестный киногерой Максим, пришедший с мандатом революции в Госбанк, остался в памяти многих поколений. Но это только киногерой.
В действительности по мандату Военно-революционного комитета важная миссия была поручена Вячеславу Рудольфовичу Менжинскому — комиссару при министерстве финансов, юристу, большевику-подпольщику, имевшему опыт работы во французском банке «Лионский кредит». Именно ему пришлось лицом к лицу встретиться с саботажниками, выстоять и победить.
Кстати, для большевиков сопротивление тех, кто распоряжался деньгами, кто владел казной, неожиданностью не было. «Деньги, бумажки, — предупреждал В. И. Ленин, — все то, что называется теперь деньгами, — эти свидетельства на общественное благосостояние, действуют разлагающим образом и опасны тем, что буржуазия, храня запасы этих бумажек, остается у экономической власти. Чтобы ослабить это явление, мы должны предпринять строжайший учет имеющихся бумажек для полной замены всех старых денег новыми».
Выполнить эти задачи можно было, лишь овладев банковским делом. Между тем чиновники — от управляющего до счетовода — бастовали.
Совет Народных Комиссаров требовал срочно открыть в Петроградской конторе Госбанка текущий счет для Советского правительства.
Чиновники саботировали распоряжение.
— Мы категорически отказываемся выполнять указания вашей власти, — отвечал комиссару Менжинскому Шипов.
— Господин Шипов, — предупреждал Менжинский, — ставлю вас в известность, что прекращение работы мы будем рассматривать как злостный саботаж. И примем решения, которые вытекают из чрезвычайных обстоятельств.
— А кто вам сказал о прекращении работы банков? — недобро усмехаясь, спрашивал управляющий. — Они работают. Но для получения денег нужны законные основания.
— Основания есть. Выдачи на нужды правительства должны производиться по ассигновкам, которые подписывает Председатель Совнаркома Ленин. Вот заверенные образцы подписей для оформления операций. Надеюсь, вам достаточно?
— Конечно, господин комиссар. Для технического оформления выдач с текущего счета таких документов вполне достаточно. Но где ваш счет?
— Его надо открыть.
— Не можем. Государственный банк имеет право открыть счет только в законном порядке. Мы связаны соответствующими предписаниями. А они говорят о том, что сметы и текущие счета на нужды правительства открываются лишь по ассигновкам министерства финансов на основе росписи расходов Государственного бюджета.
Ох, как лукавил, как самозабвенно привирал в ту минуту Иван Павлович Шипов! Уж он-то знал, что русская казна всегда была подручной кормушкой дома Романовых. Являясь первыми помещиками России, обладая огромной земельной собственностью, приносившей миллионы рублей доходов, царь и его родня постоянно запускали руку в казну, минуя «роспись расходов», утвержденную бюджетом на финансирование двора.
Царствующий император распоряжался денежными средствами государства по своему произволу, и никакой Шипов не напоминал ему о законе.
Вот как описывал отношение Николая II к финансовым органам известный деятель царского правительства С. Витте:
«…Ко мне вдруг явился генерал свиты его величества барон Мейндорф и заявил, что он приехал ко мне от государя императора с повелением, чтобы ему была выдана ссуда из Государственного банка в 250 тыс. руб. Я сказал генералу Мейндорфу, что мне высочайшее повеление могут передавать или статс-секретарь его величества, или генерал-адъютант, и так как он ни то и ни другое, а кроме того, дело, которое он мне передает, лично и непосредственно его, Мейндорфа, касается, то я, конечно, никакого высочайшего распоряжения исполнить не могу, доколе не получу от государя приказа.
Через несколько дней я получил от его императорского величества записку о выдаче ссуды. Хотя выдача этой ссуды совершенно не соответствовала уставу Государственного банка, тем не менее ввиду резолюции его величества, конечно, она была немедленно выдана…»
Управляющий банком в то время был Э. Плеске, один из предшественников Шипова. Иван Павлович, человек очень близкий к Витте, не мог не знать такого рода историй и сам не раз в них бывал замешан. Но после революции речь шла о другом. Нажим на параграфы законов свергнутого правительства делался с одной целью: заблокировать выдачу денег Советской власти.
Внешне позиция Шипова, требовавшего соблюдения закона, была неуязвимой. Поскольку СНК РСФСР собственный бюджет не утвердил и росписи доходов и расходов не существовало, то ассигновать средства для открытия счета банк не мог.
— Взрывайте сейфы, — издевательски подсказывал способ действия управляющий. — У вас сила, у вас — динамит. Грабьте, вывозите. Другим образом вам денег не получить.
Кстати, мысль о том, что сейфы можно и нужно взорвать, приходила и некоторые деятелям, считавшимся «революционерами», — эсерам, троцкистам, анархистам. Легко представить, как это было бы использовано врагами Советской власти.
Не показывая раздражения, Менжинский продолжал разговор с управляющим спокойно и веско:
— Вы с кем-то нас путаете, господин Шипов. Взрывать сейфы — это метод грабителей. Законная власть открывает их ключами.
— Не знаю такой власти! — отрезал Шипов.
— Придется узнать. Она всерьез и надолго. И замки у сейфов ей портить незачем. Они еще послужат нам. Что касается денег, то банк их выдаст по закону. Да, да, по тому царскому, на который вы только что ссылались. Вот, читайте…
Менжинский подвинул к управляющему толстый том свода законов Российской империи, раскрытый на нужной странице.
— Ассигнования на чрезвычайные нужды могут открываться сверх установленной росписи расходов бюджета за счет резервных фондов…
— Вы и законы знаете? — усмехнувшись, сказал Шипов. — Только и это вам не поможет.
Банк продолжал саботаж. Положение в хозяйстве усложнялось. У правительства отсутствовали наличные деньги для выплаты зарплаты рабочим, жалованья солдатам, матросам, служащим.
30 октября Совнарком издал декрет об открытии банков. «В случае, если банки не будут открыты и деньги по чекам выдаваться не будут, — предупреждало правительство, — все директора и члены правлений банков будут арестованы».
В соответствии с этим декретом заместитель народного комиссара по министерству финансов Р. Менжинский специальным приказом предупредил чиновников, что в случае продолжения забастовки начальники учреждений будут немедленно арестованы. Подлинник приказа завизировал В. И. Ленин.
Шипов и его сообщники, привыкшие к тому, что заявления с трибун далеко не всегда подкреплялись решительными действиями, просчитались. У революции слово не расходилось с делом.
Поскольку саботаж продолжался, настала пора действовать.
12 ноября в газете «Известия» опубликовано постановление правительства об увольнении И. Шипова — управляющего Государственным банком — без права на пенсию за отказ признать власть Совета Народных Комиссаров. В том же номере сообщалось об увольнении заместителей («товарищей») министра финансов — М. Фридмана, С. Шателена, А. Хрущова, В. Кузьмилского, управляющего Главным казначейством Н. Петина и других высших чиновников — вдохновителей саботажа.
Все уволенные чиновники лишались пенсий и других льгот, в том числе права на казенную квартиру и отсрочку от мобилизации в армию.
Партия нашла замену саботажникам. 15 (28) ноября В. И. Ленин подписал предписание, в котором Военно-Морскому революционному комитету давалось задание предоставить в распоряжение комиссара Государственного банка десять «энергичных товарищей» для выполнения ответственных поручений.
Сейчас, без малого семьдесят лет спустя после бурных событий, особенно заметна та терпеливая настойчивость, с которой партия большевиков вела работу в области финансов. Казалось бы, решения правительства давали возможность для самых крутых мер. Тем не менее делалось все, чтобы сохранить опытных финансовых работников для Советской власти. И это дало полезные результаты.
Среди младшего и среднего персонала банков и министерства финансов нашлось немало честных людей. Некоторые из них были аполитичны, но убедившись, что Советская власть с первых же шагов поддерживает строгий порядок в денежных делах, что она ценит опыт и добросовестность, дали согласие на сотрудничество.
Постепенно удалось наладить и нормализовать очень важную сферу экономики — денежно-финансовое хозяйство. И немало для этого было сделано теми, кто невольно оказался в рядах саботажников.
Разглядывая денежные знаки Советского правительства 1919, 1922, 1923 годов выпуска и сравнивая их с царскими кредитными билетами, невольно обращаешь внимание на одинаковые подписи кассиров.
14 (27) декабря 1917 года ВЦИК РСФСР принял декрет о национализации банков. Этот акт дал немалый выигрыш трудовому народу. Одна лишь ликвидация Дворянского земельного и Крестьянского поземельного банков освободила российское крестьянство от полутора миллиардов рублей задолженности землевладельцам.
Национализация банков подорвала экономическую силу капитала.
В повестку дня встал вопрос о создании собственных денег Советской власти.
Революция, свергнув старую власть, не затронула на первых порах денежного хозяйства России. На рынках покупатели доставали из карманов и портфелей, из-за пазух и голенищ сапог раскидистые купюры с портретами Петра Первого — «пятисотрублевки», Екатерины Второй — сторублевые «катеньки», пятидесятирублевые ассигнации с портретом императора Николая Первого. Были среди них потертые, видавшие виды и не в одних руках побывавшие деньги, но больше все же попадалось новеньких — только что сошедших с печатного станка. И это никого не удивляло. Только с 1 ноября 1917 года по 1 мая 1918-го их было изготовлено и брошено в обращение на сумму в 19 миллионов рублей.
Однако подготовка к выпуску собственных, советских денег уже велась. Инициатором ее стал Владимир Ильич Ленин.
Можно лишь восхищаться той широтой забот, с которыми каждодневно приходилось иметь дело вождю революции, и его энергией.
Вспомним историю. Июль 1918 года — один из наиболее тяжелых месяцев в судьбе молодой Советской власти. Вокруг республики сжималось кольцо фронтов. Белыми взята Самара. В разгаре мятеж частей Чехословацкого корпуса. В руках интервентов Закавказье. То и дело в городах Центральной России вспыхивают белогвардейские мятежи. Колчак наступает с востока. На Северном Кавказе, Дону, Украине собирает силы деникинщина.
Характеризуя обстановку тех дней, В. И. Ленин писал Кларе Цеткин:
«Мы теперь переживаем здесь, может быть, самые трудные недели за всю революцию. Классовая борьба и гражданская война проникли в глубь населения: всюду в деревнях раскол — беднота за нас, кулаки яростно против нас. Антанта купила чехословаков, бушует контрреволюционное восстание, вся буржуазия прилагает все усилия, чтобы нас свергнуть».
Строки, полные горькой правды и драматизма. Но нет в них и ноты отчаяния. Письмо полно спокойствия и уверенности в победе. В приписке В. И. Ленин сообщает: «Мне только что принесли новую государственную печать. Вот отпечаток. Надпись гласит: Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика. Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
Один из рабочих дней В. И. Ленина — 12 июля.
С утра он подписывает положение «О Социалистической академии общественных наук» и пишет письмо «К питерским рабочим». Просматривает множество документов.
Поделиться книгой: