Сказ о Степане-Стрелке

Это Афанасий знал точно, однажды заказывал полста граммов «Мартеля», в ресторане «Астория» в Москве. Ужин там встал на ползарплаты, и еще ползарплаты ушло на эту стопку коньяка. Немного отдышавшись, особист вспомнил, что несколько месяцев назад, по всем войскам НКВД распространили циркуляр, в котором говорили, что пропал без вести командир особой бригады НКВД, отражая прорыв немецкой танковой группы. А потом стало вдруг полегче отражать атаки на минском участке фронта, и поползли слухи, в основном от «языков», что кто-то активно «резвится» на коммуникациях Вермахта. И вот ту-то и всплыла информация о полковнике. Оказывается он, если это правда, конечно, организовал партизанский отряд, и активно помогает армии из-за линии фронта. Это однозначно не его уровень, надо штаб армии информировать. О чем он и сообщил бородачу. Тот нисколько не огорчился:

— Ты солдатик, иди службу то сполняй, а я чуток покемарю во туточки, и эта, от энтот мешок до набольших донеси, будь ласков.

— А что там? — осторожно, поинтересовался лейтенант.

— Да мы тут, городишко один на штык взяли, а тама крепостица была, а, вот, Гродно, тот городишко называется, и вот тама, в самом главном штабе, эту бумагу то и наковырял полковник. А как все углядел, значитца, что тама есть, позвал меня и говорит: «Ты Стяпан, как самый наилучший боец, бери ко энтот мешечек, да сбегай-ка до наших, через фронт, да передай его в самый, значица, особый отдел», — им говорит, особо надо. Очень ждут, аж кушать не могут, значица, а что, я ничего, взял да пошел. — Особист почувствовал, что начинает думать о пистолете с одним патроном.

— Как это Гродно захватили, там же народу тысяч тридцать!

— Ага, всех убили, всех зарезали, кровь по улицам как водица текла, а головы уж как катились, как катились. Не знамо где их таперича всех хоронить-то будем. Ну, ничаго, ничаго, у полковника голова дюже большая, пущай он об том и думает.

Привычный трюк с попыткой залезть в душу лесовика через зрительный контакт успехов не принес. Нет, кой чего, конечно принес, лейтенант повторно чуть не упустил в штаны. Столько в душе мужика было тьмы и смерти, что привычный инструмент, дал сбой, заставляя появиться на голове лейтенанта первой седине. Мужик, тем временем, сунул в руки особиста мешок и принялся выпроваживать его из собственной землянки:

— Ты малой, иди, службу то справляй, справляй, можа мядальку каку кинут, али, орденок, иди давай, а я посплю чуток.

После чего расселил около печки плащ-палатку, улегся в обнимку с пулеметом, и засопел. Лейтенанту же не оставалось ничего, кроме того, что бы неся неподъемный мешок, бежать к майору Климову, не забыв, конечно выставить часовых из простой пехоты, около входа в блиндаж и мирно посапывающих рядовых НКВД. Притворявшийся же спящим Степан в это время разбирался с упавшей ему, после взгляда лейтенанта, плюшкой:

Вы подвергаетесь метальной атаке, так как среднее значение интеллекта и мудрости превышает таковое у противника, атака заблокирована!

Внимание! Вы отразили ментальную атаку с первой попытки! За это достижения вам открывается «Ментальная Магия», награда за достижение увеличена.

Награда:

Опыт: 1.000.000

Магия: «Ментальная Магия» (+10 к интеллекту, +10 к мудрости) Уровень 1: Каждые 10 уровней вы получаете новое заклинание данного раздела магии.

Заклинание: «Обнаружение разума» Уровень 1 — обнаруживает разумных существ. Радиус обнаружения и чувствительность растет с ростом навыка.

Вот такой вот интересный лейтенант в особом отделе живет, подумал Степан. А какие тогда у них генералы водятся. И это без Системы, чисто на голой интуиции. Вот кто реально монстры. А вообще он стал часто задумываться, для чего ему все это было нужно. Партизаны эти, рейды, беженцы. Самостоятельно, он уже, наверняка, вырезал бы нужное количество народу, получил ачивки и прочие награды, ушел бы домой. А там, на имеющиеся камни душ и энергокристаллы, жил бы себе как король. Нет, зачем-то вписался за партизан. Но, по мере размышления, он понял, что просто не может и бросить просто так. Он должен сначала наладить автономность отряда, обеспечить связь с «большой землей», что бы обеспечить отряду цель существования. Ибо без большой цели в таком большом коллективе обязательно начнутся разброд и шатания. И вообще мы в ответе за тех, кого приручили, это для кармы полезно. Это как с собакой, если она тебе уже не нужна, нельзя бросать ее, надо найти ей хорошего и достойного хозяина. Поэтому и сидит он сейчас в особом отделе и пудрит мозги несчастному лейтенанту. Под такие мысли, Степан сам не заметил как заснул.

Тем временем в руководстве НКВД западного фронта был переполох. И причиной тому был пропавший несколько месяцев назад полковник. Таких полковников, в принципе, в самой страшной службе СССР хватало, но именно этот человек, предположительно, попал в плен, так как трупа его никто не видел, а вот взрыв радом с КП, видели многие. И вот он прорезается, и не просто прорезается, а предоставляет просто неимоверное количество важнейшей информации. А самое главное, в мешке было письмо, с намеком на то, что у него есть еще большее количество информации, но которое с гонцом не передашь. Требуется перевозка самолетом. И сомнений в этом не было. Ибо в письме были характерные зашифрованные моменты, которыми Орлов показывал, что пишет его сам, без надзора и не находится в плену. А еще, очень уж совпадало ослабление атак противника и начало партизанской деятельности полковника. Перечисление же громких акций, эхо которых дошло и до командования советской армии, легко подтверждалось деятельностью разведки.

Самое главное, что было в переданных документах, это схемы укрепрайонов, пути передвижения войск и районы их сосредоточения. И если войска можно было передвинуть, пусть и небыстро, то переместить железобетонные укрепления не представлялось возможным. Что в свою очередь давало возможность контратаки и спрямления линии фронта в обход этих самых укрепрайонов. А это переводило войну в позиционную и затяжную, что давало Советскому Союзу преимущество, ведь ресурсная база у него была намного больше чем у всей Европы вместе взятой. И еще это позволяло развернуть дополнительные производства, мобилизовать и обучить дополнительные войска без лишней спешки и штурмовщины. Что это значило в условиях столь масштабных боевых действий говорить не надо. Это как сравнить двух сошедшихся в тяжелом клинче двух боксеров тяжеловесов. Которые тупо месят друг друга, не выявляя преимущества никого из них. И тут, бац, в тапок одного из них попадает маленький камешек. Это не ослабляет бойца, но из-за этого он немного отвлекается, и весы из равновесного положения могут качнуться в любую сторону. Ведь увеличение силы из-за раздражения тоже никто не мог исключить. Это уже оставляло простор для тактических игр и маневра. И это заставляло относиться к посланию, и посланцу более серьезно. Следовательно, деятельность партизан нуждалась в проверке. А что может быть лучшей проверкой, чем показательная акция со стороны партизанского отряда.

Лейтенант Нечипорук поглаживал новый орден «Красной звезды», и долгим взглядом провожал широченную спину связника, что удалялась в сторону переднего края, а потом резко исчезла, как будто растворившись в темноте. Все было так, как и предсказывал этот партизан. После начавшегося переполоха, его пригласил к себе генерал Рокоссовский, командующий западным фронтом, и, молча, без слов, прикрутил к гимнастерке орден, а потом еще и похлопал дружески по плечу. А Степан уносил в свое планшетке шифрованное письмо к полковнику Орлову с текстом проверочного задания. А требовалось немного ни мало, а уничтожить стратегический мост через Днепр, а затем доложиться и ждать дальнейших распоряжений. А в это самое время нужно было разрушить транспортные узлы на станциях Старушки, Лунинец, Пинск, Бобруйск. Желательно также постоянно нарушать железнодорожные пути на линии Минск — Бобруйск. Для отряда Орлова, это вполне посильная задача. Всего этого, конечно не знал Нечипорук, как не знал и Степан, но грандиозностью задачи лейтенант проникся из-за небывалого уровня секретности.

Через двое суток попаданец уже отчитывался перед Орловым. А еще через трое суток, опять, висел на фермах моста через Днепр. В этот раз он нес уже 60 кг взрывчатки в ящике на спине, и еще сотню, на всякий случай, в инвентаре. На охране всех мостов через Днепр, и вообще мостов в Белоруссии, было собрано больше 15 дивизий. В основном, правда, румынских и итальянских. В этот раз на них смотрели как на смертников. И не зря, собственно. Сейчас партизаны не стали мутить с бикфордовым шнуром. Просто приспособили таймер из будильника. К этому времени, отрядные умельцы сумели добиться от такого «взрывателя», почти стопроцентного срабатывания. Для произведения большего эффекта на командование, полковник Орлов отправил на каждую указанную станцию из списка по небольшому отряду, с приказом заминировать как минимум поезд с боеприпасами, а как максимум — эшелон с топливом. Время акции было указано, примерно, одно и тоже. И, когда Степан добрался до своих товарищей, бомбы рванули. Больше всего, конечно поразился сам Степка. Рвануло так, что разрушилась не только центральная опора, но и две соседние. На мгновение обнажилось дно реки, звуковой волной разорвало барабанные перепонки у всех, кто был в радиусе полукилометра от моста.

Жалко, что в этот раз никаких поездов по мосту не двигалось. Но зато, на станциях, все подрывы были удачными. Настолько удачными, что все тыловые службы Вермахта просто парализовало, от масштабности и наглости диверсии. Степану же опять пришлось топать через линию фронта. Так-то ничего страшно не было, ведь двигался он, перемещаясь через теневую изнанку. А в этом мире не было умельцев, что смогли бы повторить или отследить подобное перемещние. Все настолько плотно закрутилось, что заниматься плотной прокачкой парню было абсолютно некогда. Несколько одиноких патрулей не в счет, он вырезал их мимоходом. Ему просто нужны были боеприпасы к пулеметам. Лейтенант Нечипорук теперь боялся дремать в блиндаже, стараясь спать в общей казарме, а на службе литрами поглощал кофе не пытаясь расслабиться. Он больше всего боялся, опять, проморгать появление этого странного партизана. Меряя шагами пол блиндажа, Нечипорук, борясь со сном, повернулся к рукомойнику на стене и слегка сбрызнул лицо холодной водой. А когда повернулся, то только громадная сила воли, не дала ему испортить воздух тесного помещения. На той же скамейке, все в той же позе, сидел тот же партизан и нагло лыбился. Но как!!! С прошлого посещения, патрули были утроены. Он сам им так хвоста накрутил, что мимо мышь незамеченной не проскочит. А тут опять этот нереальный громила как-то просочился. Мистика, просто хренова мистика.

— По здорову тябе, служилай, чаво смурной такой, аль случилось чаво, так ты скажи, мы это, мигом подсобнем. Зарезать тама кого, али взорвать, это мы мигом спроворим, — внаглую троллил нквдешника партизан.

— Нет, благодарю, я только у вас хотел спросить, а как вы так незаметно проходите?

— Как, дык обычно, как медведя на охоте скрадывают. Это только кажется, что медведя охотник караулит. А, бывалыча, сидишь сидишь в засаде, ждешь косолапого, а евонная морда у тебя прям над плечом высовывается. Так-то, по первому разу можно и в портки скинуть. А тут, дети непуганые, ей богу. Ежли постараться, то всю твою гвардию можна на полчаса вырезать, и ни один даже чухнется. Так-то. Ты их к нам, в лесок, на ученье присылай, через месяц и ходить будут неслышно, людей резать как тростник, — на этих словах партизан по-доброму улыбнулся, но у лейтенанта эта улыбка ассоциировалась с оскалом тигра-людоеда.

— Какое у вас поручение к командованию фронтом? — Взял себя в руки Нечипорук.

— Так вот, — достал планшетку Степан, — туточки, значитца, место, куды ероплан подгонять, и сигналы костровые, чтоб, значитца, не перепутать.

— Отлично тогда до связи, — лейтенант на мгновение отвлекся, чтобы поднять со стола планшетку, а когда поднял глаза, то партизана уже не было.

У него задергалось веко, и он с силой зажмурил глаза, отгоняя наваждение. Нечипорук достал бутылку водки, и, не разливая, прямо из горлышка опустошил ее. Пусть хоть под трибунал отдают, ему надо расслабиться, иначе от всего этого и с ума можно сойти. Сам же Степан, в это время, неслышной и невидимой тенью пересекал линию фронта, не забывая периодически подрезать и грабить пулеметчиков. Сейчас наступило хорошее время, для партизан. Начало немного подмораживать, а снега еще не было, поэтому ходить можно было, не оставляя следов. Поэтому сильно увеличился охват действий отряда. Они успешно нарушали рельсовое сообщение на указанном командованием участке. И если сами рельсы немцы могли прокладывать довольно быстро, то разрушенные усиленными зарядами тротила насыпи и развязки могли затормозить перевозки на неделю и более. Менялись командиры тыловых подразделений, летели головы, но толку не было. Если в мире Степана каратели за каждую акцию мстили мирному населению, то тут населения почти не было, кроме лояльного. Мстить было некому. Надавить на лесных бандитов было нечем. А потери росли. Как людские, так и материальные. В тылу немецких войск нарастала паника. Неслышная и невидимая смерть могла прийти в любое время и к любому.

Партизаны готовились к приему самолета. На самом острове оборудовать полосу не стали, чтобы не демаскировать базу. Но постарались сделать ее в самом охраняемом периметре. Выкорчевали деревья, пеньки и кустарники, засыпали ямки, срезали кротовые норы. Получилась достаточная для посадки полоса, даже несколько избыточная. Километр — это, все же, многовато для тайного лесного аэродрома. Костры старались разжигать точно в указанное время и в указанные дни. Люди осознавали всю важность авиа-моста с «большой землей». После этого они становились не просто кучкой диких партизан, а диверсионной группой в тылу врага. И получали не только приказы сверху, о том, что нужно делать и кого мочить, но и официальные солдатские книжки, «рабочий» стаж, они были на учете, а значит, их семьи могли пользоваться всеми льготами семьи военнослужащего. А это в условиях военного положения очень много значит, и самое главное — это усиленное питание, по сравнению с другими, конечно. После гибели подотчетного партизана семья получала пенсию по потере кормильца (п/а: жаль, что в реальной истории такого не было). Поэтому люди старались, очень старались успеть все сделать в срок, и так, как надо. Не дай бог подломиться стойка шасси, попав в ямку или на пенек, позору не избежать.

Самолет появился на третий срок. Просто внезапно послышался легкий треск мотора, и маленький У-2 вынырнул из темноты, шустро снизился и побежал по полосе. Прямо по коридору указанному факельщиками. Остальные партизаны быстро тушили костры. Когда крылатая машина остановилась, к ней кинулись сразу несколько партизан, приветственно крича и размахивая руками. Уставший пилот помог выбраться пассажиру. Вернее пассажирке. Это была худенькая черноволосая девушка, ростом не выше чуть выше полутора метров, с тонким интеллигентным, но очень серьезным лицом. От нее буквально веяло нескольким поколениями благородных предков. Опешившие партизаны смотрели на девушку, а девушка смотрела на высоких и широких бородатых мужиков. По примеру Степана, отрядные бойцы поголовно стали отращивать бороду. Сам же парень носил бороду потому, что сам образ партизана у него ассоциировался с кубинскими барбудос и Че Геварой. Она еще раз оглядела мужиков, по которых так и просилась пословица, что чем дальше в лес, тем толще партизаны. И хорошо поставленным мелодичным голосом произнесла:

— Здравствуйте, товарищи!

В ответ раздался нестройный хор голосов. Бесстрашные, готовые идти на боль и смерть в самую глотку дьявола солдаты, оказались побеждены маленькой девушкой.

— Не поможете выгрузить груз, только осторожно, там радиостанция и медикаменты.

Из грузового отсека, мешки вынесли очень осторожно, несмотря на тяжесть. И понесли в сторону плотов. Конфуз вышел только с последним мешком. Боец попытался вытащить его и не смог. Когда он позвал товарища, и они вдвоем еле подняли увесистую поклажу, он поинтересовался:

— А это что, тут такое, как будто мешок кирпичей натолкали, — на вопрос ответил летчик.

— Тут патроны 14,5 мм, специально передали для какого-то Степана, 2000 штук, отсюда и тяжесть.

— А, тогда понятно, если для Степана, то ладно, ему это действительно надо, а то у немчуры не достанешь.

— А для чего они этому самому Степану нужны, — заинтригованно поинтересовалась девушка.

— Да он со своей ПТРС самолеты наловчился снимать, один патрон, один юнкерс. Заменяет нам ПВО.

Удивленные подобным талантом, гости шли за своими проводниками. Сначала их долго везли на каком-то небольшом полугусеничном транспорте, видимо, из трофеев, по дремучему бескрайнему лесу. Потом перегрузили в маленькие плоскодонные лодки. И также долго везли по еще более бескрайнему болоту. В месте назначения гостей встречал среднего роста, плотный, гладко выбритый (для разнообразия) мужчина:

— Разрешите представиться, товарищи, полковник Орлов Михаил Фёдорович, командир партизанского отряда «За Сталина!».

— Лейтенант Титаренко, пилот, — тут же вытянулся летчик.

— Младший сержант Воскресенская Надежда, — вскинула руку к пилотке девушка, — переведена к вам для дальнейшего несения службы в качестве радиста.

Полковник посмотрел на вновь прибывших, и сильно-сильно пожелал, чтобы было наоборот. То есть девушка была пилотом, и по-быстрому свалила отсюда, лейтенанта он с удовольствием оставил бы. И дело было не каком-либо мужском шовинизме, девушку было просто жалко. Особенно учитывая специфику работы радистов в партизанских отрядах. Пеленгаторы у немцев работали весьма исправно. И если посылать войска для отлова радистов немцы опасались, то вот нанести бомбовый удар по вывяленным координатам, или вдарить по площадям из гаубиц вполне могли. Поэтому приходилось уходить от лагеря довольно далеко, и уже оттуда передавать сообщения. Радистов, конечно, защищали, но случалось всякое, и смертность среди эфирного войска была довольно велика. И использовать хрупкое создание для таскания тяжеленной радиостанции по белорусским лесам, это не то, что можно назвать хорошим времяпрепровождением. Поэтому грустно посмотрев на младшего сержанта, Орлов просто махнул рукой приглашая следовать за ним.

Сказать, что гости были поражены, это значит, ничего не сказать. Перед вылетом девушка представляла себе партизанский быт, как жизнь в шалашах, в крайнем случае, в тесных сырых землянках. Она готовилась превозмогать, класть, так сказать, жизнь на алтарь борьбы с беспощадным врагом. А тут, подземный дворец с уютными кубриками, пусть и не на каждого, а по десять человек, но все же очень удобными. Ко всему этому тут имелись склады полные продуктов и оружия, столовые, бани, и, о боже мой, спортзалы. Таких условий она не видела даже на базе подготовки, где их обучали основам выживания и ведения боевых действий в тылу врага. Холодные, казармы с затхлым воздухом и ветхим бельем на панцирных кроватях, никакого отопления, замерзшая вода в бочках, для умывания. И это считалось нормальным, это должно было подготовить отряд девушек-радисток ко всему. Но к такому она готова не была. Откормленные бородатые ряхи партизан, вызывали оторопь, а практически армейская железная дисциплина поражала воображение. Теперь становилось понятно, почему инструктора говорили, что ее посылают в особенный, очень героический отряд, который уже несколько месяцев сыплет крупный, алмазный песок в механизм военной машины третьего Рейха. Она, конечно, едет, но с болью и скрипом.

Надю, к ее удивлению, поселили отдельно. Но, вот только ее комната больше напоминала склад радиоаппаратуры. Собственно она им и была. Трофейных радиостанций было полно, и не только станций. Во время рейдов, иногда, попадались и автомобили пеленгаторы. Так вот оборудование аккуратно демонтировалось и складывалось на тот же склад. А когда появился радист, на склад поставили рабочий стол, тумбочку и складную трофейную немецкую кровать. И в обязанности радистки, помимо всего прочего, входил и разбор всего того хлама, и, желательно, переделка трофейных радиостанций в радиоприемники. Ей под начало даже выделили троих подчиненных, из числа тех, что до войны увлекались радиоделом. Они понимали в радиоаппаратуре намного больше, чем старшекурсница физтеха, которой и являлась Надя Воскресенская. Но вот разобраться в маркировках радиодеталей на немецком языке, они самостоятельно не могли, а ведь у них были трофейные справочники и руководства. Надя же, благодаря отцу-дипломату, знала немецкий в совершенстве. А значит, в ее обязанности входило и прослушивание эфира. Ну, или перевод записей, что делали ее помощники, когда она отдыхала.

Но, не смотря на трудности, сейчас ее жизнь была намного более полной и интересной. Она абсолютно не жалела, что променяла свою спокойную и сытую жизнь дочки партийного функционера высшего звена, на тесноту своего склада аппаратуры, и тяжелую и изматывающую работу. Она воспитывалась в строгих традициях большевизма, и мечтала о большой и нужной работе на благо страны, а ей доставались только великосветские приемы в компании родителей, или общение с откосившими от фронта детьми партработников. Она не понимала, это вообще было возможно, когда дети самого Сталина были на фронте. Сыновья Молотова, Микояна, Орджоникидзе, Хрущева и многих других, воевали и погибали, а эти мажоры, отмазались тем, что им надо доучиваться и они являются «золотыми» мозгами страны, и поэтому на фронте от них толку меньше, чем они делают в тылу. Если бы это было так, то Надя бы все поняла, кому-то же надо конструировать и производить новую технику и оружие, но эти уроды просто прожигали жизнь, постоянным пьянством и кутежами. Сама она так не мгла и не хотела.

Последней каплей стала попытка родителей свести ее с «хорошим мальчиком» из правильной семьи, для последующего замужества. Этого «мальчика», она очень хорошо знала. Он был большим любителем вечеринок и женщин. Обычно появлялся в компании двух-трех подружек, причем каждый раз разных. Зато папа у него был крупным деятелем в наркомате образования. И через него можно было «правильным» людям делать «железную бронь» от мобилизации. Поэтому она написала заявление на курсы радистов в НКВД, этой организации ее папа очень боялся, а значит, воспрепятствовать не сможет. Когда пришла повестка о прибытии на сборный пункт, Надя собрала маленький чемоданчик, и отправилась навстречу приключениям. Она даже не догадывалась какие «приключения» ее ожидают. Потом был краткий курс молодого бойца, и два месяца жесточайшей дрессировки, по-другому она этот ужас назвать не могла. И теперь, вот, реальная работа. А впереди ее ждали боевые выходы, с реальной опасностью не вернуться. И для такого случая у нее имелся маленький браунинг, подарок отца на восемнадцатилетние. Он сказал, что молодой девушке, в наше время, надо уметь защитить свою жизнь и честь. А сейчас, засыпая на своей жесткой походной кровати, Надежда думала, сможет ли она прервать свою молодую жизнь, чтобы не достаться врагу. Ей очень бы хотелось, если случится такой крайний случай, чтобы рука не дрогнула.

Пока все ждали самолет, и занимались приемом гостей, Степан занимался охотой. У него оставались жалкие полторы сотни убийств до повышения, а он все никак не мог их набрать. В последнее время его на полную катушку использовали в качестве посыльного, проводника, консультанта, в разных ролях, вот только в бой почему-то не пускали. Скорее всего, командир опасался смерти уникального бойца от шальной пули, и поэтому берег его. На свободную охоту парень буквально сбежал. Но камни душ высокого качества сами себя не добудут. Поэтому он и караулил офицеров на дорогах или в городках. Сильно пугать он никого не хотел, поэтому постоянно перемещался. Работал он с помощью своей новой винтовки СВТ-40, которую «честно» уворовал на складе оружия особого отдела. Она привлекла его тем, что на нее был прикручен один из первых советских глушителей**. После доводки всех деталей винтовки до второй ступени улучшения, а также всех патронов к ней, это было просто чудо, а не винтовка. После всех улучшений, винтовка могла бить не на 100 метров (с глушителем), а на все 400.

Рассчитывая не привлекать к себе внимания, Степан сильно просчитался. То, что офицеры гибнут на большой площади от рук «тихой смерти», как его назвали фрицы, любители громких имен, посеяло в войсках тихую панику. А как иначе, ведь навык нашего партизана позволял придавать пуле возможности разрывного снаряда. А что такое полсотни грамм тротила внесенные в череп. Представьте, стоите вы себе на улице, курите с товарищами, и тут раз, голова бесшумно лопается как арбуз, причем, не только у вас, но и у всех товарищей. Полсотни случаев оказалось достаточно, чтобы командиры стали опасаться выходить из домов, а движение на дорогах почти полностью прекратилось. Это, конечно, ненадолго, придумают какую-нибудь штуку, ну, там на танке офицеров возить будут, хе-хе. Но Степан помнил, обещание командира, что с первым самолетом привезут патроны для его любимой ПТРС. И тогда никакие танки не помогут рагу спрятать от него добычу. Надолго оставлять отряд парень не хотел, поэтому, повоевав всего неделю, решил вернуться. Но уже на входе насторожился, ибо атмосфера была в бункере странная. Простые мужики еще нормально с ним общались, а вот все кто уровнем выше старшины, ходили взбудораженные, и какие-то отрешенные, задумчивые. Это было странно.

Объяснение было простым. Новая радистка. Нет, не так. Новая ничейная женщина. И ничего в ней особенного не было, Степан видел как то мельком. По сравнению с той же Маришкой, вообще ни о чем. Хотя, парень помнил, как в деревне кобели с высунутыми языками носились за течной сукой, а стоило ее запереть, пытались сломать забор, сделать подкоп, да и просто прорваться через калитку. Сейчас роль такой вот самки собаки, сыграла эта вот столичная штучка, с ее интеллигентным лицом и холодной манерой держать себя. А много ли надо одичавшим без женской ласки мужикам, запертым в ограниченном пространстве. Полковник Орлов, уже замучился отправлять отряды в дальние рейды, чтобы сбавить накал страстей, иначе могло дойти до мордобоя. При жесточайшем дефиците радистов на фронте, повторную заявку вряд ли удовлетворят, оставалось только надеяться, что девушка выберет себе кого-нибудь, и мужики успокоятся. Но уже неделя прошла, а девчонка продолжала держать марку. Ничего, приближался первый сеанс связи с большой землей, после первых нескольких рейдов ее мировоззрение поменяется, может тогда она сможет определиться.

Девушка, не то что держала маку, но все же была сильно неопытной в таких делах. Хоть за ней и раньше пытались ухаживать, но как то более интеллигентно, что ли, но при этом более конкретно. А вот такие неловкие попытки понравиться, немного даже напрягали. Особенно эти стремления придержать дверь, подать необходимую вещь, разговоры с намеками, небольшие подарочки. А какие подарки могут быть у партизан, правильно, трофейные. У Нади уде скопилось четыре дамских пистолета, три портсигара, одна золотая табакерка, часы, пусть и мужские, но небольшого размера. Еще было несколько гребней, пять разукрашенных серебряных фляжек и губная гармошка. Вся эта вакханалия немного поутихла, когда в коридорах стали шептаться, как мужчины, так и женщины:

— Вы слышали, Степан вернулся, похоже, опять что-то затевается! — Мужики тихо переговаривались между собой.

— Он такой большой, интересно он везде такой, настоящее чудовище, похож на древнего викинга, интересно какая женщина сможет его обуздать. — Женские разговоры в перевязочных, прачечных и кухне.

Надя слышала эти разговоры, и даже несколько раз видела, мельком таинственного Степана. Первый раз девушка просто в ужасе застыла. Она даже не предполагала, что бывают такте гиганты. Второй аз она столкнулась на занятии, по доведению для всех командиров, в том числе младших, оперативной обстановки в регионах. Но даже тогда, все ее существо дрожало от присутствия подобной силы. От этого огромного бородатого мужика шла удивительная аура мощи и животной энергетики. И хотя она сильно боялась, тем не менее, не могла не поглядывать, искоса, на этого здоровяка. Кроме страха он чем-то ее притягивал. Вид у него был не очень опрятный, нет, парень был чистый, одежда постирана и поглажена. Но ей хотелось представить, как он будет выглядеть, если расчесать ему всклокоченные волосы и буйную бороду. А еще эту бороду можно будет заплести в косички, как на картинке в старой книжке про викингов, что она читала в детстве. Уйдя в свои грезы, девушка даже не заметила, как брифинг закончился, а полковник приказал:

— Все свободны, младший сержант Воскресенская и рядовой Цветков останьтесь!

* Доктор Шверд предусмотрел по бокам каски «рожки», в которых были сквозные отверстия для вентиляции. Но это не основное их назначение. Они нужны для крепления дополнительной брони — защитной стальной пластины. Она была очень тяжелой, поэтому носилась только в траншеях.

** В апреле 1941 года НИПСВО проходил испытание «Глушитель звука выстрела к СВТ-40» (конструктивно не имеющий сходства с «Брамит») для самозарядной винтовки СВТ-40. По результатам испытаний отвергнут комиссией. В этом мире, видимо, был доработан (п/а).

Глава 10. Чем дальше, тем страшнее

(Мир Земля-1, 03 Октября 2022 года/Мир Земля 1145/ZXV17, 22 Ноября 1941 года)

Конец ноября 1941 года, звучит очень грозно, и холодно. В мире Земля-1 в это время уже стояли морозы под сорок, и заметала поля пурга. В Белоруссии этого мира не сказать, что было легче. Мороз стоял не ниже двадцати градусов, а от ветра защищал лес. Но эта вечная болотная влажность, из-за неё мороз переносился намного хуже. Немного выручал запас егерского зимнего обмундирования. Но все равно одежда, которая создавалась в Германии, к русскому климату была приспособлена плохо. Однако было в этом и нечто хорошее. Для диверсий — это была самая подходящая погода. Но почему-то, никто из партизан этим не пользовался. Желающих морозить сопли в дальних рейдах не находилось. Именно на эти дни и выпало задание для Степана, и его небольшого отряда. Да вы все правильно поняли. Командир отрядил их для того, чтобы провести сеанс связи со штабом фронта. Для этого надо было отойти хотя бы на полсотни километров от базы, а лучше еще немного подальше, чтобы в нужное время выйти в эфир. Это было опасно, машины пеленгаторы катались по дорогам постоянно, хоть их и отстреливали партизанские летучие отряды. Но учитывая погоду, можно было надеяться, что все карательные и поисковые отряды сейчас сидят по своим базам, в теплых домах, и носа не смеют высунуть наружу.

За бортом их плоскодонки была снежная каша, вперемешку с грязью и тяжелой холодной водой, которая моментально намерзала на веслах. Приходилось постоянно сбивать лед саперными лопатками. Но даже это было лишь на короткое время. Вобщем, намучились, пока плыли, знатно, а потом пришлось еще пешком тащить гадскую лодку до берега. Надю несли поочередно, на руках, пока остальные выдергивали на берег лодку. Хорошо, что глубина была небольшая, и сапогами грязной воды, бойцы почти не зачерпнули. Тем не менее, все равно пришлось сделать остановку, чтобы развести костер, просушить сапоги и сменить портянки. Иначе можно было вовсе остаться без ног, на этаком-то морозе. Заодно и перекусили привычными уже немецкими рационами. Конечно до русских самодельных пайков в виде ржаного хлеба и соленого сала, по вкусу эти изделия немецкой пищевой промышленности не дотягивали, но зато были куда как более полноценными по составу и намного питательнее. Да и на морозе ими было пользоваться намного удобнее. О том, что вокруг могут быть враги, Степан не волновался, потому, что припомощи ментальной магии постоянно сканировал окрестности, и в радиусе километра никаких ментально активных образований не было, кроме их отряда, конечно.

Пока отдыхали, Степан вспоминал брифинг с командиром. Он рассказал, что, несмотря на партизанские рейды, по лесам продолжают ездить пеленгаторные машины. По словам пленных, достаточно только получить сигнал, как по выявленным координатам отработает артиллерия, и, возможно, авиация. Причем, помня про «ПВО» партизан, авиация может быть даже высотная. А уже потом по местам артналета будут проведены рейды егерей, для контроля эффективности. Все стоянки этих самых лесных воинов Рейха, выявить не удалось. Но леса сейчас ими просто наводнены. Схватки происходят практически ежедневно, и не всегда победителями выходят партизаны. Сказывается намного лучшая специальная подготовка войск Вермахта. И, в отличие от партизан, пополнение к немцам подходит регулярно. Все ближайшие лагеря военнопленных уже были подчищены, с большими жертвами, да, но подчищены, а остальных уже отправили подальше в фатерлянд, чтобы не соблазнять «лесных бандитов». После отдыха все встали на лыжи, радиостанцию взял Степан, как самый сильный. Оружие и вещмешок у радистки отобрали. Предстоял практически марафонский забег, поэтому пусть хоть сама себя донесет, уже всем будет полегче.

Выйдя почти в три часа ночи, до места, не сильно спеша, добирались почти десять часов, с небольшими остановками на еду и краткий отдых. Этим самым местом назначения, оказалась заболоченная лесная опушка, заваленная сухими ветками и упавшими подгнившими у корней стволами деревьев. Мужики стали сразу стали организовывать себе стрелковые ячейки, занимая круговую оборону. Степан организовал себе лежку около радистки, являясь своеобразным «последним рубежом», в случае обнаружения. Остальные признавали его силу и не возмущались, хотя и поглядывали косо, немного ревнуя девушку к рыжему гиганту. Ментальный сканер опять ничего не показал, а Воскресенская уже развесила на корнях поваленного лесного исполина проволоку антенны, и во всюкрутила ручки настройки радиостанции. Минут через десять она доложила о готовности, и всем оставалось только ждать. Парни пытались утепляться подкладывая под седалище лапник и прошлогоднее сено, Степан дремал, а Надя волновалась и мандражировала. Это было видно по тому, как она теребила складки одежды, протирала рацию, поправляла антенну, в общем, излишне суетилась. Через полчаса ожидания Степан не выдержал, достал шоколадку из пехотного спецнабора, и протянул девушке:

— На, погрызи, и не нервничай по пустякам, когда надо будет бояться, я тебе скажу, — «успокоил» он девушку.

— Спасибо, — с обидой в голосе пробормотала младший сержант, но все равно зашуршала оберткой.

Шоколадку приходилось действительно грызть, так как она была твердая как камень и сделана из настоящего шоколада, вкус которого в России мира Земля-1, простые жители уже давно забыли. Это был настоящий шоколад, который не таял в руках и не пачкался, который источал просто умопомрачительный аромат. Не удивительно, что радистка надолго отвлеклась. Но время шло, и, наконец, настала пора первого сеанса связи. Текс сообщения написан был давно и тщательно зашифрован. Поэтому Надежде оставалось только отстучать ключом*, и нигде не ошибиться. Надо сказать, что женщины для подобной работы подходят намного лучше мужчин. По крайней мере, по аккуратности выполнения бумажной и требующей скрупулезности работы. Пока набивалось сообщение, у попаданца начало нарастать предчувствие приближающейся большой задницы. Опытные бойцы тоже начали нервничать. Когда Надя уже закончила передачу и начала сворачивать антенну, предчувствия оформились появлением двух одиночных целей на личном радаре Степана. Они маячили на краю километровой зоны «покрытия» ментальной чувствительности, но почему-то ближе не приближались. Парень громко крикнул:

— Внимание! Противник на восемь часов, дистанция восемьсот метров, приготовились! — и сам принялся поудобнее пристраивать пулемет.

Все стало понятно, когда послышались странные звуки, похожие на протяжные ослиные крики, а над лесом появились дымные следы. Реактивные минометы. Не надо думать, что РСЗО придумали в СССР. Просто развитие конструкторской мысли, в этом разделе техники, шло по-разному, но и у Германии такая техника была. И вот сейчас реактивные снаряды калибром 150 мм падали на партизан. Все что успел сделать Степан — это скинуть радистку в глубокую канаву, прямо в болотную жижу, и самому нырнуть туда же, накрыв девушку своим телом. Надо сказать, что успели они весьма вовремя. Не успела Надя даже вякнуть, как земля вздрогнула, ударила их по животу, а потом раздался оглушительный грохот, такой что казалось, что это твоя голова врывается изнутри. Девушка закрыла уши руками, но взрывы продолжали грохотать. Судя по дуге реактивного следа, где-то, в пяти-шести километрах, находилась пара батарей немецких минометов. И сейчас эти самые минометы перемешивали с грунтом их маленький отряд. Это Степан чувствовал абсолютно точно, так как в его ментальной проекции очень быстро гасли огоньки жизни его бойцов.

Надя лежала, и молилась всем богам, чтобы все это прекратилась. Она сама даже не заметила, как описалась. Но ей было все равно, потому что было так страшно, что девушка забыла обо всем на свете, а в голове крутились только обрывки молитв, что в детстве заставляла учить бабушка. Она молилась, а вокруг переворачивалась земля, и грохотали разрывы тяжелых снарядов. Она начала понимать, что ей нечем дышать, вокруг был жуткий, вынимающий душу холод, а сверху навалилась неподъемная тяжесть. Все попытки вырваться ни к чему не привели. Ужас накатывался все сильнее, накладываясь на контузию от близкого разрыва тяжелых мин. Сознание медленно затухало. Когда обстрел прекратился, она даже не заметила, как и громадную руку, что вытащила ее голову из грязной жижи. Надя в это время пребывала в глубоком обмороке. Первое боевое крещение прошло для хрупкой радистки слишком страшно.

Когда прекратился обстрел, и наступила оглушительная, звенящая тишина, Степан понял, что все ребята умерли. Остались только он и потерявшая сознание радистка. Он вылез импровизированной траншеи, не обращая внимания на то, что вся одежда на его спине порвана, и двух третей хитпойнтов не хватает, как будто корова языком слизнула. Но не это было главное, на продолжающем работать ментальном сканере виднелись огоньки более сотни жизней. Эти огоньки частой цепью наступали на раскуроченную опушку. Слух, как и зрение, восстановились довольно быстро, вместе с восстановлением хитпойнтов. Вдалеке слышался лай собак и крики переговаривающихся егерей. То, что это егеря, было видно сразу по их специальным курткам. Это были не просто куртки, а одежда горных стрелков. Вот даже до чего дошло. Видимо партизаны так разозлили верхушку Вермахта, что в бой бросили даже эти элитные подразделения. Это была хорошая добыча, все как один высокоуровневые бойцы, никого ниже 19 уровня тут не было, а командиры даже двадцатого. Степан достал свою новую игрушку, прокаченную СВТ-40. Глушитель он сразу скрутил, в данной ситуации он уже ни к чему.

А егеря шли молча и зло. Еще бы, их бригаду сорвали с уютной базы вблизи альпийских гор. Там, несмотря на жесткие тренировки, можно было ходить в увольнительные. Недалеко от базы была деревушка. А в деревушке пышные немецкие девушки, долгое время лишенные внимания мужей. В деревенской таверне рекой лилось свежее пиво и шкворчали на сковородке домашние свиные колбаски. И вот, от этого райского уголка их оторвали и кинули в дремучие леса и непролазные болота, отлавливать неуловимых и жестоких лесных бандитов. Парней готовили штурмовать горы Крыма и Кавказа, недалеко от русских морских курортов, а тут это. Это, в общем, в культурной компании такие слова не произносятся. Вечным спутником крепких баварских парней стал пронизывающий до костей холод и постоянное чувство голода, доселе им почти незнакомое. Потому, что колоны с припасами регулярно погибали под пулями партизан. И вот, им сказали, что впереди бандитская радиостанция, и совсем крошечный отряд, к тому, же может быть и того нет, после минометного обстрела. Оставалось только проверить, есть ли живые, а трупы развесить вдоль дороги, на страх остальным. Это казалось легкой прогулкой, пока вдалеке не раздались выстрелы, а рядом не начали падать мертвые товарищи.

Оптика работала отлично, первая серия из десяти усиленных выстрелов пошла. Считай, как по сотне грамм тротила в грудную клетку. Тела десятка впереди идущих солдат вспучились и опали, как озимые. Пошла жара! Пока егеря не подошли на дистанцию эффективного огня, Степан успел отстрелять три десятипатронных магазина. Они уже думали, что все, сейчас они подавят одинокого стрелка с винтовкой, но в это время лесной бандит откуда-то достал пулемет, два пулемета. Глядя на огромную фигуру, держащую пулеметы как обычные люди держат пистолеты, где внутри егеря ощутили, что сегодня они принимают свой последний бой. Несмотря на кажущуюся громоздкость партизана, попасть в него никто, почему-то не смог. Вернее иногда попадали, но мужик продолжал стоять как скала, изредка смещаясь с линии особенно плотного огня. Тех кто мог вести ответный огонь, становилось все меньше и меньше, потому, что пули с МГ-34 выкашивали ряды егерей как крупнокалиберные авиационные пушки. Когда их осталось всего полтора десятка, они попытались отступить, но кто же их отпустит. Ментальный радар показывал, где находились средоточия жизни, а СВД-40 ставила жирную точку, в жизни тех, кто попытался захватить нашу землю. В принципе каждый из них получит немного, земли, в братской могиле. Если до лета их найдут. Степан привычно складывал курган из голых тел. О хотел прогуляться до той минометной батареи, когда вспомнил о радистке, которую сам же запихал в яму с жидкой грязью. Но не успел он дернуться на помощь, как поступило долгожданное сообщение:

Внимание! «Убийца-Мастер» улучшен! У тебя были все предпосылки стать замечательным ассасином, невидимым и неслышимым убийцей. Но ты предпочел другой путь. Путь жестокости, моря крови и массовой резни. Поэтому! Приветствую тебя ДЖАГГЕРНАУТ!!! Эта тварь создана для геноцида народов, захвата стран и миров, любых. Твоя жесткость не знает границ и пределов. А захваченная территория ограничивается только твоим желанием.

Твой путь развития бесконечен: до следующего повышения 27/100.000 убийств. Класс дает повышение параметров Сила, Ловкость, Выносливость, Телосложение на +20 за каждый уровень.

Получено новое умение: «Аура смерти» (Классовое умение), В зоне действия ауры враги на несколько минут застывают в ужасе не в силах пошевелиться. Каждый уровень навыка увеличивает время парализации на 10 секунд, радиус ауры на 10 метров. Если уровень противника выше чем у вас, то аура не действует.

Получено новое умение: «Щит Ярости» (Классовое умение), Во время боя вас окружает невидимый силовой щит. Щит блокирует любой входящий урон, как магический, так и физический. Каждый уровень навыка позволяет блокировать 100 ЕД входящего урона.

Ваш уровень повышен и теперь составляет 22

В каждом русском, если сильно копнуть, можно найти татарина. Своими действиями вы тоже глубоко копнули, тем самым пробудив родословную. Изменена раса: теперь ваша раса называется Орк-Полукровка (50 % крови диких воинов), и кто б мог подумать, а такой приличный человек был. Теперь встреченные орки и прочие темные расы относятся к вам дружелюбнее, а эльфы и другие светлые расы встречают настороженно.

Каждом Джаггернауту нужны средства для захвата территории стран и миров поэтому в качестве награды вами получено:

Схема создания: Стационарный портал 1 уровень. (ресурсы для постройки — Вода 10 ЕД, камень 25 ЕД, Цемент — 10 ЕД, Накопитель энергии средний 3 шт. Энергия 30.000 ЕД).

Схема создания: Автоматическая пулеметная турель 1 уровень (ресурсы для постройки — дерево 100 ЕД, Вода 200 ЕД, Металл 200 ЕД, Энергия 10.000 ЕД, образец стрелкового оружия из которого вы хотите сделать турель). Может быть модифицирована в автоматическую артиллерийскую турель.

В качестве бонуса вам дается схема создания энергетического накопителя, Система понимает, без него все остальное является бесполезным мусором. Внимание! Вы выделились из основной массы пользователей. Теперь Система особенно внимательно следит за вашими достижениями!

Схема создания: Энергетический Накопитель (кристаллический) без уровня — ресурсы для постройки — Энергия 10.000 ЕД, кристалл (чем дороже кристалл и прочнее его структура, тем выше уровень накопителя). Внимание! Вашему классу не доступны биологические магические накопители.

Фигура Степана стала еще немного выше, при этом еще добавила в весе за счет уплотнения костей, мышц и соединительной ткани. Но все это не волновало парня, так как он бежал спасать девушку Надю. Он четко чувствовал ее огонек, а также то, что этот огонек начинает слабеть. Из лужи он ее вытащил практически за шиворот, и на морозе одежда моментально стала обледеневать, все же двадцать градусов минус, это не шутки. Оставалась единственная надежда, доставить ее в теплое и сухое место, причем быстро. Таких мест у Степана было накопано достаточно. Практически весь район он разделил да шестигранники, по типу сот, со стороной в пять километров. И в углах этих самых сот он и настроил схронов. Никогда не знаешь, когда пригодится, например, скинуть хабар из инвентаря. В стандартный схрон входила печка буржуйка и теплая кровать, а еще запас воды, дров и еды. И ближайший такой схрон был «всего» в десяти километрах от места боя. Прижав к себе девушку, Степан побежал. Если бы это был кто-то другой, он бы не донес замерзшую радистку, но парень поставил все мыслимые и немыслимые рекорды бега по пересеченной местности, сказывалась повышенная ловкость и выносливость. Десять километров он преодолел быстрее, чем за двадцать минут.