Помоги проекту - поделись книгой:
Его убили прямо на кремлёвском дворе:
«Убиение же сего Алексея Петровича бе дивно никако и незнаемо, токмо един обретяся на площади лежаще. Мнимся от своей братии от бояр за правду пострадал, общею их думою убиен бысть…»
Понятно, что тысяцкими прилагаются немалые усилия, чтобы превратить мирных горожан в подобие войска. Проводятся смотры и сборы. Расписываются места на городской стене, количество бойцов, вооружение. У лавочников нет кольчуг или шишаков — дорого. Нет, как правило, и мечей с саблями. Но топор, рогатина, «ножи булатные» — должны быть у каждого.
Древние Афины времён своего заката не могли выставить достаточное количество тяжеловооружённых пехотинцев — гоплитов, зато гоняли по полю боя толпы легковооружённых пращников-лучников — велитов. Афинская армия формировалась по такому же принципу: из свободных граждан, вооружённых стандартно, но их собственным оружием за их собственные деньги. Когда дешёвый импорт и обилие рабов превратили в нищих большую часть граждан, армия стала… очень легковооружённой.
Боевые качества городских полков невысоки. На городских стенах, защищая собственные жилища и семьи, они дерутся достаточно упорно. А вот исполнить какой-либо манёвр такой пехотой в поле… Как теми римскими патриотами, которые легли под Каннами.
Конечно, бывают исключения. В Липицкой битве пятитысячное новгородское пешее ополчение атакует владимирских пешцев бегом, вверх по склону горы. Ненависть их к отцу Александра Невского была столь велика, что сумасшедшая атака, поддержанная другими полками и княжескими дружинами, оказалась успешной.
Есть деталь, которая в это время, в сер.12 в., становится важной. По крайней мере — в больших городах. Средневековый город может получить статус, который историки называют «коллективный феодал». Тогда этот «к. феодал», подобно некоторым «ц. феодалам» (церковным иерархам), набирает себе постоянный отряд. Стражу. Городовой полк.
Профессиональные воины, которые служат за жалование. Ежедневно часть из них выступает в наряды: охрана городских ворот, поддержание порядка на торгу, силовая поддержка действий гражданской администрации. Не ополчение, а постоянная служба. В критических условиях, вроде нападения на город, городовой полк является ударной частью городского полка, ополчения. В походах — выступает, обычно, именно он, пополнившись добровольцами из горожан.
Служба постоянная, а жильё своё. Вооружение своё, но единообразное по комплектации. Жалование от города, а корм свой. Сходно, отчасти, со стрельцами Московской эпохи.
Раскопки показывают, что в дворах, где есть комплект воинской справы, почти никогда нет крестьянской утвари или инструментов ремесленников. И наоборот. Видать, служба не оставляла времени на существенные приработки.
Вооружение и выучка таких бойцов сходно с гриднями. Хотя, обычно, уступает им в разнообразии и роскоши. В других городах эту роль играют отряды княжеских гридней. Которые подчиняются и, часто, содержатся самим князем.
Княжеские дружины.
Вершина вооружённых сил «Святой Руси». Гридни. Контрактники пожизненно. Янычары.
«Янычары» потому, что большая часть гридней — потомственные.
В дружине родились, выросли, выучились. Многие не знают ни отца, ни матери. «Сын полка». Отличие своё от местных подчёркивают. Часто даже и русскими зваться не хотят: «мы — княжии, мы — варяги». Угры, свеи, даны, поморы, бодричи, ляхи, пруссы, литовцы, моравы, торки, ясы, аланы, хазары, кыпчаки, огузы…
Над местными издеваются: посельщина-деревенщина, рыло сиволапое. Шутки шутят. Часто — жестокие. Земщина отплачивает тем же. Но у княжьих — мечи. А так же власть и суд.
Княжьи гридни двух вещей очень не любят: защищать местных, и когда местный с оружием. Мономаху на своих как-то ногами топать пришлось:
— Ну побили половцы смердов, так чего за этими половцами гоняться?
Мономаху тогда пришлось доходчиво объяснять дружине. Не про «защиту Святой Руси и душ православных», а откуда денежка берётся, и что гридни кушать будут, если половцев от смердов не отвадить.
Когда местный сам с мечом, тогда… Тогда дружиннику совсем плохо.
Половцы не каждый год приходят и не на всю Русь. А местные — повсюду, и много их. Подати надо собирать каждый год и везде. Если бы на десяток «сиволапых» был бы хоть один оружный и обученный — набродь княжескую в первую же зиму вырезали.
Потом друг с другом перерезались бы. Потом выжившие сами бы князьками сели. Со своими дружинами.
Сила князя в его дружине. Но «чем больше — тем лучше» не получается. Нужен баланс, оптимум.
Большую дружину собрать можно. И вооружить. Но не прокормить — средневековье. Пути сообщения, урожайность-производительность… И за полтысячи вёрст на всякий стук-бряк не набегаешься — бездорожье.
Централизация не получается. Полная децентрализация… Будет резня. «От края и до края». И — «без краёв».
Между городским ополчением и княжеской дружиной появляется средний элемент — боярское ополчение. Это особенность именно «Святой Руси».
На Западе ни королевские наёмники, ни городские ополчения столь существенной роли, как на Руси, не играют. Главная сила европейских армий до появления английских лучников и швейцарских алебардистов — именно рыцарские ополчения. На Руси — относительный баланс.
Боярские дружины… очень противоречивое явление.
С одной стороны — ополчение, с другой — дружины.
С одной стороны конница: в поход идут конями, в отличие от пеших городских ополченцев. С другой — большинство в бою пешие. «Драгуны»?
С одной стороны — не «янычары». Связаны родством, в основе — боярская семья: сыновья, братья, племянники, зятья, бастарды… С другой — воин сидит не на своей земле, не на своём корме — владетель даёт.
С одной стороны, для пришлого рюриковича в стольном городе — местные, земство. С другой… Для смерда из деревеньки — набродь, дармоеды.
Основой феодализма является связка: «сюзерен-вассал». Князь — сюзерен, боярин — вассал. Всё просто. Но не на Руси.
В северных землях — Новгородской и Псковской — князья не имеют права раздавать земли. Лен, феод, условное владение… вся феодальная лестница, привычная для Европы и остальной Руси, отсутствует.
Северные вотчины — наследственные, с тех ещё, родоплеменных времён. Основой вооружённых сил являются «житьи люди», однодворцы, «малые бояре». Поэтому на севере нет отдельного боярского ополчения. Соответственно — налоги платят все. Потомственные бояре, древностью рода равные или превосходящие Рюриковичей, управляют такими же потомственными холопами. Поэтому крестьянских восстаний, как на юге, вроде того, под умиротворение которого я сам попал, на северах нет.
Сколько не читал всякой около-исторической литературы, всегда как-то упускают, что феодализм — это система организации общества для его выживания. Прежде всего: система ответственности феодалов перед обществом.
Не: «я могу — потому что я — хочу», а: «я — должен, и поэтому — я могу».
Это понятие — «долг» — постоянно выводит из себя аристократов. Они постоянно стремятся стать альфа-самцами и рвут на части любой народ, подобно тому, как жеребцы в табуне стремятся увести подальше свой косяк.
«Долг» мешает и самым «вятшим» — королям. Они начинают, например, трахать всё что не попадя, проявляя свой инстинктивный абсолютизм. Так гибнет готское королевство под ударом мавров или сербское на Косовом поле.
Заезжий англичанин в 17 в. посмеивается над русскими дворянами: они называют себя холопами государя, имения их могут быть во всякое время отняты царём.
Пушкин как-то назвал себя представителем «третьего поколения непоротых дворян».
Для англичанина-эсквайра — дикость, бесправие, азиатчина. У британца его собственность — священна, неотъемлема. В России дворянское поместье всего лишь условное владение: условие для исполнения помещиком его долга — постоянной мобилизационной готовности.
Разница между Англией и Россией — в «серых степных тараканах».
Россия тысячу лет ведёт непрерывную войну на выживание. Не европейскую войну — спор за территории, население, колонии, привилегии, права, доходы… В России война — спор о геноциде. Не — «сколько платить будем?», а — «кто-нибудь живой есть?».
Уровень долга аристократа — вопрос существования народа. Курбский не зря столь старательно обосновывает в переписке с Иваном Грозным право вассала «отъезжать» к другому государю. На Западе такой «отъезд» — разборки высших аристократов, взаимоотношения нескольких десятков личностей, для населения ничего существенно не меняет. На Руси — угроза самому существованию народа.
При Иване Грозном воевода-изменник показывает крымчакам броды через Оку. Хан Гирей разоряет Москву и угоняет полумиллионный полон. О соотношении «посчитанного полона» и общих потерь населения я уже…
Глядя на толпы русских на невольничьих рынках Средиземноморья, люди спрашивают друг друга:
— А там, на Руси, ещё кто-нибудь остался?
В европейском средневековье маятник общественного сознания постоянно качается между «правами личности», естественно — личности только из полупроцента населения, аристократии, и общественно-необходимыми обязанностями — «рыцарским долгом». Подкрашенным кое-какой идеологией в церковно-богословском стиле. Типа помазанников божьих, защиты малых и сирых, подвигов во имя «Прекрасной дамы»… Но первооснова — долг перед народом, смердами. Остальное — оболочка.
Позже, во всевозможных рыцарских романах, описывается именно этот крашеный футляр.
Вальтер Скотт в «Квентин Дорвард» старательно замалчивает, скажем так, военно-политическую мотивировку неравного брака своего ГГ, фокусируясь в области межличностных отношений. Типа: любовь преодолела все препятствия, и сердца их соединились. Достаточно оценить юмор отношений англичан, французов, бургундцев и шотландцев в конкретном десятилетии, и становится понятным: чуть бы сдвинулась геополитическая ситуация, чуть иначе выглядел бы «долг перед Францией»…
Нет, вполне верю, что влюблённые всё равно соединились бы. Но Квентин исполнял бы арию не мужа, а альфонса-любовника.
Пётр III своим «Указом о вольности дворянства» освободил дворян от обязанности служить государству, защищать Россию. Тем самым, лишив их морального права владеть крепостными крестьянами.
Пугачёвщина — реакция народа на освобождение «лучшей» его части? Романовы во все три века их правления говорили не о своём «божественном праве» управления Россией, а о долге, обязанности «нести сей тяжкий крест». При таких традициях возможна ли нормальная «президентская гонка» в России? Ведь в основе мотивации «гонщиков» лежит получение «приза», а не «креста».
Однако вернёмся в 12 век.
Громадная колымага под названием «Святая Русь» включает в себя три уровня княжеского управления. Великий Князь в Киеве, светлые князья в землях-уделах, малые или подручные князья — в волостях. У каждого — свой двор, своя дружина. Но до «конкретной гайки», до конкретной веси, поселения — «руки не доходят».
И вот, из-за «ручонок нехожалых», появляются на Руси бояре-вотчинники. Откуда?
Со стороны посмотреть — всё благостно:
Бывало. Награждали боярством за героизм, проявленный при защите отечества. Или за героизм при вырезании других защитников отечества. Что будем именно сегодня считать нашим отечеством?
Про бой на Немиге не слышали?
Тогда киевские полоцких побили.
Вот только не надо рассуждать про первую войну Украины и Белоруссии! Нету здесь ни того, ни другого. Среднее средневековье. Многие боярские роды с того боя, с последующей раздачи земель, свою родословную ведут.
Есть и другие варианты «службы ратной, ох тяжёлой». Когда мотивировка: «вместе с княжичем по девкам бегали», как в «Отроке» — милый, бескровный вариант.
Но есть тонкость, о которой в моей России 21 в. постоянно забывают: боярская служба, как служба в гос. безопасности — с неё не уходят. Она пожизненная. И не только для тебя, но и для детей твоих. Всегда. Боярство — не награда, а поручение. Не место отдыха, а новое место службы. Награждённый «шапкой, гривной и вотчиной» (боярством) меняет службу в княжьем тереме, на всем готовом, на службу в собственном дому, на своём хлебе.
Забудьте. Такое представление о жизни святорусского аристократа — анахронизм. Боярину скучать некогда — ему нужно постоянно поддерживать боеготовность своего подразделения.
Представьте: человек служил специалистом — был воином. Вырос на княжьем дворе, на всём готовом. Обед — в поварне, конь — в княжьей конюшне, меч — на поясе, серебро — сотник раздаст. Угораздило отличиться — первым взобрался на стену вражеского города. Здоровый, смелый, по лестницам хорошо лазает.
И тут говорят:
— Вот тебе в награду — боярство.
Он — профессионал. В фехтовании, джигитовке или в стрельбе из лука. Вовсе не менеджер. А тут… Вместо умения хорошо ударить мечом — требуется умение ведения крупного сельскохозяйственного предприятия-вотчины.
Вместо сотоварищей-сослуживцев — какие-то непонятные сиволапые смерды. Их много, а ты один.
Вместо «вскочил добрый молодец на коня верного и поскакал» — заставь смердов распахать землю, вырастить на ней овёс, выкорми этим зерном жеребёнка до трёх лет, объезди-выучи… В княжеских табунах объездчики — отдельная специальность, а тут всё сам.
Закон Паркинсона:
«Всякая иерархическая система стремится к тому, чтобы все уровни управления в ней были заняты некомпетентными людьми».
Феодальная пирамида — яркий пример иерархии. С отягчающими обстоятельствами типа всеобщих «физкультурности» и родственности.
Картинка: князь на своём подворье принимает в гридни молодых парней-отроков. Радостные взволнованные молодые лица. Проходит вдоль строя, поздравляет, хвалит… И думает: сколько из этих юнцов дорастёт до боярства?
Во всяком народе доля людей, желающих и умеющих вести собственный бизнес — 5-15 %. А сколько из них вообще доживёт? Выслужит обычные 20–25 лет — «службу ратную»? Чтобы перейти на «службу боярскую».
По литературе кажется, что каждый попаданец стремится стать титулованной особой. Кроме «Янки» у Твена. Снова: Твен слишком много знал?
Реально: очень мало людей стремится в бояре. Ещё меньше — годится.
Глава 202
В раннем и среднем средневековье постоянный дефицит аристократов. Карл Великий принимал в свою свиту людей не только любого происхождения, но и любой веры. Сарацинов, например. И делал из них баронов. От «баро» — человек. Остальные… «орудие говорящее».
Поделиться книгой: