Помоги проекту - поделись книгой:
— Хм… — зеленоглазая закинула ногу на ногу и хищно сощурилась. — Любопытно.
— Ешь!
Ошейник потянул в обратную сторону, но Амис держался за цепь ладонями — это ослабило давление на горло, но от очередного повешения вряд ли бы спасло. Впрочем, страшно только в первый раз, и парень расхохотался, держась за висящее в воздухе кольцо. И когда обе девушки с удивлением уставились на страдальца, махнул ногой и отправил свой кубок точно в цель. Ведьма успела остановить металл, но в вине, похоже, было недостаточно железа, и терпкий напиток забрызгал ей волосы, лицо и грудь.
Глаза гостьи округлились так, что едва на лоб полезли, однако вместо вспышки гнева она заржала, как лошадь, и захлопала левой рукой по столу.
— Ну и дела, сестрица… Хотела похвастать, как приструнила своего пса, а пес, похоже, приструнил тебя. О ночь, мне надо лучше готовиться. Счастливо оставаться.
Она наклонилась и слизала с одеревеневшей щеки хозяйки красную каплю, после чего встала на парапет и прыгнула через изгородь прямо в темноту. Миг спустя хлопнули кожистые крылья, и на фоне рыжего заката мелькнул силуэт огромного летучего ящера.
— Хочешь показать, какой ты гордый? — мучительница утерла побледневшее пуще прежнего лицо и отшвырнула салфетку. — Ну так и посиди здесь до утра. А надоест и захочешь уйти — просто сожри все, что валяется под ногами. Я с радостью обменяю боль на унижение. Спокойной ночи.
Ошейник постоянно давил на шею, и чтобы не кланяться в пояс, приходилось изрядно напрягать мышцы. Слуги унесли тарелки, приборы, постелили новую скатерть и удалились на кухню, оставив пленника в одиночестве. Ночь еще не наступила, а холод уже пробирал до костей, и немного согреться помогала только напряженная борьба с зачарованной цепью. Все это напоминало дурацкую холопскую забаву, когда мужики ставили локти на табурет или лавку, сцепляли пальцы и пытались уложить кулак соперника на доски. И если враги попадались равные по силам, пыхтеть, кряхтеть и портить воздух могли минутами до полного изнеможения.
Амис сильно сомневался, что продержится до рассвета, а если упадет, то встать уже не сможет. Он впервые за все время плена остался без присмотра на открытом пространстве, и если проявить толику смекалки, у него получится отправить письмецо в «большой мир». За пергамент сгодится скатерть, а вместо чернил — собственная кровь. Чтобы не тратить драгоценное время, юноша прокусил клыком указательный палец и, выдавливая кровь большим и безымянным, начал писать прямо посреди белоснежного шелка. Ну, как писать — скорее, промокать ткань темными бусинами, но если записку не унесет в море и не размочит дождем, нашедшие ее вполне смогут прочитать все до последней точки.
Затем, измазав руку в том, что натекло с шеи, абы как изобразил свою подпись и для большей убедительности оставил отпечаток ладони. Осталось решить, как запустить скатерть в полет, ведь ветер слаб, а до изгороди навскидку шагов десять. И если ткань повиснет на ветвях и поутру ее обнаружат (а ее обязательно обнаружат, изгвазданный кровью шелковый круг сложно не заметить), узнику устроят такой завтрак, что на всю недолгую жизнь запомнит.
Лучше всего подошел бы лук, да только где его сейчас взять. На втором месте шла праща, и хоть принц никогда ею не пользовался сам, но видел, как орудуют другие и имел хотя бы малейшее представление о стрельбе. Надо завернуть что-то тяжелое в скатерть, раскрутить и швырнуть с обрыва — грузило вывалится, а ткань подхватит ветер и унесет куда-нибудь подальше, где могут оказаться люди — охотники, караванщики или рыболовы.
Но чертовы скелеты убрали все со стола, и в отчаянии пленник топнул так, что услышал звонкий цокот набойки на подошве. Ну, конечно — туфли! Одной вполне хватит, чтобы провернуть задуманное, нужно лишь дотянуться — и вот с этим возникли проблемы. Если наклониться слишком низко, потом уже не распрямишься, а из скрюченной в три погибели позы снаряд точно не метнешь. Амису же требовалась вся доступная свобода, ведь он не опытный пращник, способный лежа сбить воробья.
И когда парень, обливаясь потом и задыхаясь от боли, согнул ногу и потянулся к пятке, в голову закралась предательская мысль, вмиг расстроив отличную задумку. А как он объяснит пропажу туфли? Со скатертью ладно — скажет, ветром сдуло, но если вместе с шелком исчезнет и обувь, тут и последняя дура заподозрит неладное. А ведьму можно обвинить в чем угодно, но только не в недостатке ума.
— Чтоб тебя… — принц шмыгнул и закусил губу.
И тут взгляд упал на разбросанные по полу куски — тетерев птица крупная, одна ножка размером с кулак. Мясо с костью достаточно тяжелое, и объяснять исчезновение не придется — кто там станет пересчитывать остатки ужина. Другое дело, что достать ножку не в пример сложнее. Пришлось подскрести ближайшую каблуком, потом все-таки снять туфлю, зачерпнуть добычу, прижать к боку кресла и поднять. И когда Амис провернул все до самого конца, и драгоценное угощение оказалось в ладони, он понял, что опустил голову слишком низко — почти вровень со столешницей — и никак не сумеет выпрямиться в подходящее для броска положение.
— Зараза… — уперся ладонями и напрягся всем телом, но с тем же успехом можно сдвинуть каменный потолок.
Вверх проклятый ошейник не шел — хоть лопни от натуги, зато вниз — запросто. Не найдя иного варианта и осознав, что прямо здесь и сейчас грохнется без сил, принц лег на спину и зажмурился. Цепь под затылком намертво прилипла к полу, зато на горле звенья лежали свободно, не мешая дышать. Амис на всякий случай измазал мясом губы — чтобы не возникло вопросов, действительно ли он все съел. И самое удивительное — это была единственная еда, коснувшаяся его рта за прошедшие сутки, или даже двое. Пленник окончательно сбился со счета, и творящиеся с ним мучения и пытки не добавляли ясности сознанию.
Уже с трудом видя от усталости, он смотал снаряд в тугой ком и метнул за изгородь. Как и предполагалось, груз камнем рухнул со скалы, а скатерть расправилась и белым призраком упорхнула прочь верхом на окрепшем ночном ветре. Амис не мог сказать наверняка, куда именно полетело письмо, потому что не ориентировался по звездам, но вроде бы не к морю, а в сторону леса. То есть, прямиком к границе королевства. А шелк такого качества — пусть и грязный — наверняка привлечет внимание какого-нибудь грибника. Главное, чтобы письмо нашли как можно скорее, пока на запах не прибежал дикий зверь, ведь на выходе из кишечника ткань может и сохранится, а вот надписи — вряд ли.
— Конец тебе, — сонно пробормотал страдалец, — мразь…
***
Утром его разбудил цокот каблучков и лязг металла — ведьма вышла на балкон в сопровождении двух слуг с подносами.
— Ну надо же, — надменно произнесла хозяйка, — почти ничего не съел. И все же твоя воля недостаточно крепка, иначе бы вообще не притронулся к подачке. Есть с пола… какой стыд!
Амис кое-как поднялся и сел, уронив лицо в трясущиеся ладони — цепь больше не тянула, и парень впервые порадовался тому, что просто может самостоятельно двигаться. Скелет хотел уже поставить на стол свежую выпечку и чайник, как вдруг девушка шагнула вперед и коснулась пальцами столешницы.
— А где скатерть?
— Я ей руки вытер, — проворчал принц, исподлобья уставившись на змею. — И выбросил.
— Хм… — хозяйка успокоилась и откинулась на спинку. — Чего еще ждать от такой свиньи? На, похрюкай.
Второй поднос опустили перед парнем, и помимо булок и масла на нем вразнобой лежали холодное мясо, яичница, жареные колбаски, хлебцы, овощи, соусы… одним словом, настоящее королевское пиршество.
— Разведчики доложили, что к нам скачет кавалькада с белыми флагами, — сказала ведьма, намазывая бутерброд, и сердце узника пустилось в галоп. — Пять всадников, все без оружия, зато с объемистой кладью и сундуками на седлах. Думаю, за тобой прибыли парламентеры, да не абы какие, а весьма… уважаемые. Во главе отряда светловолосый конопатый парнишка лет двадцати с длинным носом и вытянутым лицом. Не знаешь такого?
— Нет, — буркнул Амис. — Мало ли в королевстве конопа-а-а-а…
Ошейник сжался так, что в глазах потемнело. Принц попытался ослабить хватку, но не успел поддеть пальцами цепь. Все, что оставалось — хрипеть, сучить ногами и надеяться, что мучение скоро закончится.
— Повторяю в последний раз, — мегера постучала по тарелке острием ножа. — Я ненавижу лжецов. И чую вранье за версту. Это ведь Альвин, верно? Такой взрослый, а все равно похож на девчонку.
Хватка ослабла, пленник обмяк и шумно втянул воздух, как вытащенный со дна утопающий, но цветастые пятна под веками и холодные иглы в затылке досаждали еще долго.
— Уму непостижимо, — хозяйка вздохнула. — Старший брат хочет освободить тебя силой, а средний — торгом и посулами. Хотя могли бы просто забыть такую бестолочь и жить в свое удовольствие. Королеве всего сорок три, еще нарожает. А если и не сможет, ничто не помешает королю наплодить ораву бастардов. Как ни крути, без тебя Вальдран выстоит. А вот с тобой… — она скривила губы и выдержала многозначительную паузу.
Гонцы… Амиса хоть и мутило, в сердце разливалось тепло — пусть переговоры наверняка закончатся ничем, всадники вполне могли найти послание. Белый круг на бурой земле виден с очень большого расстояния, особенно верхом. Нет, боги точно не оставили своего избранника и делали все возможное, чтобы принц вышел из неравного боя победителем. Ведь помощь прибыла именно в тот момент, когда юнец умудрился послать весточку на волю, а что это еще, кроме как не вмешательство свыше?
Дверь приоткрылась, и в проход втиснулся Наставник, неся в клешне что-то мягкое, белое и выпачканное засохшей кровью. Единственного взгляда на находку хватило, чтобы парень испустил полный отчаяния вздох, запрокинул голову и несколько раз стукнулся затылком об кресло.
— Так-так-так… — ведьма разложила скатерть и углубилась в чтение. — Вот, оказывается, что за тряпка зацепилась за кустарник… Кошмар, да ты еще больший балбес, чем я предполагала! Кто тебя учил грамоте — конюх? Да уж, повезло, что письмо не добралось до адресатов, а то хохотали бы всем королевством. Но на твоем месте я бы не веселилась. Твоя дерзость будет наказана самым серьезным образом. И для разнообразия помучу не тело, а душу. Лучники — уничтожить всех!
Глава 6
— Нет!! — Амис вскочил, но ошейник тут же пригвоздил его к креслу. — Не смей!
Принц шипел, брыкался и скалился, совсем как рассвирепевший цепной пес, но ярость лишь забавляла истязательницу. Она присела на край стола, обнажив бледное бедро, и повернулась к каменистой равнине: поза — хоть портрет пиши, но пленник с превеликим удовольствием выбрал бы для нее иной фон — огонь или стены пыточной.
— А что мне еще делать? — девушка печально вздохнула. — Как еще добиться от тебя покорности и послушания? Я же не требую спать в будке, ползать на четвереньках и слизывать грязь с пяток. Я просто хотела, чтобы ты немного помогал по хозяйству, пока не решу вопросы с твоим отцом. А ты мало того, что ведешь себя как холоп, так еще и пытался меня убить.
— Не трогай брата! Он здесь ни при чем!
— Надо было сразу взять Альвина. Такой милый и воспитанный мальчик. А хотя… — ведьма повернула голову к узнику. — Как насчет обмена?
Амис зажмурился и часто задышал. С одной стороны, если его в самом деле отпустят, он все расскажет королю и тогда твари конец. Но тогда все эти ужасы придется терпеть брату, а уж он-то совершенно точно не заслуживает подобного обращения. Более того, если начнется штурм, его точно не спасут.
— Нет. Я останусь, — уверенно произнес юнец. — И сделаю все, что захочешь, только отпусти их.
— Но ты же мерзкий маленький врунишка, — колдунья подалась вперед, соблазнительно выгнув спинку. — Как можно верить хоть одному твоему слову?
— Хочешь верь, хочешь — нет, но вот тебе правда: если тронешь Альвина — лучше прикончи заодно и меня. Потому что я сделаю все, чтобы испортить тебе жизнь.
— До чего же сложный выбор… — мучительница поежилась и дернула плечиками, как от морозного ветра. — Давненько не приходилось стоять на таком распутье. Допустим, предпочту твой вариант. Но словам веры нет, и ты будешь паинькой лишь до тех пор, пока дражайший братец на прицеле. Поэтому мне нужны веские доказательства покорности и готовности служить. Целуй.
Она плавным движением согнула обнаженную ножку и поднесла стопу к самому лицу принца. Тот отшатнулся, словно в него ткнули факелом, хотя пальцы выглядели и пахли как после ванны. Собственно, единственный необычный запах от ведьмы — это легкий железный флер, а в остальном она была очень чистоплотной. Но речь, разумеется, шла не о грязи, а об унижении, потому что лобзают ноги женщинам только собаки и челядь.
— Целуй! — колдунья повысила голос. — Или брата тоже любишь только на словах? А как до дела — так и черт бы с ним? Даю три секунды на раздумья, после чего стрелки превратят гостей в решето! Раз!
Амис резко наклонился и коснулся дрожащими от отвращения губами холодной кожи. После чего выпрямился, смачно сплюнул и смерил мразь испепеляющим взглядом исподлобья. Та в ответ одарила парня самой гадостной, надменной и уничижительной ухмылкой, на какую способно лишь порождение истинного зла.
— И это все? Еще и плюешься, будто я немытая селянка… Как-то неубедительно, неискренно, без страсти. Это, по-твоему, проявление покорности? По мне так чистое оскорбление. Лучники, целься!
— Стой! — принц откинул голову и часто задышал, глядя в потолок мутным взором и собираясь с мыслями. — Подожди.
— Подожди? — стопа уперлась в грудь и надавила так, что кресло приподнялось.
— Дай мне еще немного времени, моя госпожа, — простонал юноша, морщась от колик в ребрах.
— Десять секунд, — недовольно проворчала ведьма. — И в этот раз постарайся, потому что второго шанса не будет.
Амис облизнулся и бережно взял ножку мучительницы двумя руками, проведя ладонью от лодыжки до икры. Кожа была гладкой, бледной и холодной, и от полированной слоновой кости ее отличала лишь нежная живая мягкость. Чуть согнув колено, пленник опустился в почтительном поклоне и прильнул влажными губами чуть выше пальчиков, поцеловав мегеру так, как обычно целовал самых красивых и податливых фрейлин.
— Ну надо же… Кто бы мог подумать… — колдунья отблагодарила узника язвительной ухмылкой. — Что ж, я свое слово держу, в отличие от некоторых. Слуги прогонят послов, не причинив вреда. А мы пока перекусим. Утро выдалось богатым на события, я аж вся изголодалась.
Скелеты принесли яичницу с колбасками и чай. Тем временем с подножья доносился такой грохот, словно сходила каменная лавина, и пленник вслушивался в каждый звук в попытке понять, что же случилось с всадниками. И вот сквозь ослабевший шум пробилось конское ржание и удаляющийся стук копыт, и лишь тогда Амис шумно выдохнул и качнул головой.
— Никто не пострадал, — ведьма полила свою порцию густым сметанным соусом. — Мои слуги в точности исполняют приказы. Всегда, — последнее слово произнесла с подчеркнутым намеком. — А теперь ешь, иначе точно с голоду помрешь. А после завтрака приведешь себя в порядок. Вымоешься, побреешься, пострижешься, а то ни дать ни взять лесной отшельник. Вшей мне еще тут не хватало. Если не справишься сам — Наставник поможет, он у нас цирюльник знатный.
Чудище с конской башкой кивнуло.
Принц отрезал кусок и поднес ко рту, после чего отложил вилку и спокойно, без вызова произнес:
— Не хочу.
— Соловьи не поют в клетке, а ты — не ешь? — чародейка усмехнулась. — Или тебе тошно после моей ножки?
И то, и другое, подумал парень, но вслух сказал:
— Просто не лезет. Может, позже.
— Ты опять артачишься? — пальцы добела сжались на рукоятке ножа. — Брат в безопасности — и можно норов выпячивать? Ешь! Ты не хочешь, зато я хочу. Гости еще близко, стрела достанет.
Амис со вздохом проглотил немного яичницы, показавшейся пресной и безвкусной, и тут ведьма невесть с чего привстала и подошла к парапету. Юнец подозревал, что гадина мысленно общается с приспешниками и, скорее всего, видит все, что «видят» они, но теперь случилось что-то, из-за чего девушка в изумлении произнесла:
— В смысле, отказывается? Ну, так шуганите ее! Погремите, постучите, помашите мечами. Уже все сделали? Не помогает? И что ей нужно? Хм… Ладно, проводите. Только осторожно.
— Что там?
— Это ты мне расскажи, — колдунья села и скрестила руки. — Говорят, с послами прибыла некая девица. И наотрез отказалась уезжать, пока не встретится с тобой. Я уже не знаю, что и думать. Кажется, скоро боги спустятся с небес и замолвят за тебя словечко. Да уж, есть в жизни справедливость…
Пока Амис ломал голову, кто из его пассий оказалась столь бесстрашной, ржавые рыцари привели на балкон невысокую щуплую девушку в мужской одежде: кожаных штанах, серой сорочке, жилете и широкополой шляпе — типичном наряде равнинных пастухов. Кукольное треугольное личико с огромными голубыми глазищами обрамляло каре темных волос. Тонкие губки сжались в едва различимую линию, вздернутый носик сердито сопел, а небольшая грудь вздымалась и опадала столь часто, словно это не гостья скакала на коне, а конь — на гостье.
— Анна? — принц в изумлении уставился на давнюю подругу.
— Инна! — девушка всхлипнула, уронила лицо в ладони и разревелась. И без того трясущиеся колени подкосились, и если бы не своевременное вмешательство Наставника, посланница точно грохнулась бы оземь. Но жуткое существо с несвойственной аккуратностью подхватило обессиленное от страха тельце и усадило в свободное кресло.
— Ну, рассказывай, — ведьма подперла щеку кулаком, — зачем пожаловала?
— Отпустите его! — Инна низко, как могла, поклонилась, роняя слезы на брюки. — Умоляю! Если хотите — возьмите меня.
— Я могу взять, кого захочу, — равнодушно отозвалась хозяйка. — Но мне нужен Амис. Поведай-ка, дружок, о ваших отношениях.
— Это чья-то фрейлина, уже и не вспомню, чья именно, — принц пожал плечами. — Мы даже не спали. Так, виделись пару раз на балах. Она не в моем вкусе — слишком скромная и прилипчивая. Худшее сочетание на свете.
— Зато ты — в моем! — пискнула Инна. — И если понадобится, если моя жертва хоть немного облегчит твою участь, я готова пойти к железной госпоже в вечное услужение!
— Н-да… — колдунья поморщилась. — Вот так и следи за словами. Хотела по-хорошему, а получилось, как получилось. В общем, красавица, у тебя два выбора. Проваливай прямо сейчас под мое личное покровительство. Попутно доставишь Эльберу кое-какое письмецо, получишь за работу мешочек золота и навсегда забудешь обо всем, что здесь видела. Если же откажешься — я больше ничем тебе не обязана. Посмотри на своего любимого и подумай, стоит ли идти против моей милости.
Инна повернула головку, вздрогнула, будто впервые увидела пленника, и снова разревелась.
— За что вы с ним так? — пролепетала сквозь слезы. — Что он вам сделал?
— За то, что я — злая колдунья. Поэтому ножки в руки — и топ-топ-топ, — ноготки зацокали по столешнице, изображая быструю ходьбу. — Иначе пеняй на себя.
— Инна, уходи, — строго сказал Амис. — У Железной ведьмы — железное сердце. Его ничем не тронуть, не разжалобить, хоть все слезы перед ней вылей.
— Но у меня-то человеческое, — гостья утерла влажные покрасневшие скулы. — Я ночами не спала, едва узнала о твоем похищении. И сделала все возможное, чтобы попасть в свиту Альвина. Ведь одно дело знать, что ты во дворце развлекаешься с подружками, и совсем другое — видеть тебя… таким…
— Не пойму, — мучительница развела руки. — В Вальдране совсем обо мне забыли? И считают какой-то Феей-тетушкой, которая как бы злая, но если хорошо попросить — то станет доброй? Я что, мать вашу, сказочный персонаж? Наставник! Покажи госпоже Инне наше гостеприимство. Если не понимает головой, поймет другим местом.
— Стой!
Амис в который раз рванулся с места, и в который раз удавка сжалась на горле. Чудище, ловко орудуя всеми конечностями, повалило Инну животом на стол, прижало запястья и оголило весьма крепкие и округлые для придворной дамы ягодицы. Первый же удар плетью оставил на коже семь алых полосок. Бедолага взвзигнула и засучила ногами по полу, а конеголовый в тот же миг распустил кнут, но, к счастью, лишь для того, чтобы спутать лодыжки. Теперь ничто не мешало охаживать назойливую гостью по упругим булочкам, и пока девушка верещала и извивалась ужом, ведьма с кривой ухмылкой попивала чай за тем же самым столом, ставя чашку на летающее золотое блюдце.
Порка закончилась на десятом ударе и обошлась без крови. Инна — вся красная и в слезах — подтянула штаны и рухнула на кресло, но в тот же миг вскочила, точно села на раскаленную сковороду.
— Обожди немного, — ведьма хрустнула пальцами. — Сейчас напишу письмо, и тебя отвезут до самой границы.
Поделиться книгой: