Помоги проекту - поделись книгой:
Ширина полосы обороны нашей дивизии составила 42 километра, но протяжение переднего края из-за изгибов реки превышало 75 километров, из-за чего боевой порядок дивизии и стрелковых полков был построен всего в один эшелон. И все же наше положение на этом рубеже считалось относительно благоприятным, так как дивизия получила пополнение из укрепрайона, оборудованного долговременными огневыми точками.
241-й стрелковый полк, которым командовал полковник П. Г. Новиков, оборонял участок на правом фланге полосы (Григориополь — Бутор). Артиллерийскую группу составили 1-й и 2-й артдивизионы 397-го артполка майора П. П. Полякова.
161-й стрелковый полк полковника С. И. Сереброва оборонял участок на левом фланге полосы (Красногорка — Тирасполь). Артиллерийскую группу непосредственной поддержки пехоты составили 57-й артполк и 3-й артдивизион 397-го артполка, командовать которой было поручено майору А. В. Филипповичу— командиру 57-го артполка.
90-й стрелковый полк майора А. И. планидина оборонял участок в центре полосы (Бутор — Красногорка), артиллерийскую группу непосредственной поддержки пехоты составил 134-й гаубичный артполк майора И. Ф. Шмелькова.
266-й корпусный артполк составил правую, а 528-й гаубичный артполк левую артгруппы дальнего действия (АДД). Первый занял огневую позицию в 4 километрах восточнее сел Ташлык и Бутор, второй — в 5 километрах западнее села Малаешты.
Штаб дивизии и 97-й противотанковый артдивизион расположились в селе Малаешты. 175-й Отдельный зенитный артдивизион (ОЗАД) нашей дивизии прикрыл правую, а корпусной зенитный артдивизион — левую группу АДД.
Таким образом, части нашей дивизии были полностью готовы к боевым действиям на новом рубеже. Сочетание мощных огневых точек укрепрайона с хорошо обученным личным составом подразделений полевого заполнения, получившим боевой опыт на реке Прут и в кодрах, создавало благоприятные условия для устойчивой и активной обороны.
Мелкие группы противника появились перед передним краем нашей дивизии уже утром 21 июля. К исходу дня разведка установила, что в прибрежном лесу сосредоточиваются пехота и артиллерия, а у села Шёрпены — мотопехота и танки противника.
В ночь на 22 июля было замечено сосредоточение пехоты, танков и кавалерии в прибрежном лесу, вокруг озера Калфа и в лесу западнее села Варница.
Утром 22 июля полковник М. С. Соколов вызвал меня для доклада. Я доложил ему об огневых возможностях каждой артгруппы. Он в свою очередь проинформировал меня о том, что противник, возможно, попытается сегодня форсировать Днестр на участке сел Ташлык и Бутор, что прошедшей ночью неприятель переправился через Днестр южнее Дубоссар и захватил плацдарм. Полковник приказал мне не дать возможности противнику форсировать Днестр в районе села Шерпены, нанести упреждающий артиллерийский удар по Шерпенской группировке врага.
Через полтора часа наша артиллерия открыла огонь из 67 орудий. Надо сказать, что наши огневые позиции до этого были тщательно замаскированы, временно бездействовали, так что для противника наш удар был совершенно внезапным. Это и привело к тому, что сразу же было подбито много танков, сгорело большое количество автомашин. Были уничтожены также переправочные средства, подтянутые к берегу, взорваны боеприпасы, подведенные к лесу. Вражеская пехота большими толпами бежала на запад, спасаясь от взрывов снарядов и возникших пожаров. Успех был полный. Это была наша первая маленькая победа на водном рубеже. Но маленькая ли? Дело даже не в том уроне, который мы нанесли, дело в другом — после нашего огневого удара пугаченская^зЛ^^а^Ц^стра на целых девять суток стала пассивным участком фронта. Замысел противника был сорван, какое-то время, необходимое для укрепления нашей обороны, было выиграно. По опыту мы уже знали, что следует тут же ждать ответного удара вражеской авиации.
И авиация противника появилась — вскоре после прекращения нашей артиллерией огня. Но свои удары она нанесла по ложным артиллерийским позициям и копнам сжатого хлеба. Действующие же огневые позиции артиллеристы успели вовремя прикрыть маскировочными сетями.
Обстановка тогда менялась буквально не по дням, а по часам. Оперативная необходимость привела к тому, что уже во второй половине дня 3-й артдивизион 266-го корпусного артполка убыл в 30-ю стрелковую дивизию, сменившую 9-ю кавдивизию в ночь на 22 июля. На следующий день туда же убыл штаб и 2-й артдивизион этого же полка. У нас остался 1-й артдивизион, которым командовал капитан 3. М. Султанов и который, в силу обстоятельств, сложившихся впоследствии, вошел в состав нашей дивизии.
Противника, форсировавшего Днестр южнее Дубоссар, правому соседу выбить за реку не удалось. Успев закрепиться на плацдарме, он переправил сюда новые подразделения с танками и начал теснить на восток 30-ю стрелковую дивизию. Обострение обстановки на фронте 30-й дивизии сразу же почувствовали и мы. 22 июля противник проник в Григориополь, создал угрозу нашему правому флангу. Командир нашего правофлангового 241-го полка полковник П. Г. Новиков, узнав об этом, приказал занять оборону на южной и юго-восточной окраинах поселка, а соседний 256-й стрелковый полк предпринял попытку выбить противника из Григориополя.
23 и 24 июля немецким и румынским войскам удалось вклиниться в оборону соседней 30-й стрелковой дивизии, в направлении села Глиное, что создало угрозу прорыва, в тылы нашей дивизии. 241-му стрелковому полку пришлось всеми своими батальонами занять оборону от южной окраины поселка на восток — по балке, тянущейся в сторону сел Глиное и Карманово, в. район севернее села Мал. Колосово вышел 90-й стрелковый полк и занял оборону на южном берегу той же балки. Артиллерийскую группу непосредственной поддержки 90-го стрелкового полка составили 2-й артдивизион 134-го гаубичного артполка и 75-й артполк 30-й дивизии, отошедшей в ходе боев в район Мал. Колосово. Одновременно на острие вражеского клина нами был выслан мотоотряд, усиленный 97-м противотанковым артдивизионом, которым командовал капитан В. И. Барковский.
Вот так и образовался правый «перевернутый фланг» 95-й стрелковой дивизии. Теперь в обороне на Днестре остались лишь 161-й стрелковый полк и по одной стрелковой роте от двух других полков. С этого момента наша дивизия оказалась втянутой в бой сразу с двумя вражескими группировками.
Командующий 9-й армией, обеспокоенный создавшейся обстановкой в районе Григориополя, поставил перед 30-й и 95-й стрелковыми дивизиями задачу: совместными усилиями уничтожить противника, форсировавшего Днестр, и восстановить положение южнее Дубоссар.
Для руководства этой операцией была создана армейская оперативная группа во главе с заместителем командарма генералом В. И. Репиным. В нее вошли комиссар дивизии, полковой комиссар Я. Г. Мельников, начальник связи дивизии майор И. Н. Пазников, начальник разведки дивизии капитан И. А. Чистяков и я. Через сутки к ней присоединился начальник оперативного отделения штаба капитан В. П. Сахаров, исполняющий в то время и обязанности начальника штаба дивизии.
В село ШИПКУ, где должна была размещаться оперативная группа, мы прибыли перед восходом солнца и стали очевидцами перемещения в нашу полосу обороны частей 30-й дивизии, выделенных для участия в операции. Это обстоятельство подсказало нам, что армейский план операции в чем-то разойдется с нашими соображениями на этот счет. Так оно и получилось.
Армейская оперативная группа в Шипку прибыла в полдень. Кроме генерала В. И. Репина в не^ входили член Военного Совета армии, начальник артиллерии армии генерал С. Н. Кузнецов и начальник оперативного штаба армии майор Владимиров. Генерал Кузнецов сразу предупредил меня по телефону, чтобы я через полчаса прибыл к нему для доклада об обстановке на фронте нашей дивизии. Когда я явился, он представил меня остальным членам оперативной группы и тут же предложил мне приступить к докладу. Таким образом, слушателями моего доклада стали все члены армейской оперативной группы.
Предупредив, что мои сведения о противнике относительно устарели, так как прошло десять часов после их получения, я сначала доложил о противнике на Днестре, затем о его действиях в районе восточнее Григориополя. Оказалось, что последний район их как раз особенно интересует. Сведения о противнике, изложенные мною, оказались для армейской группы неожиданными. Майор Владимиров, например, вдруг заявил, что он не согласен ни с моей оценкой сил противника, ни с данными о его расположении на местности.
— Все не так, как докладывается, — заявил он. — У противника не может быть здесь столько сил, и не может он так располагаться.
Мои сведения вызвали недоверие и у остальных членов армейской опергруппы, особенно у генерала Репина. Дав мне два часа на уточнение данных о противнике на правом фланге нашей дивизии, генерал Репин предупредил меня, чтобы через два часа я был готов заново доложить свои соображения.
Перепроверка показала, что каких-либо изменений в составе сил противника и его расположений в течение суток не произошло.
К вечеру нас — полковника Соколова, полкового комиссара Мельникова и меня — вновь пригласили в армейскую группу. На этот раз, чтобы принять решение на бой. Когда мы явились, то там уже были командир, комиссар и начарт 30-й дивизии, а также командир и комиссар 522-го армейского гаубичного артполка БМ (большой мощности), переместившегося на нашу полосу вместе с частями 30-й дивизии.
Генерал Репин, объявив, по какому случаю он собрал нас, приказал мне доложить данные о противнике на правом фланге нашей дивизии, сказав при этом:
— Из опыта нам известно, что артиллеристы лучше знают сведения о противнике. Ведь чтобы стрелять, им надо видеть его.
Я доложил тогда, что в ходе боев за предыдущие пять суток на левом берегу Днестра установлено наличие двух пехотных дивизий противника с танками и артиллерией. К исходу 26 июля основная масса этих сил сосредоточилась в лесу и в балке — в 4—6-ти километрах северо-восточнее и севернее села Мал. Колосово, а днем на территории колхоза им. Калинина появился пехотный полк противника без артиллерии.
Полковник Соколов подтвердил эти сведения, и они легли в основу решения, принятого генералом Репиным.
Последний же нашел целесообразным нанести главный удар севернее Мал. Колосово двумя наступающими навстречу друг другу группами, расчленить силы противника и уничтожить их по частям, а вспомогательный — по пехоте, сосредоточившейся в колхозе им. Калинина.
Начало наступления было назначено на утро 28 июля. В оставшееся время в частях велась рекогносцировка местности, доразведка дислокации противника, перегруппировка сил, занятие исходных для атаки рубежей, подвоз боеприпасов.
На рассвете 28 июля, после тридцатиминутной артподготовки, части 30-й и 95-й стрелковых дивизий перешли в наступление в сопровождении артиллерийского и минометного огня. Фашисты оказали упорное сопротивление, но наступавшие части все же имели тактический успех; к середине дня разрыв между группами, наступавшими друг другу навстречу на главном направлении, был сокращен с десяти до двух километров. 90-й стрелковый полк выбил пехоту из усадьбы колхоза и отбросил ее.
Вражеская авиация подвергла бомбардировке боевые порядки наших войск, особенно артиллерийские позиции. Противник подтянул свежие силы пехоты с танками, сумел перейти в контратаку, отбросил назад 35-й стрелковый полк 30-й стрелковой дивизии, наступающей с севера, создал угрозу выхода в тыл 90-му стрелковому полку и тем заставил последний отойти назад. Приостановилось продвижение частей и южной группы. 522-й армейский гаубичный и 121-й гаубичный артполки израсходовали почти все снаряды, мало их осталось и в других артчастях. Стало очевидным, что поставленная задача невыполнима. Поэтому генерал Репин приказал командиру и комиссару 30-й дивизии немедленно вывести из-под удара 35-й стрелковый полк и тылы дивизии. В ночь на 29 июля они покинули Шипку. Начарт армии генерал С. Н. Кузнецов в свою очередь приказал командиру 522-го артполка следовать в направлении на город Николаев, а командиру 121-го гаубичного артполка вывести полк в тыл, оставив на позициях столько батарей, на сколько хватит снарядов. Однако в полку их осталось не более ста, поэтому на огневой позиции оставили только одну батарею, остальные же, выйдя из боя, расположились на хуторе в двух километрах южнее села Шипки. Утром 29 июля армейская оперативная группа также покинула Шипку.
Так закончилась попытка в июльские дни 1941 года восстановить фронт южнее Дубоссар. Тут, к слову сказать, и обнаружилось, что для проведения подобных операций нужно привлекать значительно большее количество артиллерии и обеспечивать ее боеприпасами по нормам, обязательно прикрывать район авиацией. Но, увы, всего этого тогда не было. И все же удар, нанесенный противнику 28 июля, вынудил его изменить направление своих действий, он начал развивать свой успех в северо-восточном направлении — на город Ананьев. Это была, как потом выяснилось, еще одна наша маленькая победа, обошедшаяся врагу большими потерями. Именно поэтому 29 и первая половина 30 июля прошли относительно спокойно: на правом фланге нашей дивизии противник активных действий не предпринимал. Но бои шли, шли где-то далеко на северо-востоке — в направлении на Ананьев. С той стороны до нас доходили далекие артиллерийские выстрелы. Зато на левом фланге днем, 29 июля противнику был нанесен ощутимый удар артиллерией боеучастка. А дело было так.
Уезжая в Шипку, я приказал начальнику штаба артиллерии майору Е. А. Яковлеву вести неослабное наблюдение за группировками противника перед фронтом 161-го стрелкового полка, выявить момент готовности их к форсированию Днестра, чтобы нанести по ним упреждающие удары. Эти группировки заметно активизировались в день нашего наступления в районе Мал. Колосово, начали активно вести разведку реки и нашего берега, обстреливать нашу оборону. В ночь на 29 июля противник подтянул свои силы ближе к берегу и сосредоточил переправочные средства против участков, выбранных для форсирования. Все говорило о том, что противник закончил приготовления к форсированию.
Обо всем этом и доложил мне майор Яковлев утром. Я предложил полковнику Соколову разгромить группировки в предвечернее время этого же дня, чтобы избежать ответного удара авиации противника. Полковник Соколов согласился.
В разгроме группировок врага в этот раз приняли участие 70 орудий. Огонь артиллеристы вели последовательно — сначала по пехоте и кавалерии, потом по пехоте с танками. Эффект от одновременной стрельбы стольких орудий был исключительно велик. Силы противника водном, и другом районах были рассеяны с большими потерями для него, а переправочные средства уничтожены. В результате огневых ударов этот участок фронта стал пассивным на длительное время. Это обстоятельство позволило нам снять отсюда часть сил и направить их в. тыл нашей обороны, где вскоре начались тяжелые бои с противником, подошедшим с востока.
В середине дня 30 июля начальник разведывательного отряда, действовавшего в направлении сел Шипка — Павловка, доложил, что в районе села Павловка появился противник, и высказал предположение о возможной его попытке атаковать Шипку с востока.
Пришлось срочно занять оборону на северо-восточной окраине Шипки одной ротой разведывательного батальона, усиленной гаубичной батареей и двумя батареями противотанкового артдивизиона. Соколов приказал командиру 161-го стрелкового полка подготовить один батальон и перебросить в совхоз, находящийся в 12 километрах севернее Малаешт.
После полудня фашисты произвели огневой налет дальнобойной артиллерии по центру и западной окраине Шипки и району северо-восточнее Григориаполя. Спустя полчаса в избу, где расположился наш КП, вбежал младший лейтенант М. К. Пянковский и сообщил, что колонна противника по дороге из села Комаровки подходит к Шипке. Тут же мы услышали пулеметную и орудийную стрельбу батарей противотанкового артдивизиона, расположившихся в двухстах метрах от КП. Открыла огонь и гаубичная батарея, стала слышна ружейно-пулеметная стрельба. Командование дивизии приняло решение перебросить КП в хутор Кассиль — ближе к своим войскам. Едва я добрался до хутора, как услышал позади себя орудийные выстрелы. Выйдя из машины, увидел, что вдалеке у южной окраины Шипки на дороге стоят четыре гаубицы и стреляют прямой наводкой по противнику, подошедшему с востока, а враги, попавшие под разрывы снарядов, разбегаются по кукурузному полю. Батарея, расстреляв последние снаряды, все же сумела присоединиться к своему полку и организованно отступить.
От В. П. Сахарова и И. А. Чистякова я узнал, что после жаркой схватки с охраной КП противник занял Шипку, вышел в тыл 90-му стрелковому полку и вынудил его отойти на запад. Рота разведывательного батальона успела отойти без потерь, последним отошел противотанковый артдивизион.
События в Шипке 30 июля явились лишь одним звеном в цепи других событий, происшедших в этот день. Противник атаковал также правый фланг 241-го стрелкового полка, но безуспешно, а под вечер северо-восточнее Новой Александровки пулеметным батальоном укрепрайона было остановлено до пехотного полка врага.
Ночь на 31 июля у нас ушла на подготовку перегруппкровки войск, которая была осуществлена утром. Стрелковые полки 244, 256 и 369-й остались на прежних рубежах, 90-й стрелковый полк, усиленный 2-м артдивизионом 3 34-го гаубичного артполка, занял оборону в километре западнее Шипки, 3-й стрелковый батальон 161-го стрелкового полка, усиленный 1-м артдивизионом 134-го гаубичного артполка, занял оборону юго-западнее и южнее хутора, что был на 2 километра южнее Шипки. 2-й артдивизион 57-го артполка вышел на усиление пулеметного батальона укрепроты, занявшего оборону в районе Новой Александровки.
Утром 31 июля в 121-й гаубичный артполк подполковника Д. И. Трехнова были подвезены снаряды со складов Приморской армии, и он в первой половине дня занял оборону северо-западнее села Велико-Плоское.
В середине дня 31 июля оперативная группа нашей дивизии вернулась в Малаешты. Туда же отошел и 97-й противотанковый артдивизион. Во второй половине этого же дня противник предпринял наступление на Новую Александровку и Мал. Колосово, но был отбит.
Об обстановке, сложившейся к вечеру 30 июля на фронте нашей дивизии, было доложено командующему Приморской армии. Последний приказал командиру 54-го стрелкового полка 25-й Чапаевской дивизии, стоявшего в армейском резерве, выйти в район села Полезное и занять оборону на фронте Цебриково — Полезное, прикрыть долину реки Кучурган, что и было сделано к утру 2 августа.
С утра же 1 августа противник значительными силами, поддержанными авиацией, начал наступление на Новую Александровку и на село Мал. Колосово. Бой длился целый день. Перед вечером противнику ценою больших потерь удалось занять села. Батальон укрепрайона, оборонявшийся у Новой Александровки, оказался обескровленным. Сломив, его сопротивление, противник свернулся в колонну и начал марш на Велико-Комаровку. Однако вражеская колонна была остановлена огнем батарей 2-го артдивизиона 57-го артполка, перешедших к стрельбе прямой наводкой, и, понеся потери, рассеялась.
В ночь на 2 августа дивизия вновь произвела перегруппировку сил. 3-й стрелковый батальон 161-го стрелкового полка перешел на направление Велико-Комаровки, а 90-й стрелковый полк, удлинив свою линию фронта, занял его место южнее Шипки. 1-й артдивизион 121-го гаубичного артполка тоже был перемещен на направление Велико-Комаровки. Это направление теперь приобретало первостепенное значение.
С утра 2 августа противник повел наступление на Велико-Комаровку, но, понеся потери от нашего артиллерийского и пулеметного огня, прекратил атаки. Во второй половине этого же дня неприятель большими силами перешел в наступление в районе Мал. Колосово, где ему удалось потеснить малочисленные 256-й и 369-й стрелковые полки 30-й дивизии. Создалась угроза охвата правого фланга и окружения противником 241-го стрелкового полка. Хотя продвижение врага и было остановлено огнем прямой наводкой батареей 1-го артдивизиона И. К. Годенко 397-го артполка, но угроза сохранилась, так как противник глубоко вклинился в нашу полосу обороны.
О создавшейся обстановке полковник Соколов немедленно доложил командующему Приморской армией. С его разрешения в ночь на 3 августа 241-й стрелковый полк со средствами усиления и полки 30-й дивизии были отведены на рубеж южнее деревни Бутор. Здесь 241-й стрелковый полк занял оборону на левом фланге, правее его заняли оборону 256-й и 369-й стрелковые полки. Соответственно был выравнен фронт других частей — 90-го стрелкового полка и 3-го стрелкового батальона 161-го стрелкового полка.
В течение дня 3 августа бои в основном шли в районе севернее Велико-Комаровки. Наши части, хорошо окопавшиеся, своим огнем нанесли противнику большие потери в живой силе. К этому времени перед фронтом нашей дивизии действовали две немецкие и две румынские дивизии: одна пехотная и одна кавалерийская.
К исходу дня 3 августа наша оборона проходила по линии сел Полезное, севернее Велико-Плоского и севернее Малаешты и упиралась в изгиб Днестра между селами Красногорка и Тея, далее шла по восточному берегу реки.
В течение 4 и 5 августа бои на нашем фронте восточнее Днестра продолжались с неослабным напряжением. Противник особенно активно действовал в направлении дороги, идущей из Павловки в Тирасполь через Велико-Плоское, но все же вражеские атаки были отбиты артиллерийским огнем.
Во второй половине дня 5 августа командир нашей дивизии генерал-майор В. Ф. Воробьев получил приказ командующего Приморской армией на отход частей дивизии на промежуточный рубеж: Новоборисовка, Миган, Яковлевка. Занять последнюю надлежало утром 6 августа. Обеспечение нашего отхода от удара противника с севера было возложено на 54-й полк, который должен был до 12 часов 6 августа прочно удерживать занимаемый им рубеж обороны в долине реки Кучурган. Одновременно нам предписывалось забрать с собой вооружение из дотов Тираспольского укрепрайона.
5 августа был последним днем боев нашей дивизии на молдавской земле и на старой государственной границе. Бойцы, командиры и политработники всех частей дивизии показали в боях на Днестре упорство, мужество, отвагу, высокие воинский дух и морально-политические качества. Они дрались с врагом за каждую пядь советской земли, не щадя ни своих сил, ни своей жизни, и честно выполнили свой воинский долг перед Родиной. Командиры, политработники и бойцы глубоко переживали, получив приказ отойти на промежуточный рубеж — теперь уже в глубине, за старой границей страны. Но другого выхода не было, и все это понимали.
Главным итогом боев 95-й Молдавской стрелковой дивизии на Днестре было то, что она на две недели задержала перед своим фронтом войска 4-й румынской армии и сковала на правом фланге другие части 11-й немецкой армии.
Командование Приморской армии, которой была поручена оборона Одессы, приняло во внимание создавшуюся обстановку и переправило наши войска на линию обороны Жеребково, Михайлополь, Катаржино, Раздельная, от которых до города было 40–50 километров. Ровно на сутки успели мы опередить противника занятием этого рубежа…
Натиск выдержали…
А. М. МИСОЧНИК,
Наша встреча состоялась в один из июльских жарких дней прошлого года. В беседке, увитой виноградом, в кругу своих сослуживцев сидит немолодой человек. Выглядит он старше своих 70 лет, седой, выше среднего роста. Он около 40 лет отдал службе в пограничных и внутренних войсках. Теперь ему есть о чем рассказывать: о боях на границах в Молдавии, Прибалтике, на Дальнем Востоке и на фронтах Великой Отечественной войны.
Уже давно отгремели залпы орудий, но не забыты первые дни сражения за Родину, ее верные защитники-пограничники.
Николай Георгиевич Дубов рассказал мне историю, происшедшую тридцать девять лет тому назад на молдавской земле.
…79-й пограничный отряд, входящий в состав молдавского пограничного округа, дислоцировался тогда на юге освобожденной Бессарабии, в Измаиле. Им командовали майор С. И. Грачев и батальонный комиссар В. С. Прибылов, а комендатуры находились в Рени, Измаиле, Килие и Вилково. Все — на Дунае.
Коменданта 2-й комендатуры — майора Николая Георгиевича Дубова — начало войны застало далеко от его подчиненных. Он лишь накануне прибыл в Москву на очередную экзаменационную сессию в академии им. М. В. Фрунзе. Но сессия не состоялась— все слушатели отбыли к местам прохождения службы.
…С болью в душе возвращался майор к себе на границу. И ужасы войны успел увидеть на второй день на станции Бендеры.
А на третье военное утро Дубов ступил на перрон вокзала в Измаиле. Город, до войны веселый, шумный и красивый, словно вымер. Все население находилось в подвалах, спасаясь от артиллерийского обстрела, воздушных бомбежек. На перекрестках моряки регулировали движение машин.
Комендатуры в городе уже не было. Она закрепилась на противоположном, румынском, берегу. Произошло это так.
…После того как фашисты 22 июня в 12 часов дня развернули боевые действия, Дунайская флотилия под командованием контр-адмирала Н. О. Абрамова открыла ответный огонь. А пограничники, используя растерянность врага на этом участке, под руководством начальника штаба капитана В. И. Гореватого форсировали Дунай.
Противник в панике бежал, оставив артиллерийские орудия и снаряды. У захваченных трофеев не оказалось прицелов, они были сняты врагом и брошены в реку. Но начальник седьмой заставы 3. П. Колесников и его заместитель К. П. Романенко быстро сообразили, что нужно делать.
— Открыть огонь! — раздались команды. — Стрелять на глазок!
Пограничники тотчас открыли огонь.
…Трудная задача выпала на долю личного состава 6-й заставы. Она располагалась против одного из разветвлений Дуная. Вблизи не было ни одного населенного пункта, и ждать помощи было не от кого. Три дня и три ночи не смолкала стрельба. Трое суток бойцы, руководимые начальником заставы М. Б. Холодовым, отбивали одну за другой атаки фашистских войск. Выдержали натиск, не дрогнули.
…Противник был в недоумении. Как это так? Сколько снарядов было послано в сторону заставы, но она не снесена с земли w продолжает жить.
Несколько раз пытался противник форсировать Дунай на участке заставы. Но как только он приближался к противоположному берегу на 40–70 метров, раздавались четкие команды:
— Всеми видами оружия — огонь!
— Бить метко! Не оставлять живым никого! — гремел приказ М. Б. Холодова.
Трещали пулеметы, винтовки, сыпались гранаты.
Высадка десанта противника на берег так и не состоялась. В течение недели им было предпринято много попыток форсировать реку, но все они оказались неудачными.
А за родную землю сражалось всего тридцать храбрецов. Они выдержали… И «секрет» — не хитрый. Застава размещалась в незавидном камышовом здании, обмазанном глиной, но зато под ним/в земле, была оборудована долговременная огневая точка. Об этом неприятель не знал. Румыны обстреливали заставу, но снаряды пробивали лишь стены здания, оставляя невредимыми бетонные перекрытия точек.
Противник, видя, что отсутствует ответный огонь, в уверенности, что застава уничтожена, начинал переправу, но финал… оказывался для него плачевным. И так атака за атакой. Трудно сосчитать, сколько их было за неделю…
И вот получен приказ об отступлении, которое было исключительно трудным.
Под огнем врага, по грудь в воде, через болото, прилегающее к озеру Ялпуг, шли пограничники более 15 километров. На себе тащили оружие, боеприпасы, снаряжение. Но вот все уже позади. Когда добрались до комендатуры в Измаиле, недосчитались двух человек.
Успешно сражались и бойцы 8-й, 9-й, 10-й застав, державших оборону на острове Кислицкий между Килийским и Сулинским гирлами.
79-й пограничный отряд в течение недели оборонял участок от места впадения Прута в Дунай и до берегов Черного моря. Примерно 29–30 июня отряд по приказу начальника войск Молдавского пограничного округа стал отходить в сторону Одессы для выполнения другого задания. На смену второй комендатуре " отряда для дальнейшей обороны города прибыла 50-я стрелковая дивизия.
Из личного состава второй комендатуры Н. Г. Дубова и третьей, которой командовал майор И. Н. Бурмистров, был создан отдельный батальон специального назначения, подчиненный особому отделу Южного фронта.
Сколько военных дорог — Южного, Закавказского, Северо-Кавказского, отдельной Приморской армии и Прибалтийского фронта прошел Н. Г. Дубов! В Литве, на Государственной границе СССР, закончился его боевой путь. После этого Дубов продолжал еще до 1954 года служить в пограничных войсках Дальнего Востока.
Еще юношей, в незабываемом 1924 году, по путевке комсомола был направлен на пехотные курсы имени М. В. Фрунзе. С тех пор он связал свою жизнь с внутренними войсками, а затем, с 1938 года, — с пограничными. На груди полковника в отставке Н. Г. Дубова сияют орден Ленина, два ордена Красного Знамени, два ордена Отечественной войны, орден Красной Звезды и семь медалей. Одна медаль для него дороже всех — «За отличие в охране Государственной границы СССР».
Комсомолец двадцатых г. одов, коммунист с 1926 года, он продолжает оставаться в строю, идет в ногу с молодыми коммунистами. Вот уже 12 лет, как бессменно избирают его членом партбюро и заместителем секретаря партбюро ЖЭУ-19 г. Кишинева.
…Но июньские жаркие дни 1941 года никогда-не изгладятся из памяти Н. Г. Дубова.
Воскресное утро 22 июня 1941 года все работники Наркомата внутренних дел республики встретили в боевой готовности. После совещания, проведенного наркомом В. И. Дмитриенко и его первым заместителем П. А. Орловым, нам сталб ясно, что кончилась мирная жизнь, если можно ее так лаконично называть. Началась война.
Но и до этого для С. П. Никитенко, для многих других чекистов, сотрудников оперативных служб, сутки были не мирными. Их ждали неожиданные сюрпризы либо встречи с вооруженными бандитами, уголовниками или с румынскими агентами, оставшимися в подполье после освобождения Бессарабии.
Прибыв в Кишинев, вновь ставший советским городом прямо со скамьи слушателя Центральной Высшей школы милиции, С. Никитенко с головой окунулся в оперативную работу, получив назначение начальника отделения уголовного розыска республиканского управления милиции, а потом — начальника нового отделения «ББ» (так называлось отделение по борьбе с бандитизмом). Его наставником был Г. Н. Кульчицкий, один из старейших и опытнейших работников угрозыска Украины, ставший в молодой республике начальником отдела уголовного розыска. На второй день войны, в 10 часов утра, С. Никитенко был вызван к наркому. В кабинете находился и полковник П А (Эо-лов.
— Товарищ Никитенко, — обратился к вошедшему полковник В. И. Дмитриенко, — решением ЦК партии Молдавии и правительства республики вы назначены командиром истребительного батальона в Леовский пограничный район. Такие батальоны создаются повсеместно. Их задача — борьба с парашютно-десантными группами вражеских войск, диверсантами, шпионами, засылаемыми к нам, и выполнение других задач военного времени по охране общественного порядка и особенно оказанию помощи пограничным подразделениям в обороне границы. Действуйте смело и решительно. Подробный инструктаж получите у товарища П. А. Орлова и с ним же будете поддерживать постоянную связь. Здесь оставьте своего заместителя. На устройство служебных и домашних дел вам дается срок до утра. Желаю успеха!
Поделиться книгой: