Его Медвежество и прочие неприятности

Ноги сами дернулись, сжимаясь крепче, и унявшееся возбуждение опять плеснуло в кровь тянущей истомой. Валерия прикрыла глаза, стараясь отделить себя прежнюю от настоящей, но бесполезно — эхо чужих привычек и потребностей проникло в сознание, изменяя ее собственные. Аллелия была выращена в морали подчинения и покорности перед мужчиной, которые настолько въелись в кровь, что не исчезли после «замены» владелиц. И вот теперь она — Валерия — вовсю прочувствовал на себе итоги сего замечательного тандема. После первой ночи Его Медвежество больше не воспринимался в качестве насильника, и страх исчез. А сила мужчины и его грубая, но все равно интересная внешность вызывали глубокое физическое влечение. Хорош, стервец! Разве что этот бардак на голове и борода…

— Подстригу, — прошептала, разглядывая темный балдахин, — видит Творец — подстригу… И побрею…

Дверь тихонько хлопнула.

— Госпожа-а-а!

Чуть не подпрыгнув из положения лёжа, Валерия юркнула под одеяло.

— До-Дорис? Ох, черт… Дорис, что с тобой?!

Служанка плакала. Вся тряслась, прижимая платок губам, и была такой бледной, что и Валерии подурнело.

— Не… негодяй…Подлец… Бедная моя, бедная… Без отвара, не в благ… благостный дене-е-ень… Н-насильник!

Путаясь в волосах, Валерия соскочила с кровати. Плевать на наготу — у Дорис была самая настоящая истерика.

— Дорис, со мной все хор… Ох!

Худенькая служанка бросилась на шею и сжала так, что дыхание перехватило.

— До-о-орис-с-с….

— Вы, главное, не думайте! — сбивчиво зашептала служанка. — Это все сон был! Клянусь Творцом! Сейчас водички нагрею, помою и все чистенько, и не было ничего. Совсем не было. Да. Послушайте свою Дорис, я знаю, что говорю…

Гадкий комок подкатил к горлу. И понимание, мерзкое до тошноты, скрутило внутренности ледяной судорогой.

— Дорис, а… — голос пропал. Как спросить про такое? Имеет ли она право вообще спрашивать? Первая дрожь пробежалась по мышцам. И на самом деле вдруг страшно стало узнать, что ее Дорис подверглась этому кошмару, — а ты… ну…

— Ничего не было!

Валерия прикусила губы, чтобы не расплакаться. Слишком много боли звучало в надтреснутом и дрожащем голосе женщины. Мир, в который она попала, повернулся к ней своей самой уродливой и грязной стороной.

— Не было, так не было, — сразу пошла на попятную. Пока лучше не трогать и так взвинченную женщину.

До конца вечера Валерия была очень послушной и давала делать с собой все, что хотела женщина. Нутром чувствовала, сейчас это было необходимо в первую очередь Дорис. Постепенно служанка успокоилась и даже улыбнулась, кода Валерия со всей мягкостью и лаской, на которую была способна, просила почитать ей перед сном.

И под любовные сонеты о прекрасных дамах и благородных воинах пообещала себе, что неприметно найдёт эту сволочь. Найдет и подвесит за отросток, в конце концов лэрди имеет право на маленькую блажь. Только имя узнает, но потом и очень осторожно.

* * *

(Несколько часов назад).

— Моя госпожа.

Поцелуй вежливости был мокрым и холодным. Сразу захотелось выдернуть руку и вытереть ее об платье, но она хорошо запомнила, как на одном из уроков этикета ее наказали за подобную выходку розгой по пальцам. Призрак жгучей боли был до того реальным, что уголки губ сами поползли вниз, но, спохватившись, она изобразила вежливую улыбку.

— Клайден, отрадно видеть тебя. И прими мою благодарность. Встреча прошла… гладко.

— Скромная услуга от Вашего скромного слуги, — мужчина поклонился, и золотые волосы — пожалуй, единственное, что ей казалось красивым — коротким занавесом упали на глаза.

Небрежно встряхнув головой, Клайден послал ей лёгкую улыбку. Расхохотаться бы, но нужно держать лицо. Этот доморощенный щеголь искренне считал себя красавцем. Может, на первый взгляд так и казалось, но чем больше она смотрела на холеное лицо, тем чаще хотелось брезгливо сморщить нос и выставить мужчину вон. Пороки разных мастей, как кривое зеркало, обезображивали тонкие черты. Алчный прищур, высокомерный взгляд, похотливый изгиб по-девичьи алых губ, шрам, полученный в пьяной драке в одном из элитных борделей, где Клайден и его дружки любили устроить совместный разврат… Мужчина для этого и отрастил челку — прикрыть, как он считал, свое уродство, но ему бы больше подошёл темный платок с тонкой прорезью для глаз. Но приходилось терпеть — не в ее положении перебирать союзников. Потом от него избавится.

— Скоро мне понадобится еще одна услуга подобного рода, — словно желая насладиться закатом, она подошла к мраморным перилам. Сад внизу готовился к цветению. Она любила это время. Дома долго могла гулять и наслаждаться прелестью роскошных весенних цветов, но то беззаботное время окончилось. Взросление было быстрым и болезненным. Все-таки она поморщилась.

— Все, что прикажет моя госпожа.

«Прыгни вниз!»

— Моя благодарность безмерна. Каковы последние новости о юной лэрди?

Мужчина не сумел скрыть недовольства.

— Пока ничего.

Плохо. Ребенок важная часть ее плана. Но и времени прошло мало. Третий месяц… Женщина вздохнула и украдкой покосилась вниз. Изумрудно-зелёный бархат обтягивал плоский животик.

— Скоро весенний бал… — произнесла после некоторого молчания. — Де Нотберг со своей супругой в кои-то веки почтят нас своим присутствием.

— Но…

Лёгкий взмах руки, и мужчина опять замолк.

— Мы обговаривали этот вариант. Подготовь своих людей — груз скоро доставят. А твоя сестра, думаю, будет рада встретиться с возлюбленным. Молодой викнет жаждет распахнуть девушке объятья, даже если она будет в положении.

— Как угодно, моя госпожа, — скрипнул зубами бастард.

Лёгкий кивок — как позволение уйти. И даже дышать легче стало. Ну ничего, ей ли привыкать к терпению и натянутым на оскал боли улыбкам. Осталось совсем немного. Отступать поздно, и для начала нужно устранить лэрда де Нотберга

Глава 15

— Ваши финансы, уважаемая лэрди, — последнее слово казначей выплюнул. Темные глазки сверкали искренней злобой и недоумением, как это господин повелел выплатить что-то сверх денежного довольствия? Возмутительное расточительство!

Мысленно обозвав мужчину шовинистом и жадиной, Валерия без зазрения совести потянулась за деньгами. Пусть заработанными так, но обидно не было ни капельки! Во-первых, все-таки Его Медвежество раскошелился, а это уже что-то да значило, а во-вторых, тут пришлось сдерживать протяжный вздох — до сих пор пальчики на ногах поджимались, стоило воскресить в памяти прошедшую ночь.

Правда, утро ее встретило одиночеством — мужчина на рассвете рванул обратно на свою стройку. Оставил только записку, в которой скупо сообщил, что Маркус ей выделит определенную сумму, которую приказано (!) потратить на себя.

Радоваться бы, но коварный лэрд перечеркнул все ее планы насчёт создания себе репутации. Хотя… Глупая лэрди может понять приказ не совсем верно и купить, допустим, новые гобелены в гостиную. А что? Тело получает физическую пищу, а душа насыщается прекрасным. Кажется, в Диплоге она видела нужный магазинчик… То есть лавку… Настроение резко улучшилось.

Потрёпанный талмуд на столе привлек внимание. Ого! А вот это ей очень даже знакомо. Прямо даже родным чем-то повеяло. Бухгалтерские «самолетики»! Немного странные, конечно, но точно они.

— А…

Книга захлопнулась прямо перед носом.

— Расчеты для господина. Показывать не велено!

— От господина не убудет!

— Не велено!

Поздравляю, Валерия. Официально у тебя имеется первый недоброжелатель в этом замке. И очень плохо, что он связан с финансами.

— Госпожа, казначей не желает показывать счета, — ядовито заметила Дорис, — наверняка там есть, что скрывать.

Мужчина сделался серым, как его камзол.

— Я верно служу роду де Нотбергов уже три десятка лет! И не потерплю подобного оскорбления от простолюдинки, не умеющей сложить два на два!

Если бы чернильница не была прикручена к столу, Валерия вылила бы ее содержимое на плюгавую голову.

— Ещё одно слово о моей любимой Дорис и я сделаю все, чтобы лэрд поделился со мной правом участвовать в составлении смет.

Маркус запыхтел, подгребая к себе бухгалтерский талмуд.

— Мои… извинения, лэрди.

— И Дорис, — подсказала Валерия.

— И Дорис, — скуксился казначей.

Служанка вскинула голову. На бледных щеках расцвел слабый румянец. Валерия даже залюбовалась. А она ведь миленькая! Глаза большущие, губы очень даже свежие и выразительные. Только бы кожу омолодить немного, платье это траурное сменить, откормить хорошенько, и глядишь — получится очень интересная женщина бальзаковского возраста.

Забрав мешочек, Валерия покинула кабинет казначея. Надо бы озаботиться снятием мерок для красивого нижнего белья. Пеньюара безумно жаль — как порвал его! Будто ветхую тряпочку. Медведь!

— Госпожа… — прошелестело за спиной, — а Вы… Вы правда так думает? Что я Ваша любимая Дорис?

Валерия с шага сбилась, до того робко и взволнованно звучал тихий голос. Сколько в нем было надежды! Остановившись, она, недолго думая, обняла верную помощницу.

— Очень люблю, Дорис. Ты мне так помогаешь!

И ведь почти не кривила душой. В этом мире именно худенькая темноволосая женщина стала ей и первым близким человеком и опорой. Служанка благодарно расплакалась. Заразительно так, у самой что-то глаза защипало. Валерия поспешила отстраниться.

— Нам опять нужно съездить в Диплог. Лэрд приказал потратить деньги на себя.

Женщина помрачнела.

— Моя госпожа, прошу — обойдем лавку белошвейки стороной. Нужно избегать покупки подобных вещей. Зря я Вас не отговорила.

Проблема. Дорис решила, что это пеньюар спровоцировал мужчину.

— Но ткань такая нежная и приятная, — осторожно начала Валерия, — обещаю — все будет хорошо.

Дорис смотрела пристально и недоверчиво.

— В последнее время я не узнаю Вас, моя госпожа, — вздохнула тихонько, — остереглись бы…

Валерия изобразила ободряющую улыбку.

— Пойдем, Дорис, надо собираться, если хотим успеть до вечера. И свитки надо отдать в библиотеку.

— Непременно. Я не враг своему здоровью, — фыркнула служанка, — старый Альберт меня в тот же свиток скрутит, если вовремя не вернём. Все никак не оставит замашки королевского библиотекаря.

Вот так новость!

— Он был королевским библиотекарем?

— Нет, ну что Вы! Лэрд его уже стариком приветил. Поговаривают, до этого Альберт скитался по разным странам, пока старость его не догнала. Де Нотберг нашел его в одной из военных компаний — войска как-то остановились около мужского монастыря. Шепчутся, что лэрд посетил тамошнее хранилище книг, да так и познакомился с Альбертом. А тот не только умён, но и хитёр. Кому вкусно хлебать постный монастырский суп? Вот и прибился… Как раз замок без библиотекаря был.

Валерия только кивать успевала. В ее положении умение внимательно слушать было жизненно необходимым качеством. В прошлой жизни Дорис абсолютно точно была шпионом. Профессиональным. Знала обо всех и вся, и, кажется, умела находиться в нескольких местах одновременно.

Сквозняк просочился за шиворот, и Валерия поежилась. Жаль, что Его Медвежество изволили сбежать. У нее назрел серьезный разговор… Сил нет не то что жить — смотреть на этот каменный сарай! Покрепче сжав мешочек, она поспешила в свою комнату. После поездки проведет тут ревизию на предмет отсутствия вещей первой необходимости.

* * *

Веревка натирала до кровавых мозолей даже сквозь кожаные перчатки.

— Раз, два… Тяни!!!

Крики людей и лошадиное ржание вторили его команде. Пень затрещал, накренился, и из-под земли показались толстые скрюченные корни. Рабочие краснели от натуги, наседая на ломы всем весом, и, проигрывая силе толпы, остатки дерева выползли из лесной почвы.

Оглушающий крик радости ударил в спину. Подхлестнул забитую болью и изматывающей работой злость, заставляя опять стискивать зубы. Излюбленный и проверенный годами способ выбить из головы лишнее пасовал перед какой-то девчонкой! Она туманом просачивалась в мысли, заполняя собой все! Он не хотел, но все равно вспоминал каждое ее движение и жест. Как стонала, выгибаясь ему навстречу. Без капли стыда, пошло и бессовестно отдавалась ему, млея от почти… да что там! От грубости, потребность в которой он мог удовлетворить только с опытной бордельной девкой. Поэтому и выбрал Миранну… Бьерн раздражённо дернул плечом.

— Несколько человек — выбрать корни. Остальные — взять веревки и за мной.

Еще четыре пня, минимум. Подхватив топор, он зашагал в сторону следующей «жертвы».

— Мой лэрд, — догнал его Патрик, — люди устали.

— Кто устал — пусть заменится, кто очень устал — может валить на все четыре стороны. Рассчитаю.

Мужчина утер пот, размазывая грязь по шишковатому лбу.

— Мы продвинулись почти на виль (прим. автора — миля)…

— Меньше трех четвертей.

— …при условии, что девять работников выбыли, а трое до сих пор лечат ожоги. Мой господин — рассчитайте меня, но дайте людям отдых.

Каждое слово давило на совесть. Прав — кругом прав! Рабочие не должны страдать от его эгоистичного желания вытравить из головы одну златокосую заразу… И тысячу вопросов в придачу.

Обернувшись, он смерил мужчину взглядом. Долговязый Патрик — один из немногих, кто почти догнал его в росте, а так же тех, к кому Бьерн прислушивался, не считая зазорным пользоваться не только своим опытом, но и чужим. Мужчина смотрел твердо.

— Завтра подъем на полчаса раньше.

— Завтра выходной, мой лэрд. Семьи ждут своих мужчин, пока еще есть возможность повидаться, и стройка не ушла слишком далеко.

Стиснув топор, Бьерн молча пошел назад. Он тоже не был в замке несколько дней. От рассвета и до заката выматывался на самой тяжелой работе, а потом убеждал себя, что не интересуется письмом, ждавшим его на столе каждый вечер — отчет о делах замка.