Станислав Никсман
Последний крестовый поход
Глава 1. Оставшийся позади
В настенных динамиках прозвучал корабельный колокол. Три коротких отрывистых удара — полдень по универсальному времени. Это означало, что мне пора заглянуть в сервисный отсек, к бригаде техников, отвечающей за обслуживание десантной техники нашей роты.
Ждали там, скорее всего, вовсе не меня, но в поступившем сообщении требовали обязательного присутствия капрала второго отделения, а с недавних пор обязанности младшего сержанта исполнял я.
Я отложил книгу с описанием жизни и деяний Святого Пророка, которую любил перечитывать в часы досуга, и одним движением поднялся с койки, ухитрившись попасть сразу обеими ногами в ботинки.
На самом деле я не верил в приметы, ведь это мракобесие и грех, как утверждает наш корабельный настоятель, но столь прицельное попадание означало только одно: денёк сегодня на редкость удачный.
Я наклонился и завязал шнурки. Выпрямился. Расправил плечи. Поводил головой из стороны в сторону, хрустнув шейными позвонками.
Со стены каюты на меня ободряюще смотрел голографический портрет Пророка, словно благословляя любые мои сегодняшние дела.
Лицо Святого было знакомо каждому десантнику-тамплиеру. Глядя на него, солдаты как в зеркало смотрелись.
Со стороны могло показаться, что этот человек приходится родным отцом всем нам.
Потому что наши боевые тела были клонами, созданными из генетического материала Пророка.
Портреты святого, некогда спасшего человечество от самоуничтожения, висели повсюду на корабле, за исключением разве что только санитарных зон.
Впрочем, столь благостной голограмма была не всегда. В дни «Д», перед началом боевой операции, взгляд святого становился тяжёлым и суровым. Видимо, военные психологи когда-то посовещались и решили, что строгое выражение лица Пророка-отца будет настраивать на нужный лад всех его «детей».
Я всегда считал это лишним, ведь гневные крики нашего ротного мотивируют куда эффективней, чем безмолвное цифровое изображение.
— К технарям собрался, братишка? — прозвучал голос с верхней койки.
Я обернулся и встретился глазами со своим боевым товарищем, Олегом Черновым. Как и в случае с портретом Пророка, я словно в зеркало посмотрел. А причина всё та же: общее генетическое наследие.
— К ним самым.
— Если эти лилипуты не возьмут тебя в плен, загляни на обратном пути в камбуз. Захвати мне пару литров компота и четыре булочки.
— Олег, сходил бы ты к медикам, а лучше — к астронавигаторам. Похоже, в твоём желудке образовалась чёрная дыра. Куда столько есть? Обед же скоро.
— Упадок сил у меня. Все калории оставил утром на тренажёрах, а сегодня придётся ещё с оружием и броней возиться, — объяснил мой товарищ и с лёгкой обидой в голосе добавил: — Но если вам сложно, господин младший сержант, то забудьте о моей просьбе, я сам схожу.
— Да принесу я тебе булок и компота. Принесу. Ты не думай, что как только меня поставили на место Ефремова, то я сразу зазнался. Дело тут в другом. О тебе ведь беспокоюсь: влезет ли твоя задница завтра в скафандр.
— Пф-ф. А как иначе? Материал же сверхпластичный. И размер универсальный, рассчитанный на любого из нас.
И ведь не поспоришь — так оно и было.
Я махнул рукой и вышел из каюты.
Основной состав нашей роты служит вместе довольно продолжительное время. Жизнь на борту космического корабля у нас идёт размеренно, по единому расписанию. Большинство обзавелось схожими привычками. Все десантники выглядят словно близнецы-братья, и только перед боем становится заметно, что мы разные.
И это самый простой пример, когда еда в меня не лезет за пару дней до высадки, а у Олега, наоборот просыпается бешеный аппетит. Впрочем, Чернова перевели к нам не так уж и давно, чуть меньше года назад. Возможно, этот жор у Олега когда-нибудь исчезнет. Поговаривают, что в гарнизоне на орбите Юпитера, его предыдущем месте службы, были серьёзные проблемы с провиантом.
Подозреваю, что причина тут иная. Как-то я имел разговор на эту тему с профильным доктором на очередном скучном медосмотре. Наш корабельный мозгоправ заверил меня, что всякие разные странности в поведении солдат накануне начала военной операции, являются нормой и связаны с таким психическим атавизмом, как страх смерти.
Да-да, именно атавизмом, ведь с рациональной точки зрения, нам, десантникам-тамплиерам, бояться совершенно нечего.
Ведь в наши буйные головы вшиты скоростные беспроводные передатчики. В случае смертельного ранения, душа и разум солдата за наносекунды перемещаются в приёмник клон-блока. Хоп! И через несколько минут тамплиер готов идти в атаку, в свежем теле, заранее выращенном для второй попытки, третьей и так далее.
Между смертью и новой жизнью у нас есть всего лишь несколько минут короткой передышки.
На самом деле всё не так быстро. Полчаса в среднем. Надо ведь ещё в себя прийти, заново одеться, вооружиться, получить свежие данные о текущей обстановке и уже только после этого возвращаться в бой…
Предаваясь размышлениям о нюансах современной военной службы, я довольно быстро преодолел добрый километр извилистых коридоров, ведущих к техническому боксу.
Широкие автоматические двери разошлись, и я вошёл внутрь.
Здесь сильно пахло ладаном и горячим железом. В самых разных местах искрила сварка и раскатисто гремел металл, то есть полным ходом шли приготовления к завтрашней операции.
Я направился к главе механиков, технодиакону Вадиму Обухову, фиолетовый балахон которого ярким пятном выделялся около одного из десантных катеров.
— Отец Вадим, добрый день, — громко обратился я, приблизившись к нему со спины.
Коротышка мгновенно повернулся ко мне, откинув свой капюшон на плечи. Я слегка вздрогнул. Не знаю от чего именно: от столь резкого движения, которого я не ожидал, или то была реакция на особый внешний вид Обухова. Надо бы не забыть спросить психолога ещё и об этом на ближайшем медосмотре.
Всем на нашем транспортнике был знаком облик технодиакона, но некоторым — только на словах. Обухов всегда носил капюшон, скрывавший его лицо. Простые солдаты редко встречались с ним на близком расстоянии. Да мы вообще не часто пересекались с технарями: низкорослые, действительно чем-то похожие на сказочных гномов, механики обитали в своей секции корабля, ели и отдыхали отдельно от остального состава. Они и перемещались не как все, а по узким техническим коридорам, куда нам, широкоплечим великанам-десантникам было просто не поместиться.
Лысый череп старика покрывали ржавые пятна. В обе глазницы Обухова были вмонтированы кибернетические импланты, морщинистая кожа вокруг них казалась воспалённой. Острые металлические зубы в открытом рту сверкали серебром. Мелко тряслась жидкая рыжая бородёнка, в которой застряла (или она там росла?) стальная стружка.
Технодиакон считал мою фамилию, вышитую на футболке с левой стороны груди. Секунду-другую его взгляд, словно лазер снайпера, рыскал по мне, видимо, в поисках подсказок к моему званию, но таковых не нашёл.
— Фоменко, значит. Ну, доброго дня, сынок. Чем обязан?
— Младший сержант Фоменко. Явился сюда по поводу сообщения, которое вы нам с утра направили по внутренней связи, — сказал я и решил уточнить: — На самом деле, я временно исполняю обязанности главы второго отделения. Ефремова позавчера перевели, теперь он служит на «Безупречном». Его некем было подменить, вот меня и назначили. Может за мной эту должность и сохранят в дальнейшем, но пока что начальство не говорит ничего конкретного…
— Замена состава? А ведь я о таком варианте догадывался! — радостно воскликнул Обухов, и продолжил уже куда более строгим тоном: — Проблема у нас, капрал Фоменко, или как там ещё к тебе обращаться, когда ты по военному кораблю без знаков различия шастаешь.
Я мысленно отругал себя за то, что пришёл сюда одетый не по форме. Даже нашивку на майке не обновил. Надо исправляться. Получил возможность стать младшим сержантом? Значит пора забыть про разгильдяйскую жизнь рядового.
— Если прикажете, могу сбегать за лычками. Ну или давайте неофициально продолжим.
— Сэкономим время и обойдёмся без лишних формальностей, сынок.
— Тогда зовите меня Матвеем.
— Договорились, Матвей, — кивнул старец.
Лицо технодиакона неожиданно сморщилось, и он тут же громогласно чихнул. Два раза подряд.
— Будьте здоровы, — вежливо сказал я.
Обухов зашёлся в новой серии чихов.
— Спасибо, — спустя некоторое время ответил он, осматривая рукава своего балахона. — Похоже, мои техники завели себе питомца. Мало им двух кошек на кабмузе и складе. Вот окаянные, знают ведь, что у меня аллергия на шерсть, а всё никак не угомонятся. Скучно им, видите ли, без дружбы с животиной!
Его помощники, находившиеся рядом и слышавшие наш разговор, стали переглядываться друг с другом, словно в поисках виноватого.
Я подождал пока технодиакон прекратит осматривать себя, а потом спросил его:
— Так и что за проблема приключилась, отче? Зачем вызывали?
— Беда у нас с личным катером сержанта второго отделения, то есть с твоим новым кораблём.
Отец Вадим сделал несколько шагов назад и похлопал чёрную броню девятиметрового креста, в тени которого мы разговаривали:
— Вот с этим.
Десантные модули действительно напоминали собой огромные кресты из-за двух балок с движками, торчащих по обе стороны от основного сигарообразного тела.
Министерство Благих Вестей утверждало, что это было не обычное инженерное решение, а важный элемент психической атаки. Только представьте себя на месте еретиков! Вы вызвали гнев Святого Престола, мы пообещали кару небесную, и вот она: в один прекрасный день, пробив атмосферу вашей планеты, с неба падают сотни огненных крестов.
Ужасающее зрелище, деморализующее и повергающее войска отступников в трепет.
Задумка, с точки зрения морального давления на противника, безусловно интересная, но лично меня, находящегося в одном из таких крестов, картина высадки всегда приводила в восторг.
— Что не так с данным катером? Чем я могу быть вам полезен?
— Признаюсь честно, Матвей: до твоего появления я всё никак не мог понять, в чём проблема. Никого из техников не предупредили, что вашего Ефремова перевели. Может не успели, а может и позабыли из-за суеты перед завтрашней операцией… Когда мы запустили стандартную проверку на данном аппарате, то получили необъяснимый отказ ряда систем. Но тут появляешься ты с новостями и всё становится на свои места. Теперь версия произошедшего такова: бортовой компьютер в автоматическом режиме загрузил психометрические данные нового капрала второго отделения, то есть тебя. А мы тесты запускали с профилем Ефремова! Поэтому возник конфликт.
Я не был технарём, но прекрасно понимал о чём идёт речь. Несмотря на генетическое однообразие боевых тел, слепок личности у каждого из нас был свой, индивидуальный.
— Будь неладна эта система автоматических обновлений! Руками надо всё делать, руками. Нельзя легкомысленно возлагать все задачи на бездушные компьютеры… Теперь, когда я знаю в чём причина, ошибки можно будет исправить, — подвёл итоги технодиакон.
Похоже, Олег получит свой компот с булочками очень скоро.
— Рад, что помог вам, — улыбнулся я. — Значит, я свободен?
Обухов отрицательно покрутил головой.
— Что же тогда от меня требуется?
— Матвей, это теперь твой новый корабль. Необходимо синхронизировать профиль, сделать калибровку всех бортовых систем под тебя, — сказал отец Вадим.
— А может не будем менять корабль…
— Отставить! Догадываюсь какую альтернативу ты хочешь озвучить, — перебил меня технодиакон. — И упаси тебя Святой Пророк настаивать на своём варианте перед старшиной. Высадка назначена на завтра. Если мы примемся демонтировать все командирские системы и перекидывать их на твой крест, то можем не успеть.
Эх, именно это я и хотел предложить.
— Забудь, — отрезал старикан, в голосе его появились стальные командирские нотки. — Проще и быстрее под тебя полную перенастройку катера сержанта Ефремова сделать. Калибровка займёт от четырёх до шести часов, не более… Так, давай-ка на этом сворачивать неформальное общение. Полезай внутрь своего нового катера. Это приказ. Чем раньше начнём, тем скорее закончим.
Извини Олег, но компота с булочками ты сегодня не дождёшься.
— Так точно, — вздохнул я.
— Вперёд, капрал. За работу.
Технодиакон отвернулся от меня и стал удаляться. Его низкорослые помощники собрались в кучку и засеменили следом.
Что поделать? Я пожал плечами, забрался в катер и задраил за собой люк.
Несмотря на солидный вид снаружи, малый десантный корабль был довольно тесен. Его внутренности состояли из трёх частей, набитых под завязку всем необходимым для высадки на поля сражений нескольких воинов-тамплиеров.
Все катера хоть и были похожи друг на друга, но версии для старших чинов несколько отличались от обычных начинкой и внешними системами. Кроме того, командирские кресты компоновались в расчёте на одну персону. Такой же была и капральская модель, она несла в бой только одного человека.
На первом уровне, куда я попал, располагалась оружейная, с несколькими наборами брони разного класса защиты, коллекцией пистолетов, автоматических винтовок, ручных гранатомётов и солидным запасом боеприпасов к ним.
Особняком выделялась оранжевая канистра вирус-бомбы класса «Анафема», способная за считанные часы очистить сто квадратных километров площади от всего живого, не имеющего в своей крови специальных антител. Очень весомый аргумент, который почти никогда не применяли, потому что клирики Медицинского Корпуса традиционно накладывали вето на использование подобных средств.
Здесь же, в «прихожей», находились и различные вспомогательные инструменты, от лазерных резаков до беспилотных дронов-разведчиков. В специальном шкафчике хранились лёгкие скафандры, которые в обязательно порядке использовались во время перемещения в космическом пространстве (на случай разгерметизации), а также на планетах с неподходящими для жизни условиями.
Я взял один из этих лётных костюмов и быстро облачился в него. Затем поднялся на второй уровень по металлической вертикальной лестнице.
Здесь располагался медицинский модуль, вокруг которого кольцом стояли баки с шестью выращенными клонированными телами. В них после смерти и переносилось сознание с душой, чтобы предоставить солдату новую возможность вернуться в бой.
Поскольку капральская модификации катера была рассчитана на одного воина, то получается, что у меня оказалось куда больше запасных жизней, чем обычно.
Вот почему некоторые наши командиры порой чересчур храбро себя вели, бросаясь с активированной гранатой в самую гущу врагов. С таким-то запасом возрождений несложно выглядеть героем…
Средняя секция была ещё и самым безопасным и наиболее крепким местом всей конструкции корабля. Снаружи от этого блока, как раз и торчали вспомогательные штанги с двигателями, придающие десантному катеру вид креста.
Я полез выше и попал на третий, последний уровень. Здесь располагался отсек управления. Оглядев его, признаюсь я немного растерялся. В обычной кабине располагалась пара мониторов, и то порой надо было исхитриться уследить за показаниями сразу на обоих. А тут… десятки экранов окружали меня! Если со всем этим хозяйством должен был справляться командир отделения, то что тогда творится в катере у нашего ротного?
Только теперь стал понятен смысл слов Ефремова, когда он перед своим уходом посоветовал мне отрастить вторую пару глаз.
Да тут бы и третья не помешала!
— Сынок, ты там не заснул часом? — раздался из настенных динамиков дребезжащий голос технодиакона, продублированный наушниками шлема моего скафандра. — Я, знаешь ли, не молод и устал караулить кнопку механизма запуска.
— На месте, — я ужом залез в кресло пилота. — Готов к старту.
— Перекрестись! — потребовал Обухов.
— Перекрестился, — соврал я, пристёгиваясь ремнями безопасности.
— Ну, поехали.
Катер вздрогнул и закачался, когда его подхватили краны, подняли вверх и потащили через весь ремонтный отсек к пусковой шахте.