Пять песен мира. Книга 2

Пять песен мира. Книга 2

Глава 1

В маленькой и неуютном подвале светились лампы, развешанные как гирлянды. Свет был настолько ярким, что резал Айрис глаза. Она, прикованная к железному стулу затянутыми на кистях и голенях кожаными ремнями, не могла пошевелиться. У нее не осталось сил. Кисти в попытках порвать ремни стерло в кровь, кожа нестерпимо болела.

Айрис давно перестала считать шрамы на теле, которые видела на себе сквозь прорехи в изорванном и грязном платье. Цифра «7», вырезанная ножом на руке, все еще кровоточила и пульсировала вспышками боли. Точно так же, как и цифра «6» парой сантиметров левее, правда она зарубцевалась и не болела. Привыкнуть к боли не получалось. Каждый раз становилось страшно, каждый раз на глаза наворачивались слезы, скатываясь по щекам до шеи. Айрис испуганно вращала глазами, пытаясь отыскать тень в завесе света, пытаясь понять, какая боль ожидала ее в этом году.

Она видела за лампами черный мужской силуэт, и слышала тихие металлические стуки, будто кто-то перекладывал острые инструменты на металлическом столе.

— Семь лет, малышка, — произнес Рик бархатным баритоном, и следом за фразой послышалось, как звонко разбилось стекло, рассыпавшись по металлу столешницы. — Семь лет, как не стало Марко. И не стало из-за тебя, грязная белобрысая сука, — фраза прозвучала особенно злобно, с нажимом. У Айрис по спине мурашки пробежались, а сердце заколотилось быстрее. — Сегодня, на твой седьмой день рождения, я придумал особый подарок. Ты же хочешь праздничный ужин? Хочешь, чтобы было как у других девочек, но немного по-особенному? Ой, ты даже плачешь от счастья….

Айрис почти не понимала слов. Их значения. Она лишь знала, к каким эмоциям привязаны определенные фразы, знала, что от слова «убью» в животе холодело, от слова «ненавижу» зажимало в сердце, и других слов почти не слышала. Иногда Рик говорил с ней и плакал, и у нее возникала к нему жалость. Он плакал у нее на коленках, и говорил «пожалей меня», и это грело Айрис, побуждая ее отдавать тепло и заботиться о человеке, который просил помощи. Что-то внутри направляло ее руки, подсказывало: «если погладить человека по голове — ему станет легче». Любовь оставалась в Айрис даже тогда, когда все тело было покрыто болящими ссадинами и синяками, когда болело внизу после того, как Рик избивал ее и вталкивал в нее часть себя.

Прямо внутрь.

Упругую часть, которая пульсировала в ней, если Рик начинал стонать и содрогаться, и брызгала в нее чем-то липким и белым. Это было очень больно. Внизу и внутри постоянно болело от ран, и сколько бы раз Рик не насиловал — боль не уходила. К боли не удавалось привыкнуть. Сначала Айрис терпела, ведь Рику после этого становилось легче, но больше боли не хотелось.

— П-пожалей меня, — жалобно выговорила Айрис дрожащим голосом. — Пожалей меня….

Она произносила это в надежде, что у Рика возникнет такое же чувство, как и у нее. Возникнет желание погладить по голове и позаботиться. Она надеялась, что ей больше не будут делать больно, и подарят тепло.

— Пожалеть? — злобно спросил Рик.

Он с такой силой стиснул ее запястья холодными ладонями, что Айрис издала болезненный стон. Она увидела лицо Рика на фоне развешанных ламп, и от испуга ей перехватило дыхание. Лицо маньяка, накрытое зловещей тенью, воспаленные белки глаз, взгляд, полный ненависти и отчаяния. Взгляд человека, который вот-вот собирался убить.

— П-пожалей, — еле вымолвила она, и схватила ртом побольше воздуха. Она с надеждой взглянула на маленькое прямоугольное оконце под потолком, надеясь снова увидеть там соседского мальчишку. Он иногда к ней прибегал, совершенно не понимая, почему она не выходила играть с ним. «Алекс, — говорил он при первой встрече. — Меня зовут Алекс. А тебя как?»

Но она не знала, что ответить. Не знала, что такое «Алекс», да и вообще этот мальчишка ей поднадоел скоро, но теперь он был как никогда нужен.

— Алекс! — крикнула она. — Алекс!

— Алекс! — Рик передразнил ее, и скорчил нарочито жалобную гримасу, окончательно уничтожив надежду на спасение. — Алекс! — крикнул он и влепил ей звонкую пощечину. — Алекс! — перед глазами Айрис снова вспыхнуло, в щеке возникла жгучая боль, Айрис уронила подбородок на грудь, и всхлипывала, роняя слезы. Волосы закрыли ее лицо. Рик схватился за прядь волос и оттянул их, запрокинув Айрис голову. Боль в скальпе возникла такая, что казалось, его сорвут. Рик облизал шею Айрис, оставив влажный след из слюны.

Ее страдания погружали Рика в эйфорию. Он до сих пор помнил, что именно из-за матери Айрис они оказались в роддоме Четвертого кольца, именно из-за Айрис звуковик ранил Марко, и именно из-за Айрис Марко умер от кровопотери. Ребенок, считал Рик, перечеркнул ему жизнь, убил его любовь, и потому ребенок должен был страдать. Рик мстил Айрис за Марко, и в мести стал беспощадным. «Мелкая отвратительная мерзавка» — с омерзением подумал Рик.

— Такая беззащитная и красивая, не смотря на то, что я порядком тебя изуродовал. Ты же моя единственная. Моя сладкая девочка, — Айрис услышала жужжание ширинки и зажмурилась, почувствовав в ладони упругое, жилистое и пульсирующее. — Подвигай ручкой, как папа любит. Сделай папочке хорошо.

И Айрис стала делать ему рукой, неумело, неловко, и жалобно всхлипывая, но от ее беспомощности Рик больше заводился. Ладонью Айрис чувствовала, как жилы разбухали, как ствол становился больше, как он пульсировал спазмами.

Все всегда заканчивалось быстро.

Рик начинал глубоко дышать, ноги его дрожали, и он довел себя сам, поставив ногу на запястье Айрис и закончив ей на лицо. Щеку забрызгало вязким, густым и липким.

— Хорошая девочка, — Рик пальцем вытер капельку липкого со щеки и поднес его к губам Айрис. — А теперь соси. Соси палец.

Айрис не хотела этого, но стало страшно сопротивляться. Она послушно обхватила палец губами, почувствовав на языке солоноватый привкус семени. К горлу подступил рвотный ком, но она сдержала его, зная, что Рик этого не любил. Вырви ее, он бы еще сильнее издевался над ней. Ей больше не хотелось боли.

— Ты сегодня большой молодец, — сказал Рик, застегивая ширинку. — И тебя ждет праздничный подарок.

Он отошел к столу, нескладно напевая какой-то жуткий, ломанный мотив, какой психопат бы напевал прежде, чем расправиться с жертвой. Айрис услышала рассыпчатый стекольный звон, как если бы осколки стекол смели в тарелку. Рик вернулся, с тарелкой осколков битой кружки в одной руке, и со столовой ложкой в другой.

— Кушать подано! — сообщил Рик с безумной улыбкой, и стукнул ложкой о край тарелки. — Это твой праздничный ужин! Знаешь, как вкусно? Ты же любишь папочку и съешь это? Только не глотай. А то умрешь, и папочка больше не сможет тебя любить. Ну-ка, — Рик зачерпнул ложкой несколько осколков, и поднес их к лицу Айрис. — Открывай ротик.

Айрис испуганно расширила заплаканные глаза, в ее дрожащих зрачках отражались острые осколки. Она с ужасом вообразила, как жевала осколки, как рот наполнился кровью, как острые грани изрезали ей небо и десна, как мелкие осколки забились между зубов, и как содрало зубную эмаль. Ладони ее вспотели, сердце заколотилось в груди с утроенным усилием, и Айрис снова хотела позвать на помощь.

Но не смогла.

Ее мир рухнул до ложки, наполненной осколками. Она испугалась настолько, что слова выговорить не могла. Ее подвергали разным истязаниям, но это показалось ей самым страшным и самым болезненным.

— Открой свой поганый рот! — приказал Рик, но Айрис намертво стиснула зубы. Она хотела подчиниться, но инстинкт самосохранения ей не позволял. Тогда Рик свирепо засопел ноздрями, и выбросил ложку, силой открыл Айрис рот, и собрался высыпать в него осколки. — Непослушная сука! Все приходится делать за тебя!

С грохотом входная дверь распахнулась, и от неожиданности Рик резко развернулся, выронив тарелку. Со звоном битое стекло рассыпалось по полу.

— Папа, осторожнее! — послышался крик Алекса, и Айрис невольно улыбнулась, от радости заплакав навзрыд. Он все-таки ее услышал. Видимо, проходил мимо, и услышал ее, когда она крикнула. Айрис жила в такой глуши, что единственным гостем был Алекс. Прохожих в этом месте практически не бывало, соседние дома давно забросили, так что на помощь соседей можно не рассчитывать. — У него в руке что-то!

Рик метнулся в световую завесу, и с гневом крикнул:

— Ты! Что ты здесь делаешь!? Ублюдок! Как ты посмел вторгнуться в мой дом! Кто тебе позволил!?

Айрис ничего не видела, лишь взволнованно слушала, переживая за спасителей.

Раздавались мужские крики, с грохотом перевернулся стол и разнообразные ножи посыпались на пол. Две тени схлестнулись друг с другом в драке, и Айрис не могла разглядеть, кто и где. Тени размахивали кулаками. Правая тень выбросила мощный прямой удар, левая нырнула под него и тут же стиснула правую в борцовском захвате и повалила ее на спину. Не давая противнику опомниться, левая тень стиснула бока правой коленями, и стала молотить ее кулаками по лицу. Правая пыталась отбиваться, но для мощных атак не хватало ни размаха, ни веса тела, а все попытки вырваться обвенчались провалом.

Последним ударом кулака в голову левая тень выбила правую из сознания, и та безвольно уронила руки на пол.

— Урод! — это Алекс.

Левая тень встала, и повернула голову в сторону Айрис.

Сердце Айрис ухнуло. Она не понимала, кто победил. Не понимала до тех пор, пока тень не заговорила.

— Девочка, господи…. Что он с тобой сделал? Алекс, вызывай полицию, быстро.

— Понял!

Айрис увидела небольшую тень, метнувшуюся к выходу, и услышала отдалявшийся топот.

Свет упал на суровое лицо Валериана, который хмуро оглядел Айрис, и, увидев семя на ее лице, презрительно скривил губу. Валериан поднял с пола нож, и разрезал ремни.

— Бедная девочка, — с сочувствием пробасил Валериан, и, не смотря на внешнюю суровость, звучал дружелюбно, внушив Айрис доверие. Он достал из кармана платок, вытер ей щеку, и бросил его на пол.

— П-по-жал-лей…. — она едва выдавила из себя слова, и в носу ее защипало от слез. Она с таким восторгом, с такой искренней любовью посмотрела на Валериана, что у него в груди защемило. Настолько жалобный и убитый у нее был вид, будто бы ее вытащили из ада, в котором она многие годы переживала страшные пытки.

Валериан ласково погладил ее по голове, и она, впервые в жизни почувствовав чью-то теплоту, горько зарыдала и свалилась Валериану в руки.

— Ну не пускай сопли, немая, — произнес Алекс, перешагнув через порог подвала. — Мы же тебя спасли.

— Ты вызвал полицию? — спросил Валериан, обнимая Айрис, и чувствуя, как рубашка в области груди мокла от ее слез.

— Так точно, — отчеканил Алекс.

Совсем скоро снаружи послышался гул мотора автомобиля. Клиф шагнул в подвал, и осмотрелся, присвистнув. Его сопровождало два бравых широкоплечих молодца в полицейской форме, предельно хмурого вида.

— Это частная собственность! — вдруг Рик шевельнулся и попытался привстать, но Клиф тут же прижал его к земле, грубо наступив на грудь тяжелым армейским ботинком.

— Лежать, паскуда, — сердито процедил Клиф сквозь зубы. — Знаешь, я догадывался, что ты гнилой тип, но не думал, что прогнил настолько.

— Это она виновата! — Рик двумя руками вцепился в ботинок Клифа. — Если бы не она, если бы не эта проклятая операция, если бы не эти чертовы дети, то он бы сейчас был со мной! Он бы….

С размаха Клиф пнул Рика ботинком по голове, тот стукнулся виском об пол и вырубился, издав короткий стон.

— Пидор, — с презрением произнес Клиф. — В наручники его и в машину. Пишите протокол.

Бравые молодцы перевернули Рика на спину, и один из них замкнул на его запястьях тесные браслеты магнитных наручников. Они с легкостью подняли Рика и поволокли его к выходу, вскоре скрывшись из вида и по дороге наверх о чем-то переговариваясь.

Айрис, к всеобщему удивлению, уснула. У нее не осталось ни физических, ни психологических сил. Ее организм измотало настолько, что он отключился. Она сопела в руках у Валериана, и сосала большой палец, будто младенец.

Клиф задумчиво на нее взглянул, а затем перевел глаза на Валериана, глядя уже с вопросом.

— Что делать с девочкой? — спросил Валериан, взяв Айрис на руки и встав в полный рост. В его руках она смотрелась крохотной, игрушечной, и абсолютно защищенной. — Этот псих спас ее тогда только затем, чтобы потом пытать из-за утраты…. Отыграться на ней. Она будет очень сложным человеком. И сложным ребенком. Не думал, что он…. На ней живого места нет. Как долго он держал ее здесь и что делал? Ублюдок. Мне хочется задушить его.

— Ему светит долгий срок, либо просто сбросят с края Демьяна. Я позабочусь, чтобы ему досталась худшая участь. Можно попробовать отдать ее в приют, но он перегружен сейчас.

— Может, просто поговорить с ним? — Алекс внезапно встрял в разговор, и Клиф с Валерианом одарили его недоуменными взглядами. — Зачем убивать его? Вы же тогда станете как он. Будете наносить вред ему за то, что вам не понравилось. Он ведь делал так же…. Можно попытаться поговорить с ним. Вдруг он не специально….

— Ты ничего не понимаешь, сын, — нравоучительно произнес Валериан. — Не лезь в дела взрослых. Скажи, разве тебе не жалко эту девочку?

— Жалко, — произнес Алекс, потупив взгляд. — Но…. Мне почему-то жалко и его. Он говорил про человека, который мог бы быть с ним….

— Хватит, — Валериан прервал Алекса. — Есть люди, Алекс, это мы с тобой. Люди, которые помогают и спасают. А есть больные твари, есть мрази, и они уничтожают всё из-за своей слабости.

Алекс не нашелся, что ответить. Он вроде бы и злился на отца измученной девочки, но нечто внутри заставляло испытывать к нему жалость по совершенно непонятным причинам. Почему Валериан и Клиф хотели зла этому человеку? Почему они отвечали злом на зло? «Ничего не понимаю» — подумал тогда Алекс.

— Я заберу ее к себе, — неожиданно произнес Валериан.

— Она будет моей сестренкой? — вдруг обрадовался Алекс. — Как круто! Я всегда хотел сестренку.

— Уверен? — спросил Клиф, достав из пачки сигарету, и закурив. Клиф затянулся, уголек с треском раскраснелся.

— Да. Она не уживется в приюте. Ей будет очень трудно. Там много детей, требующих внимания. Я знаю, как тяжело живется сиротам, и знаю, что особенно трудно сложным детям, вроде нее. К ней нужен индивидуальный подход в воспитании. И…. Для меня это будет отличным способом хоть как-то искупить свою вину. Дать этому миру что-то хорошее.

— М-да, — задумчиво изрек Клиф и выдохнул пахучее облачко табачного дыма. — Ты ни в чем не виноват. Вы с Софией не знали, чем все кончится. Подобное за историю проекта произошло впервые.

— И из-за этого мы застряли здесь, и из-за этого Софии не стало. Если бы я не позволил ей оказаться здесь…. Она бы не умерла. Я убил ее.

— Тогда не было бы Алекса, — перебил Клиф и Валериан замолчал. — Он не мог появиться на свет другим способом. Даже в дурных событиях можно найти что-то хорошее.

— Я это понимаю, но речь про другое, — Валериан покачал головой. — Мы знаем, что этому миру недолго осталось. Люди из-за Вспышки беспамятства, даже не догадываются ни о чем. Они не знают кто они, где они…. Они живут в ложном мире, сотканном из ложных воспоминаний.

— Папа, о чем вы говорите? — с непониманием спросил Алекс.

— О том, что тебе и этой девочке…. — Валериан задумался. Он не знал ее имени, да и был уверен, что его ей никто не давал. В голову вдруг пришло имя Айрис. — О том, что вам с Айрис очень скоро придется выживать. И я хочу подготовить вас к этому. Я многое забрал у многих людей, в том числе и у твоей мамы, Алекс, и теперь я должен дать что-то взамен тебе, и ей, — Валериан посмотрел на Айрис.

— Я не понимаю, — смущенно ответил Алекс. — Ты что-то у кого-то отобрал? Так верни. Извинись. И он перестанет обижаться.

— Поймешь, когда подрастешь. И поймешь, когда все случится. Помни об одном — звуковики вернутся. Они никуда не исчезли. Когда они вернутся — все рухнет. И ты должен быть к этому готов. Ты не обычный ребенок, Алекс. И возможно, в твоих руках окажется судьба людей, что здесь живут.

— Судьба человечества? — Алекс изумленно расширил глаза. — Ого….

— Гм, — Клиф вскинул брови. — Так ты ничего не рассказал сыну? Я думал, расскажешь.

— Пока в этом нет необходимости. Придет время — он все узнает сам. Сейчас ему лучше быть в неведении ради собственной безопасности. И твоему сыну тоже, — Валериан внимательно взглянул на Клифа, полагая, что тот уже разболтал Нэвилу правду, но Клиф даже бровью не повел.

— Он не в курсе, — ответил Клиф.

— Хорошо, — сказал Валериан, и достал из кармана инъектор с заживляющим гелем. Укол прошел практически незаметно — Айрис только чуть поерзала в руках Валериана, но не проснулась. Гель отлично справлялся не только со свежими ранами, но и устранял шрамы, обладая косметическими функциями. Сначала затянулась кровавая цифра «7» на руке Айрис, а следом за ней размягчились молекулы кожи на шрамах, считали состояние соседних молекул на целых участках руки, и полностью повторили его, обретя нормальный вид.

Шрамы разгладились. От них следа не осталось. Ничего из того, что могло напомнить девочке о кошмарном заточении и пытках.

***

Иногда проблему нужно просто отпустить. И если для человека это действительно проблема, то неведомые, скрытые от глаза механизмы Вселенной сами, со временем, приведут к необходимому решению, либо же решение найдется как бы само собой.

Когда Алекс уже был готов опустить руки, и стоял у аэролета, с замиранием сердца глядя на стилус, который Василиса занесла над планшетом, послышались шаги.

Капитан Шэдоу встал рядом с Алексом, сцепив за спиной руки, и Алекса накрыла его тень. Алекс с удивлением посмотрел на рослого капитана, заметив на плече шеврон с изображением головы змеи с разинутой пастью. Тот самый шеврон, что на плече носил каждый пилот «Воздушных асов», которыми Алекс до самозабвения восхищался в детстве, когда стоял на обзорной площадке и видел сотни аэролетов, проплывающих мимо.

Подразделение его мечты.

Как только капитан Шэдоу оказался рядом, в Алексе вдруг вспыхнула невиданная ранее надежда, вспыхнуло то желание, которое из-за тяжести произошедших в жизни событий позабылось. Желание стать отважным пилотом. Желание защищать людей, нуждавшихся в защите, кем бы они ни были.

Шэдоу казался Алексу воплощением этой мечты. Казался тем, кем ему самому вскоре хотелось стать.

— Я бы не спешил на твоем месте, Лебединец, — мрачно пробасил Шэдоу. — Убери стилус от экрана, будь добра.

— Есть, — с неохотой подчинилась Василиса.

Алексу вдруг в голову пришла внезапная мысль — а спал ли Шэдоу с Василисой, или нет? Было бы не удивительно, если да. Эта мысль была ему неприятна. Так же неприятна, как и мысли раньше, когда Алекс думал о симпатии Айрис к Данни.

Теперь, конечно, он испытывал к Айрис полное безразличие, чего было нельзя сказать о Василисе. Алекс был уверен, что симпатия к ней у него еще осталась. Даже не смотря на то, что она сделала в лазарете.

— Скажи мне, Лебединец, а исправна ли эта машина? — Шэдоу положил ладонь на борт аэролета, погладил холодный металл, и вопросительно взглянул на Василису.