Помоги проекту - поделись книгой:
Сергей Алексеевич Ковалев, Анатолий Федорович Федоров
Арктическая одиссея. Как «хозяйничали» нацисты в советской Арктике
Это стало возможным в результате сложной дипломатической игры и временных совпадений интересов руководителей Страны Советов и Третьего рейха.
Вместо предисловия
Приступая к работе над книгой об арктической одиссее германского контр-адмирала Роберта Эйссена, мы понимали, что наш рассказ будет о делах и днях давно минувших, которые могут быть не слишком интересны современному читателю, привыкшему в основном к легко предсказуемым детективам. Но, обдумав многие составляющие нашего нынешнего бытия, мы пришли к выводу, что военную историю все же надо знать, хотя бы из соображений обеспечения будущей безопасности нашей Родины.
Конечно, в своем рассказе мы далеки от подробного рассмотрения весьма сложной, а порой даже запутанной истории взаимоотношений Страны Советов и фашистской Германии. Однако постараемся подробно рассказать о некоторых достаточно странных, с нашей точки зрения, событиях, которые происходили в советском секторе Арктики в 1939-40 годах.
Мы считаем, что истинную историю тех предвоенных лет необходимо знать еще и потому, что, как сама трасса Севморпути, так и прилегающие к ней районы до сих пор хранят множество нацистских тайн. И этот абсолютно достоверный факт, к сожалению, до сих пор не привлек должного внимания ни историков, ни соответствующих российских ведомств. Это равнодушие (если это можно назвать равнодушием!) представляется не только странным, но и потенциально опасным, так как в современном мире еще есть люди, которые столь же яростно ненавидят новую Россию, как ненавидели коммунистический режим в бывшем СССР их деды и отцы, служившие нацистской Германии. Допуская, что потомки тех фашистов все еще владеют арктическими тайнами Третьего рейха, наши опасения в необходимости их скорейшего раскрытия имеют под собой реальную основу: все или почти все, что спрятано и надежно законсервировано нацистами в советском секторе Арктики, в случае возникновения сегодня какого-либо конфликта может быть использовано против человечества. Это же подтверждается печальным опытом Второй мировой войны, когда в 1940-е годы подводники гросс-адмирала Деница успешно использовали тайную базу на Новой Земле, которая тридцатью годами ранее была законсервирована «до лучших времен» моряками кайзеровского флота.
Об этом мы подробно и аргументированно уже рассказали в нашей первой книге «Арктические тайны Третьего рейха», вышедшей в 2008 году в серии «Лабиринты истины».
Во многих советских изданиях капитан-цурзее Роберт Эйссен всегда именуется командиром вспомогательного крейсера «Комет». Но при подготовке первой книги мы столкнулись с тем, что это не является истиной. Более того, существует откровенная нестыковка в деятельности Эйссе-на во время перехода рейдера по Севморпути на Тихий океан, которая способствовала получению им весьма высокого для любого флота воинского звания.
Эта нестыковка вызывающе выпирала из ставших известными реальных фактов. А в процессе систематического изучения даже стала приобретать явно детективный характер. Ведь внешне из всех командиров нацистских рейдеров, разбойничавших в годы Второй мировой войны в различных океанах, Эйссен казался наименее достойным присвоения адмиральского звания. Тем не менее он был единственным из всех командиров первой и второй рейдерских волн, получившим адмиральские эполеты. А ведь фактически командиром рейдера «Комет» числился фрегаттен-капптан Кейтель, Р. Эйссен же являлся руководителем арктической экспедиции и вряд ли должен был решать собственно рейдерские задачи. Его служебные обязанности заканчивались в момент выхода нацистского рейдера на просторы Тихого океана.
Кроме того, за арктический подвиг перед Рейхом он, как остальные командиры рейдеров, был награжден Рыцарским крестом. Выходит, награда за поход оказалась двойной? Но за какие заслуги?
Одним словом, нам показалось интересным разобраться в арктической одиссее капитан-цурзее Роберта Эйссена. И наше желание не обмануло нас, так как его путь к адмиральскому званию оказался плотно переплетенным со многими политическими событиями начала 1940-х годов.
Как все начиналось
Силуэт необычного транспорта возник на горизонте подобно хищному ястребу. Острый форштевень приближающегося корабля стремительно разрезал беспокойные осенние воды Тихого океана, а струя синеватого дыма из массивной трубы четко отмечала его смертоносный путь. Словно стремительный рейдер, он приближался к небольшому новозеландскому транспорту, явно не замечавшему врага.
Погода стояла прекрасная — было тепло, и лишь слабый юго-западный ветер гнал по небу легкокрылые облака. Скорее всего новозеландский капитан даже не предполагал, как близок его «Холмвуд» к вечному упокоению в тихоокеанских глубинах. Да и откуда у него могла появиться такая мысль? «Холмвуд» как транспорт Британского союза шел через безопасный участок в средней части Тихого океана: Вторая мировая полыхала где-то в Атлантике, здесь же о нацистских крейсерах и подлодках никто не слышал.
Наконец новозеландский капитан все же обратил свое внимание на встречное судно, которое под хорошо различимым красно-белым флагом Японии быстро приближалось к «Холмвуду» с правого борта. Когда суда сблизились на дистанцию 8 миль, у новозеландского капитана возникли первые сомнения — а действительно ли «Токио-Мару», как было написано у незнакомца в носовой части, это мирный транспорт. Уж слишком не похож он был на обычный торговый корабль: быстро маневрирует и настойчиво преследует «Холмвуд», окраска мало соответствовала обычной окраске японских судов, а о скорости, с которой он шел по океанской глади, мог мечтать любой японский судовладелец. Подойдя на 2,5 мили, незнакомец перестал маскироваться под японского торговца. Японский флаг в одно мгновение слетел долой, а на его место гордо поднялся флаг с черной свастикой, нейтральные опознавательные знаки на бортах были прикрыты брезентовыми чехлами, а орудия — освобождены от маскировочных щитов. Показав свою национальную принадлежность, но не назвав себя, он поднял на рее флажный сигнал БИ, что на международном морском языке означало: «Немедленно остановиться. Не пытайтесь спустить шлюпки. Не пытайтесь использовать радио. В случае неповиновения открываю огонь». У новозеландского капитана больше не было сомнений — в Тихом океане появился фашистский рейдер, первой жертвой которого вот-вот станет «Холмвуд».
Только после окончания Второй мировой войны удалось узнать название пирата. Этим беспощадным германским кораблем был вспомогательный крейсер под именем «Комет», который летом 1940 года вышел в Мировой океан в большой группе своих «коллег».
Этим эпизодом из более чем 500-суточного плавания рейдера «Комет», породившим у военных историков во всем мире чрезвычайно много вопросов, мы решили начать рассказ о необычной дороге в адмиралы Кригсмарине опытного немецкого гидрографа капитан-цурзее Роберта Эйссена. А все началось с наших сомнений: что успехи в активной охоте рейдера «Комет» за английскими торговыми судами на Тихом океане стали решающим основанием для внеочередного присвоения Р. Эйссену контр-адмиральского звания. Подробно ознакомиться с этой жестокой войной нацистских рейдеров на Тихом океане, составной частью которой стало успешное исполнение экипажем «Комет» плана «Фалль Грюн», оказалось несложно, так как еще в 1990-е годы о ней было написано достаточно много.
И уж совсем нетрудно было узнать, что в ноябре 1940 года при помощи Советского Союза на Тихом океане появился германский вспомогательный крейсер (и настоящий рейдер) «Комет», который вместе с пришедшим на Тихий океан «южным» путем вспомогательным крейсером «Пингвин» почти год активно здесь разбойничал.
Но другие коллеги капитан-цурзее Эйссена, как, например, командир рейдера «Пингвин» фрегаттен-капитан Эрнст-Феликс Крюдер (за поход потопил 28 вражеских судов), командир рейдера «Атлантис» капитан-цурзее Бернгард Рогге (25 вражеских судов,) или командир рейдера «Тор» капитан-цурзее Отто Кэлер (более десятка потопленных транспортов противника и английский вспомогательный крейсер) были более успешны! Поэтому мы и остановимся на явном противоречии достаточно подробно.
Для читателей, мало знакомых с реальной обстановкой в тихоокеанских водах в начале Второй мировой войны, мы сразу же дадим некоторые пояснения.
Еще в годы Первой мировой войны немцы имели в составе своего военного флота вспомогательные крейсеры, которые принесли Германии большую пользу. Некоторые из этих рейдеров, например «Мёве», «Вольф» и «Зееадлер», своими дерзкими рейдами даже завоевали мировую известность. Опыт этих рейдов наглядно показал, какое влияние оказали неограниченная подводная война и широкомасштабная деятельность вспомогательных крейсеров на военный потенциал Великобритании. После поражения имперской Германии в этой войне кайзеровский флот был почти полностью уничтожен в боях или потоплен своими экипажами.
К началу новой войны военный флот Третьего рейха еще не успел набраться достаточно сил. В этот период английский флот превосходил его в 7 раз, а французский — в 3 раза. Недостаток у нацистов в надводных силах для ведения войны на океанских сообщениях и малочисленность подводных лодок ясно показали, что главнокомандующему Кригсмарине[1] гросс — адмиралу Эриху Редеру придется внимательно присмотреться к опыту войны на море в 1914–1918 годах. Тем более на Тихом и в Индийском океанах британский флот просто не мог справиться с одновременным решением двух жизненно важных для Великобритании задач — защитить здесь от врага собственные транспорты и не допустить возвращения в Германию судов-блокадопрорывателей с чрезвычайно нужным для фашистской промышленности стратегическим сырьем. При решении как первой, так и второй задачи, англичанам серьезно мешали успешные действия нацистских рейдеров, которые можно было встретить в любой точке Мирового океана. Частая смена этими кораблями районов деятельности облегчала немцам возможность уходить от встречи с британскими крейсерами и одновременно позволяла Кригсмарине наблюдать практически за всеми основными трассами английского судоходства.
Серьезные успехи германских рейдеров вынуждали Адмиралтейство Великобритании привлекать к охране своих океанских конвоев тяжелые боевые корабли (линкоры и крейсеры) и отвлекать их от защиты отечественных вод. А это, в свою очередь, облегчало возможность выхода в Мировой океан все новых и новых германских боевых кораблей и торговых судов-блокадопрорывателей и принуждало английский флот к большему боевому напряжению.
Такая ситуация весьма устраивала гросс-адмирала Эриха Редера, так как позволяла длительное время практически безнаказанно уничтожать в южных морях безоружные английские, голландские, норвежские, новозеландские, австралийские и иные транспорты. Неожиданное появление фашистских крейсеров на торговых трассах Британского союза было подобно нападению голодного волка на неохраняемое овечье стадо. Вот такой была тогдашняя обстановка в тихоокеанских водах после начала Второй мировой войны.
Как мы уже упомянули выше, нам показалось странным, что награды за поход получили старший на борту и большинство военных моряков экипажа рейдера, но не получил командир «Комета» фрегаттен-капитан Кейтель, который, в соответствии с Корабельным уставом, должен был вести корабль по арктическому маршруту, а затем — топить встречавшиеся английские суда.
Но Кептель был «отодвинут в тень» и совершенно забыт для истории.
Между тем еще в конце 1941 года у многих коллег контр-адмирала Эйссена столь откровенная подвижка вызвала искреннее недоумение. Особенно когда увидела свет его статья «„Комет“ огибает Сибирь», опубликованная 3 апреля 1943 года в газете «Хамбургер Фремдентблат».
Вот как начиналась эта статья:
Ниже мы опишем уникальную экспедицию вспомогательного крейсера «Комет». Контр-адмирал Эйссен, награжденный Рыцарским крестом, в 1940 году отважился совершить рейс на своем вспомогательном крейсере «Комет» по сибирскому Северному морскому пути и одолел его в удивительно короткий срок, чтобы потом на просторах Тихого и Индийского океанов, перед Панамским каналом и берегами Африки, атаковать английские корабли. Он первым среди немецких корабельных командиров прошел по этому удаленному от всего мира неизвестному арктическому пути вместе со своей командой, от которой этот рейс через все широты холода и тепла потребовал высочайшей боевой готовности.
Правда, в те дни его никто не спешил критиковать (по крайней мере — официально), так как железная дисциплина и режим секретности в Третьем рейхе были обязательными для каждого истинного арийца. А как известно, в Третьем рейхе не быть истинным арийцем было весьма рискованно и даже смертельно опасно! Чтобы судить о заслугах Роберта Эйссена, уместно отметить, что только некоторые из вышеназванных асов рейдерских операций лишь к концу Второй мировой войны получили вполне заслуженное звание контр-адмирал. Скорее всего, по крайней мере на первый взгляд, Эйссен получил адмиральское звание не за пиратские подвиги на Тихом океане, а за некие, совершенно иные заслуги, причем исключительно важные для Рейха. Но какие?
Путь к выяснению достоверных причин этого парадокса оказался далеко не простым и достаточно длинным. Начиная его изучение, мы узнали, прежде всего, что подбор командиров рейдеров осуществлялся кадровиками Главного командования Кригсмарине (ОКМ, Obercommando der Marine) весьма тщательно.
Обычно на должности командиров этих кораблей отбирались не только отличные морские капитаны, имевшие большой опыт судовождения, но и офицеры, преданные нацистскому режиму. Однако при подборе руководителя экспедиции для перехода «Комета» по Севморпути все требования были многократно ужесточены. И новый вопрос: «Почему?». Поиски ответов на него потянули за собой уже новые вопросы и разъяснения. Часть из них мы рассмотрели в нашей предыдущей книге «Арктические тайны Третьего рейха». Однако чтобы наиболее полно ответить на них, понадобится серия книг, объединенных общей идеей. Закономерное следствие — перед вами вторая книга об арктических тайнах Третьего рейха. А впереди «просматривается» новая книга. За ней — следующая, и так далее…
Пока же мы представляем вам книгу о необычной дороге в адмиралы немецкого гидрографа и арктического капитана Роберта Эйссена. А ее началом станет ответ на вопрос:
Зачем Кригсмарине был нужен спецрейс по Севморпути?
Прежде чем ответить на него, мы вновь привлечем ваше внимание к тому, что, в соответствии с рекомендациями VI Международного географического конгресса, «новорожденная» имперская Германия весьма активно занималась изучением Арктики еще с 1895 года. Ярким подтверждением этому стал тот факт, что из более 1200 научных публикаций об Арктике, появившихся в течение 1900–1945 годов, перу германских ученых, и в первую очередь — ученых Третьего рейха, принадлежат почти 900 работ. Но главное — начиная с середины 1930-х годов, гитлеровские военно-морские теоретики стали очень внимательно присматриваться к советским архипелагам Новая Земля и Земля Франца-Иосифа (ЗФИ). И скоро адмиралы и офицеры из ОКМ четко представили, что Новая Земля — это арктический «Гибралтар», миновать который не может ни один корабль, идущий в Карское море или возвращающийся оттуда, а ЗФИ — удобнейшее место для размещения секретных баз подводных лодок Кригсмарине и тайных аэродромов Люфтваффе.
С началом Второй мировой войны стратегическое значение Арктики для нацистской Германии резко возросло, так как за пределами Балтийского и Северного морей оказалось большое количество немецких торговых судов с ценными грузами на борту. Правда, многим из них удалось укрыться в нейтральных портах или в портах дружественных Германии стран, в том числе и в юго-восточной Азии. Но стратегические грузы, чрезвычайно важные для германской промышленности, еще нужно было перевести к берегам рейха через Индийский и Атлантический океаны[2].
И вновь вернемся к вышеупомянутой статье Роберта Эйссена.
Уже в первые месяцы войны меня назначили командиром вспомогательного крейсера и поручили переделку и переоснащение судна, казавшегося подходящим для ведения боевых действий в качестве вспомогательного крейсера. Очень скоро стало ясно, что корабль не сможет выйти в море в тот период, который казался благоприятным для прорыва по Датскому проливу (между Исландией и Гренландией, или даже между Исландией и островами Великобритании) и который тщательно контролировался противником. И мне пришла в голову мысль: а нет ли возможности добраться по Сибирскому морскому пути до Тихого океана, чтобы наше появление там было внезапным.
В руководстве ОКМ отлично понимали, что советский Севморпуть для нацистских судов абсолютно безопасен, так как Советский Союз никогда не допустит проникновения в свои арктические районы английских ВМС. При этом у Гитлера и Редера было вполне обоснованное мнение, что с советским руководством этот вопрос можно будет решить достаточно быстро. Но было здесь одно весьма серьезное обстоятельство, связанное с тем, что условия плавания в районах за Новой Землей нацистам были неизвестны. Поэтому требовался корабль-разведчик, экипаж которого будет способен в короткое время не только пройти по СМП от Мурманска до Тихого океана, но еще и получить исчерпывающую информацию об условиях здешнего плавания.
Впервые о необходимости принятия конкретных мер для вывода в Германию по Севморпути 35 немецких грузовых судов, застрявших в различных портах юго-восточной Азии, главнокомандующий Кригсмарине гросс-адмирал Эрих Редер доложил Гитлеру в конце декабря 1939 года. В начале января следующего года он повторил этот доклад. Чем был вызван такой интерес к данному вопросу у главнокомандующего Кригсмарине?
Проводка по СМП имеет два направления: с востока на запад и с запада на восток. Скорее всего Э. Редер докладывал о необходимости проводки германских судов с востока на запад, которые с началом Второй мировой войны остались в тихоокеанских водах. Именно Редер стал инициатором организации проводки германских транспортов вдоль берегов Сибири. Поэтому мы склонны рассматривать это настоятельное устремление главнокомандующего фашистским военным флотом только с одной стороны: как настоящий профессионал он знал свое дело и использовал любую возможность для решения стоящих перед его ведомством задач. Это же подтверждает известный российский историк Александр Черепков, который в своей статье «Простота хуже предательства», опубликованной в газете «Независимое военное обозрение» (№ 11 — 2000 г.), писал:
В феврале 1940 года (всего месяц спустя после доклада Редера Гитлеру. —
Кстати, здесь мы впервые знакомимся с фрегаттен-капитаном Норбертом фон Баумба-хом, который в те дни был германским военно-морским атташе в Москве. Об оперативности работы фон Баумбаха по вопросам проводки германских судов по СМП рассказывает и Р. Горчаков в своей статье «Загадки северной „Барбароссы“», в которой есть весьма интересное сообщение следующего содержания:
16 февраля фон Баумбах доложил генерал-адмиралу Отто Шнивиндту[3], отвечавшему в штабе ОКМ за операции рейдеров, что отношение советской стороны к Германии остается неизменно позитивным. Редер, в свою очередь, без промедления сообщил фюреру, что относительно использования СМИ, согласно докладу военно-морского атташе, политических трудностей не возникает. Вообще в вопросах подготовки Третьего рейха к войне с Советским Союзом личность фрегаттен-капитана Н. фон Баумбаха оказалась чрезвычайно интересной, поэтому в нашей книге он будет упоминаться весьма часто.
Но в кабинетах рейхсканцелярии и ОКМ что-то изменилось, так как вскоре обе стороны приступили к обсуждению проводки по Севморпути только одного судна с запада на восток. Вопрос о проводке транспортных судов с востока на запад был снят с обсуждения. Что, где и почему — мы пока не знаем. Вышеупомянутый А. Черепков по этому поводу отметил следующее:
В ходе переговоров число судов, которые должны были следовать по трассе восток — запад немцы по непонятным причинам снизили до десяти. А 3 апреля 1940 года германское посольство получило телеграмму из Берлина об аннулировании переговоров о переведении Севморпутем всех 10 пароходов. Выходит, необходимость организации проводки по СМП германских транспортов с Дальнего Востока отпала.
А может, доставка коммерческих грузов нацистов проводилась по нашей Транссибирской магистрали? Ведь была же сохранена необходимость проводки с запада на восток двух судов в балласте (без груза. —
Нет сомнения, что немцы послали одно суденышко только с целью изучить трассу. Покажи, так сказать, им трассу… пусть ледокол проведет его через лед.
Подобное отношение советской стороны абсолютно устраивало командование и разведчиков из О КМ. А ведь подсказка «о двойном дне» этого перехода лежала на поверхности.
Действительно, давайте вспомним о том, что еще в 1931 году состоялся фактически разведывательный полет дирижабля «Граф Цеппелин». Более того, немецкие «исследователи» во главе с доктором Гуго Эккенером, изъяв и увезя в Германию все фото- и кинодокументы, полученные в полете, откровенно обманули советскую сторону. Неужели об этом все, в том числе и высшее политическое руководство СССР, забыли? А ведь И. Сталин, В. Молотов и И. Папанин непосредственно участвовали в обеспечении полета «Граф Цеппелин» и прекрасно знали о «непорядочности» гитлеровцев, когда нам было сообщено о том, что некий фототехник умудрился засветить абсолютно все увезенные материалы. Но наше политическое руководство не смогло адекватно среагировать как на последующие просьбы Германии о своеобразной компенсации «пропавших» материалов и позволило германским «исследователям» зимовать на Новой Земле и приходить в Карское море на советских судах, так и на разведывательный поход «одного суденышка». А вот германская сторона этой проводке придавала такое значение, что всю ответственность за согласование советской части проводки возложила на опытного военно-морского разведчика фрегаттен-капитана фон Баумбаха. И тот, не в пример Папанину, со всей ответственностью взялся за реализацию далеко идущего замысла. Тем более что имел здесь еще и личную выгоду.
Давайте попробуем более подробно разобраться с этим представителем нацистской дипломатии и разведки в СССР и рассказать о нем то, что нам удалось отыскать. Ведь даже этот короткий рассказ позволяет определить его действительный статус.
Особое его положение в Москве и в Берлине обеспечивалось следующим.
Норберт фон Баумбах в Москве и не только
Даже германские моряки стали называть свой флот «пигмейским»: на борту этих кораблей экипажи могли бы получить лишь первичное знакомство с морем. Ни один уважающий себя военно-морской флот не смог бы смириться с таким положением вещей.
Конечно, со временем немцам дозволялось их заменить, но… Страны Антанты предполагали, что проигравшая войну Германия будет заменять свои устаревшие корабли лишь на броненосцы. И только… береговой обороны. В этом случае, даже если со временем у немцев вновь появится желание проявить свои имперские амбиции, то они не смогут этого сделать, так как будут не способны вырваться за пределы Балтийского моря. И, следовательно, лишь одного врага — советскую Россию. Однако в Германии думали иначе.
О том, как германские кораблестроители обошли положения Версальского договора и новорожденный Кригсмарине к середине 1930-х годов получил 5 новых линейных кораблей и «карманных» линкоров, 7 крейсеров мы рассказали в своей первой книге — «Арктические тайны Третьего рейха».
К тому, что у немцев одновременно появилось более 10 подводных лодок, «приложил руку» именно корветтен-капитан фон Баумбах.
Как опытный подводник кайзеровского флота в своей секретной командировке он стал советником командующего военным флотом Финляндии при организации финских подводных сил. Именно здесь до 1935 года прошли практическую подводную подготовку все старшие офицеры из будущей 1-й боевой флотилии «Вед-диген», названной в честь коллеги Карла Деница и Норберта фон Баумбаха — капитан-лейтенанта Отто Веддигена, в сентябре 1914 году потопившего сразу 3 английских крейсера.
С таким тылом разведчик-дипломат, официально выступающий под прикрытием МИД Германии, чувствовал себя достаточно уверенно. Но главным в успешнейшей карьере фон Баумбаха стало то, что баронесса фон Дирксен содержала в Берлине популярнейший аристократический салон, членами которого стремились стать практически все первые дамы Третьего рейха, большинство из которых до прихода к власти Гитлера вполне довольствовались званиями жен мясников, лавочников или обычных полицейских. Сама Магда Геббельс (да-да, супруга рейхсминистра пропаганды Иозефа Геббельса) считала за честь посещать этот салон.
Подобная установка с ярко выраженным подобострастием и любовью к аристократизму в те дни объясняется весьма просто. Сравнительно быстро поднявшись с уровня пехотного ефрейтора на государственный олимп, Адольф Шикльгрубер (настоящая фамилия Гитлера. —
Вполне естественно, что новоиспеченные «великосветские» жены чиновников рейха были в неописуемом восторге от рассказов фон Баумбаха о «лапотных русских варварах» и совершенно таяли от его ранее не виданных уже в германской «глубинке» подношений в виде российских мехов, самоцветов и даже простых сувениров из… моржовой кости. Фон Баумбах в дипломатическом мире Третьего рейха быстро стал знатоком всего, что касалось «русского вопроса», особенно по части северных регионов России. Возможно, что порядок приведенных нами «плюсов» фрегаттен-капигана Норберта фон Баумбаха перед иными его коллегами в МИД фашистской Германии мог быть и иным, но не удивительно, что именно его выбрали на роль одного из главных исполнителей совершенно секретной идеи, родившейся в умах нацистской верхушки еще в 1938 году. Ее смысл заключался в «сокрушении Британских островов с помощью русского сырья, а затем — сокрушения и самой России, опираясь на ресурсы завоеванных британских колоний». Этот замысел получил своеобразный толчок к реализации в приказе гросс-адмирала Э. Редера от 5 января 1940 года.
Здесь первым шагом должны были стать поиски союзников, имеющих свободный выход в Мировой океан и создание заграничных военноморских баз (ВМБ) за пределами границ английской морской блокады. Надо особо отметить, что легальная деятельность фрегаттен-капитана фон Баумбаха в Москве осуществлялась под весьма выигрышным и модным в те времена на территории СССР лозунгом активной борьбы с британским империализмом. Это широко открывало для гитлеровского разведчика двери многих министерств и ведомств СССР, в том числе и закрытых кабинетов. Пожалуй, единственным, кто не слишком верил фон Баумбаху, в те годы был Нарком ВМФ флагман 1 ранга Николай Кузнецов, запретивший (без служебной необходимости) адмиралам и офицерам Наркомата ВМФ общаться с германским военно-морским атташе в Москве. Однако это не помешало матерому нацистскому разведчику блестяще выполнить приказ гросс-адмирала Редера. Он не только сумел получить согласие советской стороны на организацию германской ВМБ на мурманском берегу, но еще и разрешение на проводку по Севморпути вооруженного океанского рейдера для действий на Тихом океане.
Скорее всего не последнюю роль сыграл он и в доставке по Транссибирской магистрали стратегически важных для рейха грузов из Владивостока. Как-то легко в 1940 году германская сторона отказались от проводки на запад почти трех десятков своих транспортных судов. Между тем, по материалам повести О. Горчакова «Накануне, или Трагедия „Кассандры“», только в мае 1940 года с Дальнего Востока в Германию ежедневно отправлялось более 100 вагонов. Естественно, что в работе этой транспортной артерии в интересах Третьего рейха фон Баумбах увидел огромные возможности для налаживания германской разведывательной сети. Более того, он организовал постоянно действующую «инспекционную комиссию», которая стала заниматься проверкой правильности перегрузки поступающих во Владивостокский порт грузов для Германии, а также надежностью и своевременностью их отправки и сохранности в пути следования. В общем, «инспекционным» контролем по всем районам от Владивостока до Москвы, а вернее, самой настоящей территориальной, а возможно, и объектовой разведкой практически на всей территории СССР.
И только много лет спустя наши компетентные органы, всерьез заинтересовавшись этим вопросом, выяснили, чем же на самом деле занимались штатные сотрудники германской «инспекционной комиссии» в глубоком советском тылу, а также личными связями Норберта фон Баумбаха, которые дали ему возможность получать многие совершенно секретные сведения, происходящие даже в правительственных кругах СССР. Прямым подтверждением этому может служить тот факт, что вечером 12 апреля 1941 года английский посол в Москве Стаффорд Криппс передал советскому наркому иностранных дел Вячеславу Молотову личное послание Уинстона Черчилля, в котором указывалось на скорое нападение фашистской Германии на СССР. Казалось бы, послание высочайшей секретности было лично передано одному из первых государственных лиц нашего государства. При этом Криппс даже назвал дату этого нападения — 22 июня 1941 года. Однако, как пишет в своей книге «Германское руководство войной на море» М. Залевски, уже 24 апреля фрегаттен-капитан фон Баумбах передает в Берлин шифровку, о… поступлении советской стороне некой информации о скором начале войны с Германией. Ну, какова оперативность? А если сюда еще добавить исторический факт, что после 20 апреля 1941 года фон Баумбаху удалось еще и «протолкнуть» вопрос об увеличении поставок в Германию советской нефти из Баку и грузов с Дальнего Востока, то совсем не случайно «награда нашла своего героя». Это произошло 22 мая 1941 года в присутствии первых лиц Третьего рейха. Был зачитан приказ о присвоении Норберту фон Баумбаху очередного воинского звания «капитан-цурзее», а гросс-адмирал Эрих Редер здесь же вручил ему золотой значок члена НСДАП. Вскоре, практически перед самым началом Великой Отечественной войны, новоиспеченный капитан-цурзее закончил свою службу в Москве и покинул служебную квартиру на улице Воровского.
Уже в ожидании самолета в Берлин он сделал последнюю «московскую» запись в своем дневнике, которая прямо указывала на неуемную веру советского народа в вечную дружбу с немецким народом. Прочитав о профессиональной деятельности германского дипломата-разведчика во вред советскому государству, вы невольно зададите вопрос:
Чтобы понять истоки возникновения такой, мягко говоря, странной обстановки в Стране Советов, где немецким специалистам, подобным фон Баумбаху, так вольготно и свободно жилось в предвоенные годы, попробуем частично, нет, не разобраться, но хотя бы коснуться некоторых составных частей советско-германских отношений. И назовем этот раздел, да простит нас читатель…
Тихое помешательство, или Безумная любовь Кремля и Рейхсканцелярии
Как это ни странно звучит, но у руководителей Третьего рейха в 1939–1940 годах не было сомнений в том, что все ими задуманное будет разрешено советским правительством. Особенно когда была возможность сохранить в тайне сотрудничество Советского Союза с Германией. В этих случаях поддержка деятельности Кригсмарине не встречала никаких препятствий со стороны Кремля. Не случайно в одном из донесений фон Баумбах отмечал, что «германский военно-морской флот и его интересы ведения войны на море пользуются у русских исключительными правами, чего в настоящий момент не предлагает нам ни одна страна». Вполне разумно возникает вопрос: на чем же могла базироваться такая уверенность, что секретные и, по существу, уникальнейшие планы Рейха получат не только одобрение, но и будут выражены в виде конкретных соглашений и договоров?
К сожалению, надо признать, что практика заключения различных секретных соглашений между СССР и Германией была хорошо отработана еще со времен уже известного вам Версальского договора, в результате которого все имперские амбиции последней были просто раздавлены победившими странами Антанты.
Однако уже в начале 1920-х годов немцы стали весьма ловко обходить все прописанные в Договоре запреты. Тогда в соответствии с секретным советско-германским договором, подписанным 16 апреля 1922 года в итальянском городке Рапалло, будущих офицеров для Вермахта и Люфтваффе стали готовить в учебных центрах СССР: танковая школа «Кама» в Казани и авиашкола в Липецке. Кроме того, германские военные химики приступили к практической учебе на секретном испытательном химическом полигоне «Томка» недалеко от Саратова.
Можно предположить, что это только малая часть из подобных соглашений и договоренностей, которая известна нам. Остальное узнать весьма сложно, так как по неясным причинам многие документы периода времен безоблачной дружбы Советского Союза с нацистской Германией еще почему-то не рассекречены.
Но известно, что отношения СССР и Германии не всегда были столь дружественными. Особенно в первые годы после прихода к власти Гитлера. Ведь начиная с 1932 года в Германии даже существовали силы, которые постоянно проводили активную антисоветскую пропаганду, которая особо обострилась в годы войны в Испании. На киноэкраны Рейха даже вышел боевик Карла Диттера «ГПУ», где зрители увидели, как над пылающим Мадридом немецкие асы из легиона «Кондор» на «Ме-109» яростно и победоносно сражались с жестокими летчиками противника, летавшими на «ишачках» (советский истребитель И-16. —
Если бы кто-нибудь тогда рискнул предсказать, что большой фотоснимок Вячеслава Молотова вскоре украсит первую полосу нацистского официоза «Фелькишер Беобахтер», а Иосиф Сталин провозгласит тост «За здоровье фюрера германского народа», то такого «немца» прямиком отправили бы в психиатрическую больницу как законченного безумца. И вот по прошествии всего двух лет в мире происходит фантастическая метаморфоза — уже советский официоз ТАСС, цитируя заявление гитлеровского министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа, написал:
Переговоры проходили в особо дружественной обстановке… прежде всего, я хотел бы отметить исключительно сердечный прием, оказанный мне советским правительством, и в особенности товарищами Сталиным и Молотовым.
Самое невероятное произойдет летом 1939 года: в течение месяца с небольшим между СССР и Германией (19.08–28.09.1939 года) был подписан большой пакет договорных обязательств, фактически убедивших Гитлера в личной поддержке Сталина. Наиболее известными (но, возможно, не самыми главными) среди этих документов стали: торгово-кредитное соглашение от 19 августа 1939 года, договор о ненападении и секретный протокол к этому договору от 23 августа 1939 года и, наконец, договор о дружбе и границе от 28 сентября 1939 года. В международном сообществе соглашательство СССР с Рейхом было оценено как откровенное сотрудничество с «открытой террористической диктатурой». Более того, считалось, что этот шаг Советского Союза полностью противоречил решениям седьмого Конгресса Коминтерна[6]. Несмотря на такое отношение в мире, в 1937 году (когда фашисты наиболее активно вели антисоветскую пропаганду. —
Здесь также следует особо отметить, что подписание вышеуказанных документов сопровождалось чрезвычайно хитро составленными призывами к державам антифашистской коалиции пойти на мир с Гитлером. Эти призывы завершались весьма расплывчатыми, но совершенно не прикрытыми предупреждениями, что если усилиями правительств СССР и Германии не удастся склонить Великобританию и Францию к проведению мирных переговоров, то таким образом будет установлен факт, что именно англичане и французы несут ответственность за продолжение мировой войны. При этом «правительства Германии и СССР будут консультироваться о необходимых мерах».
Само по себе понятие «консультаций о необходимых мерах» было настолько расплывчатым, что реально позволяло делать здесь практически все, что захотят предпринять советская и германская стороны. И обе стороны стали проводить эти «консультации» весьма интенсивно. И даже сразу по нескольким направлениям деятельности.
Выше мы ссылались на архивные материалы НКВД, указанные в публикациях Л. Горчакова.
Но был в России еще один Горчаков — это уже упомянутый О. Горчаков, который еще в 1956 г. написал повесть «Накануне, или Трагедия „Кассандры“».
Чтобы не быть голословным о сказанном выше касательно тихого помешательства или необъятной любви Кремля, вернее, лично Сталина к Гитлеру, попробуем доказать на событиях, которые происходили в Москве всего за ДВА дня до начала войны с Германией.
Как известно, в первом своем выступлении перед советским народом о начавшейся войне вождь всех народов сказал:
…Фашистская Германия неожиданно и вероломно нарушила пакт о ненападении…
Но вождь обманывал доверчивый народ, и тому есть документальные доказательства, которые приведены в публикации О. Горчакова «Накануне, или Трагедия „Кассандры“»[7], опубликованной только 32 года спустя — в 1988 г. в общественно-политическом ежемесячнике «Горизонт» (№ б, с. 31–43 и № 7, с. 51–63).
Эта повесть в документах, в которой приведена подборка донесений советских агентов за период с 1 мая по 22 июня 1941 г. о том, что Страну Советов ждет вторжение гитлеровских орд. Их много в повести, очень много, но приведем только те, которые поступили в Кремль за два дня до войны. Но даже этих страшных документов последних мирных дней более чем достаточно, чтобы убедиться в том, что заголовок этого раздела нашей повести действительно абсолютно правилен!
Из агентурных донесений секретного сотрудника «Ястреб»:
20 июня 1941 года. В последние дни дипкорпусу стало известно — по-видимому, из немецких источников, — что, по указанию Л. П. Берии, генерал Л. 3. Мехлис, начальник Главного политуправления РККА, разослал в войска своих представителей, официально заявляющих, что никакой войны с Германией не будет, что надо бороться с провокационными слухами жесткими методами вплоть до самых суровых репрессий.
Из донесений секретного сотрудника «Короткий»:
20 июня. Н. сказал, что война, которая разразится через день-два, не будет внезапной. Никогда ни одно государство в истории войн не знало, благодаря своей разведке, столько о планах врага и о его силах, сколько Россия. Почему же Сталин так мало делает, видя, как перетирается нить, на которой висит дамоклов меч?
Поделиться книгой: