Помоги проекту - поделись книгой:
Андрей Георгиев
Смерть в мои планы не входит
Часть I. Тайны Аненербе
Пролог
Шараф Эль Дин посмотрел на настенные часы. Два пятнадцать. Пора воплотить в жизнь то, что он должен сделать во имя Аллаха. Деяния его зачтутся, потомки будут с благодарностью вспоминать его имя, прославлять в веках. До восхода Солнца больше двух часов, к этому времени нужно закончить все дела. Пятидесятипятилетний мужчина, смотритель Национального музея Багдада, прошёл по коридору дома, остановился возле дверей комнаты младшего сына. Проведя руками по лицу, Шараф приоткрыл дверь:
– Салар, сынок, нам пора.
– Да, отец. Дай мне пять минут на сборы.
Шараф ножом приподнял в спальной комнате половицу, достал из тайника шкатулку из сандалового дерева. Приоткрыв крышку шкатулки, он погладил рукой черный глянцевый кристалл. Кристалл отозвался вспышкой красного света, по его граням пробежала череда искр, затем чёрный алмаз «успокоился» и «уснул». Завернув шкатулку в плотную промасленную бумагу, Шараф взял из платяного шкафа простынь, завернул в неё шкатулку с карбонадо, камнем космического происхождения. Шариф вышел на улицу, присел на ступени дома, проклиная жаркую, липкую ночь. Смотритель посмотрел на далёкие звёзды. Они осуждающе смотрели на мужчину, между собой перемаргиваясь.
Шараф покачал головой: небесный камень, подарок богов и безграничного космоса, и такая незавидная судьба. За этим камнем тянется кровавый след от великих Гималаев. Сколько жизней канули бесследно, кто бы знал! Появились люди, от которых этот камень обязательно нужно спрятать. Нацисты усиленно ищут похожие предметы, не оставляя никакого шанса выжить владельцам артефактов. Только по чистой случайности, в одна тысяча девятьсот двадцать шестом году, шкатулку с карбонадо удалось выкрасть из Багдадского археологического музея. Это произошло благодаря тому, что для музея было выделено огромное, вновь отстроенное прекрасное здание, а переезды, как известно, всегда сопровождаются сумятицей и неразберихой.
Тогда ещё младший смотритель музея, Шараф Эль Дин, нашёл в одном манускрипте, датированным сто пятнадцатым годом до нашей эры, описание «небесного камня чёрного цвета». Когда он прочитал историю появления алмаза у людей, то ужаснулся. Рано или поздно владельцы небесного камня заканчивали жизнь самоубийством или их находили со следами насильственной смерти. География путешествия карбонадо впечатляла, все передвижения алмаза сопровождались смертями, обрастая всевозможными мистическими историями. Шараф сложил два и два, пришёл к выводу, что кто-то из проживающих в одной из стран Европы, предположительно в Германии, тратил просто немыслимые деньги, снаряжая экспедицию за экспедицией на поиски алмаза.
Помимо описания космического камня, в манускрипте было упоминание, что алмаз несёт в себе чудовищную разрушительную мощь, которую невозможно сопоставить ни с одним оружием, когда-либо созданным человеком. Или с оружием, которое когда-нибудь будет создано на планете Земля. Первоначально Багдадский археологический музей располагался во дворце короля Фейсала, но экспедиций, отправляющихся в Месопотамию, с каждым годом становилось всё больше и больше, как и экспонатов. Музей благополучно перебрался в новое просторное здание, но… уже без чёрного алмаза. Шкатулка с карбонадо, почему-то долгое время пролежавшая невостребованной на складе, в запаснике, исчезла. Но не исчез инвентарный номер шкатулки и описание чёрного камня. По мнению авторитетных археологов с мировым именем, алмаз не представлял большой ценности для археологии и науки в целом. Было принято решение алмаз передать на хранение в Государственный банк Багдада, но, когда хватились шкатулки с небесным камнем, её не обнаружили.
Шараф негромко рассмеялся, вспомнив громкое дело по расследованию кражи в музее. Прошло время, страсти утихли, виновным признали директора музея. Шараф, когда услышал эту новость, спокойно вздохнул и продолжил жить, работать, растить детей и продвигаться вверх по карьерной лестнице. Но последние две недели над головой смотрителя начали сгущаться грозовые тучи. Кто-то, очень влиятельный, инициировал повторное расследование случая пропажи чёрного алмаза. Шараф много раз ловил на себе странные взгляды сослуживцев. Так продолжалось до тех пор, пока его не вызвал в кабинет директор музея.
Щараф вздрогнул, когда вспомнил взгляд человека, стоявшего в кабинете директора у открытого окна. Отто фон Шнитке, так представился светловолосый мужчина с голубыми, слегка прищуренными глазами. Директор вышел из кабинета, сославшись на срочные дела. Шнитке задавал вопросы, скользкие и неприятные: «где вы были во время исчезновения шкатулки», «как выглядел алмаз», «кто из посторонних мог попасть на склад», «что вы думаете по этому поводу»? Слава Аллаху, Шараф полностью себя контролировал, отвечал на вопросы чётко, без задержек и почти не задумываясь. Отто фон Шнитке на прощание намекнул, что его, Шарафа, косвенно считают виновным в пропаже артефакта и, пока не закончится расследование кражи, за подозреваемыми будет установлено скрытое наблюдение.
В тот же вечер, придя домой с работы, Шараф нашёл сына Салара избитым, со связанными руками и со следами пыток. Какие-то мерзавцы, дети шакала, прижигали тело сына сигаретами. Что-то внятное Салар рассказать не смог. О чём-то его расспрашивали, задавали идиотские вопросы. Не получив от Салара нужные сведения, мерзавцы сделали ему какой-то укол и у Салара наступил провал в памяти. В доме был полный разгром, и среди всего этого беспорядка, Шараф нашёл смятый спичечный коробок с рекламой берлинского ресторана. Всё стало на свои места: человек, организовавший обыск в доме и издевательство над Саларом, был Отто фон Шнитке, представитель Третьего рейха.
– Отец, я готов.
– Да, сынок. Ты говорил, что знаешь какую-то короткую дорогу?
– Конечно, отец. – Салар нёс в руке лопату, завернутую в плотный материал. Он свернул в один из тёмных переулков, остановился.
– Не знаю почему, отец, но у меня чувство, что мы с тобой сюда больше не вернёмся.
Шараф сглотнул слюну, откашлялся.
– Что ты такое говоришь? Нужно поспешить, сделать все дела до рассвета Солнца. Веди, сын, да поможет нам Аллах!
Фигуры отца и сына изредка появлялись в свете уличных фонарей. Когда они скрылись за очередным поворотом, в дальнем конце улицы зажглись фары автомобиля с откидным верхом.
– Трогай потихонечку, Ганс. – произнёс светловолосый мужчина, прикуривая от зажжённой спички сигарету.
Зашипела рация, раздался женский голос:
– Я их вижу. Мои действия?
– Эльза, ждать.
– Да, господин гауптштурмфюрер. Жду вашей команды.
– Шайза! Вот что ты с женщинами сделаешь? Договаривались же – никаких воинских званий, – произнёс Отто фон Шнитке. – Если всё сложится так, как я думаю, сегодня вечером мы будем дома, Ганс.
– Я их потеряла! – раздался из рации взволнованный голос снайпера.
– Что значит я их потеряла, Эльза? – удивлённо произнёс Отто.
– Их нет, как сквозь землю провалились, господин…
– Чтоб вас всех разодрало на части! Жди здесь, Ганс, я скоро вернусь!
Отто выскочил из машины, доставая из кобуры любимый «Вальтер».
– Сынок, почему мы возвращаемся домой? – спросил Шараф, остановившись.
– Отец, за нами следили, – ответил Салар. – Неужели ты не услышал запах табака? Разве кто-то среди наших соседей курит?
– Никто, сын, это же богопротивное дело! А ты молодец, внимательный! Но что нам теперь делать?
– Пройдём по нашей улице, потом… потом увидишь, отец. Я в этих местах вырос, и хорошо ориентируюсь. Доверься мне.
Отец и сын прошли по улице мимо своего дома, через триста метров Салар остановился, передал лопату отцу. Подтянувшись на руках, парень оказался по другую сторону глиняного забора. Через минуту скрипнул засов калитки, она приоткрылась.
– Иди за мной, отец. Шаг-в-шаг, – шёпотом произнёс Салар, закрывая калитку на засов.
Они прошли по двору своих соседей, вышли на задний двор дома и через несколько минут опять перелезли через забор, но теперь сплетённый из очень прочных жил пальмового листа. Примерно в километре от последнего дома посёлка росли три пальмы. Сколько им лет – никто точно на этот вопрос ответить не смог бы. Просто старые пальмы, каких множество, но, как примета будущего захоронения смертоносного артефакта, они подходили просто идеально. Деревья расположились в вершинах воображаемого треугольника, определив на глаз центр этого треугольника, Салар начал копать яму. Над головой, протяни руку и к ней прикоснёшься, светила яркая Луна. Шараф внимательно осматривал прилегающие окрестности, но ничего подозрительного не обнаружил. Посёлок спал, чтобы рано утром проснуться и заняться привычными делами.
– Хватит, отец? – спросил Салар. – Отец, почему ты плачешь?
– Да-да, хватит. Яма глубокая. Давай я тебе помогу выбраться, сынок, давай руку…
Прозвучал сухой звук выстрела. Шараф, не проронив ни единого звука, упал на землю. Прозвучал второй выстрел, Салар схватился за грудь, осел на дно ямы. Рядом с пальмами, словно из ниоткуда, появился невысокого роста, крепко сбитый темноволосый мужчина. В тишине ночи прозвучали ещё два выстрела. Мужчина произнёс:
– Вот так – хорошо! Так вы точно не оживёте. Мертвецы не склонны к болтовне.
Мужчина подтянул тело Шарафа к яме, сбросил вниз. Потом он развернул простыню и промасленную бумагу, проверил содержимое шкатулки. Мужчина взял в руки лопату, начал засыпать получившуюся могилу. Разровняв землю лопатой, он забросил её подальше от могилы. Мужчина наклонился, чтобы подобрать с земли шкатулку, но застыл неподвижно, когда услышал:
– Так-так! И кто это у нас здесь любитель по ночам рыть ямы? Ба! Да это же неуловимый Джек Саймонс, мой дорогой американский друг. Какая встреча, Джек! Из-за тебя, паршивец, я всю жизнь буду хромать. Долги нужно отдавать. Как думаешь, Джек?
Прозвучал приглушенный выстрел снайперской винтовки, Джек упал на землю, держась руками за простреленную ногу. Он скрежетал от боли зубами, но молчал.
– Простреленная коленная чашечка – это очень серьёзно, Джек. Один – один. Теперь к делу. Я могу тебя пристрелить, как бешенную собаку. Здесь и сейчас. Но ты сделал за меня грязную работу, ковбой, поэтому имеешь право на снисхождение. Выбирай: или смерть или ты мне всё рассказываешь. Кто интересуется чёрным камушком, для каких целей и так далее и тому подобное.
– Иди в задницу, Отто! Ты же прекрасно знаешь на кого я работаю, да и меня ты знаешь. Так что лучше – убей сразу.
– Эльза, повтори! – произнёс Отто.
Джек не выдержал, закричал от боли. Вторая нога тоже оказалась простреленной.
– Повторить вопрос? – поинтересовался Отто. – Стой, что ты делаешь?
Джек Саймонс раздавил зубами ампулу с ядом, вшитую в воротник рубашки.
– Ну, что же. Каждый выбирает свою судьбу, свою смерть. Я сжалюсь над тобой, ковбой. Прощай, Джек, – произнёс Отто, нажимая на курок «Вальтера».
Шесть тентованные «немецких лошадок», грузовых автомобилей «Opel Blitz», натружено завывая двигателями в семьдесят три лошадиные силы, медленно двигались по серпантину горной дороги. Конец сорок четвёртого года и все прекрасно понимали, что не за горами конец войны.
«Чёртовы русские! Цепляясь за каждую пядь земли, они упорно продвигаются всё дальше и дальше на запад, к границам Германии. Полыхали огнем Венгрия, Румыния. Будь прокляты русские свиньи и их союзники!»
Штурмбанфюрер СС Отто фон Шнитке надавил рукой на набалдашник трости, почувствовал тепло, излучаемое чёрным алмазом. Отто посмотрел на алмаз, его погладил: «всё хорошо, успокойся». Фон Шнитке выглянул в окно «Horch 830», передёрнул плечами: казалось, стоит машине принять чуть правее, и она сорвётся в пропасть, увлекая с собою двух человек и величайшую тайну, находящуюся в кузове грузовых машин. Ту тайну, предмет, из-за которого пролито много крови.
«Одного Ирака хватило», – офицер усмехнулся, вспоминая события десятилетней давности.
Водитель автомобиля начал старательно выводить мелодию некогда популярной песни. Отто прислушался, потом произнёс:
– У тебя совершенно нет музыкального слуха, Гельмут! Если хочешь петь песню или насвистывать мелодию, делай это, когда меня не будет рядом. Фальшь на фальши. Поверь мне на слово – поёшь ты скверно, у меня абсолютный слух.
– Да, господин офицер. – Гельмут виновато посмотрел на офицера, замолчал.
«Horch 830», в кабине которой находился штурмбанфюрер, замыкала колонну грузовиков. Впереди идущая машина скрылась за поворотом, Гельмут выругался, сбросил скорость.
– Ты чего чёрта вспомнил, Гельмут? – спросил Отто. – Что случилось?
Причину остановки он увидел сам – из-под капота автомобиля валил пар. Отто вытащил из нагрудного кармана швейцарские часы "Longines", одна тысяча восемьсот девяносто восьмого года выпуска, с любовью посмотрел на эмалированный циферблат, на резные стрелки. Ровно два часа дня. Теперь, из-за дурацкой остановки машины, скорее всего, он не успеет вернуться к вечернему чаепитию в родной Гармиш – Партенкирхен. Его любимая Ева и двое сыновей будут допоздна ждать мужа и отца, потом разойдутся по своим комнатам. Отто, не зная почему, следуя интуиции, положил старинные часы на приборную панель автомобиля, взялся рукой за набалдашник трости, но сразу же руку отдёрнул. На ладони появился сильный ожог. Сам набалдашник стал светиться, карбонадо из угольно-чёрного превратился в ярко-красный.
– Ай да монах, ай да суки сын! Спрашивается, зачем я встретился с ним в Гималаях, если не узнал о камне всей правды? В следующий раз встречу – допрошу и потом убью, – произнёс фон Шнитке. – Обязательно убью, потому что не выношу обмана.
Из-за поворота, куда повернули гружённые артефактами Древних грузовые машины, появилась вспышка яркого света, прогремел мощный взрыв. Затем последовали ещё четыре взрыва, на которые горы ответили раскатистым эхом. С одной из вершин самой высокой горы, вниз устремился снежный поток, который с каждой секундой набирал скорость и чудовищную мощь, превращаясь в беспощадную снежную лавину.
Достав из кобуры "Walther PPK" и сняв пистолет с предохранителя, Отто открыл дверь машины, спрыгнул на землю. Правая больная нога попала на камень, подвернулась, офицер, нелепо размахивая руками, начал крениться в сторону обрыва. Фон Шнитке ухватился за дверь, стараясь удержать равновесие.
– Вы в порядке, господин штурмбанфюрер?
– Да какой там в порядке? Ты что, не слышал взрывы? Занимайся машиной, а я разберусь, что произошло за поворотом.
– Да, господин офицер. – ответил Гельмут, поднимая капот машины.
Морозный ветер пригладил рукой волосы офицера и только сейчас Отто понял, что фуражка находится где-то внизу, на дне отвесного обрыва. Офицер прошёл около сорока метров, прижался спиной к скале, за которой начинался поворот и потом – прямая дорога к секретной базе Аненербе. Из-за обожжённой ладони Отто держал пистолет в левой руке, трость, с которой они никогда не расставался, – в правой. Выглянув из-за скалы, штурмбанфюрер обомлел: кабины автомобилей были смяты, как после удара огромной кувалды, тенты машин горели, огонь перебросился на деревянные борта грузовиков. Но самое страшное и удивительное происходило над машинами: четыре деревянных ящика с артефактами кружили в воздухе на высоте, примерно, пяти метров.
Взрывы такой мощности должны были услышать на базе Аненербе, но стальные ворота оставались закрытыми, никакого движения не наблюдалось. В голубом и чистом небе послышался странный звук, в воздухе «материализовались» три странные существа. Глазомер у Отто был развит хорошо, он сразу же определил, что существа не менее трёх метров роста. Одеты незнакомцы в облегающую серебристую одежду, на головах – непонятно для чего надеты шлемы округлой формы, с тёмными непрозрачными стёклами. Когда странное создание повернулось к Отто боком, он мог поклясться, что увидел шеврон с эмблемой его организации: овал, в котором находится меч, обвитый чёрно-жёлтой лентой.
«Что, чёрт возьми, здесь происходит?»
Отто вышел из-за скалы, направился к незнакомцам, которые не обратили на офицера никакого внимания. Тем временем, деревянные ящики, с нанесёнными на них знаками секретной организации Аненербе, упали на землю, но от удара о землю не рассыпались, а почернели, превратились в золу.
Штурмбанфюрер СС Отто фон Шнитке знал наизусть параграфы инструкции по сопровождению грузов с литером «СС», поэтому, не задумываясь, он открыл огонь на поражение. Существо в серебристом костюме выставило в сторону приближающегося офицера правую руку, с ладони сорвался сгусток серебристо-серого цвета, ударивший Отто в грудь. Сделав в воздухе немыслимый кульбит, офицер ударился спиной о скалу, сполз на землю, на некоторое время затих.
В этот момент камень чёрного цвета, до этого времени служивший украшением трости, вспыхнул ослепительным светом, от него в сторону артефактов сорвались три изломанные красные молнии. Четвёртая молния ушла куда-то вверх, в небо, ответившее громовым раскатом и яркой вспышкой света. Раздался звук раздираемой плотной ткани и потом… Штурмбанфюрер почувствовал, что его тело «распирает изнутри». Он закричал, когда увидел истончившуюся, расползающуюся на глазах кожу кистей рук. Из носа, ушей бежала кровь, перед глазами появились синие мельтешащие шарики. Мозг отказывался верить, что ему осталось существовать считанные секунды. Тело офицера СС «взорвалось», склон скалы от крови стал красным.
Жители города Гармиш – Партенкирхен единогласно засвидетельствовали, что в горах Веттерштайн в июне одна тысяча девятьсот сорок четвёртого года, появилась яркая вспышка света, которая затмила свет Солнца. Затем раздался мощный взрыв и появилось скорее облако, по форме напоминающее гриб: тонкая ножка и огромная шляпка. Гриб в течении восьми часов, раскачиваясь из стороны в сторону, находилась на месте, потом исчез.
Спустя десять лет после описываемых событий, местный житель одной из деревень, расположенных на склоне горного хребта Веттерштайн, нашёл на дне ущелья трость, в набалдашник которой был вставлен маленький, с ноготь мизинца неогранённый камень чёрного цвета. Предположительно, алмаз космического происхождения, которому специалисты, после обследования карбонадо внесли вердикт: камень такого размера не представлял интереса ни для ювелиров, ни для науки в целом.
Глава 1
Старый Шульке не любил огромные напольные часы, семейную реликвию, доставшуюся ему по наследству от отца. Часы громким боем выводили Шульке из равновесия: вокруг война, гибнут люди, и какие люди, а этим часам хоть бы что. Мирное раскачивание маятника, тихая работа вечного, как его назвали специалисты, часового механизма и весёлый ежечасный перезвон. Казалось, часы показывали человеку, что только время бесценно и вечно, а всё остальное – тлен и подлежит забвению. Когда русские варвары ворвутся в город – даже страшно представить, что здесь будет твориться. Слухи разные. Одни говорят, что советские войска наоборот стараются освобождать города без сильных разрушений, и что они очень хорошо относятся к мирным жителям. Другие рассказывают, что мирных жителей сгоняют в одно место и глумятся над ними, как могут. Отбирают детей и поездами отправляют в Сибирь. Только для чего это нужно русским – непонятно.
Шульке всю жизнь работал смотрителем в дворце-музее Сан-Суси. Сколько себя помнил. Дворец – память о великих людях, королях Германии. Шульке с улыбкой вспоминал, что круглый год на каменной плите надгробья Фридриха II Великого, лежали не цветы, нет. Самые обычные клубни картофеля. Многие посетители сильно удивлялись этому, особенно иностранцы, но немцы-то знали правду: именно Фридрих и привил любовь всей Германии к картофелю. Долго народ сопротивлялся этой культуре, считая ниже своего достоинства ухаживать за растением. Тогда Король распорядился посадить картофель на территории Дворца и распустить слух, что посажен особый, королевский овощ, который подают на стол самому Фридриху. Простые немцы стали правдой и неправдой доставать, проще говоря – воровать, клубни и высаживать его у себя на огородах. Так и привил Старый Фриц немцам любовь к картофелю, который позже спас от голода миллионы немцев.
Шульке подошёл к окну из разноцветного стекла, открыл створку, прислушался к городу. Мёртвый город. Тишина и ожидание чего-то страшного. Внук, восьмилетний Гюнтер-младший, сегодня бегал на базар за растительным маслом, и принёс оттуда ужасающую новость, повергшую Шульке и его невестку Мадлен в шок: люди между собой судачили, что сегодня ночью начнется бомбардировка города. Больше чем половина города эвакуировалась, но остальным, таким, как его семья, бежать некуда. Да и куда бежать? Здесь корни старинного рода Шульке, здесь его должны похоронить. В семьдесят лет начинать новую жизнь? Нет, это не для него. Старик взял в руки длинную палку с крюком, задернул на окнах библиотеки плотные чёрные гардины; с керосиновой лампой он прошёл вдоль стеллажей, провёл тыльной стороной ладони по корешкам книг, словно с ними прощаясь. Подтянув стремянку к третьему стеллажу, осторожно поднялся на верхнюю ступень и потянул на себя книгу в чёрном переплете. Сработал невидимый механизм, первый стеллаж от стены беззвучно повернулся вокруг оси, открывая вход в святую-святых дома. В потайной комнате хранились реликвии рода Шульке, которым было двести и больше лет.
Особое, центральное место всей коллекции, уделялось массивному перстню с чёрным камнем. О происхождении этого артефакта ходило достаточно легенд, но лишь одна нашла подтверждение в реальной жизни. Перстень, дающий владельцу воистину неограниченную силу и могущество, принадлежал самому легендарному и загадочному придворному магу первого немецкого кайзера Отто Первого, Мунке Хитрому. Магу приписывали многие чудеса, позже обросшие слухами, превратились в легенды и небылицы. В летописях говорилось, что Мунке мог ходить по небу, перемещаясь за считанные секунды между городами, что Мунке мог исцелять людей, поднимать из могилы мёртвых. По требованию Отто Первого, придворный маг самолично отлил из чистейшего золота перстень, на котором ювелир, позже умерщвлённым придворным магом, нанес надпись на никому неизвестном языке. Украшением перстня стал огромный чёрный ограненный камень, который периодически излучает красный свет. Перстень должен был продлить жизнь великого Кайзера десятого века, излечить его от всех болезней. Для того, что бы вдохнуть жизнь в чёрный алмаз, позже названный карбонадо, маг лишил жизни более пятисот человек. В другой летописи говорится, что Мунке изъял души у трёх тысяч человек.
Но к великому сожалению первого Кайзера Германии, его здоровье, прямо на глазах, стало ухудшаться. Появились страшные болезни, которых у него до ношения перстня не было. Придворного мага схватили, привязали к огромному столбу, обложили хворостом и разожгли костёр. На казни присутствовало много людей, поэтому то, что произошло в дальнейшем, можно считать правдой: великий маг взглядом потушил огонь, обратился к Кайзеру всемогущему, к присутствующим людям. В своей речи Мунке проклял правителя Германии и исчез с места казни, растворившись в воздухе. В ту же секунду с пальца кайзера исчез и перстень. Чисто случайно, его нашёл стражник при дворце Отто Первого, далёкий предок Шульке. Как гласит легенда, перстень появился из воздуха и упал к ногам стражника. Перстень передавался из поколения в поколение, тайна о нём хранилась в строжайшем секрете. В роду Шульке, по мужской линии, никто не обладал магическими способностями. Поэтому перстень, как и сейчас, хранился много веков в специальные коробке, отделанной изнутри красным бархатом.
Старик аккуратно взял перстень, завернул его в мягкую бархатистую тряпочку, положил в карман пиджака. Шульке вышел из потайной комнаты, стеллаж с книгами вернулся в исходное положение. Старик направился из библиотеки в гостиную комнату, в которой на диване сидела его невестка и внук.
– Гюнтер, внук, я хочу тебе передать реликвию. Ты её должен беречь до своей смерти, храня нашу родовую тайну. Если бы не эта никому не нужная война, владельцем перстня был бы твой отец. Но увы, его нет в живых.
Старик, смахнув с щеки слезу, достал перстень из кармана и вложил его в руку мальчика.
– Мадлен, нам пора спускаться в подвал дома. Постараемся выжить, это сейчас самое главное. Сердце мне подсказывает, что сегодняшняя ночь – последняя в моей жизни. Слишком я стар, мои дорогие.
Бомбардировка Потсдама американцами началась четырнадцатого апреля одна тысяча девятьсот сорок пятого года. За это время с самолётов, всего за тридцать четыре минуты, было сброшено одна тысяча семьсот пятьдесят тонн бомб. Бомбометание проходило широкой полосой. Погибло более четырех тысяч человек, мирных жителей и восемьдесят военных. Гарнизонная церковь, Городской дворец и ещё более восьмисот пятидесяти домов, превратились в руины, в то время как парки с их замками остались почти невредимыми, как и дворец Сан-Суси.
– Старший лейтенант, ко мне! – произнёс полковник Мазур.
Подбежавший к нему молодой парень, с безобразным шрамом на правой щеке, отдал честь, застыл в ожидании приказа.
– Бери своих людей и начинайте обход во-он тех трёх зданий, – полковник показал рукой на разрушенные союзниками три жилых дома. Бывших жилых и бывших дома. – Смотри мне, все ценные вещи и утварь сносите в одно место. Выставишь для охраны двух человек и не дай Бог… Ты меня понял, Князев?
– Так точно, товарищ полковник. Не первый раз разгребаем завалы.
Старший лейтенант отдал честь, направился к взводу, которым командовал. Полковник с удовольствием отметил, как из сопливого мальчишки, которого оторвали от студенческой скамьи, получился отличный офицер.
«Кем он хотел стать? По-моему, археологом. Ну ничего, скоро война закончится, продолжит обучение», – подумал Мазур, направляясь дальше, по разрушенной улице.
Старший лейтенант поднял руку вверх, призывая бойцов к тишине. Все замерли неподвижно. В мёртвой тишине полуразрушенного дома отчетливо был слышен звук работающих часов. После того, как приподняли и убрали в сторону массивную деревянную балку перекрытия, всё увидели красивые старинные напольные часы.
Поделиться книгой: