Помоги проекту - поделись книгой:
— Понятно, — сказал Ка. И после паузы продолжил: — Я в курсе вашей прошлогодней депрессии. Ваш муж боится повторения. Доверьтесь мне. Еще раз повторю: все, что вы говорите или пишете, останется строго между нами.
— Спасибо, — встряла я.
— Взаимоотношения полов — это основное, что движет миром! — напыщенно произнес Ка и приподнял подбородок.
«Симпатичная ямочка», — почему-то подумала я, сразу посмотрев на его подбородок и начиная невольно улыбаться.
— Это крайне сложная система, — продолжал меж тем Ка, — и ключ к разгадке многих тайн нашей психики. Приведу простой пример. Представьте, что вы общаетесь с мужчиной чисто дружески несколько лет и уверены, что прекрасно знаете его. И тут появляется ваша подруга и видит его впервые. Она, недолго думая, затаскивает его в постель, и наутро, уверяю вас, Вика, ваша подруга знает об этом мужчине как о личности намного больше вас.
— Разве? — недоверчиво хмыкнула я.
— Доказано, — уверенно сказал Ка. — Нигде так полно и до конца не раскрывается личность, как в сексе.
СМС-ка от Арсения:
«Хочу тебя невыносимо. Меня сжигает огонь любви и желания».
Мне показалось это очень пошлым. Но когда я после сеанса зашла в книжный магазин «Москва», чтобы купить какую-нибудь литературу о женской сексуальности, то совершенно случайно наткнулась на сборник русских сказок «не для печати» под редакцией А. Н. Афанасьева. Пролистав его, я пришла в изумление, что такие тексты печатают и даже без купюр. Некоторые сказки показались мне по-настоящему пошлыми. Видимо, я действительно что-то не понимаю и в моем сексуальном воспитании явно огромные пробелы.
Был-жил мужик, у него была дочь. Говорит она отцу:
— Батюшка, Ванька просил у меня поеть.
— Э, дурная! Зачем давать чужому, мы и сами поеб…м!
Взял гвоздь, разжег в печи и прямо ей в пиз…у и вляпал, так что она три месяца сцать не могла! А Ванька повстречал эту девку да опять начал просить:
— Дай мне поеть.
Она и говорит:
— Брешишь, черт Ванька! Меня батюшка пое…, так пиз…у обжег, что я три месяца не сцала!
— Не бось, дура! У меня холодный кляп.
— Врешь, черт Ванька! Дай-ка я пощупаю.
— На, пощупай!
Она взяла его за ху… рукою и закричала:
— Ах ты, черт эдакой! Вишь, теплой, макай в воду.
Ванька стал макать в воду, да с натуги и забздел.
А она:
— Ишь зашипел! Ведь сказывала, что горяч, дак еще обмануть, вор, хочет.
Так и не дала Ваньке.
Пишу поздно вечером. Виктор только что приехал и заглянул ко мне. Я моментально свернула текст и обернулась к нему. Увидев, что я сижу за компом, он улыбнулся и сказал:
— А ты все возишься со своими фотографиями! Не сиди так долго, а то испортишь свои хорошенькие глазки.
— Сейчас заканчиваю, — торопливо проговорила я. — Будем ужинать?
— Нет, малыш, извини. Я на минутку заехал. Кое-что возьму и вновь уеду.
Он подошел ко мне и поцеловал в щеку, мельком глянув на экран монитора. Я как раз поменяла заставку на рабочем столе и повесила свою фотку: березовая роща, подсвеченная красноватыми лучами заходящего солнца.
— Твоя? — спросил Виктор, отходя на несколько шагов назад.
— Да.
— И правда, необычайно красиво. Прямо глаз отдыхает.
Он вновь поцеловал меня и быстро вышел из комнаты.
Легкий холодок пробежал по моей спине. Хотя я не записываю ничего такого, но почему-то очень не хочется, чтобы муж когда-нибудь это прочитал. И тем более про встречу с Арсением. И потом надо завтра же купить себе ноутбук. Набирать текст на нем мне будет гораздо удобнее. Писать я больше сегодня ничего не стала, отправила текст Ка, выключила компьютер и пошла в ванную.
— Это плохо? — спросила я Ка по телефону на следующее утро.
— Что именно?
— То, что я не хочу, чтобы Виктор прочитал мои записи.
— Это абсолютно нормально, потому что каждый человек имеет право на свои тайны, на свою внутреннюю жизнь, куда никому нет доступа.
Кстати, о тайнах. Фотографии Арсения я выделила в отдельный файл и поставила пароль. Сенька оказался необычайно фотогеничным. Просто залюбуешься. Особенно хороша фотка, где он стоит спиной, но чуть повернув корпус влево и немного наклонив голову. Видна часть щеки и подбородка, пушистые кончики длинных ресниц (просто свет удачно падал), коротко подстриженный красивый затылок, сильная шея, ягодицы чуть напряжены, но их форма просто совершенна. Еще мне нравится фотография, где он сидит на диване, приподняв вверх лицо. Короткая каштановая челка немного разлохмачена и падает на его темные брови, голубые глаза распахнуты и выглядят большими и удивленными, пухлый рот чуть приоткрыт. А между раздвинутых колен торчит вверх большой напряженный член с красной округлой головкой.
СМС-ка от Арсения:
«Каждый вечер кончаю на твою школьную фотку».
Вот же придурок! Но он очень хорош собой…
Что ж, попробую все-таки написать о том, что произошло прошлой весной. Но сначала, многоуважаемый Ка, два слова о себе. Я из обычной московской семьи, закончила два с половиной курса института культуры, училась на искусствоведа. Но когда вышла за Виктора, то он, естественно, запретил мне учиться.
— Искусствовед? — с легкой издевкой говорил он. — Не смеши, девочка моя! Что это за профессия в наше время?
Познакомились мы в начале ноября совершенно случайно. В Манеже тогда проходила выставка фотографий моделей редких машин. Я, что называется, шла мимо, спешила в другой конец выставочного зала, где были помещены фотографии в стиле «ню». И как только устроителям пришла в голову мысль выставить одновременно работы на такие разные и никак не сочетаемые темы? Я поскользнулась, сапоги были на высоких и тонких шпильках, и тут кто-то подхватил меня под локоть. Это и был Виктор. Наши глаза встретились. И уже через пять минут он протянул свою визитку. Тогда я вполне серьезно решила, что это любовь с первого взгляда. А потом думала, что все это сказка, в которой богатый принц влюбился в Золушку среднего достатка.
А ведь мне тоже удалось удивить его. То, что я в 20 лет все еще оставалась девственницей, Виктору, по всей видимости, и в голову прийти не могло. В самый первый раз, сразу после свадьбы, когда он резко и без какой-либо подготовки (мы спешили на самолет) вошел в меня, я невольно вскрикнула от неожиданности и боли. Увидев на простыне кровь, он поморщился и недовольно спросил:
— У тебя что, месячные?
А когда до него, наконец, дошло, в чем дело, стал целовать меня с ног до головы, как безумный, и без конца повторять:
— Девочка моя, девочка моя, только моя!
Странные все-таки эти существа, мужчины! Ну что такого в этом особенного? Когда я училась в институте, то многие парни-сокурсники, наоборот, крайне негативно отзывались о сексе с девственницей. Но мой муж еще, наверное, месяц был в восторге и все повторял:
— Я сразу понял, что ты особенная. Нутром почувствовал неиспорченность и нетронутость цивилизацией. Ты так не походила на своих сверстниц. Оставайся такой всегда, и я буду всю жизнь носить тебя на руках.
И мне сейчас кажется, что и правда за эти годы я так и осталась нетронутой, будто Виктор меня законсервировал.
Как только я вышла замуж, муж мягко, но настойчиво начал внушать мне, что прошлое осталось за воротами. Они вполне реальны и закрывают въезд на нашу территорию. Это огромные железные ворота, увитые виноградной лозой ручной ковки. И с первого дня моего приезда сюда я эти ворота только так и воспринимаю — как барьер между моей прошлой жизнью и нынешней.
Впервые я здесь оказалась сразу после свадьбы. Мы приехали, чтобы переодеться и взять багаж. Через несколько часов самолет увез нас на Мальдивы. Гости остались праздновать в городе, мы приехали одни. Когда кованые ворота бесшумно и сами собой раскрылись и наш белый лимузин плавно въехал на территорию, а потом Виктор подхватил меня на руки и понес к дому, то я чуть не лишилась сознания от страха и восторга. Особняк напомнил мне готический замок, и я почувствовала себя настоящей принцессой в длинном белоснежном платье, с бриллиантовым ожерельем вокруг шеи (свадебный подарок мужа), окутанная легким облаком фаты и ароматом живых цветов. Мой принц крепко держал меня на сильных руках и уверенно нес к замку.
Внутри никого не оказалось. Виктор заранее отпустил всю прислугу. Дом был погружен в полумрак. И только в гостиной, слабо освещенной неровными отблесками огня из камина, стоял небольшой, накрытый на двоих столик. Виктор остановился возле него и бережно опустил меня на ковер. Голова у меня закружилась.
Я была в смятении от всего происходящего, но с любопытством оглядывалась по сторонам. Еще бы! Оказаться в один миг хозяйкой всей этой роскоши! Хоть и в полумраке, но все-таки я успела разглядеть, что картины на стенах выглядят как подлинники. Уж в чем, а в искусстве я разбираюсь. Мой наметанный взгляд не мог ошибиться. Несколько явных фламандцев XVIII века, кубисты и много русских передвижников. Перила, по которым скользила моя рука, когда мы поднимались на второй этаж, были кованые. Все те же мотивы виноградной лозы, как и на воротах. И ковка очень искусная. На стенах кованые бра с цветными стеклянными плафонами в виде виноградных гроздьев.
Виктор открыл тяжелые, на вид дубовые, двери в свою спальню и, повернувшись ко мне, осторожно снял фату… Да, все-таки он был очень удивлен! А я от боли почти ничего не поняла.
И уже на Мальдивах, когда мы занимались сексом чуть ли не по три раза в день, я начала получать удовольствие от процесса. Жили мы в бунгало, которое располагалось прямо на воде. Поэтому казалось, что мы совершенно одни на необитаемом острове. Сквозь прозрачный пол нашей спальни были видны снующие разноцветные рыбки.
Сегодня чудесный денек. Апрельское солнце заливает, кажется, весь мир ярким и чистым светом. Виктор рано утром улетел в Берлин на три дня по делам, и я совершенно свободна. И даже прислугу отпустила. Осталась только постоянная охрана по периметру и оба садовника. Но наша повариха Елена Федоровна, или тетя Лена, как я ее называю, вся изворчалась, что я и так худенькая, ем мало и не вовремя, и если она уедет домой на три дня, то я здесь совсем отощаю. Смешно слушать!
Проводив мужа, я не стала валяться в постели, а сразу уселась за ноутбук. Купила себе «Macintosh» с 12-дюймовой матрицей. Писать уже вошло в привычку. Но после долгого раздумья решила с сегодняшнего дня эти тексты переписывать на диски, а из компа удалять. Мне так будет спокойнее.
К тому же у меня в комнате, или, как называет муж, кабинете, вечный бардак. Вначале здесь все было выдержано в стиле будуара какой-нибудь французской графини восемнадцатого века. Легкая вычурная мебель красного дерева с позолотой, обитая гобеленом ручной работы; в тон обивки гобеленовые обои; множество антикварных безделушек; ковер, сотканный вручную и в единственном экземпляре. Это муж для меня расстарался. Он сказал, что всегда представлял меня как девушку из прошлых веков и высокого происхождения. Но, пожив в таком окружении пару месяцев, я стала чувствовать себя хранительницей какого-то частного музея. И как-то, пребывая в плохом настроении, запустила в кошку Алиску пару антикварных статуэток дрезденского фарфора. На шум прибежала наша экономка Эмма Эдуардовна. Увидев ее пытливые маленькие глазки, я решилась и сказала твердым тоном, что все хочу переделать по своему вкусу.
Сейчас мой кабинет выглядит современно и безалаберно, но мне нравится. Из антиквариата я оставила только резной деревянный стол. Прикольно смотрится на нем 30-дюймовый монитор «Apple». И я не разрешаю никому здесь убирать в мое отсутствие. Все это знают, и никто без моего разрешения сюда не суется. А уж дисков с фотками, музыкой и фильмами у меня столько, что они заполняют и специальные подставки, и набиты в ящики стола, и валяются на диване, и рядами стоят в книжном шкафу. Мужу в голову не придет копаться в них. Поэтому диски с текстами подпишу как-нибудь невинно и спрячу меж другими. Или даже могу с собой в сумочке носить.
Итак, прошлая весна. Жизнь текла ровно и привычно. Виктор проводил со мной очень мало времени, но я к этому относилась уже спокойно. Если в первый год он еще старался пораньше освободиться и мчался ко мне, то со временем его пыл охладел. Романтические вечера вдвоем у камина с бутылкой его любимого шампанского «Cristall», интимные ужины в маленьких ресторанчиках, походы в театры и на концерты его любимых бардов, длительные прогулки по ночному лесу за нашим особняком, неожиданные двух-трехдневные поездки куда-нибудь на экзотические острова — все это осталось в прошлом. На втором году брака такие сюрпризы стали намного реже, а на третьем я уже могла пересчитать их по пальцам. Но я человек разумный и прекрасно понимаю, что бизнес такого уровня требует полной отдачи. И это не работа, а стиль жизни.
Но такой стиль жизни сильно меняет психологию человека. Видите, Ка, я уже начинаю делать выводы, как заправский психоаналитик. Весь экстрим и весь адреналин для Виктора — это работа, вернее, его дело. И это к тому же и есть его главная любовь, его забота и основное удовольствие. Поняв это уже на первом году брака, я внутренне успокоилась и истерик мужу не закатывала. Поэтому, видимо, мой весенний срыв оказался для него полной неожиданностью. Как, впрочем, и для меня…
Помню, что как только начал таять снег, пригрело солнце и громче защебетали птицы, на меня навалилась странная и крайне мне не свойственная тоска. Я слонялась по дому и не находила себе места. Ничто не радовало. Даже возня с фотографиями стала казаться нудным и никому не нужным занятием скучающей дамочки. Муж в то время приезжал поздно, уставшим и раздраженным, и сразу ложился спать. Сексом мы тогда вообще не занимались.
Да, кстати, о сексе. Попробую написать об этом подробнее, а то Ка все настаивает. Смешно признать, но, будучи в браке три года, я практически не знаю, что это такое. Для Виктора это что-то типа спорта, необходимого для здоровья и приятного для тела. Раз в неделю он приходит ко мне в спальню, обычно это суббота, делает это около получаса по отработанной схеме, целует меня и уходит к себе. Первый год мы спали всегда в одной постели. Но сейчас все реже проводим ночь вместе. Виктор говорит, что один лучше высыпается. Да и меня это вполне устраивает. Я могу допоздна смотреть какой-нибудь фильм, а потом спать до обеда. Секс для меня сугубо супружеская обязанность, очень приятная, и не более того. Оргазма я во время акта не испытываю. Иногда мастурбирую, устраивая себе разрядки. Тогда кончаю быстро. Но мне казалось, что все замужние женщины так живут.
В наш первый год, когда я еще испытывала сильную влюбленность в мужа и мы спали вместе, я просто изнывала от постоянного желания. И хотелось все попробовать. Помню, что как-то я попыталась во время предварительной игры полизать член и взять его в рот. Но Виктор мягко освободился, поднял меня за подбородок и вытер губы кончиком простыни.
— Ты ведешь себя, как шлюха, — сказал он с крайне странным выражением лица.
И мне стало невыносимо стыдно. Я расплакалась и убежала к себе. И не могла понять, почему Виктор так ведет себя. Тем более… даже не знаю, стоит ли писать о таком…
Ладно, расскажу и об этом! Примерно год назад нам прислали приглашения на костюмированную вечеринку. Виктор вначале хотел отказаться под благовидным предлогом, но пригласивший был… И даже Виктор понимал, что лучше поехать. Но меня он очень не хотел брать с собой. Я начала ныть:
— Но, дорогой, в приглашении указано «…с супругой»! Это невежливо!
И мы поехали вместе. Вечеринка проходила в огромном особняке, похожем на королевский дворец. Надо было видеть этот съезд! Всю площадь перед дворцом заполнили роскошные машины. Телохранители, как всегда на таких мероприятиях, оставались снаружи. И пока хозяева развлекались, они отходили от машин и переговаривались между собой. И выглядело это как собрание телохранителей со всего города. Мы немного опоздали. Вечеринка уже началась. Наспех переодевшись в комнате, куда нас отвел человек, мы спустились в зал. Празднество было устроено в средневековом стиле. Многие мужчины облачились в стилизованные доспехи, женщины — в старинные платья. Виктор нарядился испанским вельможей и тихо злился. Я надела красное, очень открытое платье с туго затягивающим талию корсетом, а сверху накинула белый полупрозрачный плащ с большим капюшоном. Ожерелье из крупных натуральных рубинов красиво играло алыми искорками на моей коже. Виктор злобно посмотрел на мое огромное декольте, открывающее грудь почти до сосков, а спину ниже лопаток, и запахнул мой плащ, завязав белые атласные ленточки под подбородком и на груди.
— Безобразие! — ворчал он, оглядываясь по сторонам.
Но вокруг были только улыбающиеся губы. Верхние части лиц скрывались под различными масками. Виктор накинул капюшон мне на лицо.
Но скоро под воздействием горячительных напитков — каких-то странных коктейлей со множеством слоев водки, разноцветных ликеров и кусочков фруктов — он начал расслабляться. И оставил меня в покое. Вечеринка была самой обычной для нашего круга. Гости бродили по залу, пили, закусывали и общались. В углу играл камерный оркестр. Музыканты исполняли старинные мелодии, были одеты в соответствующие костюмы и играли на аутентичных инструментах.
Сейчас я уже не помню, почему мы остались до утра. После полуночи некоторые гости уехали, и вечеринка потекла в довольно странном, на мой взгляд, русле. Пока я отсутствовала, приводя себя в порядок, зал кардинально преобразился. Он был разделен на несколько частей огромными цветными, свешивающимися с потолка драпировками. Оркестр сменился на попсовую группу с солисткой-негритянкой. Она была практически полуголой, медленно извивалась шоколадным блестящим телом и сексуально нашептывала в микрофон казавшиеся нескончаемыми песенки на английском языке. Я бродила между драпировками, пытаясь найти Виктора. И с изумлением наблюдала, как в одном отсеке идет спектакль в стиле садо-мазо, в другом имитировали любовь на глазах у публики два гея, в третьем девушки танцевали стриптиз. Когда я зашла за драпировку в углу зала, то увидела, что на помосте стоит худенькая блондинка. Ее одежда уже валялась на полу. Лишь черные чулочки и лодочки на высоких шпильках составляли ее наряд. Я с непонятным интересом изучала ее выбритый лобок и несоразмерно огромную, явно силиконовую, грудь с крупными растянутыми сосками. Ее большие голубые глаза были прикрыты кукольно длинными искусственными ресницами.
В этот момент на помост поднялась еще одна девушка. Ее полноватое обнаженное тело прикрывал прозрачный голубой халатик. В руке я увидела огромный фаллоимитатор. Блондинка встала на четвереньки, развернувшись ягодицами к зрителям. Пухлая девушка опустилась рядом. Вначале она лизала у нее между ног, потом засунула фаллоимитатор. Мужчины, обступившие помост, тяжело дышали, наблюдая за их действиями. Полная девушка быстро двигала инструментом, блондинка стонала и извивалась, активно насаживаясь. И вот один из гостей не выдержал, он вскочил на помост, расстегивая ширинку, оттолкнул полненькую и мгновенно прилип к блондинке. Полненькая села на краю помоста, раздвинула ноги и начала трахать себя. И тут я увидела Виктора. Он, шатаясь, подошел к ней, стянул ее с помоста на пол и дал ей в рот. Девушка, встав на четвереньки, начала сосать у моего мужа, сзади к ней тут же пристроился какой-то мужчина, а я, отвернувшись и чуть не плача, убежала из зала. Поднявшись в отведенную нам комнату, я скинула костюм и бросилась в ванную. Потом упала на постель и разрыдалась.
Виктор появился на рассвете. Я сделала вид, что давно сплю и знать ничего не знаю. Он долго мылся, потом, судя по звукам, блевал, потом опять мылся. После полудня мы уехали. Я смотрела на мужа с безмятежным видом, никак вечеринку не комментировала, только сказала, что рано ушла, так как устала. И он быстро успокоился. А у меня, возможно, именно после этой вечеринки и развилась депрессия. Сейчас, описав все, я это понимаю. Да, доктор Ка, ваш метод очень действен.
«Можно на примере США, где впервые полностью обнаженная грудь была показана на большом экране только в 1965 году, а до этого как неприличные запрещались не только такие книги, как «Декамерон» Боккаччо и «Золотой осел» Апулея, но и библейская «Песнь песней», посмотреть, как меняется отношение общества к эротической продукции.
Хью Хефнер, начав бизнес с выпуска календарей с обнаженной Мэрилин Монро, превратил журнал для мужчин «Плейбой» в респектабельное издание и создал мировую империю. Ларри Флинт, издатель более крутого журнала «Хастлер», уплатив многомиллионные штрафы, одержал в итоге моральную и финансовую победу.
В кинематографе прорывом стала лента «Глубокая глотка», в которой снялась за сущие центы Линда Лавлейс. По сюжету героиня обращается к врачу с жалобой на неудовлетворенность в сексуальной жизни, а тот ее разыгрывает, объясняя, что клитор у нее находится в горле, — и в фильме показаны 15 сцен орального секса. Актриса стала настолько популярна после этого, что ее даже пытались выдвинуть на пост президента.
Сексологи подсчитали, что самые активные из актеров порно в течение жизни успевали совокупиться примерно с 500-1000 любовников.
Ловеласу всех времен и народов — Дон Жуану — приписывается более 2000 любовниц. Не отстает от него и Жорж Сименон. Если мы поверим весьма смелому заявлению писателя, то его спальня была свидетелем оргий более чем с пятью тысячами очаровательных дам.
Георг IV, живший в конце XVIII — начале XIX века, также не отличался половым воздержанием. У всех своих любовниц он любезно просил локон на память о контакте. После смерти ловеласа в его спальне было найдено 7600 локонов, принадлежащих, по мнению экспертов, совершенно разным женщинам.
Мессалина — жена римского императора Клавдия — вошла в историю не только благодаря значимости своего достопочтенного мужа. Она прославилась на весь мир сексуальной ненасытностью. Известно, например, что она всего за каких-то 26 дней легко и непринужденно удовлетворила 150 римлян всех сословий, включая рабов. В секс-шопах продаются точные копии членов всех знаменитых порноактеров, и любая женщина может попробовать секс с любой звездой. Самый дорогой — вибратор Джона Холмса. Впрочем, это неудивительно — длина пениса Джона 33 сантиметра. У того же Рокко Сиффреди — «всего-то» 25. Столько же и у Рона Джереми»
Итак, вернемся к моей депрессии. Пригрело солнышко, зацвели цветочки, запели птички, а я впала в жуткую тоску. И решила чаще выезжать в город, чтобы как-то развеяться. Я и так редко бываю у родителей, а уж про бывших подруг и говорить нечего! Виктор сразу дал мне понять, что отныне я принадлежу к другому кругу. Правда, посещать выставки, магазины, салоны красоты мне не возбраняется. Единственное условие: я должна предоставлять чеки лично ему. Кредиткой расплачиваться удобнее, но у меня ее просто нет. Виктор почему-то предпочитает выдавать мне наличные. Возможно, ему так проще меня контролировать. Ведь на чеке есть вся необходимая информация: и число, и время, и название места, где я его получила. И, естественно, сумма, которую я потратила. Он проверяет чеки раз в месяц и выдает мне карманные деньги. Поначалу я решила, что, имея такой капитал, мой муж считает каждую копейку. Но как-то однажды я увидела в художественном салоне малахитовую статую за полмиллиона рублей. И мгновенно возжелала. Уж так понравилась она мне! Я попросила мужа купить эту статую. Он, не возражая, выполнил мою просьбу. И остался совершенно равнодушным к сумме, которую потратил на мой каприз.
— Лишь бы тебе нравилось, малышка, — все, что он мне тогда сказал.
И то, что эта статуя надоела мне буквально через неделю и я велела убрать ее с глаз долой, тоже не вызвало у него никаких эмоций.
И вот как-то утром я проснулась в слезах. Меня мучил жуткий кошмар, который я не запомнила. Проснувшись и поняв, что это всего лишь сон, я не успокоилась. Увидев в зеркале свое опухшее лицо с темными кругами под глазами, я моментально собралась, привела себя в порядок и уехала в Москву. Дома оставаться мне показалось невыносимым. К тому же в Пушкинском музее как раз открылась выставка голландцев XVII века, причем экспонировались редкие полотна Гальса, Вермеера и Рейсдаля, и я хотела непременно на нее попасть.
Целенаправленно поехав туда, я в фойе музея неожиданно столкнулась с моей бывшей и самой любимой институтской подружкой. Мы обе завизжали от радости. Нас тут же приструнила смотрительница, и мы, замолчав, отправились в буфет. По пути подталкивали друг друга, оглядывали и без конца хихикали. Кира выглядела, на мой взгляд, крайне забавно. Стильно порванные синие джинсы, голубой вязаный джемпер с джинсовыми вставками и многочисленными «молниями», обилие серебряных украшений и даже серебряный шарик в кончике языка — все это показалось мне странным, но ей это необычайно шло. Волосы у нее сейчас были ярко-рыжие, короткие и художественно разлохмаченные. Красивые зеленые глаза поражали полным отсутствием косметики. А ведь раньше Кира всегда обильно их красила. Зато губы алели сочной блестящей помадой. Я обратила внимание, что к такому прикиду Кира надела узкие изящные сапожки на очень высоких шпильках, и они, как ни странно, смотрелись весьма гармонично.
В буфете, на наше счастье, народ практически отсутствовал. Мы взяли чай с лимоном и пирожные и уселись за крайний столик напротив друг друга.
— До чего же я тебе рада, Куська! — тараторила Кира, попивая чай и не сводя с меня возбужденных блестящих глаз.
Кусей она упорно называла меня с первого дня нашего знакомства, когда мы сели на один стул в коридоре возле аудитории, где проходил вступительный экзамен по истории. Мы обе нервничали, но обе сдали на «хорошо» и вместе побежали в кофейню неподалеку. Кира всегда была крайне болтливой особой. Помню, как она тогда повторяла на все лады мое имя, словно напевала: «Вика, Викочка, Викуся». И, рассмеявшись, вдруг заявила, что будет звать меня Кусей. Мне это тогда показалось несколько странным, но я быстро привыкла. И вслед за Кирой все мои однокурсники только так меня и называли.
— Сколько мы не виделись? — продолжала меж тем Кира. — Сто лет! Как ты вышла замуж, так и пропала, буквально сгинула. Никто про тебя ничего не знает, никому не звонишь и нигде не показываешься. Безобразие какое-то! Даже наш выпускной проигнорировала, хотя я тебя лично пригласила. Зря ты бросила учебу! И кто ты теперь? Просто жена!
Кира, наконец, сделала паузу, потому что решила съесть пирожное. Мои ответы она особо и не ждала. Проглотив кусочек и запив его чаем, она продолжила:
— Но выглядишь ты, надо признать, на миллион долларов! Элегантная холеная молодая женщина. И вельветовый костюмчик на тебе явно не с Черкизовского рынка.
— Настоящий «Кристиан Диор», — сказала я и улыбнулась.
Она захихикала и вновь принялась за пирожное.
— Все у меня хорошо, — проговорила я неожиданно грустным тоном.
Выражение моего лица и тон голоса мгновенно взволновали мою чуткую подружку. Она перестала жевать и посмотрела мне прямо в глаза. Потом откинулась на спинку стула и нервно забарабанила ноготками по краю стола.
— Так, красавица моя, выкладывай все начистоту, — заявила она. — Что случилось-то?
— Сама не знаю, — вяло ответила я. — Так, тоска какая-то непонятная.
— Ясно! Обычная болезнь, называемая «глубокий заё…» и свойственная богатым дамочкам, — уверенно заявила Кира. — Это вы просто с жиру беситесь. Но ты выглядишь действительно печальной. Ишь, глазки-то какие грустные. И какое выражение! — непонятным тоном добавила она. — Постой-ка!
Не успела я глазом моргнуть, как Кира вытащила откуда-то дешевенький цифровик «Minolta» и навела на меня, приговаривая:
— А ты сейчас вообще косметикой не пользуешься?
— Муж считает, что мне это и не нужно, — ответила я, озадаченно наблюдая за действиями Киры. — А ты что это делаешь?
— В музее снимать нельзя, нужно брать специальное разрешение. А в буфете, я думаю, можно, — быстро говорила Кира, водя фотоаппаратом. — Так, отлично! А сейчас поверни голову чуть влево… Какое все-таки у тебя лицо выразительное! Эти черные брови и ресницы при таких раскосых и голубых глазах, эти высокие скулы и крупный красивый рот. И какой чувственный! Супер! Только зря ты волосы подстригла. С длинными ты разительно напоминала русалку. Хотя… — Кира оторвалась от фотоаппарата и придирчиво на меня посмотрела, — это «каре» тоже очень тебе идет. И волосы так вьются сильнее. Да, вот так еще тряхни! Ишь, как красиво упала эта волнистая прядка вдоль твоей нежной щеки… Но, на мой взгляд, цвет темноват. Я бы чуть их высветлила и покрасила в шоколадный или золотисто-каштановый тон.
— Что ты! Муж будет против. Он любит естественность.
— А вы хоть трахаетесь? — неожиданно поинтересовалась Кира, убирая фотоаппарат в сумочку. — А то я наслышана, что все богатые мужики — импотенты от излишней нервотрепки.
— Кира! — улыбнулась я. — Все у нас в порядке. И с этим тоже, уверяю тебя!
Поделиться книгой: