Десятый человек

Однако вряд ли это имеет какое-то значение, так как любой тип понимания может прийти только из функционирования того, что мы есть, но никак не из функционирования того, что не есть мы, ведь такое функционирование – это всего лишь злоупотребление нашим собственным функционированием.

В действительности искомое, которое есть мы, видится как искатель, который есть мы, нашедший есть найденное, а найденное может быть только тем, что мы есть, так как мы не можем быть ничем иным. То, чего мы ищем, не может быть ничем иным, кроме как тем, что ищет само себя, но именно по этой причине оно в принципе не может быть найдено – поскольку находить нечего. То, что мы есть, по определению полностью лишено какого бы то ни было элемента объективности. То, что мы есть, – это «смотрение», «искание», «делание», это Всевидящее Око, которое никогда не сможет увидеть само себя.

30 Внутреннее бытие

Ноуменальность присутствует везде и всегда, где и когда присутствует феноменальность, поскольку ни одно, ни другое не может существовать независимо.

Каждый феномен в каждый момент есть ноумен, то есть центр – центр бесконечности и вечности. И поскольку бесконечность и вечность по определению не имеют пределов, этот центр также должен быть везде и всегда.

Только лишь в этом смысле каждый феномен может быть Я, и в этом ограниченном смысле каждый воспринимающий феномен всегда есть Я в каждом акте восприятия, где бы и когда бы он ни происходил.

Следовательно, любая воспринимающая видимость может сказать: «Я», хотя как видимость она не может быть Я. Таким образом, ноуменально именно Я осуществляет такое действие, где бы и когда бы оно ни осуществлялось и какой бы воспринимающий феномен ни казался осуществляющим его. Но ни (объективный) исполнитель этого действия, ни само (объективное) действие не могут быть Я, поскольку они – всего лишь феноменальная двойствен- ность.

Это непросто выразить, и, возможно, это непросто понять, но прозрение этого есть прозрение того, что мы есть.

Прозрения, однако, не достаточно, хотя его выражение достигает предела функционирования слов, ведь слова, будучи подверженными двойственности, не могут трансформировать прозрение во внутреннее бытие, то есть в разотождествление.

31 Кубический корень нуля

I

Множество статей и книг на разных европейских языках было написано о дальнейших измерениях, помимо трех, доступных нашему аппарату восприятия. Насколько мне известно, все они касаются исключительно так называемого поиска N-ного измерения, а высшая математика с помощью символов может использовать эти гипотетические измерения для собственных теоретических целей.

Все чего-то ищут, но эти рьяные искатели так ничего и не нашли. Как ни странно, это им кажется необычным. Однако объяснение очевидно и доступно всем.

Что такое измерения? Это измерение отсюда туда. Они могут быть представлены объективно, например, линия, проведенная от А до Б, представляет длину. Затем под прямым углом к ней может быть проведена линия от А до Б1, которая представляет ширину и вместе с предыдущей линией составляет плоскую поверхность. Затем можно провести еще одну линию, также под прямым углом, от А до Б2, которая представляет высоту. Все эти три измерения составляют так называемый объем, который мы еще называем «пространством». Но все эти измерения идут от А, поскольку А – центр, из которого производятся все измерения. И что такое А? А – это измеритель, А – это то, что измеряет, А – это центр вселенной, А – это то, чем мы себя считаем, кем бы и где бы мы ни были. И поскольку А измеряет, А пытается измерить само себя. Вот почему нельзя ничего найти.

Нет такого термина или определения, которое адекватно описало бы дальнейшее измерение, и причина та же – там нет ничего объективного, что можно было бы измерить, так как объективность определяется лишь тремя измерениями. И не нашли еще лучшего описательного указателя на это дальнейшее измерение, чем указатель Иисуса – то есть просто слово «внутри».

Внутри чего? В том-то и вопрос. Есть ли что-то, внутри чего можно произвести дальнейшие измерения? Искомое не находится ни за пределами запредельного, ни внутри внутреннего, поскольку это концепции; это просто чистое здесь и сейчас. Понятно это или нет, именно в этом, несомненно, заключается глубинный смысл гипотетического определения, гласящего, что «время есть четвертое измерение пространства», которое в целом нашло признание среди передовых физиков. С позиции метафизики мы знаем, как было объяснено ранее, что то, что мы считаем «временем», есть аспект того, чем мы сами представляемся, поскольку без длительности феномены не могут быть восприняты. Но множить и просчитывать чисто математические сферы невообразимых измерений – значит заниматься исключительно абстрактными вычислениями, не имеющими никакого практического приложения: любое измерение за пределами трех доступных нашим чувствам достаточно просто называть N-ным измерением.

Поскольку три доступных нам измерения описывают видимую вселенную, это наши объективные измерения, и никакие другие измерения не могут быть таковыми, раз наш сенсорный аппарат не может воспринять дальнейшие измерения, которые могут быть объективированы. Из этого неизбежно вытекает, что N-ное измерение должно быть для нас необъектным, то есть таким, каковы мы ноуменально. Кратко говоря, оно указывает на ноуменальность. «Царствие небесное» – поэтическое определение, само по себе являющееся концептуальной объективизацией, но определения и не могут быть иными. А то, на что оно указывает в абсолютном смысле, есть наша абсолютная ноуменальность.

Искатели искали то, что искало, и они не обнаружили ничего, кроме математических формул, потому что только математические формулы и можно обнаружить, то есть максимально абстрактную степень концептуализации. Они искали и, несомненно, продолжают искать вселенную вне вселенной, то есть то, что есть они сами. Во фразе Хуанбо ум используется для поиска ума, и ум не может найти ум, так же как глаз не может увидеть сам себя. Ноумен не может познать ноумен иначе чем через феномены, а в них познавать нечего. Мы есть N-ное измерение, которое, таким образом, неотделимо от нас и не может быть описано, поскольку описание – это объективизация. Будучи необъективностью, оно не может объективировать себя, поскольку это не вещь, чтобы быть овеществленной. Каждый центр безвременной бесконечности, который в проявленном – везде и всегда, может объективировать феноменальное, но никогда не сможет объективировать свою ноуменальность, то есть все, что он есть.

II

Присутствие

Феномены и пространство-время неразделимы, их проявление взаимозависимо.

Ноумен – это беспространственность и безвременность, само отсутствие всех концепций, нуждающихся в протяженности.

Тогда пространство-время рассматривается как открытые врата к метафизическому пониманию.

Пока присутствует концепция пространства-времени, возможно лишь феноменальное понимание, так как только феноменальное понимание распространяется в пространстве и длительности.

Отсутствие концепции пространства-времени оставляет вездесущую ноуменальность (всеохватывающую и вечную), поскольку больше нет пространства или длительности, в которых может распространяться хоть что-то объективное.

Это устранение, раз-воплощение пространства-времени, оставляет нас полностью тем, что мы есть.

Великая Шутка, таким образом, рассматривается как осознание, что наша гипотетическая «связанность» – это наша зависимость от концепции пространства-времени, ответственной за иллюзию, порождающую концепцию «связанности».

Замечание: Феноменально мы не можем познать настоящее, поскольку оно должно быть в «прошлом», чтобы наши органы чувств могли завершить процесс его записи, оставляя, таким образом, лишь гипотетическое прошлое и будущее. Ноуменально же нет даже понятия «прошлого» или «будущего», но лишь настоящее, которому неведомо ни «время», ни «пространство».

III

Пробудиться – значит проснуться к тому, что Здесь

Почему это шутка

Дальнейшее, или N-ное измерение, указывающее на то, где мы есть, то есть Здесь и Сейчас, также недоступно чувственному восприятию и концептуализации – пяти чувствам и шестой – концептуализации. Причина этого не вызывает сомнений, она воистину очевидна: это просто, потому что пребывание Здесь и Сейчас – это центр, из которого возникает процесс внешнего проявления, и субъект не может объективировать себя как субъекта. Поэтому он может быть познан лишь при полном отсутствии концептуали- зации.

Вот почему отсутствие деятельности мышления, элементом которой является волевое усилие, считается ключевым условием того, что было живописно названо пробуждением к «просветлению» или, более точно, «разотождествлением». Волевое усилие, или волеизъявление, будучи прямым выражением субъективного, или связанного с эго аспекта ментальности, устраняет всякую возможность такого прозрения, ибо это внешнее смотрение психосубъекта, который на самом деле является объектом и как таковой чисто концептуален.

Но поскольку мы, очевидно, «проживаемся», или «снимся» – если вам так больше нравится, – из нашего общего центра в дальнейшем, или N-ном, измерении, то именно из этого измерения, из нашего ноуменального центра и происходят все непосредственные, спонтанные и неизбежные действия, то есть «божья воля», а никак не из феноменального псевдоцентра эго-субъекта концептуализированных объектов, способного производить лишь видимости.

Все отчеты о непосредственном опыте тех, кто нашел свой путь назад – если можно так выразиться – к своему вечному центру, называемому нирваной, дхармакайей, бхутататхатой, умом Будды, истинной природой, Я, Дао, царствием небесным или как-то еще, подтверждают, что ноуменальный источник, или истинный центр каждого и всякого воспринимающего существа, есть это свободное от трех измерений пустотное Я, из которого возникает все феноменальное.

Можно обожествлять его, если хочется, и называть его «божественным» в противоположность «человеческому», «небесным» в противоположность «земному», но то, чем он является, не требует преданности или какого-то эмоционального настроя, который лишь скроет его так же хорошо, как и интеллектуальный поиск. Он не может быть «найден», поскольку то, что он есть, где он есть и когда он есть, – это в точности то, чем, где и когда является искатель, который ищет.

Замечание: Желательно вспомнить, что «пространство» – это концепция, которая наделяет внешние объекты протяженностью, делающей их видимость «твердой», то есть воспринимаемой трехмерно в виде объектов в пространственном отношении к другим объектам, а «время» – их равно необходимое развертывание в длительности. Таким образом, время – это развертывание пространства в длительности и, следовательно, дальнейшее измерение. Стало быть, пространство-время как единая концепция использует четыре измерения: три пространственных и одно временное.

Итак, пространство-время – это аспект того, чем мы феноменально представляемся, поскольку оно всегда сопровождает наше проявление. «Измерения» – это пространственная размерность, то есть концептуальный анализ концепции (пространства или пространства-времени), а дальнейшее, или N-ное, измерение, которое само по себе не более чем концептуальный анализ того, чем мы кажемся, есть то, что ведет нас прямо и неизбежно к ноуменальному источнику нашей кажимости, и, таким образом, это – то, что мы есть, и все, что мы есть.

Замечание: Согласно тем, кто связан с доктринами разнообразных форм буддизма, или последующих Будд, N-ное, или внутреннее, измерение объема есть то, что называют «Пустотой», «Срединным Путем» и «Зависимым Происхождением»[11]. Первое понятие довольно очевидно, но второе в переводе теряет смысл, поскольку это не «путь», и он не расположен в «середине» чего бы то ни было. Если сохранять слово «путь», то это должен быть «Внутренний» или «Трансцендентный» Путь. А третье понятие находит свое объяснение в суперобъеме.

32 Неудачная шутка

Связанность – это зависимость, несвобода, ограниченность. От чего, чем? Разве она – не результат привязанности к гипотетической «воле», то есть выражению личного независимого выбора, со стороны того допущения, посредством которого то, что-Я-есть, отождествляется с тем, что называется «мной»?

Это означает лишь, что Я неправильно использую местоимение «я». Я его использую, как будто эта объективизация здесь вольна поступать, как «ей» вздумается, где «ей» это вздумается или когда «ей» это вздумается. Но такой возможности никогда не было и никогда не будет. Такой возможности нет, поскольку объективизация сама не может ничего сделать, так же как никакой механизм не может работать самостоятельно.

Как вообще получилось избежать видения абсурдности этой концепции? Это стало возможным лишь посредством представления или предположения невидимой, неощутимой, не оставляющей следа «сущности», управляющей механизмом, аналогично водителю в автомобиле, которая обозначает машину и водителя вместе как «я» и «меня», полностью отождествляясь с этим аппаратом. Неужели так сложно заметить, что эта вымышленная личность в действительности не существует, что эта гипотетическая «сущность» – просто концепция?

Это проявление мнимого выбора и принятия решений, эта последовательность беспрестанных намеренных действий или своеволия, называемого «волеизъявлением», и есть связанность, и вытекающий отсюда конфликт, переживаемый как страдание, основан на гипотетической необходимости действовать, проявляя волеизъявление.

Отказ от этой ерунды должен уничтожить причину связанности, где связанность – это связанность для волеизъявления, выражаемого как «я», в приложении к конкретному феноменальному объекту. Благодаря пониманию несостоятельности этой концепции не остается ничего, что может быть связано, и ничего, что могло бы страдать в качестве «меня».

Ведь Я – то есть то, что Я есть, и все, что Я есть, – не объект. Само слово «Я» указывает на это. Так что может быть связано, где тут какой-то «я»-объект, чтобы страдать, и откуда взяться конфликту и с чем?

Эта мнимая «сущность», невнятная и безосновательная гипотеза, действует только как «волеизъявление». Я как то, что я есть, не обладаю никаким «волеизъявлением», поскольку Я не объект, чтобы им обладать. Я не действую, нет никакого деятеля, поскольку «деятель» – это концепция в уме, которая не может действовать сама по себе. То, что Я есть, свободно от малейшего следа объективности. Снова повторю – ни при каких обстоятельствах Я не являюсь какой бы то ни было «сущностью».

То, что Я есть, феноменально выражается как видение, слышание, чувствование, ощущение вкуса и запаха, думание, но нет никакого «я»-объекта, который видит, слышит, чувствует, ощущает вкус и запах или думает. Как тогда Я могу проявлять «волеизъявление», выбор, решать, соглашаться, отказываться или паясничать в каком-либо феноменальном спектакле?

Объекты «живут» посредством чувств, или «проживаются» через чувства, а Я есть их чувствование. Если Я функционирую таким образом, объекты живут так, как и должны, и нет нужды в понятиях связанности, конфликта или страдания, поскольку Я не проявляю и не могу проявлять «волеизъявление», приводящее к ним.

«Мы» – абсурдные шуты, чьи шутки – «хотеть», «желать», «стремиться», «надеяться», «сожалеть»! Неудивительно, что шуты пользуются славой трагических персонажей!

33 Темница

Иллюзия отделенности возникает из-за кажущегося присутствия объектов, которые воспринимает их гипотетический субъект.

Отделенность сама по себе – необходимое условие, от которого зависит понятие связанности, и ее устранение влечет за собой исчезновение идеи связанности.

Но гипотетический объект – это объект, чьим воспринимающим является сама природа восприятия, так что воспринимающий и все воспринимаемое есть неделимая тотальность в Бхутататхате, или Целостном Уме.

Осознание целостности не оставляет никакого центра, к которому можно было бы применить понятие отделенности, так что единственно возможным становится вездесущее Я.

Такое осознание – это полное освобождение от одиночного заключения в темницу «себя».

34 Здесь и Сейчас

Нет ни судьбы, ни свободы воли,

Ни пути, ни достижения. Это окончательная истина.

Из «Коротких стихов»

Эта фраза Раманы Махарши прямо отвергает сами концепции, как и их применение чисто на основании умозаключения.

«Судьба», как и «свобода воли», – это слова, которые пытаются описать концепцию, подобно «пути» и «достижению». Они не относятся к чувственным восприятиям, истолкованным как независимо существующие объекты, это просто структуры в уме, чье существование чисто умозрительно, то есть совершенно концептуально.

Таким образом, у них не может быть собственной природы, поскольку любая относящаяся к ним природа будет полностью зависеть от мнимой «сущности», к которой они прилагаются в качестве концепций. Они по сути – ничто, и их истинность или ложность зависит от истинности или ложности той «сущности», которой они принадлежат и чье поведение они призваны объяснять.

Отсюда следует, что если есть какая-то «сущность», то возникает вопрос: есть ли у нее «судьба», проявляет ли она «свободу воли», есть ли у нее «путь» и может ли она похвастаться «достижениями».

По-видимому, на этот вопрос можно ответить двумя способами: спрашивая пробужденных Учителей или спрашивая себя. Что касается первого способа, я думаю, что буду прав, утверждая, что во всей адвайте, будь то веданта или буддизм, все великие и известные Учители категорично заявляли, что никакой сущности никогда не было, нет и быть не может. Будда отмечает этот факт девятнадцать раз в одной только короткой Алмазной сутре.

Что же касается нас самих, каждый из нас может попытаться обнаружить такую сущность субъективно или объективно. Результаты моих собственных попыток, если это представляет какой-то интерес, оказались абсолютно и, на мой взгляд, несомненно отрицательными. Так что мне кажется разумным утверждать, что объяснение великолепно категоричной фразы Раманы Махарши заключается в том, что нет никакой сущности, чтобы иметь судьбу, нет никакой сущности, чтобы проявлять свободу воли, как и нет никакой сущности, чтобы следовать пути или достигать цели.

Не следует ли отсюда, что если мы проживаемся без попыток «волеизъявления» со стороны мнимой «сущности», мы можем спросить, что вообще может заботиться и беспокоиться, ибо исчезновение гипотетического «пути» вместо «достижения» приводит лишь к нашему нормальному и вечному состоянию здесь и сейчас?

Замечание: Сущность нуждается в таких умозаключениях, как «пространство» и «длительность», сущность подвержена ограничениям, сущность – это объект, который нуждается в субъекте.

35 Главный вопрос

Где Я?

Я там, где нет не вещей.

Другими словами:

Я там, где нет вещей, которые на самом деле не являются «вещами», то есть не вещей.

Это двойное отрицание Шэньхуя, выраженное словами настолько ясно, насколько это возможно.

Давайте выразим это местоимением:

Что Я?

Я то, что не есть не вещь.

Другими словами:

Я то, что не есть какая-либо вещь, которая на самом деле никогда не является «вещью», и потому не вещь.

Не знаю, возможен ли более точный указатель на то, что мы есть.

Замечание: Конечно, вместо общего слова «вещь» мы можем сказать «объект», «дхарма», «феномен»: все они описывают компоненты концептуальной вселенной, в которой проявляются все феномены.

Говоря обычными словами, субъект и объект, или ноумен и феномен, больше не разделены: то, что я есть, – это то, что каждый из них и они оба есть, когда не являются одним из двух.

36 Устранение противоположностей

Все противоположности есть пустотность ума – или то, что мы есть, – и воспринимаются таковыми, когда осознаются свободными от противостояния.

«Пустотность ума» – это то, что остается, когда ум освобождается от ума.

Мы не можем воспринимать противоположности как неразличающиеся, не видя в то же время их различия – не понимая, почему и как они фундаментально и неизменно различаются как феномены. Само их сущностное феноменальное разделение, или разделение-на-два, определяет их ноуменальную неразделенность и неделимость, так же как, или благодаря чему, сама концептуальная отделенность феноменов от ноумена является истинным выражением их абсолютной или неконцептуальной идентичности.