Дом на окраине

Джекки нехотя поднялся и затрусил за хозяином по лестнице. На серой от времени побелке кто-то вырезал гвоздем Иисуса в терновом венке и подписал: HOW MUCH IS THE FISH? Намекая, видимо, на тех самых жареных рыбин телапии, которыми пророк накормил пять тысяч голодающих у озера Кинерет.

ПЯТЬ, ШЕСТЬ, СЕМЬ, ВОСЕМЬ, ПАУКА МЫ ВОН ПОПРОСИМ.

Олег встряхнул головой. Что за дурацкая считалка? Кажется ее бубнил жирный водила всю дорогу. Прилипла, мать ее.

– Джекки, Джекки, иди сюда! – послышались детские крики из комнаты. – Мама, он теперь с нами будет жить или снова уедет?

– Да, Вика, для этого мы и переехали, чтобы забрать нашего Джекки.

– Правда, мамочка?

– Конечно, милая!

Всеобщее возбуждение мешало им увидеть, что Джекки присел в дальней комнате около стены и пытался коснуться ее черным носом, но каждый раз, едва дотронувшись до грязно-желтых обоев, тут же отдергивал его, будто по стене шел электрический ток, потом он беззвучно попятился задом, едва слышно поскуливая.

Оценив предстоящий объем, Олег провел несложные вычисления в уме и замесил обойный клей, найденный на балконе, рассудив, что раз обои лежат, значит, ими можно воспользоваться.

Он размазывал по ведру блестящую вязкую кашу, когда в одной из коробок, которые стояли вдоль голой стены, что-то пронзительно зазвенело. Что-то похожее на будильник или… на мобильный телефон, но звонок его был старый, допотопный, напомнивший ему… самые первые сотовые, когда они только появились.

«Вот черт!» – внезапная догадка заставила его в два шага подскочить к коробке. Раздвинув ее содержимое в стороны (о не-е-ет!!!), Олег обнаружил увесистую Моторолу с длинной черной антенной, скорее напоминающую милицейскую рацию, нежели мобильный телефон.

Выудив трубку, которую в спешке, совершенно случайно он смахнул, собирая вещи (пока бабушка ходила в баню), он увидел городской номер квартиры на Серпуховской.

Он нажал на зеленую кнопку с изображением телефонной трубки.

– Слушаю.

– Алло! Олежка? Ох… Он все-таки у тебя! Слава Богу!

– Бабушка? Да. Я случайно… простите…

– Ничего… понимаю. Такая спешка, что меня не дождались.

Олег промолчал, почувствовав укол стыда. В эту секунду снова завыл Джекки.

– Вы и Джекки забрали. Давно хотела тебе сказать, я люблю собак. Будь моя воля, я бы завела себе левретку, хоть они и безмозглые. И Юля твоя… чудесная девочка. Тяжело ей тут пришлось. Нда…

Олег ушам своим не верил. Будь ее воля? Кто ей может помешать хоть что-то сделать, если она того захочет? Да если ей взбредет в голову, она крокодила притянет в ванную и никто не пикнет. Все будут умиляться и говорить, что давно мечтали о крокодиле в ванной, зеленом, жирном, дурно пахнущем.

– Скажи хоть, куда переехали, далеко от нас? Внуков теперь совсем не увижу…

– Нахимова, – автоматически сказал Олег, совершенно сбитый с толку. _Юлечка – чудесная девочка?_ С этим, конечно, никто не спорит, но хороша ложка к обеду.

– Что? – спросила Фаина Витольдовна. Олег почувствовал ее замешательство. – Как ты сказал, Олег? Повтори.

– Нахимова. Двадцать восемь. Что-то не так?

В трубке наступило молчание. Потом она кашлянула и произнесла уже другим, сухим, почти каркающим голосом, именно таким, какой и привык слышать Олег:

– Ты уверен?

– Абсолютно. Я видел номер на стене дома.

– Странно… мы же там жили. На Нахимова. До переезда на Серпуховскую. Почти тридцать лет назад. – Она помолчала. – Скорее всего, ты не помнишь… у нас еще кот был черный, потом, правда, его духовкой опалило, он со страха выпрыгнул в окно, так и не нашли.

– Что? – сказал Олег, чувствуя, как кровь прилила к голове, уши заложило, а ее голос стал очень далеким, глухим, странным. – Мы просто сняли квартиру. И все.

– Там новый дом построили? – спросила она.

– Нн-ет… дом старый. Как довоенный, – сказал Олег. – А почему вы звоните на этот телефон? А не на мой? Я по ошибке его взял, извините…

– Ваши номера недоступны, вот почему. Причем со вчерашнего дня. Я хотела позвонить со своего мобильного, чтобы не платить за городской, но не нашла его, он обычно лежит на серванте рядом с прибором для измерения давления.

Олег машинально достал свой телефон из кармана джинсов, связь отсутствовала.

– Олег? Ты здесь?

– Да бабушка, проверял телефон, и правда, не ловит. Странно. Может быть, потому что окраина города?

– Олег… если это действительно старый четырехэтажный кирпичный дом по адресу Нахимова, 28, то… – она замялась… – то, я сама видела…

– Что видели, Фаина Витольдовна? Я тут клей размешиваю…

– Снесли этот дом, Олег. Его нет. Там пустырь и лес. И больше ничего нет. Понимаешь?

Олег прекратил мешать раствор, посмотрел на стену с желтыми обоями, сквозь рваные прорехи проглядывали другие, зеленоватые, потом перевел взгляд на окно, пыльное, с мутными серыми подтеками: там шумел лес, пасмурный день начинал свой ход, местами сквозь глиняные тучи пробивались отрывистые солнечные лучи, на мгновение они заглядывали в квартиру, высвечивая пыльные столбы и тут же исчезали, превращая комнату в пляшущий калейдоскоп тени и света.

– Почему снесли? – задал глупый вопрос Олег, просто не зная, что еще можно сказать в таких случаях.

Бабушка порой забывала, в каком веке живет, путала вождей революции с героями сериалов, а интернет с минаретом, поэтому Олег редко придавал значение ее странным высказываниям.

– Потому что… какая квартира, говоришь?

Олег назвал номер, чувствуя, как странный холодок скользит вдоль его рук, к спине и ниже.

– Потому что, мой дорогой внук… тридцать лет назад мы съехали с квартиры номер семь по адресу Нахимова, 28 ввиду сноса дома и нам дали хоромы на Серпуховской. И если ты очень постараешься, то найдешь свои живописные каракули на ее стенах.

– Что-что?! – Олег выпустил палку, который мешал клей из рук и она с грохотом упала на пол. – Фаина Витольдовна, с вами все в порядке?

– Олег… со мной точно все в порядке… а вот с вами… не уверена. – Он услышал как она пьет воду из стакана, который обычно стоит на ее прикроватном столике, вода с утробными звуками проваливалась внутрь, мешая ей вздохнуть, – вероятно она пьет корвалол, давно запрещенный во всех западных странах, «от нервов».

– Мне срочно нужно попасть к вам, – сказала она.

В этот момент отчаянно залаял Джекки. Олег вздрогнул с такой силой, что потянул мышцу на спине. Он скривился от боли, пытаясь разогнуться, взгляд заволокло, тень, сменившись очередным солнечным всполохом внезапно выхватила совершенно другую квартиру – обставленную, уютную, наполненную движением и смехом: он увидел мать, склонившуюся над детской кроваткой, отца развешивающего пеленки на балконе, за которым, перебивая друг друга, чирикали птицы, на кухне – еще молодую бабушку у плиты, она жарила вкусные дымящиеся пирожки и их аромат заполнял все пространство сверху донизу, он увидел небольшую собаку, вилявшую хвостом возле входной двери, и… вальяжно раскинувшегося на пуфике огромного черного кота, смотрящего на него прямо в упор.

Олега покрыла крупная шевелящаяся волна дрожи. Никаких сомнений, кот видел его и рассматривал без зазрения совести. Кот, которого они встретили вчера вечером на сломанной лавке.

И тут до его слуха, словно с вы глубокого пересохшего колодца, донесся голос жены:

– Эй, кто-нибудь откройте!

В дверь звонили протяжно, настойчиво, не отпуская кнопки.

Обычно так звонил двоюродный брат, Леня, когда хотел напугать своих младших, – подумал Олег. Но это был не брат.

Глава 4

На пороге стояла молодая красивая женщина лет тридцати. Увидев Олега, распахнувшего дверь перед ее лицом, отчего ее челка и легкое ситцевое платье в небесно-голубой цветочек одновременно встрепенулись, обнажив на мгновение стройные ноги, она смутилась, отошла на шаг и сказала:

– Ой. Простите… вы, наверное, из агентства?

– Здравствуйте. Хм… из какого еще агентства? – Она вполне могла быть, например, свидетельницей Иегова, будь у нее тонкие книжки с улыбающимся человеком на обложке в руках, – подумал Олег.

Она выглядела растерянно, даже испуганно, на щеках проступила краска.

– Вы не из агентства? Мы с мужем клеили обои, я услышала шум и… потом… – она поморщилась, напрягая память, но… ее лицо вдруг исказила гримаса страха. – Дети! Где мои дети?! – Она услышала голоса Вики и Жени, сделала движение, чтобы проскочить в квартиру, но что-то остановило ее.

Олег выпрямился во весь рост. Набралась с утра и перепутала этаж? Непохоже, хотя сейчас трудно понять, если человек под кайфом.

– Нет, мы не из агентства, – он подумал, что выглядит неопрятно и, вероятно, внушает страх. Небритый мужик появляется в одних шортах… – Мы сняли эту квартиру, новые жильцы. Простите, если немного шумим, постараемся потише. Дети… – Олег улыбнулся, давая понять, что не он является виновником беспорядков. – Мы хотим сделать ремонт, но обещаем, что сверлить ничего не будем. Просто поклеим обои…

– Обои? – Женщина озиралась, вращая глазами во все стороны. – Не надо клеить обои! Не смейте! Собирайтесь и проваливайте! – она не кричала, а хрипела, как кошка, загнанная в угол.

Олег вышел на лестничную клетку и прикрыл за собой дверь, чтобы детский гвалт не так сильно разносился по подъезду. К тому же, в дальней комнате скулил Джекки. Все это смахивало на балаган.

– Не сердитесь, – сказал Олег, глядя на нее. – Вы из какой квартиры? Вы наша соседка?

Женщина попятилась, бледнея на ходу. Одна ее рука цеплялась за коричневые перила, кулак другой сжимался и разжимался с такой силой, что белели костяшки пальцев на руках. Она отступала вниз, медленно ставила ногу позади себя, потом двигала руку.

– Вам не хорошо? – снова обратился к ней Олег. – Вы из какой квартиры?

– Из… из этой, – сказала она так тихо, что очередное касание ногой ступеньки заглушило ее голос.

Он приоткрыл дверь в квартиру, чтобы позвать Юлю и попросить ее поговорить с женщиной, но когда вновь взглянул на лестничную клетку, его собеседница пропала.

Юля вышла на площадку со смятой мокрой газетой в руках, которой только что протирала окно на кухне.

– Что случилось? – спросила она.

Олег перевел взгляд с лица жены на пустой лестничный проем, в окна которого периодически заглядывало теплое солнце, выбивающееся из под облаков.

– Да ничего особенного. Соседка позвонила, спрашивала, не из агентства ли мы.

– Откуда? – не поняла Юля.

– Из какого-то агентства, – я так понял. – Видимо, квартиру продает или сдает.

– Из какой же она квартиры?

Олег развернулся к Юле, улыбнулся идиотской улыбкой, как он умеет делать, когда нужно объяснить что-то не слишком правдоподобное (например, помаду на своей щеке после празднования в школе дня программиста) и сказал:

– Она показала на нашу дверь.

Глава 5

– Чушь какая-то. – Юля сбежала вниз по лестнице. Остановившись на крыльце, она огляделась по сторонам. Как обычно, тишина.

– Никого нет. – Сказала Юля мужу. – Скорее всего, живет этажом ниже и таким образом выразила свой протест. Все-таки суббота, люди отдыхают.

Они прислушались. Ни единого звука. Здесь умели отдыхать, судя по всему.

– Ладно, – сказал Олег. – Одиннадцать утра уже есть, со скольких сейчас шуметь можно? Давай побыстрее покончим с обоями. Ненавижу ремонты. – Он злился на себя, что не узнал подробнее у женщины, кто она и из какой квартиры.

– Как она хоть выглядела? – спросила Юля.

– Красивая, молодая… напуганная. Я бы сказал, что у нее истерика.

– Это мне знакомо.

В комнате собрались все сразу, – чумазая Вика, взъерошенный Женя, Юля в розовых резиновых перчатках и Джекки, который немного успокоился, но все равно предпочитал сидеть возле самых дверей. Он часто дышал, солнце, наконец полностью вышло из облаков, резко потеплело.

– Начнем? – сказал Олег, играя шпателем.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – дай мне содрать эту обоину! Мама, можно?! – Вика запрыгала на одной ноге, потянулась к ободранной стене, с которой свисал длинный бумажный кусок, похожий на хвост летучего змея, он сужался книзу и его кончик вздрагивал от движения воздуха вокруг.

Женя дернул обоину, но не рассчитал силы и она оборвалась на половине. Один кусок остался у него в руках, второй вяло опустился на стену, как поникший флаг.

– Аккуратнее нужно, Женя! Полегче тяни, – сказал Олег, глядя на насупившегося сына. – Не расстраивайся, вся квартира впереди. Есть где разгуляться. – Он взял пальцами кусок бумаги, потянул чуть вбок, поддел шпателем. – Смотри, там еще один слой, – под верхними, желтыми в полоску обоями были красные, старые, выцветшие, а под теми – еще слой зеленых. – Видишь, – сказал Олег. В голове у него снова промелькнуло какое-то подобие дежа-вю, словно и желтые и зеленые обои он уже видел, причем он мог сказать это с абсолютной уверенностью, более того – когда-то данным-давно он помогал родителям клеить точно такие же…

– Отлично, – сказала Юля, вы тут работайте, а я пойду на кухне окна домывать и приводить ее в порядок. – Джекки, давай со мной.

Но Джекки и ухом не повел. Вытянув передние лапы он лег на входе в комнату, наблюдая за происходящим. Юле пришлось через него переступить.

– Ладно-ладно, я тебе еще припомню. Попросишь ты у меня косточку.

Джекки поднял морду, посмотрел на Юлю со смесью удивления и нетерпеливого раздражения.

– Да ты в туалет хочешь, Женя своди его на улицу, – сказала Юля.

Джекки вильнул мордой, идея пришлась ему по душе. В квартире после просторного участка у родителей Юли он чувствовал себя очень неуютно.

– Мам, а можно и мне пойти с Женей? аа…пчхи! – Обои перестали отрываться сами по себе, к тому же клеевая пыль, витающая в воздухе, вызвала у нее приступ затяжного чихания, она хотела гулять, а не заниматься скучным однообразным ремонтом.

– Да конечно идите! Только осторожнее там, за котами не носитесь и местных не пугайте, если встретите! – Юля скрылись на кухне, закрыв за собой дверь (чтобы пыль не летела!).