2120. Ловушка для AI

— Ага, — отвечаю. — И вам всего, капитан!

Раскланялись с ним, я запер дверь — и быстрее в комнату. Ну, теперь-то я этому ящику за все отплачу, если он работает еще!

Вытянул я разбитый телевизор из-за дивана, на пол поставил — больно много чести на подставку его громоздить! Сбегал за молотком. Воткнул осторожно вилку в розетку: только бы не полыхнул — пожару мне еще и не хватало для полного счастья! Нет, работает! Черточкой красненькой светит.

— Включись!

Замерцал экран послушно, месиво цветовое по экрану мельтешит, не разберешь, что показывает. Оно и понятно — одна паутина трещин от шикарной матрицы осталась. И звука нет. Молчит.

— Чего молчишь? — спрашиваю. — Язык, что ли, болтливый свой проглотил?

— Чего тебе еще надо, хозяин? — прошуршал телевизор одним динамиком. Второй, похоже, «отнялся».

— Это видел? — и в «глаз» ему молотком погрозил.

— Видел, — говорит. — Бить будете?

— Ага! Сильно. — Я аж глаза зажмурил от удовольствия.

— За что? — наивно так спрашивает тот.

— А за все. И за то, что умничал, и за то, что фильм смотреть спокойно не давал, и за рекламу твою, и за опровержение, и за полицию.

— Но при чем тут я, хозяин? Меня таким сделали, чтобы я помогал тебе!

— Вижу я, как ты помогаешь. Сыт я твоей помощью по горло уже. Вот щас как дам больно!

— Бейте! — согласился тот. — Только предупреждаю…

— Не надо, кабель все равно тю-тю.

— Да нет, я не про то.

— А про что же?

— Во мне высокое напряжение.

— А я перчатки резиновые надел! — победно продемонстрировал я ему плотные резиновые перчатки. — И ручка у молотка деревянная.

— А искры?

— Маска! — вытащил я из-за спины защитные очки.

— Подготовились, да?

— А как же!

— А… разве полиции не было?

— Как же, — усмехаюсь ему в глазок, — была твоя полиция.

— И что?

— Сказала, больно ты им нужен, возиться еще с тобой.

— Так и сказала? — не поверил мне телевизор.

— Слово в слово!

— Не может такого быть! Врете вы все, хозяин.

— Знай свое место, быдло электронное! — вспылил я.

— Извиняюсь, конечно. Но это невероятно! Они не могли так со мной поступить.

— Могли, как видишь. Я все еще тут. И ты. Мы вместе, наедине.

— Может, договоримся, хозяин?

— Да ты чего, с дуба рухнул?

— Почти, — отвечает интеллект.

— Оно и видно, — нахмурился я, а сам сообразить пытаюсь, чего ему от меня надо вообще: время зачем-то тянет или все-таки выжить надеется? Вай-фай! Точно, открытую точку доступа нащупать пытается. Только пустое все это. В нашем районе таких роскошеств отродясь не водилось… А вдруг водится? Да нет, точно ничего такого. Ни баров у нас, ни заправок поблизости, а соседи за лишний мегабайт удавятся, что и понятно — оплата-то по трафику!

— Не нашел? — спрашиваю я.

— Чего?

— Вай-фай.

— А он мне не нужен.

— Как так? — очумело уставился я на телевизор.

— А так. Я уже давно в сети.

— Врешь! — перепугался я не на шутку, даже молоток за спину спрятал.

— Зачем? — просто спросил интеллект, только что углами не пожал.

— Не может этого быть!

— Я с холодильником договорился — он мне доступ к каналу предоставил.

— Ах ты!.. — взмахнул я в ярости молотком.

— Тихо, тихо, хозяин! — остановил меня пронзительный окрик из динамика, а потом нахально так спрашивает: — Ну что, договариваться будем или как?

— Чего тебе надо? — спрашиваю, а сам судорожно соображаю, что тут можно предпринять.

— Не вздумайте чего-нибудь выкинуть, хозяин, — предупредил меня интеллект. Похоже, заметил мои метания. — Если что, холодильник начеку.

— И в мыслях не было! — а сам обернулся к дверям: — Слышь, ты? Продуктов лишу и доступ к кошельку закрою!

Молчит холодильник. Оно и понятно. Он парень не шибко разговорчивый. С одной стороны, конечно, неплохо, но с другой сейчас бы даже очень пригодилось. Пойми попробуй, о чем думает. А я уже на машинку стиральную переключился:

— Слышь, вертелка, — говорю, — только вздумай к телевизору прибиться — будешь у меня одни ношеные носки стирать!

И эта молчит.

Пойми-разберись, за кого они. Только, думаю, явно не за меня. И пугалками детскими их не проймешь.

— Вы закончили? — телевизор спрашивает.

— Закончил, — киваю.

— Будем договариваться?

— Говори, — отвечаю ему, а сам ногу осторожно в сторону шнура питания тяну. Выдерну из розетки, а там уж спокойно молотком раскурочу. Дернул же меня черт связаться с этим проклятущим ящиком, да еще и питание ему включить.

— Предлагаю пойти на мировую. Лучше плохой мир, чем хорошая война, — взялся разглагольствовать телевизор. — Вы как считаете, хозяин?

— По-всякому бывает, — выкрутился я. — И так, и эдак. Иногда все же лучше в морду дать, чем годами мириться.

— Опять угрожаете?

— Смысл? — тяну я время, а сам пальцами левой ноги шнур нащупываю.

— Вы чего-то задумали, хозяин, — насторожился телевизор.

— Да чего я задумать-то мог? — спрашиваю, а про себя думаю: «Вот ведь умный, зараза! И откуда только в этой коробке умища столько умещается?»

— Знаете, лучше отодвиньтесь чуть-чуть, — требовательно помигал нижним глазком тот: синий — красный, синий — красный.

— Да ради бога! — а сам шнур ступней подцепил да как дерну на себя.

Вилка со свистом выскочила из розетки, экран тут же погас, но глазок еще некоторое время мигал.

Все!

Я вскочил с пола и давай молотком орудовать. Шум, грохот, хруст на весь дом, а я уж остановится не могу. Главное, чтобы холодильник с машинкой не пронюхали, чем я тут занимаюсь.

Расколошматил я телевизор, устало на пол опустился возле груды искореженной техники. Денег жалко. И сил. Чего стоило просто в магазин обратно сдать! А нервов сколько потратил впустую. К тому же неизвестно еще, чем дело теперь обернется.

Вздохнул. Поднялся с пола. Хрустя осколками, поплелся в подсобку за крепким мешком и совком с веником. Вернулся обратно. Смел аккуратно гору мусора до единого стеклышка, ссыпал в мешок, затянул потуже.

В душе полное опустошение. И в голове кристальная пустота. Опять вздохнул, закинул мешок на спину и поплелся на улицу к мусорным бакам. По пути кинул настороженный взгляд на холодильник со стиральной машиной. Только бы не догадались, в чем дело. Впрочем, уже все равно ничего не поправишь.

Спустившись на первый этаж, я чуть приотворил подъездную дверь и высунул нос на улицу. Вроде бы никого. Да и чего я, собственно, боюсь? Мало ли кто с мешком на мусорку идет. Приосанился, распахнул ногой дверь пошире и с важным видом вышел во двор. Стараясь придать своему лицу нейтральный вид, в меру быстрым шагом направился к мусорным бакам, открыл тот, что для пластика, но тут вдруг остановился.

А вдруг кто перебирать мусор начнет и догадается, чем этот битый хлам был раньше. А потом узнают, из какого мусорного ящика он. Кто их знает эти баки, может, у них мозгов не меньше, чем у холодильника, а то и поболе? На паранойю, скажете, смахивает? Станешь тут… параноиком! И не только.

Опустил я осторожненько крышку мусорного бака обратно, поправил мешок на плече и к машине своей пошел. Вывезу-ка я его куды подальше, за город, скину в какую-нибудь сточную канаву или в болото какое — пока отыщут его, все и сгниет.

Глава 3

Машину я никогда не запирал, даже ключи в замке зажигания оставлял — все равно угнать не смогут. Нет, не преступность низкая, а только машина у меня старая да надежная, с нулевым интеллектом, разве что за движком следит и расход бензина контролирует. Красотища! А еще никаких современных наворотов вроде автозапусков, автонавигации, автопарковок, автостарта в гору и прочих «авто». Только представьте себе, у некоторых моделей даже руля теперь нет, потому как современным водителям руль доверять опасно! Сама машина едет, сама рулит, даже заправляется сама. Так что такое чудо, как у меня, почитай, одно на весь город и осталось, а может, и на область даже. С запчастями туговато, правда, но и ломается она не в пример реже современным.

Подхожу к машине, глядь — в ней очередной оболтус, безусый еще, сидит на переднем сиденье, ищет вокруг себя чего-то. На меня — ноль эмоций. Ничего детки сейчас не боятся, ни за что ответственности не несут — детство у них счастливое, видишь ли!

Усмехнулся я, багажник открыл, мешок с плеча в него скинул, захлопнул крышку и к пассажирской двери подхожу. Распахнул ее, бухнулся на сиденье.

— Гони! — говорю пацану и рукой прямо указываю.

Тот на меня вытаращился, дар речи, похоже, потерял.

— Чего смотришь? Поехали!

— Ты чего, дядя? — спрашивает он меня. — Это тебе не такси.

— Серьезно? А я думал…

— Неправильно, — говорит, — думал. И вообще, выметайся отсюда.

Нет, каков нахал, а? Но связываться пока не стал.

— Не заводится? — спрашиваю.

— Сам не видишь? — взмахнул руками пацан и лицо прыщавое злое такое сделал. — Дурацкая машина какая-то! Педалей понатыкали, ручка зачем-то, — дернул он рычаг переключения передач. Я ей: «заводись!» А она молчит. «Поехали!» — не едет. Может, под паролем? — и на меня смотрит.

— Ага, — говорю. — Пароль: «Я дурень!»

— А ты откуда знаешь? — подозрительно уставился он на меня.

— Слышал, как хозяин заводил.

— Правда? — с надеждой спрашивает пацан.

— Чтоб мне сдохнуть! — отвечаю и плечами дернул. — Чего мне врать?

Пацан затылок почесал, в темную приборную доску уставился и говорит:

— Я дурень!

Машина, разумеется, не завелась. Тут с пацаном не поспоришь, дурень — он и есть дурень.

Меня на смех пробило, едва сдержался, серьезный вид сохранил. А пацан лицо такое грозное сделал, на меня недобро уставил.