Конкистадор поневоле

Еще на базе, когда их знакомили с реалиями этой эпохи, он уяснил для себя один простой момент - в кулачном бою один на один у хорошо подготовленного выходца из позднейшей эпохи шансы неплохие. Да, конечно, любой из этих землепашцев безо всяких штанг и тренажеров сильнее физически - походи от зари до зари с сохой, накачаешься так, что культуристы обзавидуются. Вон, у парня рукава вышитой рубахи широкие, и то бицепсы их распирают. А вот насчет умения эту силу применить вопрос открытый.

Культура рукопашного боя - она ведь не на пустом месте рождается. Там, где простолюдин априори безоружен и изначально обречен быть жертвой, ему приходится изобретать способы обороняться голыми руками или с помощью сельхозинвентаря. Китай - хороший тому пример. И, с другой стороны, людям, для которых меч или топор - обыденность, норма для любого свободного человека, нет смысла изобретать особо изощренные способы рукомашества и дрыгоножества. А потому на Руси особо серьезных мастеров боя без оружия практически не водилось. Кулачный бой стенка на стенку не в счет - он носил прикладное значение, скорее, именно для армии, а вот чтобы нарваться на специалиста в индивидуальной схватке требовалось очень постараться и долго искать. И в то, что деревенский увалень именно таким костоломом и окажется, Семен не верил совершенно.

Схватка началась предсказуемо. Все еще красный от злости парень насел на Семена, пытаясь изобразить медведя. В то, что такие здоровяки и впрямь были способны медведя голыми руками задавить, Семен не верил, хотя байки такие слыхал неоднократно. Однако же, и попадать в крепкие, но недружественный объятия он совершенно не стремился. Поэтому, вместо того, чтобы сходиться грудь в грудь, Семен ловко поднырнул под вхолостую цапнувшие воздух руки и, не устояв перед искушением, отвесил проскочившему вперед и едва не потерявшему равновесие противнику смачного пинка.

Не сильный, в общем-то, удар под пятую точку сложно назвать особо болезненным, зато обидным он считался всегда. Дружный гогот зрителей подтвердил, что нынешний случай - не исключение. А для таких, как противник Семена, оказаться посмешищем страшнее смерти. Взревев не хуже взаправдашнего медведя, он попер вперед, окончательно потеряв голову, а вместе с ней и контроль над ситуацией. И, закономерно, нарвался на прием. Бросок, простенький и в то же время зрелищный... Земля, казалось, вздрогнула - грамотно падать щенок не умел совершенно, грохнулся, словно куль с мукой. Но вскочил, пошатнулся, видимо, не оправившись еще от удара, и вновь двинулся вперед. Завидное упорство, надо признать.

Проще всего сейчас, пожалуй, было бы его просто искалечить. Однако доводить до крайностей Семену не хотелось, а потому он просто старался держать дистанцию. Противник же, рыча от злости, пер словно взбесившийся лось. На этот раз он не пытался поймать Семена, а лупил кулаками, не слишком умело, но резко, аж воздух свистел. Получить по лицу кулаком размером с дыню не хотелось совершенно, и оставалось только маневрировать, выбирая момент для контратаки.

Таковой выдался очень скоро. Уловив паузу между ударами, Семен рывком сократил дистанцию, легко зашел противнику за спину и просто, без затей, рванул его назад за ворот рубахи. Ткань затрещала, но выдержала. Ноги парня продолжали двигаться вперед, обгоняя тело, которое закономерно потеряло равновесие и грохнулось о землю. Ну, вот и все, пожалуй.

- Ну что, хватит, или добавить? - поинтересовался Семен. Его поверженный соперник глухо заворчал и попытался встать, но тут же снова ткнулся лицом в очень кстати подвернувшийся лист лопуха. А что делать, кому сейчас легко? И нечего дергаться, когда тебя коленом вжимают в землю, а правую руку выкрутили так, что еще немного - и хрустнет. - Все, все, закончили, а то рассержусь.

Судя по тому, с какой силой врезал парень по земле, для него случившееся было жутким позором. Семен, уже поднявшийся и отряхивавший грязь с колен, даже посочувствовал противнику, а тот, встав, опустил голову и не глядя пошел прочь сквозь расступившуюся толпу. Вслед ему неслись редкие смешки - побежденные у тех, кто их боится, сочувствия не вызывают. И это Семена внезапно разозлило.

- А вы, умники, - неожиданно для самого себя резко и громко сказал он, - прежде чем смеяться сами попробуйте доказать, что лучше его. Шпана...

Последнее слово собравшиеся, может, и не поняли, но смысл уловили. Толпа недовольно заворчала, качнулась вперед, и тут сквозь нее протолкнулся крепкий парень с нагловатой ухмылкой. Ну точно, шпана одесская, разве что замусоленного бычка в уголке рта не хватает... Уперев руки в бока, он сплюнул и вновь ухмыльнулся:

- Ну что, чужак, не боишься?

Было в его поведении что-то, заставившее Семена насторожиться. Не мог ведь он не видеть, чем кончилась первая драка, и, тем не менее, явно уверен в успехе. А почему?

Ответ на этот вопрос он получил, когда попытался заблокировать удар и едва не взвыл от боли. Не слишком-то честно играл парнишка - конечно, не кастетом размахивал, но свинчатка в кулаке явно имелась, и бить он умел. Рука у Семена, во всяком случае, моментально повисла плетью. Вокруг одобрительно загоготали, похоже, такое поведение было нормой. Ну да, против своих односельчан подленькие приемчики некомильфо, а вот на чужака такие ограничения не распространяются. Ну и ладно, сам напросился.

Шаг назад, еще шаг, разорвать дистанцию... Противник, уверенный в своем преимуществе, делает шаг вперед, и остается только на противоходе встретить его ногой в челюсть. Не бог весть какой изыск в плане рукопашного боя, но этому хватило - брякнулся, как подкошенный.

- Ну что, есть желающие проверить, кто тут боится?

Народ безмолвствовал. Если накинутся толпой, не отбиться, как-то отстраненно подумал Семен, однако никто в драку пока не лез. Видимо, мелкую подлость своего односельчанина по отношению к пришлому хаму они принимали, как должное. Как военную хитрость или еще что-то в этом духе. Но вот толпой бить одного совесть не позволяла. Или обычаи. Или еще что-нибудь. В общем, не набросились, и это главное.

Додумать эту мысль Семен не успел. Словивший удар в челюсть парень сел, дотронулся рукой до лица и болезненно сморщился. А потом встал, рывком вытащил из-за голенища щегольского сапога короткий узкий нож и, ни слова не говоря, пошел на Семена.

Вот это с его стороны было уже откровенной глупостью. По мнению Семена, оружие в такой ситуации автоматически снимало любой намек на джентльменское поведение, а раз так...

Удар... Быстрый, ловкий, но не слишком техничный. Уклониться несложно. В ответ Семен достал противника между большим пальцем левой и большим пальцем правой ноги. Тот закономерно согнулся, и второй удар ногой пришелся в лицо. На том схватка, в принципе, и закончилась, оставалось только подобрать нож и отшвырнуть его в сторону, чтоб другим неповадно было.

Нож смачно воткнулся в столб. Получилось это случайно, однако по толпе пронеслось глубокомысленное "о-о-о", и народ отпрянул. Похоже, именно такого маленького штриха собравшимся и не хватало, чтобы проникнуться... Сзади раздались негромкие раздельные хлопки:

- Неплохо, неплохо, - лейтенант, подойдя, хлопнул Семена ладонью по плечу. - Только я ведь просил ни во что не ввязываться. Какие же вы, интеллигенты, недисциплинированные. Все, пошли.

Семен окинул взглядом изрядно поредевшую толпу, разыскивая девушку, из-за которой, собственно, и заварилась эта каша, но не обнаружил даже намека на нее. Все правильно, смылась куда подальше, как только жареным запахло. Э-эх... Оставалось только вздохнуть и отправиться к дому, послужившему им временным пристанищем. Спать.

Звездюлей он получил утром. По полной программе. И за то, что отправился на прогулку, хотя прямого запрета на это вроде бы не было. И за то, что влез в драку. И за то, что подпортил репутацию - так бы, глядишь, и за дворянина сошел, а раз с простолюдинами драться считаешь незазорным... Впрочем, от последнего как раз удалось отбрехаться. Во-первых, шпага здесь - отнюдь не показатель сословия, наемники каких только экзотических железяк с собой не таскают. Во-вторых, нравы здесь куда как свободные - Россия всеми воспринимается как фронтир, а стало быть, многие условности, в том числе и сословные, со временем смещаются, а то и вовсе стираются. И данное обстоятельство известно всем. Ну, во всяком случае, Семен на это надеялся. Ну и, наконец, последнюю порцию словесных плюх Семен неожиданно для себя получил за то, что девку упустил. Ибо драка из-за конкретного приза - это одно, а просто так, как сейчас, в общем-то, получилось, совсем другое. Проще говоря, бред никому не нужный.

Семен только головой покрутил на выверты лейтенантской логики и принялся натягивать сапоги. Потом надел перевязь со шпагой, завязал бандану, вместо зеркала глянул в кадку с водой - орел! Товарищи вокруг тоже активно облачались, им сегодня предстояла встреча с отцами города, и стоило произвести на них максимально благоприятное впечатление. Лейтенант же продолжал нудеть. Да что на него сегодня нашло?

Как он признался потом, "давило что-то". Бывают у людей предчувствия, чего уж там, и без всякой конкретики. А признание и вовсе запоздало, потому что события вдруг понеслись с места и в карьер. Буквально через пару минут думать пришлось о том, чтобы выживать, а не о странностях поведения командира.

- Ляхи! Ляхи! - заорали вдруг с улицы.

- Что за... - Семен бросился к окну и высунулся из него, пытаясь понять, что происходит. Более глупого поступка сложно было ожидать. Зато и увиденное заставило его открыть рот от изумления. По улице мчались,.. ангелы.

То, что это не явившиеся из церковно-фантастического романа плоды чьей-то нездоровой фантазии, а имеющие совершенно идиотский доспех польские гусары, Семен понял через пару секунд. К тому времени он уже валялся на полу, о который хорошенько приложился спиной, а отбросивший его от окна лейтенант в свою очередь выглядывал наружу. Осторожно так выглядывал, потом обернулся, выматерился зло и в то же время беспомощно:

- Их там до хрена. Валим отсюда, быстро, быстро...

Повторять два раза не пришлось, благо совсем уж конченых идиотов здесь не наблюдалось, и в следующий момент вся четверка, грохоча сапогами по лестнице, быстрее молнии скатилась вниз. Хозяева, как раз севшие за стол (у них что, второй завтрак, что ли намечался?) с удивлением глядели на гостей. Челюсть у хозяина отвисла, еще недавно это вызвало бы смех, а сейчас лишь раздражение тупостью местных обывателей.

- Ляхи. Бегом в город, а то всех порубят, - рявкнул лейтенант. - Чего расселись? Бегом!

В принципе, его слова и последовавшие за ними эмоциональные выражения сдвинули дело с мертвой точки, но к улучшению ситуации не привели. То есть хозяин дома начал двигаться осмысленно, а вот его жена, напротив, заметалась, хватаясь то за одно, то за другое, и не зная, что делать. Паника при ее габаритах выглядела не только смешно, но и жутковато - такая махина и затоптать могла. А главное, вслед за ней запаниковали и начали метаться дети.

На восстановление порядка ушло минуты три. Драгоценное в такой ситуации время. Семен бы предпочел, не мудрствуя лукаво, валить отсюда, оставив хозяевам возможность решать свои проблемы самостоятельно, но лейтенант почему-то придерживался иного мнения. Ну и результат оказался закономерен - к тому моменту, когда удалось навести хоть какой-то порядок, в дверь уже бухали чем-то тяжелым. Хорошо еще, кто-то догадался заложить дверь тяжелым деревянным брусом-засовом, но такая защита давала лишь короткую отсрочку, и Семену это абсолютно не нравилось.

А вот лейтенант, напротив, словно бы попал в родную стихию. Движения стали четкими, экономными, на лице появилось жутковатое подобие улыбки. Выглянув в окно, небольшое, пропускающее минимум света и не обладающее даже намеком на стекло, он довольно хмыкнул, вытащил из кармана "эфку" и бросил ее наружу. Ф-1 - граната старая, но надежная и убойная, хлопнула вроде и негромко, однако тем, кто снаружи, для охлаждения боевого пыла оказалось достаточно. Кто-то заорал, кто-то взвизгнул, словно женщина, увидевшая крысу, громкая ругань на разных языках... А в это время Александр, распахнув дверь, с чувством глубокого морального удовлетворения поприветствовал собравшихся из автомата, и на том, в принципе, с решившими зайти на огонек без приглашения хамами было покончено.

- Бегом! Бегом!

Лейтенант первым выпрыгнул во двор, перекатом ушел в сторону, за ним последовал Виктор, второй его подчиненный. Семен чуть замешкался и получил для ускорения пинок под сидалище от меняющего магазин Александра. Шипя, как рассерженный кот, он выбрался наружу, не так ловко, конечно, как профессионалы, но все же достаточно быстро, и последовал за лейтенантом. Ну а следом на свет божий начали выбираться гражданские.

- Никого не забыли? Отлично, - голос лейтенанта звучал ровно, без эмоций. - Берете людей и уходите в город.

- А ты?

- А я, если кто сунется, придержу их здесь, дам вам время, чтобы уйти. Все, бегом, некогда болтать.

Народ послушался незамедлительно. Все, кроме Семена - у него, в отличие от товарищей, не было вбитого в подкорку рефлекса на выполнение любых приказов, а адреналин подавлял страх. Перехватив удивленно-злой взгляд лейтенанта, он на секунду опередил его со словами:

- И долго ты здесь один продержишься? А в два ствола мы кого хочешь прищучим.

- Идиот. Займи позицию вон там, у поленницы, и без команды не стрелять!

Это хорошо, что командиру хватило ума не качать права, настаивая на выполнении приказов, когда на это просто не было времени. И позиция, которую он определил незваному помощнику, была чудо как хороша. С улицы не видать, с тылу обойти сложно, зато отсюда простреливалось довольно обширное пространство, да и что происходит видно хорошо. А посмотреть, кстати, было на что.

Большинство мужиков, живших в этом посаде, оказались не робкого десятка, и в панику впадать не спешили. Оправившись от первой заминки, вызванной неожиданностью нападения, они встретили поляков достойно. И ведь не могли не понимать, что обречены, враг был изначально сильнее - и многочисленнее, и лучше обучен-вооружен. Тем не менее, для местных это не выглядело поводом для бегства, и они отчаянно сопротивлялись, выгадывая женам и детям лишние минуты для отступления к городским воротам. Даже крыса, загнанная в угол, может броситься на кошку, а человек, способный прибавить к ярости обреченного работающие в лихорадочном, подстегнутом опасностью темпе мозги, превращается в грозного противника.

На глазах у Семена какого-то ляха, не того, с крылышками, их-то как раз не наблюдалось, а поплоше, бодро несущегося по улице и размахивающего архаичной кривой саблей, багром сдернули с лошади и тут же в три дубины приговорили. Товарищ павшего кавалериста рванул из-за пояса жутковатого вида пистоль, но применить свою карманную гаубицу не успел. Какой-то парень взвыл по-волчьи, испуганная кобыла встала на дыбы, молотя перед собой пудовыми копытами, и прежде, чем всадник успел ее осадить, он и сам получил вилами в бок, как раз чуть пониже кирасы. Еще одного сбили на землю прямо с лошадью - неприметного вида мужик, тем не менее, ухитрился опрокинуть ни в чем не повинное животное одним толчком. Из окна какого-то дома вылетела арбалетная стрела, смахнув очередную жертву...

Поляки не были трусами, но и идиотами назвать их тоже не получалось. Живо сообразили, что на довольно узкой улице, не позволяющей коннице развернуться, они умоются кровью. Разворот... У Семена челюсть отпала, о таких чудесах вольтижировки он и не слыхал. Выстрелы, свист сабель - и кавалерия вырвалась из опасной зоны. Наступил черед пехоты.

Опытные, слетевшиеся на эту войну как вороны на падаль со всех концов Европы головорезы, работали грамотно. Да, на любом из этих наемников пробы ставить было негде, зато драться это отребье умело едва ли не лучше, чем солдаты далекого будущего, пусть и подготовленные державами, способными сжечь половину мира. Регулярная борьба за собственную шкуру - лучший инструктор, и неудивительно, что оборона деревни рухнула почти сразу.

Мощный залп их фитильных (а может, и кремневых, в таких нюансах Семен не особенно разбирался) ружей, архаичных, но притом достаточно эффективных, буквально смел практически всех защитников деревни, которые воодушевленные успехом, попытались было преследовать поляков. Ну а после этого лихим штурмовикам оставалось лишь дорезать уцелевших, чем они с энтузиазмом и занялись.

Конечно, кое-кто уцелел, закипели стычки, но они были мелкими, эпизодическими. К тому же опытные пехотинцы в рукопашной заметно превосходили хотя и сильных физически, но обычных, ничему всерьез не обученных мужиков. Бывали, правда, исключения - возле наполовину вросшего в землю амбара какой-то мужик, лихо, по-разбойничьи вопя что-то нецензурное, ловко размахивал кривой саблей. На спины наемникам спрыгнул с крыши здоровенный бугай с вилами. Одного приткнул к земле, еще двоих покалечил, и успел задушить четвертого прежде, чем его буквально изрубили на куски. А вчерашний противник Семена, тот, что затеял ссору, выскочив из дверей избы с топором устроил такую резню, что, наверное, режиссеры фильмов ужасов сожрали бы от зависти собственные ботинки. Однако это были лишь эпизоды. Численный перевес и большое количество огнестрельного оружия позволили быстро подавить остатки сопротивления. Разве что тот мужик с саблей ухитрился сигануть через высокий, двухметровый забор и смыться. Вслед ему стреляли, но попали или нет, Семен не видел.

От созерцания интересностей его оторвал шепот лейтенанта:

- Все, пошли отсюда. Эх, знать бы раньше...

Он не договорил, но и так было ясно. Знай лейтенант заранее, что местные учинят столь активное сопротивление, можно было бы не сидеть здесь, а уходить с остальными, времени оказалось предостаточно. Но - увы, и теперь приходилось догонять, заодно выбираясь из деревни, где по домам уже вовсю шарили наглые мародеры. Та еще задачка.

Напоролись они случайно. Лейтенант шел очень грамотно, выбирая дорогу по окраине, граничащей с оврагом. Там место было далеко не самым удобным, а потому ничего удивительного, что в многочисленных, но невзрачных домишках, теснившихся на отшибе, жила местная беднота. Они даже и бежать-то пытались не все - Семен несколько раз видел бледные от страха лица у окошек. Идти здесь было далеко, но, как считал лейтенант, безопасно - уж сюда-то поляки полезут в последнюю очередь. Нечего здесь грабить, есть дома побогаче. Разве что за бабами, но это только когда окончательно займут деревню. Все же любой грамотный командир постарается обезопасить себя от неприятностей, а наемники, несмотря на разношерстность, дисциплину в целом блюли. Следовательно, какое-то время имелось, просто требовалось использовать его с умом.

Они уже почти выбрались, когда нарвались на Егорушку. Это местного юродивого, или, по-простому, дурачка так звали. Его им еще вчера вечером показали. Ну, чудик чудиком, грязное, верещащее по любому поводу мурло. И ведь, главное, никто не пытался вложить в его голову хоть крупицу мозгов, хотя бы даже посредством хорошего пинка под зад. Не принято это, видите ли. Идиотизм, конечно, ну да в чужой монастырь со своими бабами...

Вот с этим вонючим созданием они и столкнулись. И оно, что характерно, заверещало, прыгая вокруг и тыкая в них пальцем. Наплевать ему, что вокруг творится, весело чудику, видите ли... Лейтенант походя, крутанув автоматом, припечатал припечатал его прикладом в челюсть. От удара тяжелой, приспособленной для рукопашного боя деревяшки Егорушку приподняло и отшвырнуло в сторону. Шикарное и приятное для глаз зрелище. Вот только действие это оказалось запоздалым.

На вопль юродивого, несмотря на затихающий шум боя, кто-то все же обратил внимание, и с десяток поляков, выскочив из-за соседнего дома, бросились в их сторону. Кто-то даже пальнул, не очень метко - пуля со звучным чавком ударилась о подгнившее бревно соседней избы. Ну да из той дуры, что здесь считается ружьем, даже такая точность уже немалое достижение. Лейтенант, коротко матюгнувшись, вскинул автомат и как на полигоне полоснул по бегущим очередью. Семен сделал то же самое, разве что, будучи гражданским специалистом, замешкался на полсекунды. В два автоматических ствола положить местных кадров оказалось совсем просто, но им на помощь уже бежали, привлеченные звуком стрельбы, другие кандидаты в покойники, стучали лошадиные копыта, и по всему выходило, что драться с толпой пришельцам из будущего совершенно не с руки.

- Ходу! - лейтенант дернул Семена за рукав, и они бросились в проем между домами. Перемахнули старый, покосившийся забор, форсировали чей-то уже изрядно потоптанный огород и залегли за наполовину вросшим в землю амбаром. Позади них раздался приглушенный расстоянием и строениями мерзкий визг юродивого, сменившийся бульканьем и руганью на непонятном языке - похоже, Егорушка не нравился сегодня многим.

- Урод, - безразлично прокомментировал Семен. - Гляжу я на таких, которых церковь привечает, и начинаю понимать большевиков.

- Тише ты, - шикнул на него лейтенант. Семен задумался на секунду и заткнулся. Действительно, не стоило из-за ерунды давать противнику лишний шанс себя обнаружить.

Пожалуй, у них были неплохие шансы отсидеться. Несмотря на многочисленность противника, найти кого-то в незнакомом месте довольно сложно. К тому же поляки не слишком горели желанием вместо приятного сердцу любого местного солдата грабежа заниматься охотой на столь кусачую дичь. Все же трупы самых шустрых, оказавшихся не в то время и не в том месте, действовали отрезвляюще. Начальственный рык командира, правда, гнал их вперед, но энтузиазмом никто не пылал. Да и, судя по громким возгласам, призванным скорее дать беглецам возможность смыться и тем самым избежать боя, чем реально необходимым, погоня ощутимо забирала влево. Однако сегодня незадачливым хроноразведчикам определенно не везло.

- Дяденьки, а вы кто?

Девочка была прямо как с картинки. Лет четырех или пяти, русая, в платочке, одета небогато, но опрятно. Прямо хоть фотографируй да на обложку книжек с русскими народными сказками вставляй. И из-за возраста еще дура дурой, поскольку не только не сообразила, что происходит, но и, повернувшись, заорала:

- Мама, мама, смотри...

Что там она хотела показать матери, дослушивать никто не стал. Просто бросились прочь. Стукнуть бы ее по башке, да и вся недолго, но все же ребенок, да еще русский... Словом, ретировались, и, что закономерно, были почти сразу замечены.

Азартные крики раздались неожиданно близко. Впрочем, полякам сразу же пришлось задуматься, не слишком ли быстро они бегут. Лейтенант в два счета отправил наиболее шустрых на встречу с предками, все же автомат - это вещь! Остальные бросились в укрытия, и велик был соблазн продемонстрировать им, что современные пули способны доставать их где угодно, вот только времени не было. Пришлось дернуть прочь, стараясь оторваться от погони, и это почти удалось. Вихрем пронеслись по улице, где еще несколько минут назад их сдал Юродивый. Вот, кстати, и он сам, лежит, башка разрублена почти пополам, саблей, наверное. Закономерный конец, но размышлять на тему "Бог - он все видит" не было времени. Прыжками форсируя заборы, они бежали к лесу.

Удача окончательно решила продемонстрировать Семену внушительную пятую точку буквально на последних метрах их суматошного бега. Лейтенант, будучи в лучшей форме, оторвался метров на двадцать и уже нырнул под спасительные ветки густых, с темными иглами елок, а Семен, перепрыгивая через последний забор, оперся о кажущуюся надежной жердь. Та неожиданно с хрустом переломилась, и потерявший равновесие беглец с размаху ударился головой об очень некстати подвернувшуюся деревяшку.

Терял ли он сознание, Семен так и не понял, но, когда наконец стал соображать, враги были уже совсем рядом, а автомат, напротив, валялся где-то в стороне. Наверное, стоило попытаться отбиться из пистолетов, но рука автоматическим жестом нащупала шпагу, и в следующий момент Семен обнаружил, что стоит лицом к лицу с шестерыми противниками. Остальные бросились к лесу, ловить успевшего скрыться лейтенанта, а эти, очевидно, решили, что справятся и сами. Весьма опасное рассуждение, как-то отстраненно подумал Семен, привычно взвешивая в руке оружие. Наверняка враги опытнее, но за ним школа, обогнавшая местную на несколько столетий, и чьи шансы предпочтительнее, еще надо подумать.

- Бросай шпагу, москаль...

Как ни странно, эти слова, произнесенные с чудовищным акцентом, он понял моментально. Его противники, судя по всему, ни на миг не сомневались, что численный перевес дает им право командовать. Не сомневались они и в том, что приказ их будет выполнен. Ага, щ-щас. Хлопнув левой рукой с зажатой в разом вспотевшем кулаке дагой по бицепсу правой, Семен одним интернациональным жестом объяснил полякам, кто они такие и куда им следует идти. Он не боялся пшеков там, в своем времени, не считал нужным делать этого и здесь. Правда, разозлил он их наверняка...

Все эти мысли вихрем пронеслись в его голове, а тело уже работало и, неожиданно для численно превосходящего врага, Семен атаковал. Тот умник, который требовал сдаться, был на шаг впереди остальных и стоял очень удобно. Наверное, он считал, что находится на безопасной дистанции, и совершенно не учел, что прямая шпага испанского образца значительно длиннее привычной ему сабли. Вряд ли он, безжизненной грудой костей оседая на землю, успел понять, что же произошло, когда рядом заверещал его товарищ. Ему "повезло" больше - успел среагировать, попытался блокировать удар, но не слишком удачно. Крестовина сабли, в отличие от развитого эфеса шпаги, весьма посредственная защита, так что этот кадр выбыл из боя, лишившись трех пальцев. Ну а потом остальные, сообразив, что их наглым образом убивают, подбадривая себя громкими воплями, ринулись в атаку. И завертелось!

Это только кажется, что в раскладах "четверо против одного" результат предрешен. На самом деле противник по-настоящему опасен, только когда умеет работать группой. В случае же, если каждый сам за себя, бороться с ними вполне можно, что Семен и продемонстрировал. Не дал взять себя в кольцо, легко разорвал дистанцию и держался так, чтобы не иметь против себя более двух противников. Последнее, учитывая, что поляки мешали друг другу, оказалось несложно. Правда, оставался шанс, что они, сообразив, что к чему, сумеют атаковать согласованно, однако именно этого Семен им сделать не дал.

Первого врага он положил легко. Не потому, что поляки были неумехами или плохими бойцами - просто они привыкли рубиться, школа же Семена предписывала менее зрелищные, но более эффективные действия. Неудивительно, что первого из поляков он поймал на замахе. Доспехов на нем почему-то не было, и шпага проткнула нахала легко, словно кусок масла. Правда, Семен после этого и сам едва успел отскочить - товарищ свежеубиенного бросился вперед и едва не оттяпал ему руку. Ну и ладно. Уйти в сторону, не блокировать удар жестко, а отвести его, спустив вниз и вбок. Поляк чуть нырнул вперед, и этого оказалось достаточно. Сократить дистанцию, ударить в шею дагой - и остаться уже против всего двух противников, удивленно переглядывающихся и не въехавших пока в ситуацию. Все правильно, с начала боя не прошло и минуты.

Но они не были трусами. Мерзавцами - возможно, захватчиками - несомненно, но никак не трусами. Заорав, поляки дружно бросились в атаку. Ну что же... Семен убил их обоих, спокойно и не торопясь, как на тренировке. Окинул взглядом дело рук своих. Ляпота! Можно забирать автомат и сваливать.

- Неплохо, неплохо...

На этот раз акцент был не польским. Даже не немецким - фрицев Семену и у себя дома не раз слышать приходилось. Развернувшись, он с удивлением обнаружил высокого, почти одного с ним роста человека в потрепанной, но некогда явно богатой темной одежде. И вооружен он был почти так же, как и сам Семен. Длинная шпага, дага... Разве что эфесы оружия были еще более развитыми, да кинжал на половину ладони длиннее.

- Тебе чего, дядя? На тот свет торопишься? - адреналин, уже привычно булькающий в крови, не способствовал вежливости.

- Нет. Просто давно не встречал достойного противника, и уже заскучал, а тут такой подарок небес. Защищайся!

Ну, защищаться - значит, защищаться. Семен с интересом наблюдал за тем, как его новый противник двигается. Мягко, по-кошачьи, и при этом выглядит очень спокойным. То, что тот, приблизившись, начал мягко обходить хроноразведчика по кругу, Семена не смутило. Подобная тактика была весьма распространена в испанской и итальянской школах фехтования, а может, и еще где-то. Ничего нового, сейчас он...

Что сейчас, додумать Семен так и не успел. Выпад противника, неожиданно быстрый и сильный, он едва не прозевал, но все же отбил. А в следующий момент в голове будто вспыхнуло солнце, ноги подкосились, и Семен, теряя сознание, осел на землю.

Сознание возвращалось медленно и мучительно, вместе с тошнотой и головной болью. Вдобавок, ресницы слиплись, а протереть глаза не было никакой возможности - руки оказались связаны за спиной. Грамотно связаны, кстати - вроде и не давит нигде, и освободиться не получается. Пришлось раскрывать глаза естественным, так сказать, путем. Семен чуть не взвыл, открывая, а потом вновь едва удержался от вопля, так по ним резанул свет.

Самое обидное, свету того на проверку оказалось чуть. Чахоточный солнечный лучик с трудом пробивался через крохотное оконце и разбивался о черную, закопченную стену. По этой стене, покрытой многолетним слоем сажи, Семен и определил, что находится в какой-то бане. Видать, притащили и бросили, не забыв припереть дверь. Впрочем, он и без того вряд ли смог бы сбежать - мутило так, что Семен не мог сфокусировать зрение на чем-то одном, все плыло перед глазами, будто на волнах.

Когда за ним пришли, пленник уже оклемался. Не то чтобы совсем, но стоять оказался способен, и в дверь, широкую, но по-банному низкую, вписался, не обтесав макушкой притолоку, что выглядело серьезным достижением. Затем по глазам снова резануло дневным светом, так, что пришлось зажмуриться, но толчок в спину дал понять, что задерживаться не стоит, и Семен покорно зашагал вперед, гадая, что его ожидает, и понимая в душе, что ничего хорошего точно.

Надо сказать, пока что гнали его без особого зверства. Так, слегка тыкали время от времени в спину кулаком, чтобы пошевеливался, но и только. В его положении меньше, чем ничто. Едва ли не больше проблем доставляло отсутствие сапог - их уже кто-то стянул, и непривычным к босоногим пробежкам конечностям изрядно доставалось. Терпимо, конечно, но неприятно.

Провалялся он, как оказалось, долго - солнце уже клонилось к закату. Народу на улице практически не было, только ходили надутые, как индюки поляки (и не только поляки - судя по говору, сюда собралось отребье со всей Европы, и суржик, на котором они общались, поставил бы в тупик любого филолога). Ну, ничего удивительного - те, кто захотел и успел сбежать, были уже в городе, а остальные сидели по домам и не высовывались - авось не тронут. Наивные. Вон, трое орлов, изрядно пообтрепавшихся в походах, зато при оружии, тащат какую-то молодку. Для чего - понятно, куда - не важно. Баба вырывается и орет. Толку-то с тех воплей...

За очередным поворотом обнаружился тот умник, что оглушил Семена. Правда, узнал он его далеко не сразу. Обычный мужик, худощавый и жилистый, сидел на завалинке и аккуратно водил точильным камнем по клинку. Шворк, шворк... Звук этот привлек внимание Семена и, так получилось, вначале он узнал оружие, а затем уже его владельца. Ну а когда узнал, то остановился настолько резко, что один за конвоиров, не успев среагировать, с размаху влетел ему в спину.

- Слышь, командир, - к сожалению, в нынешнем состоянии в голову лезла только манера родного времени, причем, по большей части, хулиганистого детства. - Это как ты меня, а?

Точильщик не обиделся. Только поднял глаза и безразлично пожал плечами:

- Ты неправильно двигаешься. Совсем неправильно, - и вернулся к прежнему занятию. Шворк, шворк... А переспросить Семен уже не успел - конвоир, сообразивший, что здесь что-то не так и разозлившийся, с чувством врезал ему кулаком в спину. Семен едва удержал равновесие и, забыв про свои хотелки, шустро зашагал в указанном направлении, благо идти оказалось недалеко.

Польские главнюки, как и следовало ожидать, оккупировали самый большой дом, где наверняка строили коварные планы по захвату города, страны, планеты и, в перспективе, вселенной. Ну, чем там положено заниматься злодеям. А если по-простому, то сидели и пили - запах паршивой местной браги Семен почувствовал, еще только подходя к крыльцу.

Тем не менее, сколько бы они ни выпили, ясность мысли никто не потерял. Это Семену пришлось испытать на собственной шкуре. Конвоиры, втолкнув его в комнату, сразу же убрались куда подальше, оставив пленного один на один с неприятностями, и пришлось стоять, как сосна на горной вершине, а местные отцы-командиры изучали Семена внимательными, не злыми, а, скорее, безразличными глазами. И от этого безразличия становилось еще более неприятно.

Их было двое. Один - среднего роста мужчина, одетый в простую, даже на вид удобную одежду, сшитую, тем не менее, из дорогой ткани, это было видно невооруженным глазом. Он сидел и спокойно ел, ухитряясь делать это настолько вкусно, что у Семена предательски заурчало в животе. Рядом сидел, привалившись к бревенчатой стене и прихлебывая из глиняной посудины какую-то полужидкую кашу, священник. А может, монах, черт их разберет. Не православный, конечно, а вот католический или протестантский - хрен поймешь. Во-первых, одежда истрепана, а во-вторых, будь она даже в идеальном состоянии, Семен все равно не разбирался в нюансах покроя. Так что это с одинаковой вероятностью мог быть и католик, поскольку в Польше это течение христианства вроде бы основное, и протестант. Как-никак среди наемников много немцев, а там своя церковь и свои понятия для падре. В общем, обычный походный священник, наверняка не трус и не дурак. Трусы - они в походы не ходят, а дураки не пользуются авторитетом. Этот же, раз сидел здесь и вел себя по отношению к командиру (а кем же еще мог оказаться его сотрапезник) без малейшего подобострастия, что воспринималось как должное, авторитетом как раз мог похвастаться. В общем, опасный тип, и Семену он совершенно не понравился.

Кстати, отсутствием осторожности эти двое тоже не страдали - руки у Семена так и остались связанными. Оставалось лишь мысленно пообещать устроить этим умникам сюрприз и сосредоточиться на предстоящем общении. В том, что оно будет, Семен не сомневался - зря его, что ли, сюда пригнали?

Между тем, предводитель наемного воинства закончил, наконец, трапезу и соизволил обратить внимание на пленного. Точнее, продемонстрировали, что обратили внимание. Пауза, театральная, но, на взгляд Семена, избыточно затянутая, и вопрос:

- Откуда ты и зачем пришел?

Ни имени, ни фамилии, не спросили, и было это паршивым признаком. Не хотят, значит, забивать голову бесполезной информацией. А это, в свою очередь, означает, что шансы оказаться прикопанным где-нибудь в овраге, в перспективе очень велики. Хотя, может, здесь другие нравы?

Обдумывая этот вопрос, Семен выдержал слишком длинную паузу и поздно сообразил, что это могут принять за желание поиграть в несгибаемого партизана. Поляк встал, не спеша, вразвалочку подошел к нему - и в следующий момент Семену показалось, что в животе у него разорвалась бомба. Удара он не увидел, поляк даже не замахнулся, но следующее, что сумел запечатлеть мозг, были истоптанные доски пола и грязные сапоги у своего лица. Почему-то эти сапоги врезались в сознание сильнее всего, а следом пришла злоба.

- Да пошел ты, - и открытым текстом куда, благо жить в России и не знать великого и могучего со всеми его загибами и перегибами сложно. Это было глупо. Поляк с интересом, по-птичьи склонив голову к плечу, выслушал мнение о собственной особе, ее появлении на свет, способах размножения, практикуемых родителями, и восхищенно поцокал языком. А потом Семен был избит так, как никогда в жизни.

Вновь соображать что-то он смог лишь минут через пять. Болело... ну, проще сосчитать, что не болело, однако, по прошествии совсем не большого времени стало ясно - били хотя и максимально жестоко, но так, чтобы не нанести серьезных повреждений организму. И поляк, кроме собственно хорошо поставленных ударов, обладал навыками врача. Или палача, что в эти годы значило частенько одно и то же.

Поляк сидел за столом и снова жрал. И куда только в него столько лезет? И что за мысли лезут в голову, переваливаясь в ней, словно булыжники? Впрочем, особенности защитных реакций мозга Семена волновали в последнюю очередь, куда сильнее его заботила медленно уходящая боль.

- Сын мой, я бы советовал тебе больше не сквернословить. Я, как верный служитель Господа нашего, с пониманием и смирением отношусь к грязи, пусть она даже льется из уст схизматика, но гетман - он ведь не такой терпеливый. И он просто ненавидит тех, кто не понимает...