Волчья осень

Вот тут Колян прав. Четыре пулемёта, не считая тех, что на «дыроколе», и КПВТ – это, на самом деле, больно. Очень больно. Вероятность того, что у бандитов найдётся что-то против брони, крайне низка. Что они ещё могут противопоставить? Тёмное колдовство, конечно – если мы не ошибаемся. Вопрос – что умеет это тёмное колдовство, кроме вышибания замков и поднятия мёртвых?

А амулетик-то мой молчит – тёплый, как всегда. Значит, пока идёт всё более-менее ровно… Пока.

Лязгнули буфера – поезд медленно тронулся. Несмотря на то, что рывок был несильный, нас качнуло. Непривычно-то как… Сколько я уже на поезде не ездил? Помню, говорили с Машей тогда на эту тему – и на тебе, уже едем, пусть и в разных вагонах. Ну ничего, пусть лучше она под защитой будет.

В вагоне нас было одиннадцать – трое у пулемёта, с ними в переднем капонире ещё двое с автоматами, мы с Коляном, ещё один Гидростроевский боец и трое колдунов. Немало. На шесте над капониром трепетал на шесте-флагштоке белый флаг, сделанный, похоже, из старой майки – как пояснил Колян, символ переговоров для тех, к кому мы едем. Вокруг тянулись пыльные цеха, постукивали на стыках колёса. Вагон шёл первым, впереди, метрах в ста, неторопливо катил по рельсам УАЗ Горюнова – я хорошо видел Антоху у пулемёта и двух бойцов. Один, рядом с водителем – скорее всего, традиционно с «серебряным» карабином. Вон и выездные ворота с башнями – значит, вытягиваемся за пределы охраняемой территории.

Башни проплыли мимо, поезд повело вбок – проходим стрелку. Тут-то, уверен, путь проверили, а вот что дальше? Далеко ли забиралась разведка?

Хорошо хоть, день ясный, видимость отличная. Только сейчас, когда вагоны вышли за «периметр», до меня вдруг дошло, во что я ввязался. Отстойники за заводом – территория обширная, несколько километров шириной, и нашему Болоту ничуть не уступает. Мы сейчас, конечно, вооружены до зубов, но вот дрянь сюда скидывали ещё в период процветания города, так что вряд ли тут можно будет ожидать наших «экологически чистых» водяных…

– Волк, ты прямо в лице переменился, – заметил Колян. – Про Отстойники вспомнил?

– Ну да, – признался я. Какой смысл скрывать… – Ни разу ж не видел их.

– Как ваше Болото, – отмахнулся Колян. – Разве что обширнее. Мне самому интересно, как Отстойники отреагируют. Когда тут на днях проскакивал наш патруль – пронесло, туда и обратно прокатились спокойно.

– И далеко катались?

– До Линны. И, представляешь, обнаружили там вполне целый мост, прикрытый иллюзией… Выезжали без колдунов, так что проверку проводили поверхностно. Сейчас будем смотреть всерьёз…

Поезд опять потащило влево на стрелке, нас качнуло, несмотря на небольшую скорость – по развилкам бывшей станции перебрались на параллельный путь. Я вопросительно посмотрел на приятеля, и тот пояснил:

– Недалеко от моста на том пути поезд застрял. Так что объезжаем заранее, теперь до Бурьянов стрелок не будет. Так, мужики! – повысил он голос. – Смотрим внимательно, отстойники не дремлют! Лёха, – повернулся он к своему напарнику, – серебром работай аккуратно. Только если ребята пуликом не справятся.

Вот, значит, что. Обычный расклад – команда с обычными пулями и один с серебром… Причём тоже с СКС – скорее всего силы самообороны Гидростроя берут серебряные пули там же, где наша База. интересно, отчитываются так же геморройно, как и мы?

Вон ребята сидят в УАЗике на следующей платформе, пулемёт тоже развёрнут вправо, к Отстойникам за заводом, и у них в экипаже тоже явно есть человек с серебром.

– Ну что, смежник, работай, – хлопнул Соколова по плечу Колян. – Обнаружение и так далее.

– Смотрю, пока тихо, – сквозь зубы сказал Соколов, судорожно сжимая арбалет. А бледный, несмотря на то, что даже со мной уже в передрягах побывал – вот что значит в незнакомой обстановке. Может, мне перезарядить карбайн на магазин с серебряными? Нет, пока не буду – это недолго, «серебряный» у меня в кармашке на прикладе, сменить его – несколько секунд. Тут и без меня стволья навалом, я, строго говоря, «сверхнормный» – сам же на эту платформу полез, без распределения.

Поезд еле полз, колея тут вроде более-менее, хотя заметно покачивает – это вам явно не «бархатный путь» от Москвы до Питера, где «Сапсаны» бегают… Справа всё шире открывались Отстойники – бывшие торфоразработки, ещё с тех времён, когда торфом питалась заводская ТЭЦ, а сейчас – огромная заболоченная территория, вдоль путей одиноко торчали древние телеграфные столбы с оборванными проводами. Вдали белели невысокие холмы отвалов породы с завода.

Проскочим ли спокойно? Хотелось бы.

Глава 6. 15 октября, воскресенье, утро

Отъехали, наверное, с полкилометра, когда ожила рация, голосом Каращука:

– Поезд, штабу. Внимание, птицы.

– Не понял, – протянул Колян. Нажал тангенту рации, сказал: «Штаб, головному, принято, птицы. У нас тихо». Потом посмотрел на меня:

– Какие, нахрен, птицы? Небо чистое. Смежник?

– Движение, – бесстрастным голосом доложил Соколов. – Только что, на три часа, визуально не замечаю.

– Пулемёт, три часа, – скомандовал Колян. – Огонь без команды. Технари, за укрытие!

Колдуны, кроме Соколова, метнулись за капонир – а у пацана лицо решительное, закинул арбалет за спину, встал на колено, в ладонях появился огненный сгусток. Я поднял карабин, хотя куда стрелять – не очень понятно, движения не видно. Почти к самой насыпи подходит болотина, дальше, метрах в пятидесяти, начинается стоячая белёсая вода, словно осыпанная мелом.

Существо появилось внезапно, словно взмыв из белой жижи – причём до этого на её поверхности не было даже ряби. Высотой метра два с половиной, а то и три, оно походило на карикатурного петуха, тощего, почти лишённого перьев, на мощных когтистых ногах и с обрубками вместо крыльев. Не останавливаясь и высоко вскидывая ноги, тварь рванула прямо на нас – наш вагон оказался как раз напротив. Я не успел даже выматериться, как к ней присоединились ещё две – одна левее, вторая чуть дальше.

Соколов отреагировал мгновенно, метнув в первую тварь огненный сгусток – правда, мне показалось, что «разогреться» огненный удар не успел, а потому взрыв был слабее, чем тот, которым пацан накрыл изгоев в промзоне. Загрохотал пулемёт, я видел, как левая «птица» покатилась кувырком, тот пулемёт, что на УАЗике на другой платформе, тоже присоединился, недобитая Соколовым тварь рухнула почти что на путях, успев напоследок чем-то плюнуть в нашу сторону. «Плевок» получился знатный, метров в десять, зеленоватая жижа полосой осела на металле платформы – как раз между капонирами.

Мне стрелять не пришлось – два ствола и колдун справились сами, но вот кирпичей отложил знатно – и ничего удивительного, от внезапности кто угодно мог обделаться. Хорошо ещё, колдун заранее дал направление, да и Каращук… а как узнали в штабном вагоне? Второй колдун сейчас в хвосте поезда, на «шишиге», и циркуляром вызова не делал. Опять штучки Управы, на этот раз с системой раннего обнаружения? Если да – хорошая плюха Колледжу… очередная.

Я высунулся повыше, провожая взглядом валяющуюся на путях птицу, порванную очередями, но при этом ни крови, ни чего-то подобного не было, будто никаких «физиологических жидкостей» в твари и нет. Она так и выглядела – совершенно высохшей, хоть в то же время и мускулистой.

– Полагаю, это была таинственная птица мехобвалка, – пробурчал я себе под нос. – Уваренная и усушенная… Коль, есть у этих тварей название?

– Я их впервые вижу, – пожал плечами приятель. – Мы ж не забираемся сюда… Как ты её назвал?

– Мехобвалка… Да забей, это из мемов моего мира, – усмехнулся я. – Потом, в спокойной обстановке, расскажу…

– Лады, – спокойно согласился приятель. Что такое «мем», он уже знал – как говорится, «с кем поведёшься, так тебе и надо». – Смежник, что там?

– Его Сергеем зовут, – начал было я, но Соколов перебил:

– Ещё движение, – доложил он. – На один час и на четыре.

– Работаем, мужики, работаем, – деловито распорядился Ильин. – Если опять эти мехобвалки – близко не подпускаем, неясно, чем они могут плюнуть!

В этот раз набег был откровенно массированным – появилось то ли пять, то ли шесть птиц сразу, а потом и ещё, причём одна довольно далеко впереди, бросившись наперерез идущему по рельсам УАЗику Горюнова. Антоха отреагировал быстро, встретив её длинной очередью, но плюнуть тварь всё же успела – правда, я не понял, задела ли кого-то в машине или нет. Поезд уже полностью вытянулся на линию напротив Отстойников, и, судя по звуку, хвостовой пулемёт тоже вступил в бой – только крупнокалиберник БТРа помалкивал. Птиц срезали довольно быстро, но стреляли уже все, включая и нас с Коляном. Соколов, видимо, поняв, что не успевает подготовить боевое колдовство полноценно, в бой даже не вступал, просто выкрикивая направление на новые цели.

Атаку отбили. Поезд продолжал ползти вдоль Отстойников, но белая поверхность оставалась спокойной.

– Движения не чувствую, – отчитался Соколов, так и застывший на колене.

– Штаб, Бегуну, – хрюкнула рация голосом Горюнова. – Чисто, у нас трехсотый. Все симптомы отравления. Состояние стабильное.

Так, значит, в головной машине кого-то задело. Ну жив – уже хорошо.

– Бегун, Штабу. Продолжаем движение, остановка не раньше моста. Дотянете? – почти сразу отреагировал малознакомый голос. Наверное, Торопов.

– Дотянем, – Горюнов отключился.

Ну вот он, долгожданный лес, метров двести осталось… Никогда б не подумал, что так буду радоваться езде по лесу. Как говорится, всё относительно.

До моста, значит. Километров десять или около того. Остановка там точно нужна, раз колдуны мост ещё не исследовали.

Так, стоп. А как тогда поняли, что мост прикрыт иллюзией, если разведгруппа выезжала без колдунов? А тут без вариантов – со смартфонами они выезжали, зуб даю. Надо же, моментально чудо техники приспособили к делу – не только у нас, но и в Гидрострое! Причём вдобавок явно втихую, не поднимая лишнего шума.

Потянулся лес – уже сильно желтеющий, но ещё не полупрозрачный, как поздней осенью. Полоса до крайних деревьев когда-то была расчищена довольно широкая, хоть сейчас и густо заросла травой и кустарником, но в такой смогут спрятаться разве что змеи или другая мелкота. Нет, змеи отпадают – Осенний День уже был, рептилии после него уходят на покой.

Я вертел головой, но смотреть было особо не на что – слева по ходу торчала вереница старых и покосившихся телеграфных столбов с оборванными проводами, справа – просто заросли. Поезд слегка покачивало – видимо, из-за старой насыпи. Соколов уселся верхом на мешки капонира и смотрел вперёд – видимо, искал движение. Технари о чём-то тихонько переговаривались. Ильин сходил к пулемётчикам, перекинулся парой слов и вернулся к нам, встал, широко расставив ноги для устойчивости:

– Ну что, проскочили… Сергей, – это он Соколову – имя, значит, запомнил. – Сейчас справа будет брошенный поезд, обзор станет хуже. Следи… Что по движению?

– Мелочь, предположительно животные, – сообщил пацан. – Опасного не чувствую.

– Хорошо… Ну что, Волк, как тебе наши Отстойники?

Первая жуть и шок от неожиданности уже отошли, и потому я ответил более-менее уверенно:

– Если такими силами – то вроде и не так страшно… А вот будь на одной машине – глядишь, и обделался бы.

– Знаешь, что странно? – Колян побарабанил пальцами по прикладу висящего на шее «калаша». – На стену такие птички не выбегали ни разу. А тут – прямо толпой…

– Охотники? Реагируют на движение, – предположил Соколов. – И если и правда плюют ядом – так, наверное, ослабляют добычу.

Точно – «охотники». Те мотыльки, которых выпустили на меня ночью неизвестные злопыхатели, тоже назывались «охотниками» и атаковали только движущуюся цель. Любопытно…

– А может быть, – уважительно посмотрел на него Ильин. – Хорошо бы яд не смертельный… – он оглянулся по ходу поезда и добавил: – Так, сейчас смотрим внимательно!

Слева в траве у путей еле угадывалась когда-то асфальтированная коротенькая платформа – видимо, бывший остановочный пункт. Я, наверное, и не заметил бы её, если бы рядом не стояла покосившаяся будка – то ли пост, то ли сарай для железнодорожного инвентаря. Зачем тут остановка? Скорее всего, где-нибудь за лесом есть деревенька, но тропинки уж лет тридцать как заросли… А, вон чуть поодаль среди разросшихся кустов видно почерневший от времени дом. Цивилизация.

Почти сразу после остановочной платформы на том пути, что справа по ходу, стояли вагоны – старые и ржавые. Я начал было зачем-то считать, но после пятнадцатого сбился – мысли на счёт не настраивались, хоть убей – и бросил. Вагоны были разнокалиберные – и полувагоны, и «пульманы», и платформы, и цистерны… Судя по раскрытым настежь дверям и люкам, всё давно уже было разграблено. Ничего удивительного – поезд стоит по сути на окраине города.

– Говорят, ещё в первые годы растащили, – подтвердил мои размышления приятель, видимо, заметив, как я провожаю вагоны взглядом.

– Так и есть, – подтвердил Лёха. – Тоже слышал, рассказывали. Тогда власти никакой в городе не было. Тащили кто что успеет… И горючку вовсю сливали.

Ну да, любая власть озаботилась бы тем, чтобы подтащить застрявший поезд поближе к городу да разгрузить по-человечески… Интересно, почему он встал? Тот, пригородный, в котором ночевали мы с Машей, остановился, по словам проводника, как раз при ядерном взрыве. Причём вряд ли из-за пресловутого электромагнитного импульса – слишком уж от эпицентра далеко, больше сотни километров. Скорее всего, у машиниста нервы сдали, вот и встал. И сбежал вместе с паникующими пассажирами. Наверное, и здесь что-то похожее…

– А много в округе брошенных поездов? – спросил я, просто чтобы что-то сказать.

– Не знаю, – пожал плечами приятель. – От старших слышал, что после Катастрофы на станцию поезда ещё прибывали. Видимо, некоторым машинистам хватало духа доехать до ближайшей станции.

Или духа, или опыта… Железнодорожник из меня, конечно, никакой, но вроде и так понятно, что не должен поезд загромождать перегон – наверняка ведь по всем правилам надо дотянуть до станции, освободить линию, чтобы крушения не было. В общем, кто-то доехал, а кто-то так и встал. Но, выходит, от Бурьянов до Беленца линия свободна – вряд ли бандиты объезжали вставшие поезда по буеракам. Значит, там машинисты попались более опытные… Ну, вот и посмотрим.

Вагоны неторопливо постукивали колёсами на стыках. Состав закончился, проехали мимо тепловоза – длинного, двухсекционного, дико ржавого, но всё ещё изящного, со стремительными округлыми обводами кабины. Поди ж ты, старинный, а какой красавец… Топливо, конечно, давным-давно слито, стёкла перебиты.

Обзор сразу улучшился, хотя смотреть было особо не на что – тихо. Поезд медленно шёл вперёд, Соколов, хмурясь, смотрел на лес. Вот открыл рот, явно намереваясь что-то сказать, но его опередил Горюнов – я видел, как в головном УАЗике развернули пулемёт:

– Поезд, Бегуну. Волки на два часа, ведут себя тихо.

– Бегун, Штабу, огонь открывать при нападении. Бережём патроны, – велел невидимый Торопов.

– Штаб, понято.

Да, волков уже и от нас видно – видимо, Соколов о них и хотел предупредить. Стоят вдоль кромки леса по правой стороне, провожая взглядом поезд. Крупные, вроде тех, что были с оборотнем, которого я завалил больше года назад. А может, и оборотень где есть, просто вперёд не лезет…

– Не нападают, – тихо сказал Соколов. Мы почти поравнялись с волками – я насчитал их пять, хотя мог и не заметить одного, а то и нескольких. Карабин у меня уже был снят с предохранителя, я провожал зверей движением ствола – собственно, все делали то же самое, кроме Лёхи, который внимательно смотрел слева по ходу движения. И правильно – волки те ещё твари, вполне могут просто отвлекать внимание. У стаи ума вполне хватит, особенно при хорошем вожаке.

– Вряд ли нападут, – ответил Колян. – Умные зверюги, силу чуют. Тут метров тридцать, а то и больше, на пулемёты просто так не полезут, отлично знают, что это такое. Мы тем более высоко – насыпь, вагоны… Не каждый допрыгнет.

Но ствол его «калаша» чётко двигался так, чтобы сопровождать ближнего из зверей. Я ни капли не сомневался, что даже если волк просто сделает резкое движение – стрелять Ильин начнёт сразу. И я последую его примеру без малейших заминок.

Стрелять не пришлось, хотя и очень хотелось – чисто для острастки. Когда своеобразный «эскорт» скрылся из виду, я вздохнул с явным облегчением – всё же побаиваюсь своих «тёзок», даже если они ведут себя условно-мирно.

– Интересно, был ли там оборотень, – ни к кому конкретно не обращаясь, сказал я.

– Пять к одному, что был, – рассеянно ответил Колян. – Лёх, чисто?

– Чисто, но сука уверен, что в лесу по той стороне кто-то есть, – странным тоном сказал боец. – Смежник, ты что молчишь?

– Не чувствовал никого по левой стороне, – виновато отчитался Соколов. – Ауру зверя или движение должен бы был увидеть…

– Значит, нету, – пожал плечами здоровяк. – Ни разу не слышал, чтобы звери умели скрывать ауру.

Ага, тем более от Соколова, который видит не просто ауру, а видит то, чего не могут почувствовать другие. Но нервозность Лёхи передалась и мне – словно холодом повеяло.

– А оборотни ничем не отличаются от другой нечисти, – продолжал Ильин. – Куда уж им ауру скрывать… Правда, есть, говорят, первородные – но я их не видел ни разу.

Я почувствовал себя так, словно с разбега на столб налетел. Это что ещё такое? Не припоминаю подобного.

– Это как?

Колян открыл было рот, но за него ответил Соколов – причём отчеканил как на уроке:

– Обычный оборотень – это тот, которого заразили через укус. А первородный – который был оборотнем с самого начала.

Вот так, Волков. Век живи – век учись. Интересно, это было на инструктажах? Хоть убей – не помню. Могло и быть, говорят-то на инструктажах много, но мозг, как всегда, фильтрует информацию, откидывая ту, которая подаётся как малосущественная.

– А разница есть? – спросил я, чтобы уточнить, важной была информация или нет.

– Говорят, они крупнее, сильнее и в разы опытнее, – пожал плечами Колян. – И стая с ними намного опаснее, даже если небольшая совсем.

– Ну убиваются-то обычным способом?

– Конечно. Серебро или массированный огонь. Другое дело, что вряд ли полезут под пулемёт… Хотя, под него и обычные вроде как не лезут.

– А отличить их можно?

– Я не знаю, – помотал головой приятель. – И знаешь, Волк, совершенно не хочу выяснять.

Вот тут я с ним полностью согласен. Важно главное – принципиальных отличий от обычных оборотней нет, и этого вполне достаточно. Значит, скорее всего говорили мне о них, просто я разницу запоминать не стал.

– Глаза у них необычные, – совсем тихо сказал Соколов. – Нам говорили. Светло-серые, как будто прозрачные. У всех остальных – жёлтые.

– Да? – обернулся к нему Колян. – Ну, может быть… Знаешь, Серый, но не Волк, если я увижу оборотня, и он нападёт – я буду валить его всеми силами, и мне глубоко пофиг, какие у него при этом будут глаза. Сечёшь?

Колян прав. Мне одной встречи с оборотнем вполне достаточно, чтобы не любить этих тварей. Как вспомню брызги его крови на своём лице, так тошно становится. Ну да, там я вдобавок был не готов и почти без оружия, да ещё и Ника… Но выкрутился – и то хорошо.

Я хотел было ещё расспросить Соколова, но меня прервал голос Горюнова: