Помоги проекту - поделись книгой:
— Можно.
— Давай.
— Что это? — обратился я к мусорам, которые подошли вплотную. — Мы просто идем, никого не трогаем.
— Не пизди, просто идут они, — ответил мент с капитанскими погонами. — В райотделе разберемся.
— Почему в райотдел-то? Что мы нарушили?
— Профилактика терроризма.
«Сука, я бы тебе устроил терроризм», — думаю про себя.
И надежда, что когда-нибудь устроим.
Нас загружают в автобус. Но притворный пацифизм все-таки дал результат. Через час все были на свободе, без протоколов и обвинений. О нашем приеме сообщило «Эхо Москвы». Штурм Третьего Бункера не начался.
Мы пьем кофе из пластиковых стаканчиков. Я, Лазарь и Ольга. Снег продолжает падать, но теперь он не тает сразу, а ложится, заметает черный ночной асфальт. Мы стоим под навесом, почти вплотную друг к другу. Так теплее.
— Как в мусарне? — Ольга закуривает.
— Да ничего особенного. Паспорта посмотрели только. Родителей моих даже не грозились вызвать.
— Это хорошо. А то кто бы Бункер сейчас шел оборонять, — Ольга хохочет заливисто. — В общем, Рома пишет, мусоров не видно больше. Так что если идти хотите, то сейчас идите.
— Понятно. Сейчас, кофе только допьем.
— Завтра штурм будет, сто процентов. Смотрите, нормально так отпиздить могут.
— Да переживем, че.
— Если вены будешь резать, сухожилие не повреди.
— Кирилл не повредил, когда Второй Бункер штурмовали?
— Нет, он не повредил. Но помнить о таких вещах надо, короче. Я завтра в универ, но в курсе событий буду. Вечером вам передачку загоню, — Ольга продолжает смеяться. — Все, пора вам.
Мы бросаем пластиковые стаканчики в урну, жмем руки.
— Слава Партии!
— Слава Партии!
Через полчаса Лазарь и я были в Бункере.
В двенадцать часов дня я занял главный пост около главной двери. Рядом возвышалась баррикада из стульев и тумбочек, перетянутых веревками. Под ней валялась арматура — на случай атаки прокремлевских футбольных фанатов.
В полпервого раздался звонок в дверь. Пришло подкрепление — мой друг Дарвин, скуластый, вечно веселый мордвин родом из Саранска, и нацбол из Юго-Восточной бригады по прозвищу Ленин. Теперь в Бункере нас было человек пятнадцать.
— Спокойно все снаружи? — спросил я, когда партийцы миновали баррикаду.
— Пока да, с-совсем т-тихо, — ответил Ленин. Он сильно заикался.
— Это пока только. Поинтересуйтесь у Ромы и Лены насчет постов. Расписание вчера на собрании составили, но все равно может подменить кого надо.
— Д-думаешь, понадобятся п-посты еще с-сегодня?
— Ну, пока не штурмуют, а там видно будет.
Все началось в час. Перед нашим подвалом резко остановились сразу несколько автомобилей.
— Тревога! — мой сигнал.
Я смотрел в глазок, не отрываясь. Люди в форме МЧС несли к двери автоген. Рядом суетились типы в одинаковых черных куртках. Опасный сигнал. Когда «Гладиаторы» вместе со своим предводителем Васей Киллepом спилили дверь и ворвались во Второй Бункер в марте 2005 года, на них была черная форма частного охранного предприятия, а не обычные хулиганские шмотки.
— Что там, Леха? — рядом стоял командир Московского отделения.
— Рома, это не мусора.
Он сощурился, посмотрел в глазок.
— Нет.
И уже на весь штаб:
— Нацболы, строимся в коридоре. Арматуру разбираем.
Снаружи запахло жареным в самом прямом смысле — заработал автоген.
— С-сейчэс т-тебе с-слома-ают нос, — с тихим нацбольским стоицизмом предрек Ленин. Несмотря на злоупотребление коктейлем «Черный русский» в банках по пол-литра, он регулярно выигрывал локальные турниры по боксу. Его присутствие радовало. — Леха, к‑как настроение?
— Отлично, отлично! — за всех ответил Рома. На нем была его обычная камуфляжная бундесверовка. Его высокая худощавая фигура излучала прямо настоящую воинскую доблесть. Немецкий студент начала XIX века, которой идет в партизанский отряд…
Рядом морщила лоб и улыбалась Лена. Она часто так делала. И три ряда нацболов в узком коридоре.
Снаружи были враги, российское государство.
Когда автоген почти снес дверные петли, замелькали погоны.
— Там мусора.
— Так, ментов арматурой не бьем, — распорядился Рома, — отходим.
Хреначить их в Бункере действительно вариантов не было. Всем минимум по пять лет гарантировано, к тому же у мусоров огнестрел. Исход сражения с ментами был фактически предрешен, оставалось только проигрывать красиво, по-нацбольски.
— Идем в последнюю комнату по коридору, — скомандовал Рома, — там закрываемся.
Нацболы быстро и дисциплинированно выполняют маневр. Н. Н., высокий светловолосый партиец в черном пальто и костюме отступал последним. Перед тем, как мусора ворвались в Бункер, он разрядил свой «удар» в сторону оставленной баррикады — пусть надышатся.
Последний рубеж обороны. Мы ждем. Слышны шаги мусоров.
— Че-то быстро штурмовать пришли, — кто-то нарушил эту странную паузу. — Месяца не прошло.
— ФСБшники на владельца помещения вышли, — начала объяснять Лена, — они вчера не просто так заявляли, что собственник им разрешение на осмотр подвала дал. Те, в черных куртках, крыша бандитская владельца какая-то.
— Понятно. Уебки, блин…
И опять молчание.
У нацболов было особое отношение к пространству. Сначала мы врывались, захватывали кабинеты и офисы. А потом сидели там и ждали, когда нас примут. Закрепиться на нескольких квадратных метрах и потом там же получать дубинками по голове. Совершенно обычное для нас дело. Зачем? Потому что надо, потому что правильно. Так бы я тогда ответил.
Во время такого ожидания я был счастлив. Я находился там, где должен находиться. Это было очевидно, математически объективно, но и в то же время как откровение.
Там, в Бункере, на последнем рубеже, все происходило так, как должно. Если бы мусора тогда меня застрелили, я умер бы с чувством полнейшего счастья.
А по железной двери застучали какие-то кувалды. Она начала поддаваться.
— Нацболы, готовы? — Рома окидывает взглядом свое малочисленное войско. — Да. Смерть!
— Да. Смерть! — грянуло в подземелье.
— Леха, не хочешь приковаться? — Лена где-то нашла три пары наручников.
— Давай! Пусть мусора возятся, — я повернулся к нацболу из моей бригады. — Дарвин, наручники есть!
— Круто!
— Давай я батарее.
Третьим в нашей компании стал Лазарь. Остальные сели на пол в два ряда перед нами, сцепились руками.
— Слава Партии!
— Смерть врагам!
Дверь рухнула. За ней стояло толстое тело в кожаной куртке и с позолоченной цепочкой на шее.
— Что это, блять, за хуйня? — заревело тело.
— Да, Смерть! Да. Смерть!
— Вы че, блять? Охуели?
Менты были меньше настроены на переговоры, чем толстый бандит. Замелькали дубинки. Партийцев начали по одному вырывать из сцепки. На полу показалась первая кровь — кому-то разбили голову.
Жирный бандит ударил Рому по лицу.
— Сука, пидр, — я рванулся на помощь к командиру, — Мразь толстая.
— Ты чего, щегол, — дубинка мусора с силой приземлилась мне на колено, — ты как разговариваешь!
За пять минут менты всех скрутили. Остались только прикованные Лазарь, Дарвин и я. Усатый капитан изучил внимательно наручники.
— Ну и нахуя вы это сделали? Вам больше всех надо, что ли?
— Нам надо, чтобы вы свалили отсюда. Мы с вами разговаривать не собираемся.
— Ебанутые, — усач покачал головой. — Ну пизды значит еще раз получите. Мусора опять взялись за «демократизаторы».
Пришли спасатели, перепилили болгаркой железо. Потом с заломленными руками нас вывели наверх. Снаружи — нацболы, менты, чекисты в штатском, телевизионные камеры.
— Да, Смерть! — раздавалось среди хрущевок.
Короткая история Третьего Бункера была закончена. Мусорские «газели» везли нас в ОВД.
Никулинский суд
Лена и я сидим в Макдоналдсе на «Сухаревской».
— Показывай, Леха, что наснимал, — говорит она мне.
— Вот, смотри.
На маленьком экране видеокамеры появляется Никулинский суд. Серое семиэтажное здание, железный забор. На втором этаже балкон. Под крыльцом курит судебный пристав в синей форме, топчется туда-сюда. Снег лежит на крышах «ракушек», на ветках деревьев.
Снегопад. Начало декабря 2005 года.
— Отлично, — говорит Лена тихо. — Ты не сладился там нигде?
— Нет, я аккуратно из-за гаражей снимал. Никого не было.
— Хорошо.
— Я тебе сейчас еще одну съемку покажу, крышу. Зашел в подъезд высотки, что рядом стоит, поднялся на последний этаж, оттуда поснимал.
— Показывай.
— Вот, смотри, тут пожарная лестница оканчивается, а в остальном крыша как крыша, ничего примечательного.
— А через чердак можно туда попасть?
— Я не знаю. Это невозможно, наверное, проверить. Думаю, да, если ключи есть или если дверь сломать.
— Ладно, через пожарную лестницу в любом случае проще.
Поделиться книгой: