Помоги проекту - поделись книгой:
В кухне, тем временем, уже приготовился омлет. В воздухе витал сладковатый запах, заставлявший глотать слюни. Хлеб в доме обнаружился только старый, уже засохший, так что пришлось и его чуть смочить в молоке и обжарить на сковородке. Уже через пять минут я разложила все по тарелочкам, поставила перед детьми, одну порцию сделала себе.
Какие у них были горящие глаза! То ли в этом доме кормили их в принципе не часто, то ли еще что…
— Мамочка, — тихо-тихо попросила Маша, — а давай каждый день так обедать… ну… вместе?
— Конечно, солнышко мое, — искренне улыбнулась я ребенку, а сама мысленно отвесила подзатыльник «сбежавшей» Люсе. Похоже, вниманием детей она сама баловала нечасто.
Малыши умяли порцию простого омлета вместе с зажаренным хлебом минут за… да, кажется, и минуты не прошло. Я едва успела пару ложек съесть, как их тарелки опустели. Ну вот. А я так надеялась их за едой аккуратно выспросить, ходят ли они в садик, с кем общаются из родственников и какова вообще обстановка вокруг.
Я думала, что, поев, дети сразу выскочат из-за стола, побегут играться или запросят включить им мультики, как вдруг брат с сестрой переглянулись. Очень серьезно так, по-взрослому. Маша кивнула — мол, говори ты.
И Миша, подняв на меня свои огромные глаза, вдруг спросил:
— Мама, — его голос был тихим-тихим, но при этом четко было слышно каждое слово, — а правда, что у вас с папой еще один ребенок будет?..
Вот черт! А этим-то кто проговорился? Хотя я ж сама при нем о выкидыше упоминала. Но не мог же пятилетний ребенок так с ходу догадаться? Должно быть, волнение отразилось на моем лице слишком уж явно, потому что закончил Миша уже не так уверенно:
— …И вы его продать решили, чтобы нас прокормить?
Вот что на ТАКОЕ ответить ребенку?!
— Ну конечно же нет! — всплеснула я руками, оттягивая момент и судорожно пытаясь решить, что же такое им сказать. — Кто вам это сказал?
— А откуда тогда это все? Молоко, яйца? — не сдавался Миша. — Папа сам и сказал. Что из-за нас, дармоедов, все.
— Мамочка, не отдавай нашего братика никому! Пожалуйста, — пискнула Маша. — Мы сами будем о нем заботиться. Он же наш!
— Угу. Сначала его отдадите, а потом нас выкинете? — повесив голову, пробурчал Миша.
Где-то внутри кольнуло. Может быть, он заболел? Минут десять-пятнадцать на холоде простоял! Хороша ж из меня мамаша! Его бы сейчас в горячую ванну, чтобы прогрелся после сильного охлаждения.
А этого борова не просто убить хотелось, а сделать это с особой жестокостью, медленно и с удовольствием! Набрала в грудь побольше воздуха, но в итоге так ничего и не смогла произнести. Да, я слышала из разных психологических передач, что с детьми надо разговаривать честно, но что тут скажешь? Пока я еще сама не разобралась с тем, что происходит, и с тем, кто что здесь кому должен.
— Запомните, пожалуйста. Я вас никому никогда не отдам, — только произнеся это вслух, поняла, насколько сама в это верю. Как бы я здесь ни оказалась, зачем бы это ни произошло и как бы мне ни хотелось вернуться домой, этих детей оставлять нельзя. Пропадут ведь! — А про то, что говорил ваш папа, я вам потом объясню. Но своих детей я никому отдавать не стану.
Миша и Маша кивнули, принимая обещание, на их мордашках было написано явное облегчение.
— А теперь надо бы искупаться. А то ты, Миша, весь промерз. Так что первый пойдешь, — весело вынесла вердикт я, разрывая давящее ощущение, которое возникло после этого тяжелого вопроса.
Правда, сразу это сделать не получилось. Следующие полчаса я усиленно отмывала ванну до приемлемого состояния, чтобы скрепя сердце можно было пустить туда ребенка. Ржавчина настолько впиталась в эмаль, что проще было уже или выкинуть и купить новую, или покрыть эмалью заново.
Набрав горячей воды, первые несколько минут сама не знала, как быть дальше. Мыть ребенка или предоставить ему право делать это самостоятельно? У меня никогда не было подобного опыта, но, словно по наитию, по какой-то внутренней памяти или инстинкту, я, кажется, поняла, что делать. Мальчик же особого стеснения не испытывал. Разделся — худенький, ребра торчат, весь в синяках.
В итоге, помыла его сама, растерла, нашаркала мочалкой с хозяйственным мылом — ничего другого просто не нашлось.
— Подожди, принесу полотенце! — не смогла сдержать я улыбку, глядя на счастливое личико плескавшегося в ванной ребенка.
Вот много ли ему для счастья надо? Да и я сама сейчас бросилась в омут заботы об этих двоих, только бы не думать о том, что именно произошло со мной самой. Ведь, судя по договору и паспорту, я оказалась в своей же стране, в свое время. Вчера, как я помнила, также был снег за окном. Я работала event-менеджером, организовывала вечеринки, фестивали, церемонии для поддержки брендов, особенно тех, чье продвижение другими способами было затруднено ввиду законодательных ограничений, например, алкоголя, интим-товаров и других.
И вот куда я сейчас со своими знаниями и умениями? Вряд ли какой-то крупный, да и мелкий лейбл доверит проведение мероприятий человеку без какого-либо образования, рекомендаций и опыта, да и вообще с такой семейной историей, как у Люси Клеевой.
Вздохнув, я вышла из ванной и отправилась искать полотенца.
— Машенька, — обратилась я к девочке, которую застала на кухне за попыткой помыть посуду. Ну вот почему у алкоголиков зачастую такие золотые дети? — Машенька, ты уже взрослая. Давай проверим, знаешь ли ты, где у нас полотенца лежат?
Девочка была рада быть полезной и тут же помчалась в коридор, где в высоком шкафу на одной из полок и обнаружились кое-как покиданные мятые полотенца.
— Спасибо! — поблагодарила я ребенка, а сама принялась выискивать среди них что-нибудь поприличнее и побольше, чтобы можно было завернуть Мишу.
Боров, лежащий в спальне, казался мне миной замедленного действия. Все время на краю подсознания зрело чувство, что может рвануть в любой момент.
Вот только пока рылась в полотенцах, обнаружила небольшую книжицу. Открыла — она вся была испещрена мелким убористым подчерком. Дневник Люси.
Нахмурившись, пролистала:
— Мама! — донесся голос Миши из ванной. — Мне мыло в глаза попало.
Я поспешно спрятала книжечку в карман халата, который все еще был на мне. Нельзя, чтобы эту вещицу кто-то увидел, а вот мне она может во многом помочь и многое прояснить.
Дальше я наконец-то вытерла Мишу, перед этим промыв ему глазки, выкупала Машу, которая от нетерпения прыгала на месте, ожидая своей очереди, затем усадила детей за старенький телевизор, включив им мультики.
— Посиди с нами? — попросила девочка, кутаясь в махровое полотенце.
Было видно, что детям очень хочется, чтобы их обняли, прижали к себе, поцеловали. Словно, получив сегодня чуть больше внимания, чем обычно, они пытались ловить момент и выкупаться не только в ванной, но и в материнской любви. Но я сама сейчас была еще не готова к такому. Мне было горько от того, как тяжело дался сегодняшний день, как подкашивались ноги, как скребло на душе. Оказаться в теле жены алкоголика, матери двоих детей, без гроша в кармане — к такому меня жизнь не готовила.
— У меня дела на кухне, я все там сделаю, а потом приду. Ужин надо еще приготовить. Вы пока посидите тут тихонечко, хорошо?
— Еще и ужин будет? — восхищенно переспросила Маша.
«Убить борова!» — как мантру повторила я, прежде чем уйти наконец на кухню и достать договор на суррогатное материнство и дневник Люси. Нужно было все хорошенько изучить.
Но не успела я вчитаться, как раздался громкий дверной звонок.
«Кто бы это мог быть?» — подумала я и тут же мысленно содрогнулась — борова ведь разбудят!
Машинально сунула дневник в карман и побежала открывать дверь. По пути взглянула в заляпанное зеркало в прихожей и, в очередной раз ужаснувшись своему виду, распустила волосы, прикрыв часть лица — мало ли кто это мог быть. Взглянула в дверной глазок — там стоял незнакомый мужчина.
По работе мне часто доводилось общаться с такими. Недовольный взгляд, опущенные вниз уголки губ. На руке часы, отсюда не было видно точно, но наверняка дорогие. Одет вроде просто — футболка и джинсы. Но на руке при этом огромный перстень.
«Сноб», — вынесла я вердикт.
Кто бы это ни был, но ему явно очень не нравилось здесь находиться.
— Это кто?! — крикнула я через дверь.
— Галавиц, — отозвался мужчина.
«Вот и познакомимся», — мелькнула паническая мысль. Ко встрече с «заказчиком», как он значился в договоре, я сейчас была не готова. Как с ним общаться? Друг он или враг? Можно ли заручиться его поддержкой, чтобы избавиться от мужа, или он в этом случае еще большее зло?
Полезла открывать дверь и, опустив голову, чтобы не видно было фингала, вышла из квартиры — пускать посторонних к детям не хотелось. У Галавица оказались карие глаза, восточные черты лица и легкая щетина. Черные волосы резко контрастировали с бледноватой кожей. Красивый — бесспорно. Правда, брезгливое выражение лица портило эту красоту.
— Руслан… — я запнулась, припоминая отчество, но так и не вспомнила.
Мужчина понял мою заминку по-своему:
— Для вас Руслан Раисович, попрошу, — тихо, но твердо произнес он и замолчал, очевидно, чего-то ожидая.
— Руслан Раисович, — согласно повторила я, — как скажете.
Мужчина вздохнул, уловив легкий сарказм, хоть я и пыталась его скрыть. Снобы меня раздражали, хотя по работе я и научилась скрывать неприязнь к ним, а тут, очевидно, еще не приспособилась к телу Люси Клеевой.
— Почему вы пропустили сегодняшний прием у врача? — наконец, нарушил повисшую тишину мужчина.
— Эм…
Что ответить на это, я не знала. И в самом деле — почему? Василий, пьяно дрыхнувший в спальне, наверняка был заинтересован в деньгах Галавица, как и сама Люся.
На самом деле, удивительно, что по такому поводу приходит он лично, а не представители какого-либо агентства по суррогатному материнству. Насколько я слышала, в таких случаях вынашивающая ребенка женщина зачастую с генетическими родителями не общается. По крайней мере, так рассказывали в одной из передач по телеку. А тут пришел сам. Возможно, не первый раз.
— Проспала, — отмазка была нелепой, и я поспешила добавить: — Простите, этого не повторится. Я хотела позвонить, предупредить…
— У вас отключен телефон! — припечатал он.
— Зарядка сломалась, на новую денег нет… — пролепетала я, мысленно костеря эту Люсю на все лады.
Ну в самом деле! Какого черта она пропустила прием?! Ей за это деньги платят!
Людей, относившихся к своей работе безответственно, я не любила еще больше, чем снобов.
— Нет денег на новую? Вы издеваетесь? Куда же делись пятьдесят тысяч, которые вы получили два дня назад?
Так вот почему Василий в запое! Жена денег в дом принесла. Но если этот Галавиц действительно не знает, куда деть пятьдесят тысяч за два дня, то какой-то странный из него богач.
— Долги раздали, — развела я руками.
Нет, можно было, конечно, пожаловаться на тирана-мужа. Вот только это я сделать еще успею. Главное — разобраться, что этот «заказчик» собой представляет, а загонять себя в полную зависимость еще и от него — последнее дело в моей ситуации.
Мужчина недовольно поджал губы:
— Я плачу вам деньги. Хорошие деньги, позвольте уточнить. Будьте добры хотя бы попытаться отработать их!
И в этом я была полностью с ним согласна.
— Вы с вашим мужем — последние люди, к которым я бы хотел обращаться с подобной просьбой. Но раз уж я был вынужден это сделать…
Он замолчал, видимо, поняв, что сболтнул лишнее. А я от удивления не выдержала и даже подняла лицо. И в самом деле, если он располагает большими финансами, мог выбрать себе суррогатную мать из более… социально ответственной семьи. Зачем же ему сдалась Люся Клеева?
— Что это? — Руслан протянул руку к моему лицу, но я испуганно дернулась. — А ну стойте!
Грубо ухватил меня за плечо, удерживая на месте, и взял большим пальцем за подбородок, поднимая лицо. Легко подул, чтобы волосы отлетели в строну.
— Проспали… — покивал он с преувеличенной серьезность. — Зарядка сломалась…
Я почувствовала, как краска отхлынула от моего лица. Странный иррациональный страх вспыхнул так остро и так ярко, что я сразу же поняла — эмоции принадлежат не мне. Это Люся боялась сейчас того, что могло произойти.
Меня же удивило и испугало совсем другое: странное покалывание в том месте, где палец Руслана касался кожи, словно легкие, едва заметные электрические токи происходили между нами.
А вот сам Галавиц, кажется, совершенно не обратил на это никакого внимания. Отодвинул меня в сторону и влетел в квартиру.
— Подождите! — я попыталась его задержать, но тщетно.
Мужчина лишь тряхнул плечом, сбрасывая мою руку. Оказавшись внутри, он толкнул ближайшую к нему дверь. Вроде и не сильно толкнул, но та отлетела и ударилась с такой силой, что лишь чудом удержалась на петлях.
— Что вы творите?! Детей перепугаете! — взвизгнула я и кинулась ему наперерез, когда он попытался зайти в комнату.
Маша и Миша, смотревшие телевизор, повскакивали. Брат затолкал сестренку себе за спину и поглядывал на меня, но не ища защиты, а словно готовился в любой момент кинуться защищать меня.
Увидев, что в комнате только дети, Руслан чуть смутился. Но все же до конца не успокоился и пошел к другой комнате. Хорошо хоть дверью больше так не хлопал.
— Вам лучше уйти, — попыталась я урезонить его. Вспыхнувшая у Галавица агрессия и его напор действовали на нервы. — Ну что вы хотите?!
— Мои желания касаются вас в последнюю очередь, — процедил он.
Третья комната, которую проверил мужчина, оказалась той самой спальней. Я с замершим сердцем наблюдала, как Галавиц подходит к кровати, втягивая носом воздух и заметно морщась. Хотя перегаром и алкоголем уже не пахло — балкон я неплотно закрыла.
Василий, словно почувствовав чужое присутствие, заворочался. Поднял голову, но, увидев, что перед ним чужой мужик, тут же попытался вскочить на ноги.
— Ты кто такой? — пьяно ворочая языком, спросил он.
— Тот, кто платит деньги твоей жене, — процедил Руслан.
— А какого… сюда притащился? — набычился Василий. — Ты ее уже обрюхатил…
Он закончил свою речь нецензурной бранью, но Галавиц на это даже ухом не повел.
— Что с ее лицом? — кивнул он на меня.
— А че с лицом? Люся, ну-к сюда! — подозвал так, как только собак подзывают. Еще и по бедру для пущего эффекта хлопнул. Я от подобной наглости застыла, не пошевелившись. — Люся… — недобро повторил Василий с нажимом. — Живо подошла!
Я по-прежнему не двигалась, застыв в дверях. И вот про эту тварь я читала в дневнике, что он «добрый и нежный»?
— Людмила, будьте добры, подойдите, пожалуйста, — неожиданно вставил Руслан.
Ноги словно сами собой понеслись вперед, еще до того, как мужчина договорил. И, вместе с тем, по телу разлилась приятная легкость.
— Чёй-то ты моей женой командуешь? — вспылил Клеев, моментально подобравшись. Даже речь стала внятной, будто протрезвел разом. — Я не посмотрю, сколько ты там платишь. Она моя, понял?
Поделиться книгой: