Гражданская война глазами красных командиров

По переходе на территорию Советской России представители корпуса обратились к центральному советскому правительству с просьбой пропустить чехословаков во Францию[14]. Советское правительство в конце марта 1918 г. дало разрешение на продвижение чехословацких эшелонов на Владивосток, где они должны были погрузиться на суда для отправки во Францию. Однако им было поставлено условие, что оружие, как взятое из бывших царских арсеналов, должно быть возвращено советской власти. Начало передвижения корпуса совпало с японским десантом во Владивостоке (4 апреля 1918 г.) и вследствие этого создало новое исключительное политическое и стратегическое положение на Дальнем Востоке. Это побудило советское правительство задержать эшелоны до выяснения положения вещей. Было предположено перебросить чехословаков через Архангельск и Мурманск за границу. Правительства Англии и Франции не дали по этому поводу своего ответа, по-видимому потому, что в это время уже окончательно созрела мысль об использовании корпуса в качестве костяка будущего контрреволюционного восточного фронта[15]. Массу солдат Чехословацкого корпуса удалось спровоцировать злонамеренной агитацией о предполагаемой выдаче их Германии и Австро-Венгрии, как бывших военнопленных. Предложения советского правительства остаться добровольно в России и выбрать себе соответственное занятие, не исключая и службы в Красной Армии, если бы переброска их за границу оказалась невозможной, массе чехословаков были совершенно неизвестны.

Но главари корпуса в лице Чечека, Гайды и Войцеховского вполне сознательно вели свою игру, действуя по указке французской миссии, которой они заблаговременно телеграфировали о своей готовности к выступлению. Выработав свой план действий и согласовав его во времени, чехословаки активно выступили в конце мая 1918 г. 25 мая Гайда со своими эшелонами поднял мятеж в Сибири, захватив г. Новониколаевск. 26 мая Войцеховский захватил Челябинск, а 28 мая, после боя с местными советскими гарнизонами, эшелоны Чечека заняли Пензу и Сызрань[16]. По своей близости к жизненным центрам революции наиболее опасными являлись Пензенская (8000 бойцов) и Челябинская (8750 бойцов) группы чехов. Однако обе эти группы первоначально обнаруживали стремление продолжать движение на восток. Группа Войцеховского 7 июня, после ряда столкновений с красными, заняла Омск. 10 июня она соединилась с эшелонами Гайды. Пензенская группа направилась на Самару, которой овладела 8 июня после незначительного боя. К началу июня 1918 г. все силы чехословаков, в том числе и местные белогвардейцы, сосредоточились в четырех группах:

1-я под командой Чечека (бывшая Пензенская группа) в составе 5000 человек в районе Сызрань – Самара;

2-я под командой Войцеховского в составе 8000 человек. в районе Челябинска;

3-я под командой Гайды (Сибирская) в составе 4000 человек в районе Омск – Новониколаевск;

4-я под командой ген. Дитерихса (Владивостокская) в составе 14 000 человек была разбросана в пространстве к востоку от оз. Байкал, направляясь на Владивосток.

Штаб корпуса и чешский национальный совет находились в Омске. В общей сложности силы чехословаков достигали 30 000—40 000 человек.

Выступление чехословаков и их действия на огромном протяжении от р. Волги до Владивостока вдоль Сибирской железнодорожной магистрали имели следующие последствия.

Восточная группа чехословаков в 14 000 человек под начальством ген. Дитерихса первое время держалась пассивно. Все ее усилия были направлены к тому, чтобы успешно сосредоточиться в районе Владивостока, для чего она вела переговоры с местными властями с просьбой о содействии в продвижении эшелонов. 6 июля она сосредоточилась во Владивостоке и захватила город. 7 июля она заняла Никольск-Уссурийский.

Немедленно же после восстания чехословаков, согласно решению верховного совещания союзников, во Владивостоке высадилась 12-я японская дивизия, а за ней последовали американцы, англичане и французы[17]. Союзники взяли на себя охрану района Владивостока, а своими действиями на север и в сторону Харбина они обеспечивали тыл чехословаков, которые двинулись обратно на запад на соединение с Сибирской группой Гайды. По дороге, в Маньчжурии, группа Дитерихса соединилась с отрядами Хорвата и Калмыкова, а в районе ст. Оловянной (Забайкальской ж.д.) в августе восстановила связь с отрядом Гайды и Семеновым.

Красные отряды на Дальнем Востоке частично были взяты в плен, частью же уходили в тайгу и горы, взрывая мосты на железных дорогах и оказывая возможное сопротивление врагу.

В Омске после захвата его чехословаками образовалось временное сибирское правительство, которому чехословаки обещали свою поддержку. Они же поощряли усиленное формирование белогвардейских и казачьих отрядов.

10 июня в Омске после соединения Челябинской и Сибирской групп чехословаков состоялось совещание чешского командования с представителями вновь возникшего сибирского белого правительства. На совещании решено было организовать борьбу с советскими войсками согласно следующему плану. Общее руководство чехословацкими войсками возлагалось на командира корпуса Шокорова, причем все силы были разделены на три группы: 1-я – Западная, под командой полковника Войцеховского, должна была наступать через Урал на Златоуст – Уфу – Самару и соединиться с Пензенской группой Чечека, оставшейся в районе Волги. Затем они должны были развить свои операции против Екатеринбурга с юго-запада; 2-я группа чехословаков под командой Сырового должна была наступать по Тюменской железной дороге в направлении Екатеринбурга с целью привлечь на себя возможно больше советских войск и облегчить продвижение Западной группы, слившейся с Пензенской группой Чечека, а затем совместно с ней занять Екатеринбург.

15 июля 1918 г. в городе Челябинске произошло второе совещание чехословацкого командования с белогвардейскими правительствами, образовавшимися на оккупированной чехословаками территории. На этом совещании было достигнуто соглашение о совместных военных действиях сил этих правительств с чехословаками.

Пензенская группа Чечека, заняв Самару, в течение июня частью своих сил наступала на Уфу, собирая по дороге вокруг себя белогвардейские силы, и теснила отряд т. Блохина, выдвинутый из Уфы. 5 июля отряды Чечека занимают Уфу, а 3 июля у ст. Миняр соединяются с челябинскими частями чехословаков. Выполнив первоначальную задачу по захвату Сибирской железнодорожной магистрали, чехословаки продолжали операции по захвату всего Уральского района, наступая главными силами на Екатеринбург, менее значительными – на юг, в сторону Троицка и Оренбурга. Этими действиями занимался исходный плацдарм для осуществления того плана интервенции, о котором мы говорили выше.

Выступление Чехословацкого корпуса застигло Советскую Россию в момент только что начавшегося процесса создания ее вооруженных сил. Наличные же силы были задействованы на Донском фронте и на демаркационной линии с австро-германцами. Поэтому выделение новых сил для борьбы с чехословаками являлось весьма затруднительным.

Кроме того, быстрому территориальному распространению чехословацкого продвижения на Урале способствовал целый ряд условий. Социальной особенностью уральского пролетариата по сравнению с пролетариатом Петроградской и Центрально-Промышленной областей являлось, как мы уже отмечали, крепкая его связь с землей. Поэтому колебания крестьянства находили свое отражение и в настроениях пролетариата. Передовой отряд пролетариата, классово наиболее оформившийся и находившийся под идейным и организационным руководством партии коммунистов, был ослаблен выделением значительных кадров для борьбы на фронтах. Среди оставшегося рабочего населения даже крупных заводских районов, разбавленного недавними выходцами из крестьянской среды, не успевшими еще проникнуться классовым самосознанием эпохи диктатуры пролетариата, продолжало сказываться влияние меньшевиков и эсеров.

Приближение чехословаков послужило поводом для ряда волнений и восстаний, подготовленных меньшевиками и эсерами.

Так, 13 июня 1918 г. вспыхнуло восстание рабочих Верхне-Невьянского и Рудянского заводов. Произошло восстание в Тюмени. Во время наступления чехословаков на Кыштым рабочие Полевского и Северского заводов арестовали свои советы. Восстания произошли также на Кусинском, Воткинском, Ижевском и других заводах. В силу перечисленных обстоятельств Урал при многочисленности своего рабочего населения и природных условий, чрезвычайно способствующих как организации регулярной обороны, так и партизанской войне, не смог, однако, явиться пролетарской крепостью, способной задержать волну белогвардейского нашествия. Внутреннее состояние Урала и отсутствие централизованной организации управления имели свое отражение и в военной плоскости.

Армия составлялась из совокупности отрядов и отрядиков, иногда числом 13 и более, при численности некоторых дружин не свыше 1–2 десятков человек. Так, 1 июня 1918 г. на позициях под Миасом находилось 13 таких отрядов, общая численность которых не превосходила 1105 штыков, 22 сабель при 9 пулеметах. Несмотря на то что кадры многих из этих отрядов состояли из вполне сознательных и самоотверженных рабочих, но к бою с регулярными частями по своему полнейшему незнанию военного дела они оказывались совершенно неподготовленными. Примерно такой же характер имели и красные вооруженные силы Сибири. Бывший командующий Уральско-Сибирским фронтом т. Берзин в своих воспоминаниях (Этапы в строительстве Красной Армии, 1920) дает нам общую цифру этих сил, основная масса которых в июне 1918 г. находилась в районе Екатеринбург – Челябинск, примерно 2500 человек при 36 пулеметах и трех взводах артиллерии. Вот в каких тяжелых условиях советской власти пришлось закладывать первые основы будущей стройной организации красного Восточного фронта.

Первым шагом в этом отношении явилось образование Северного урало-сибирского фронта 13 июня 1918 г. (т. Берзин). Эта мера была принята своевременно: противник был уже в 35–40 км от Екатеринбурга. Единство командования и его энергичная организационная работа в тылу и на фронте дали свои результаты: противника на лишних 1 ½ месяца удалось задержать под Екатеринбургом. Попутно была поведена широкая политическая кампания среди местного населения. Многочисленные агитаторы направились в крупнейшие заводские центры. Печатный станок явился мощным союзником командования[18]. Удалось внести начало правильного военного управления и организации в части сибирских формирований, отступивших из-под Омска к Тюмени.

Однако Северный урало-сибирский фронт просуществовал только одни сутки. Возникновение его в порядке инициативы мест во времени совпало с распоряжением центра об организации единого управления красным Восточным фронтом, во главе которого со званием главкома был поставлен Муравьев, уже стоявший однажды во главе советских войск на Украине. К моменту своего преобразования в 3-ю армию Северный урало-сибирский фронт обеспечивал: екатеринбургско-челябинское направление силами в 1800 штыков, 11 пулеметов, 3 орудия, 30 сабель и 3 броневика. На шадринском направлении он располагал силами в 1382 штыка, 28 пулеметов, 10 сабель и 1 броневик. В районе Тюмени (омское направление) числилось 1400 штыков, 21 пулемет, 107 сабель. Резервом этих сил могли явиться 2000 невооруженных рабочих в Тюмени. Общий резерв командования не превышал 380 штыков, 150 сабель и 2 батарей[19].

К этому времени наметилось образование четырех красных армий: 1-й – на симбирском, сызранском и самарском направлениях (в районе Симбирск – Сызрань – Самара – Пенза), 2-й – на Оренбургско-Уфимском фронте, 3-й – на челябинско-екатеринбургском направлении (Пермь – Екатеринбург – Челябинск) и Особой армии на саратовско-уральском направлении (в районе Саратов – Урбах). Штаб фронта расположился в Казани.

Первый период кампании на Восточном фронте явился для красных организационным периодом собирания сил. Выступление Чехословацкого корпуса в интересах держав Антанты и местной контрреволюции позволило врагам советской власти отторгнуть от Советской России огромную территорию Поволжья, Урала, Сибири и Дальнего Востока; оно способствовало созданию на этой территории белогвардейских армий и прекратило доставку продовольствия для голодавших центральных губерний. Захватив инициативу действий в свои руки, чехословаки поставили в тяжелое положение советское правительство. Это положение делалось особенно трудным в связи с внутренними событиями в виде восстания левых эсеров в Москве и начавшейся интервенции на севере России.

Восстание правых эсеров в Ярославле и других городах было организовано представителями Антанты и руководителями русской контрреволюции. Кроме политического значения, о котором мы говорили ранее, оно имело целью объединить действия интервентов на севере и чехословаков на востоке с внутренним антисоветским фронтом. Мятеж был поднят правыми эсерами в ночь со 2 на 3 июля 1918 г., опираясь на тайные офицерские организации, созданные Б. Савинковым на деньги, отпущенные французской военной миссией. Начальник этой миссии ген. Лаверн настоял на ускорении начала мятежа. Менее значительные выступления произошли в Рыбинске и Муроме, но были быстро подавлены местными советскими силами. Ликвидация ярославского мятежа, протекавшего в крайне упорной борьбе, затянулась на две недели и потребовала присылки подкреплений из Москвы.

Восстание левых эсеров в Москве имело целью сорвать Брест-Литовский мир с Германией. Началом его можно считать убийство 5 июля 1918 г. германского посла графа Мирбаха, за которым последовало 6 июля вооруженное выступление левых эсеров в Москве, окончательно подавленное 8 июля. Эти восстания, несмотря на свою кратковременность, также отразились на только что возникавшем красном Восточном фронте.

Главнокомандующий этим фронтом Муравьев, левый эсер, отдал приказание своим войскам двинуться на Москву – на помощь левым эсерам[20].

Выступление чехословаков отразилось и на положении в оренбургских и уральских степях. Среди оренбургских казаков начало вновь развиваться притихшее за зиму повстанческое движение.

Этим обстоятельством воспользовался Дутов и с отрядом в 600 бойцов с 5 пулеметами вышел из тургайских степей и двинулся на Оренбург, который и занял 3 июля. Произведя реорганизацию своих сил, Дутов начал действовать от Оренбурга по направлениям на Актюбинск, к Верхнеуральску и на Орск.

Красные отряды, оказавшиеся в гуще этого движения, вынуждены были очистить Оренбургский край, причем отряды Блюхера и Каширина отошли на Верхнеуральск, орские отряды ушли на Орск, а туркестанские отряды возвращались в Туркестан через Актюбинск.

Екатеринбург в сложившейся стратегической обстановке к середине июня в районе Урала и Волги при группировке чехословаков в районе Пензы, Челябинска и Омска имел огромное значение. Для чехов он важен был, как находящийся на их фланге и угрожавший их сообщениям при наступлении к Волге; для Советской России он представлял значение как крупный промышленный и рабочий центр, соединенный к тому же кратчайшей железнодорожной линией через Вятку, Вологду и Пермь с Петроградом.

Северо-Западная группа чехословаков вела наступление вдоль железной дороги Омск – Тюмень – Екатеринбург. Здесь ее успешно сдерживала входившая в состав 3-й армии так называемая 1-я Сибирская армия т. Эйдемана. Армия Эйдемана состояла из малочисленных отрядов, еще не сведенных в полки, и не превосходила 3000–4000 бойцов, но ее основное ядро состояло из пермских, тюменских и омских рабочих.

Эта армия оказывала чехам упорное сопротивление, отступая от одного рубежа к другому. На линии р. Нишма (восточнее Тюмени) она имела несколько удачных для себя боев.

Данная группа красных далеко вдавалась в общий фронт белых, занимая также Камышловский район и грозя таким образом флангу чехов, развивавших одновременно наступление и от Челябинска на Екатеринбург. Челябинская группа чехословаков по соединении с Пензенской группой и русскими белогвардейцами достигала численности до 13 000 бойцов. Ею командовал Войцеховский. Наступление последнего развивалось более успешно. 25 июля 1918 г. чехословаки взяли Екатеринбург со стороны Челябинска. Только тогда группа Эйдемана, переименованная в 1-ю Сибирскую дивизию, в связи с общим отходом 3-й красной армии отошла на Алапаевск.

В дальнейшем до конца первой половины октября на Урале продолжалась борьба в районе Екатеринбурга и перевалов Среднего Урала; красные стремились обратным занятием Екатеринбурга отвлечь силы чехословаков с Поволжья, а последние, наоборот, пытались расширить пределы захваченного района. Эти взаимные цели притянули в район Екатеринбурга значительные силы обеих сторон.

На фоне этих событий на Восточном фронте обе стороны продолжали развертывать свои силы: внутренние контрреволюционеры и чехословаки – путем местных мобилизаций, советское командование – путем местных формирований и стягивания значительных подкреплений, в том числе первых регулярных формирований Красной Армии из различных мест страны.

К половине июля 1918 г. общая численность красного Восточного фронта достигала уже 40 000—45 000 человек, растянутых на фронте 2000 км. Эти силы постепенно переходили от случайной организации к началам правильной войсковой организации, причем впереди в этом отношении шла 1-я красная армия, действовавшая на симбирском направлении и находившаяся под командованием т. М.Н. Тухачевского. Наибольшей боеспособностью отличалась 3-я красная армия на пермско-екатеринбургском направлении, состоявшая под командованием т. Берзина. Она состояла главным образом из рабочих местных заводов – высокосознательного элемента, нуждавшегося только в военной выучке.

Наступательный почин по-прежнему оставался в руках противника. К 25 июля он занимал уже целиком Самарскую, Уфимскую и Екатеринбургскую губернии, овладел Симбирском и в некоторых местах выходил уже на р. Каму[21].

Новое командование красным Восточным фронтом в лице т. Вацетиса первой задачей своей поставило приостановить продвижение противника, что и было достигнуто на некоторых направлениях.

Своей второй целью т. Вацетис ставил упорядочение организации войск и, наконец, стремился создать себе стратегический резерв. Кроме того, озабочиваясь прикрытием важного казанского направления, совершенно доступного для противника, командвост приступил к сосредоточению на этом направлении частей, из которых должна была образоваться 5-я армия. Численность ее предполагалось довести до 3500–4000 штыков, 350–400 сабель, 3–4 легких и 2 тяжелых батарей. Основным ядром этой армии должны были явиться латышские части.

28 июля 1918 г. т. Вацетис разработал план встречного наступления, сущность которого сводилась к захвату в клещи сил противника, действовавших на фронте Симбирск – Сызрань, двойным ударом по левому берегу Волги: с севера – со стороны Чистополя на Симбирск и с юга – со стороны Урбаха на Самару. Выполнение этой задачи возлагалось на три армии (1, 5-ю и 4-ю), тогда как остальные две (2-я и 3-я) должны были наносить вспомогательные удары на Уфу и Екатеринбург.

Смелый по замыслу план Вацетиса требовал широкой маневренности от подчиненных ему войск, к чему они еще не были способны; кроме того, одна из армий (а именно 5-я), предназначенных для нанесения главного удара, только еще начинала сосредоточиваться. Тем не менее наступление было начато в первых числах августа. Но развития своего в достаточной мере оно не получило из-за неготовности армий к широким и согласованным маневренным действиям и малого количества сил, которое удалось выделить для этой операции.

Наступление начали только 2-я и 3-я армии. 2-я армия отрядом в 1000 штыков пыталась наступать на Бугульму, но это наступление было ликвидировано противником уже 5 августа. 3-я армия действовала более решительно и успешно; она, нанося удар с севера из района Нижний Тагил, почти достигла Екатеринбурга, но неустойчивость одной из ее дивизий вынудила и ее начать отход. Во всяком случае, наступление 3-й армии имело известные стратегические результаты – оно принудило противника стянуть на это направление значительные резервы.

В свою очередь противник организовал нападение на Казань отрядом в 2000 человек при 4 орудиях и 6 вооруженных пароходах.

Силы противника двинулись на Казань от Симбирска частью сухим путем, частью по Волге. В течение пяти дней (с 1 по 5 августа) они вели бои на подступах к Казани, причем энергичное сопротивление им оказали лишь несколько латышских рот во главе с командвостом Вацетисом, остававшимся в Казани до последней минуты. Однако 6 августа 1918 г. противник ворвался в город, где в течение целого дня шел упорный бой нескольких рот 5-го латышского полка под руководством командвоста И.И. Вацетиса. Интернациональный сербский батальон, занимавший Казанский кремль, перешел на сторону противника. Поздно вечером т. Вацетис с кучкой своих стрелков пешком покинул город.

Захват противником Казани имел не столько стратегические, сколько экономические последствия. В Казани был захвачен золотой запас РСФСР в количестве 651 ½ млн рублей золотом и, кроме того, 110 млн кредитными билетами. Этот запас переходил затем преемственно к Уфимской директории, колчаковскому правительству и лишь при завершении Гражданской войны частично вернулся обратно в руки советского правительства.

После захвата противником г. Казани на Восточном фронте создалось следующее соотношение сил. На Волге, от Казани и до Самары включительно, развернулась Поволжская армия противника под командой полковника Чечека численностью 14 000—16 000 штыков при 90—120 орудиях и 1–1,5 кавалерийского полка. Армия располагала флотилией в 16–20 вооруженных пароходов. Южнее ее, в Оренбургской и Уральской областях, действовали силы оренбургских и уральских казаков, которые можно примерно исчислить в 10 000—15 000 сабель при 30–40 орудиях. Севернее Поволжской армии, на екатеринбургско-пермском направлении, развернулась Екатеринбургская армия противника под командованием полковника Войцеховского; ее силы достигали 22 000—26 500 штыков и сабель, при 45–60 орудиях, считая в том числе и около 4000 повстанцев Ижевско-Воткинского района. Таким образом, всего на Восточном фронте противник располагал от 40 000 до 57 500 штыков и сабель при 165–220 орудиях[22]. Этим силам командование красного Восточного фронта могло противопоставить следующие свои армии.

На самарском и саратовском направлениях – 4-ю красную армию (Хвесин) численностью в 22 632 штыка, 4 эскадрона, 58 полевых и 6 тяжелых орудий. В задачу этой армии входило овладение Самарой, причем ей приходилось иметь дело с активными группами противника, наступавшими от Вольска на Балашов и от Уральска на Саратов.

На симбирском направлении – 1-ю красную армию (Тухачевский) в количестве 6818 штыков, 682 сабель и 50 орудий. В задачу этой армии входило воспрепятствование противнику пользоваться Волгой как рокадным путем, для чего она должна была в кратчайший срок овладеть Симбирском.

В районе Казани находились 5-я армия (Славен) в двух группах на правом и левом берегах Волги общей численностью в 8425 штыков, 540 сабель, при 37 легких и 6 тяжелых орудиях и 2-я армия (Азин), подтянутая к Казани командвостом т. Вацетисом и действовавшая со стороны Орска; ее численность определялась в 2500 штыков, 600 сабель, 12 легких и 2 тяжелых орудия. Фронтовой резерв численностью в 1230 штыков, 100 сабель, при 6 орудиях сосредоточивался на ст. Шидраны. Ближайшей задачей красного командования в Казанском районе являлось овладение Казанью силами 2-й армии, левобережной группы 5-й армии и малочисленной и слабой красной Волжской военной флотилии.

На пермском направлении действовала 3-я красная армия (Берзин) численностью в 18 119 штыков, 1416 сабель и 43 орудия. Эти силы были разбросаны на пространстве 900 км, тогда как численно слабейшая армия Войцеховского развернулась на вчетверо меньшем фронте и действовала по внутренним операционным линиям, чем и объясняются ее предшествующие успехи.

Кроме того, вне связи с этими силами фронта, но против белых действовала от Ташкента на Оренбург и Орск еще красная Туркестанская армия (Зиновьев) численностью в 6000–7000 штыков и 1000–1500 сабель. В конце сентября 1919 г. она подходила к району Орска.

Общая численность войск красного Восточного фронта, не считая Туркестанской армии, достигала 58 486 штыков, 3238 сабель при 200 легких и 14 тяжелых орудиях. Вместе с Туркестанской армией численность доходила до 64 000—65 000 штыков и 4000–5000 сабель. Таким образом, численное превосходство над противником было очень незначительно. Кроме того, на внутреннем состоянии фронта весьма отрицательно сказывалось отсутствие правильной организации, к проведению которой было только еще приступлено. Так, пехота 5-й армии состояла из 47 единиц, непосредственно управлявшихся штабом армии, несмотря на наличие в той же армии до 40 мелких штабов. В методах управления армией господствовал коллективизм, доведенный до крайности. Для выполнения той или иной перегруппировки собирался Военный совет, который постановлял свое решение большинством голосов. Понятно, почему военные действия развивались с чрезвычайной медленностью, а между тем под Казанью противник оказался в очень трудном положении. Здесь его силы, не превышающие 2000–2500 человек, занимали дугообразный фронт протяжением 100–120 км и охватывались почти впятеро превосходными силами 2-й и 5-й армий. Командарм 2-й Азин неоднократно пытался взять Казань штурмом, но его попытки удерживались командармом 5-й Славеном, объединявшим действия обеих армий, из-за неготовности его армии и из-за малой боеспособности пехоты 5-й армии, возлагавшей все надежды на артиллерийский огонь. Поэтому боевые действия по обратному овладению Казанью затянулись на целый месяц.

В течение этого времени Казанская группа белых неудачно пыталась овладеть железнодорожным мостом у Свияжска через Волгу. Чечек пытался поддержать Казанскую группу белых, направив от Симбирска на пароходах отряд Каппеля в составе 2340 штыков и сабель при 14 орудиях. Этот отряд 27 августа 1918 г. атаковал правобережную группу 5-й армии под Свияжском, но был наголову разбит контратакой латышских стрелков, и уже 28 августа остатки отряда Каппеля отхлынули к югу от Тетюш, где и рассеялись. Разгром отряда Каппеля был предпосылкой обратного взятия Казани, которая пала 9 сентября под ударами 2-й армии. Таким образом, единственным и невыгодным для противника результатом похода Каппеля было ослабление Сибирской группы противника, что облегчило для 1-й красной армии выполнение ее задач; Симбирск был занят ею с боем 12 сентября. Падение Казани и Симбирска было богато стратегическими результатами. Оно означало оттеснение противника с рубежа Средней Волги. Действительно, уже 13 сентября противник очистил Вольск. В дальнейшем 1-я красная армия перенесла центр тяжести приложения своих усилий на самарское направление.

В войсках противника, особенно мобилизованной «народной» армии, начиналось сильное разложение; ее части быстро очищали фронт перед 5-й и 1-й красными армиями. Симбирская группа противника, продержавшись на левом берегу Волги до 29 сентября, также быстро начала отход на восток. Успехи красных под Казанью и Симбирском разрастались до размеров стратегического прорыва фронта противника. 4 октября возмутившиеся в Ставрополе (Самарском) чехословаки покинули Ставрополь и по железной дороге направились на Уфу. 4 октября части «народной» армии оставили Сызрань, причем разложение в них распространилось и на офицерские части[23].

Тяжелое положение на фронтах, а также нарастающая активность контрреволюционных сил заставили партию уже к середине лета 1918 г. начать переходить на военное положение. Первые мобилизации рабочих, родившихся в 1896 и 1897 гг., прошли в Москве и Петрограде блестяще. Путиловцы, призванные в Красную Армию (свыше 300 человек), собрались на заводе, выстроились в ряды и с пением Интернационала в сопровождении 200 000 рабочих отправились к сборному пункту.

Петроград послал на чехословацкий фронт через Москву не менее 300 виднейших работников-коммунистов. Очередная мобилизация 1893, 1894 и 1895 гг. проходила удачно не только в столицах: в Костроме 14 августа состоялось соединенное заседание совета и всех рабочих и красноармейских организаций. Была принята резолюция, в которой говорилось о необходимости проведения всеобщей мобилизации рабочих Костромы и бедняков деревни. В Твери местная организация коммунистов отправляла на фронт (сообщение от 16 августа) пятую часть своих членов. На Урале некоторые заводы, например Надеждинский, послали на фронт всех коммунистов.

Профессиональные союзы в это время формировали еще только продовольственные отряды, которые имели и немалое военное значение. В Петрограде на 20 августа 1918 г. Центральная продовольственная управа зарегистрировала 3300 человек, записавшихся в продотряды: особенно успешно действовали союзы металлистов, писчебумажников и деревообработчиков.

Развивалось всеобщее военное обучение трудящихся: в Москве им было охвачено 45 000 человек, а в Петрограде в конце августа собирались довести число обучающихся до 90 000. Таким образом, создавался резерв для будущих мобилизаций. Кроме этого, особо происходило военное обучение коммунистов.

Документы того времени так отражали влияние партийных мобилизаций на фронте: красноармеец с Казанского фронта писал, что «с приездом больших партий коммунистов-организаторов мы решили взять инициативу в свои руки – от обороны перейти к наступлению». Тов. Лашевич сообщал с Уральского фронта, что там много было упущено, но «теперь Урала не узнаешь. Питерцы совершили колоссальную работу».

Когда пришли первые известия о крупной победе под Казанью, то общий тон партийных и советских газет был таков, что «взамен ушедших на фронт надо немедленно создавать новые кадры». 14 сентября т. Ем. Ярославский писал: «Почти отовсюду мы слышим, что в этом возрождении нашей Красной Армии сыграла большую, исключительную роль партия коммунистов, пославшая лучшие свои силы в армию на фронт. Они оживили, оздоровили весь организм Красной Армии, дали бессмертные образцы стойкости и революционной дисциплины».

Однако успехи красного оружия на Средней Волге в силу пространственности театра не оказывали особого влияния на ход дел в бассейне верхней Камы. Там наоборот противник, опираясь на охваченный упорным восстанием Ижевско-Воткинский район, насчитывающий 5500 вооруженных бойцов и связывавший оперативную свободу 2-й красной армии, продолжал накапливать свои силы на пермском направлении, сосредоточив в треугольнике Верхотурье – Сарапуль – Екатеринбург до 31 510 штыков и сабель при 68 орудиях. Эти силы стремились обойти левый фланг 3-й красной армии, действовавшей на пермском направлении, со стороны Верхотурья. Однако трудные местные условия театра в связи и с активной обороной 3-й армии обусловливали крайне медленное развитие операций противника в этом направлении. Положение этого участка красного фронта более упрочилось, когда в начале ноября 2-й армии удалось сломить сопротивление противника в Ижевско-Воткинском районе и значительно продвинуться вперед. Значение успеха 2-й армии заключалось в том, что ею был срезан наиболее упорно державшийся выступ фронта противника.

Тем временем 1-я и 4-я красные армии Восточного фронта, развивая одержанный успех, овладели 7 октября Самарой. В дальнейшем, перенеся свои операции на левый берег Волги, 5-я и 1-я красные армии широким фронтом развивали дальнейшее наступление, выйдя к 25 октября на линию Бугульма – Мензелинск, и оказались на уступе вперед по отношению к 3-й армии. Это наступление проходило под знаком продолжающегося разложения в рядах противника, причем развал особенно был заметен в его тылу, где мобилизации проходили неудачно и большинство мобилизованных разбегалось. Обстановка на Восточном фронте начинала рисоваться определенно благоприятной в глазах тогдашнего главного советского командования, и оно не считало пока нужным, учитывая обстановку на других фронтах, усиливать Восточный фронт.

История возникновения Северного фронта Гражданской войны берет свое начало от так называемого Мурманского соглашения местной советской власти с военным командованием Антанты.

В Мурманск прибыл чрезвычайный комиссар советского правительства Нацаренус для устранения взаимных недоразумений. Он требовал официального признания советской власти. Последняя обязывалась обеспечить красными войсками Мурманскую железную дорогу от покушений белофиннов. Это предложение казалось выгодным Антанте, так как ее силы на мурманском побережье в это время состояли из батальона английских моряков (400–500 человек) и небольшого сербского отряда. Переговоры о дальнейшей высадке союзных войск шли между местным советом и англо-французским командованием, но договор еще не был подписан. Надежды на прибытие Чехословацкого корпуса из глубины России у союзного командования отпали, так как этот корпус 25 и 26 мая с оружием в руках выступил против советской власти. В таком положении представители союзного командования, не имея прямой связи со своими посольствами, пребывавшими в Вологде, сами взяли на себя обязанности дипломатов. Они телеграфировали своим правительствам о безусловной желательности скорейшего признания ими советской власти. Таковы были первые результаты переговоров Нацаренуса и Мурманского совета с союзниками, причем последний первоначально не уклонялся от выполнения указаний Московского центра.

Однако союзники постепенно увеличивали количество своих военных судов на мурманском побережье и своих сил в районе Мурманска. Находившийся в Мурманске с 25 мая английский генерал Пуль при помощи прибывавших подкреплений постепенно подготовил базу будущего вторжения, производя рекогносцировку мурманского побережья и заняв Соловецкие острова. При таком положении дел поручение Нацаренуса не могло увенчаться успехом, и советское правительство потребовало прекращения переговоров между Мурманским советом и союзным командованием. Часть членов совета во главе со своим председателем Юрьевым не выполнила этого требования, они самовольно прекратили связь с Москвой, объявив независимость Мурманского района, заключив 8 июля 1918 г. соответствующий договор с Антантой. Но и тогда вопрос о начале интервенции не стоял еще так остро. Антанте необходимо было выиграть время для благополучного возвращения ее послов из Вологды в сферу ее военного влияния. Измена части Мурманского совета развязала руки генералу Пулю, и он приступил к постепенной оккупации Мурманского побережья. Несмотря на протест советского правительства, 17 июля союзники окончательно договорились с Мурманским советом, причем в основу договора было положено соглашение о совместных действиях против держав германской коалиции при сохранении автономии русского военного командования и суверенитета Мурманского совета во внутренних делах области. Это соглашение было опротестовано конференцией советов Северной области, но ничего иного фактически нельзя было предпринять, так как со 2 по 12 июля ген. Пуль успел уже занять Мурманский район, причем конечным южным пунктом проникновения английских отрядов явилась ст. Сороки, где они входили уже в соприкосновение с отрядами Красной Армии. К концу июля общая численность сил, находившихся под командованием ген. Пуля, доходила уже до 8000 человек.

Силы, которыми в то время располагало советское командование на севере, не превышали 4000 человек, раскинутых на огромном пространстве; наиболее значительный гарнизон в Архангельске состоял из 600 человек. Медленность действий противника позволила красному командованию заблаговременно принять меры к вывозу ценного военного имущества по р. Сев. Двине на Котлас.

2 августа 1918 г. английский десант при содействии белогвардейского восстания занял Архангельск. После этого Антанта в несколько приемов высадила в Мурманске 10 334 человека и в Архангельске – 13 182 человека, причем сил русских белогвардейцев хватило едва на образование двух небольших отрядов.

Образовавшееся в Архангельске эсеровское «правительство Северной области», во главе которого стоял Чайковский (быв. народоволец), несмотря на свой контрреволюционный и соглашательский характер, не удовлетворило союзников, для которых оно все-таки было слишком левым. Невзирая на свои заявления о нежелании вмешиваться во внутренние дела области, они разогнали это правительство, заменив его своей послушной креатурой в лице ген. Миллера и лишь номинально оставив во главе Чайковского.

Для развития дальнейших действий английское командование располагало двумя операционными направлениями: направлением на Вологду – Москву, совпадавшим с линией железной дороги, и на Котлас – Вятку, совпадавшим с р. Сев. Двиной (до Котласа). Последнее направление являлось весьма трудным в силу местных условий. Тем не менее со времени вступления в командование генерала Айронсайда, сменившего ген. Пуля осенью 1918 г., преимущественно это направление привлекло его внимание, поскольку оно вело к соединению с силами белых, наступавшими из Сибири, что, как теперь мы знаем, входило в оперативный план Антанты.

Действия противника на этом направлении развивались медленно и с небольшими усилиями, будучи, кроме того, очень осторожными. В результате противник к осени 1918 г. продвинулся в Мурманском крае лишь еще на 40 км к югу от г. Сороки, придавая главное значение Архангельскому району, причем здесь фронт его проходил через Чекуево на р. Онеге – станцию Обозерскую – Средь-Мехреньгскую – Малый Березничек на р. Ваге – Тулгас на р. Сев. Двине и через Труфаново на р. Пинеге.

После продолжительного затишья в ноябре 1918 г. противник пытался продвинуться вдоль Архангельской железной дороги, стремясь овладеть узлом путей у ст. Плесецкое, а также продвинуться от Шенкурска по р. Ваге по направлению к Вельску. Этим маневром противник стремился отрезать красные войска, действовавшие на архангельском направлении, от их базы, но безуспешно, так как контратаки красных войск помогли им удержать здесь свое положение.

Медленность первоначальных действий английского командования[24] позволила советскому командованию собрать достаточные силы для защиты советского Северного театра. Эти силы вошли в состав 6-й красной армии. Основным кадром 6-й армии являлись отряды питерских рабочих. Эти отряды отличались высокой политической сознательностью, что обеспечивало в дальнейшем крепкую спайку армии. В ноябре 1918 г. силы 6-й армии в Архангельском районе достигали 5477 штыков, 145 пулеметов, 27 орудий. Резерв Архангельского района состоял из 930 штыков и 18 пулеметов.

В районе Вологды группировались части общей численностью в 336 штыков и 25 пулеметов.

С момента обнаружившегося наступления противника вверх по Северной Двине и угрозы Котласу (откуда начиналась железная дорога на Вятку) красным командованием были приняты меры к организации обороны г. Котласа, в котором сосредоточилось около 4336 штыков, 59 пулеметов и 39 орудий, считая в том числе и силы, действовавшие в Печорском крае.

До конца 1918 г. на Северном фронте бои происходили с переменным успехом, причем в конце декабря началось братание советских войск с англо-французскими. Командование 6-й армии овладело движением и взяло его под свое руководство, что вызвало частичное разложение войск противника.

К поздней осени выявилось второстепенное значение Северного фронта в общей обстановке Гражданской войны, и операции здесь в дальнейшем приняли исключительно местный характер. В результате, невзирая на захват в начале августа 1918 г. Архангельска и почти одновременное падение Казани, англо-французам все же не удалось осуществить план образования единого Северо-Восточного фронта. Это объясняется не только их медленными и нерешительными действиями, но, главным образом, удачными активными действиями со стороны центральной советской власти, сумевшей вовремя сосредоточить достаточные для отпора силы на Северном и Восточном фронтах, и успешными действиями красных войск.

Первоначальные успехи интервентов далеко не соответствовали поставленным целям. Относительная незначительность результатов объясняется отсутствием согласованности действий во времени и пространстве, присущим всякой коалиции.

Операции английского десанта опоздали на месяц и развивались крайне медленно. В силу этого восстание на Средней Волге (в Ярославле и других городах) явилось обособленным и было легко подавлено. Оно также не могло быть поддержано и Восточным противосоветским фронтом, потому что чехословаки вместо быстрого захвата рубежей Волги и Камы два месяца занимались укреплением своего положения на Урале.

Результатом интервенции и связанного с ней оживления внутренней контрреволюции явился перелом в настроениях Советской страны и армии. Впервые все поняли, что страна стоит перед смертельной опасностью. Массовое движение на фронт сознательных пролетариев – членов профсоюзов и компартии – облегчает, делает почти безболезненным переход от красногвардейских отрядов к организованной, централизованной и централизованно руководимой Красной Армии.

Первые же события Гражданской войны обнаружили ее интернациональный характер. Германский империализм, Антанта, белый Дон, чехословаки, корниловщина – все это звенья одного и того же огненного кольца, которое уже к середине 1918 г. смыкается вокруг Советской страны. Кроме того, эти события обнаруживают и глубоко интернациональный характер Октябрьской революции и ее основных движущих сил.

Отряды бывших военнопленных: мадьяр, чехов, немцев – выступают на защиту советской власти. Немец-пролетарий, попавший в качестве военнопленного старой армии в страну революции, храбро сражается с германским империализмом. Растут во всем мире симпатии трудящихся масс к Советской стране. В то время как пушки мирового империализма гремят на всех границах зажатой в огненное кольцо Советской России, несравненно более дальнобойные лозунги Октябрьской революции начинают потрясать устои старого мира и гремят в самых отдаленных уголках земного шара.

Глава четвертая

Летняя и осенняя кампании 1918 г. на Южном фронте и Северном Кавказе

Летняя и осенняя кампании 1918 г. на Южном фронте, на Северном Кавказе и в Терской области

Надвигавшаяся волна германской оккупации раздула тлевшие на Дону искры белоказачьего повстанчества в большой пожар. Почти одновременно сильные повстанческие группы возникли в районе Александрова-Грушевска и Новочеркасска, а на левом берегу Дона начала действовать против ст. Тихорецкой Задонская группа повстанцев, образовавшаяся из тех отрядов, которые откололись от Добровольческой армии при первом ее походе на Кубань зимой 1918 г.

С приближением германских войск к границам Донской области деятельность этих групп весьма оживилась; 6 мая 1918 г. восставшие казаки заняли Новочеркасск. 8 мая они совместно с германцами вступили в Ростов, а 11 мая овладели Александровом-Грушевским, обеспечив себе свободное пространство для формирований и использовав с этой целью аппарат своего старого территориального устройства.

Донская армия начала быстро увеличиваться в численности. Ее силы с 17 000 организованных бойцов при 21 орудии в мае 1918 г. к середине августа того же года возросли уже до 40 000 бойцов при 93 орудиях. Силы же советских войск южной завесы, не считая Царицынского района, не превосходили 19 820 штыков и сабель при 38 орудиях. Донцы сумели использовать все преимущества создавшегося положения. Их левый фланг и тыл опирались на дружественных германцев. Добровольческая армия обеспечивала правый фланг. Все это создавало выгодное стратегическое положение. Численное превосходство и большая подвижность (преобладание конницы в составе армии) давали возможность широко развить наступательные операции.

В результате в течение лета 1918 г. власть ставленника германского империализма ген. Краснова распространилась на всю территорию Донской области. Дальнейшие цели донского командования, заявлявшего о том, что оно не предполагает организовывать поход на Москву[25], и в то же время направлявшего все усилия на формирование возможно большей армии, заключались в первую очередь в достижении стратегического обеспечения своих границ. Административные границы области не представляли для этого выгодных рубежей, почему Донской круг 1 сентября 1918 г. издал «указ» о занятии Донской армией ближайших к границе Донского войска стратегических дорожных узлов: Царицына, Камышина, Балашова, Поворина, Новохоперска, Калача и Богучар.

Письмо Краснова императору Вильгельму, цитируемое ниже по материалам, опубликованным Таганрогским испартом, представляет значительный интерес для историка. Ген. Краснов с циничной откровенностью приглашает на помощь белому Дону своего вчерашнего врага по мировой войне – императорскую Германию, раболепно соглашаясь на политическое и экономическое подчинение последней «вольного Дона».

«Атаман Зимовой станицы нашей при дворе В.И.В.[26] уполномочен мною просить В.И.В. признать права В.В.Д.[27] на самостоятельное существование, а по мере освобождения Кубанского, Астраханского и Терского войска и Северного Кавказа – право на самостоятельное существование и всей федерации под именем Доно-Кавказского союза. Просить В.И.В. признать границы В.В.Д. прежних географических и этнографических его размерах, помочь разрешению спора между Украиной и В.В.Д. из-за Таганрога и его округа в пользу войска Донского, которое владеет Таганрогским округом более 500 лет и для которого Таганрогский округ является частью Тмутаракани (Тмутаракань – бывшая область на побережье Азовского моря с городом того же названия, где жили хазары, в XII в. Тмутараканью овладели половцы и с тех пор имя ее исчезает из истории), из которой и стало войско Донское просить В.И.В. содействовать присоединению к войску по стратегическим соображениям городов Камышина и Царицына Саратовской губ. и города Воронежа и ст. Лиски и Поворино, и провести границы войска Донского, как это указано на карте, имеющиеся в Зимовой станице; просить В.И.В. оказать давление на советские власти в Москве и заставить ее своим приказом очистить пределы В.В.Д. и других держав, желающих войти в Доно-Кавказский союз, от разбойничьих отрядов Красной гвардии и дать возможность восстановить нормальные мирные отношения между Москвой и войском Донским. Все убытки населения донской торговли и промышленности, происшедшие от нашествия большевиков, должны быть возмещены Советской Россией. Просить В.И.В. помочь молодому нашему государству орудиями, ружьями, боевыми припасами и инженерным имуществом и, если признаете это выгодным, устроить в пределах войска Донского орудийные, ружейные, снарядные, патронные заводы. Всевеликое войско Донское и прочие государства Доно-Кавказского союза не забудут дружеской услуги германского народа».

Стремление Донской армии к выполнению этих задач в связи с активностью, проявленной 10-й красной армией, занимавшей район Царицына, придало большое оживление осенней кампании 1918 г. на Южном фронте. 10-я красная армия образовалась из отрядов, отошедших в район Царицына с Украины и из Донбасса весной 1918 г. Ко времени начала ею активных действий ее численность достигла 39 465 штыков и сабель при 240 орудиях и 13 бронепоездах, т. е. больше чем вдвое превосходила все прочие силы южной завесы. Эта мощная группа, располагаясь на подступах к Царицыну, занимала фланговое по отношению ко всему Донскому фронту положение.

В течение лета 1918 г. возглавляемый т. Ворошиловым штаб обороны Царицына, переформированный в августе 1918 г. в Военный совет и пополненный прибывшим из Москвы т. Сталиным, провел большую организационную работу[28]. Штаб обороны придал регулярную организацию тем многочисленным после отвода из Царицына и Донбасса отрядам, которые скопились в Царицыне. Особенное внимание было обращено на формирование красной конницы. Здесь зародились первые крупные конные части из отрядов, приведенных с собой южными партизанами.

Сам по себе Царицын с его районом являлся благодаря обилию в нем рабочего населения одним из жизненных революционных центров юго-востока России. Этим не исчерпывалось, однако, его значение; в экономическо-военном отношении он был важен для обеих сторон как промышленный центр, а в стратегическом отношении – как узел железнодорожных, грунтовых и водных путей. Кроме того, благодаря фланговому положению все успехи казаков на северных направлениях без предварительного овладения Царицыном, как показали дальнейшие события, являлись непрочными, а, обладая им, советские войска обеспечивали свое господство над Нижней Волгой и связью с Астраханью и Северо-Кавказским театром.

Ввиду отказа командования Добровольческой армии принять участие в совместных операциях против Царицына командование Донской армии решило обеспечить себя со стороны Царицына лишь заслоном в 12 000 человек; свой главный удар оно наносило группой в 22 000 человек на Балашов-Камышинском участке и для вспомогательных действий на Богучар-Калачском и Поворинском участках оставляло 12 000 человек. Однако 10-я красная армия расстроила эти планы противника; 22 августа 1918 г. она сама перешла в наступление из района Царицына, сбила заслон противника и вышла на линию р. Сал и р. Дон.

Донскому командованию вместо наступления на север пришлось думать о восстановлении своего положения на царицынском направлении. Это ему удалось, введя в дело свои резервные формирования в виде так называемой «постоянной» армии[29], в количестве 15 000 штыков и сабель, состоявшей из казаков молодых возрастов. Под влиянием наступления этой армии 10-я красная армия к половине сентября 1918 г. вынуждена была к частичному отходу на царицынском направлении, после чего донские силы получили оперативную свободу и на северных направлениях.

Вместе с тем, развивая вспомогательный удар на камышинском направлении в разрез между 9-й и 10-й красными армиями, донские конные части почти успевают прорваться к Камышину, что вынуждает наше Главное командование стянуть часть сил с Восточного фронта для обеспечения этого направления и указать командованию Южного фронта на важность обратного овладения железной дорогой Борисоглебск – Царицын. Таким образом, ценой больших потерь и усилий Донская армия только в начале декабря достигает разрешения части поставленных ей задач. Подрыв ее физических сил отразился и на ее нравственном состоянии: в армии все сильнее начинает развиваться взгляд о бесполезности дальнейшей борьбы, что вскоре приводит ее к полному разложению, совпавшему с нарастанием и укреплением сил Южного фронта красных как на Донском, так и Украинском участках его.

Это нарастание и укрепление сил шло по двум линиям. С одной стороны, оно явилось следствием организационной работы внутри самого фронта; с другой – было вызвано присылкой организованных подкреплений центром. Надвигавшаяся на южные губернии РСФСР волна австро-германской оккупации вела за собой помещика и восстановление старого режима, примером чего служила Украина. Это обстоятельство чрезвычайно оживило работу по формированию местных отрядов по всей прилегающей к границе оккупированной полосе (в частности, в так называемой нейтральной зоне), установленной Брестским миром между оккупированными германцами областями и РСФСР.

Крестьянство охотно устремилось в отряды, формируемые местными военными властями, и само создавало собственные отряды. Последние имели чисто партизанский характер. Они сами выдвигали своих начальников и отличались присущим всем местным партизанам качеством: преобладанием в их среде местных интересов над общими. В этом и заключалась главная трудность по сведению этих частей в правильные регулярные соединения. Однако Всеукраинскому ревкому (во главе с Бубновым и Пятаковым)[30], взявшему на себя эту задачу, удалось довольно быстро создать из разрозненных партизанских отрядов две более или менее организованные дивизии. 1-я из них была расположена в северных уездах Черниговской губернии, а 2-я – в северных уездах Курской губернии и обладала уже налаженным аппаратом снабжения, санитарной частью и т. д.

Консолидация красных сил на Южном фронте в значительной мере была облегчена также первыми регулярными формированиями центра в ближайшем тылу фронта, основным костяком которых явились сохранившиеся большевизированные кадры старой армии (Воронежская дивизия, впитавшая в себя остатки 3-й гвардейской дивизии). Окончательное же сплочение фронта явилось в результате переброски вновь сформированных регулярных частей из Московского района с сильной рабочей прослойкой. Регуляризация южной «завесы», осенью 1918 г. переименованной во фронт, происходила не без борьбы, принимавшей местами формы открытых вооруженных выступлений. Планомерность и последовательность борьбы с партизанщиной в связи с созданием крепкого остова будущего фронта из регулярных частей позволили довести эту борьбу до благополучного конца.

Длительный и нерешительный по результатам характер последней операции со стороны Донской армии вызван был недостаточной оценкой царицынского направления и его значения для судеб всей Донской армии. Учитывая соотношение сил, это направление должно было явиться единственным для первоначальных действий Донской армии, после чего уже можно было приступить к разрешению дальнейших задач.