Праздник на выезде

После работы со сложнейшими препаратами организация праздника казалась Алине делом пустяковым, с которым справится даже ребенок. Точнее не так: ребенок бы справился с этой задачей не только легко, но и с удовольствием. Военная тематика? Прекрасно. Тарелочки с танками, камуфляжные колпачки, делов-то. Торт? Тоже не проблема. Уж где-где, а в Москве кондитерских развелось столько, что плюнуть негде. Шарики? Извольте, все оттенки цветового спектра на ваш вкус. Игры она какие-нибудь придумает… Кегли там или… И за что эти организаторы дерут столько денег?

По намеченному плану Алина шла четко, не сворачивая, как советский солдат на Берлин. В какой-то момент ей удалось отключить в себе все человеческое, все аварийные сигналы, которые подавал организм, и дело стремительно пошло на лад. Если не считать пота, который проступал на коже крупными каплями, стекал на лицо и между лопаток, Алина умудрилась вычеркнуть все строки из списка, кроме одной последней: «Аниматор».

Это слово она обвела дважды и поставила восклицательный знак, потому что клиентка хотела Глеба, а Алина так и не нашла в себе сил признаться, что ее новый бывший босс болен острым нарциссизмом и нуждается в длительной реабилитации.

Она ведь шла пешком до дома Веригиной, она час мерзла, пока ждала Глеба, заработав в лучшем случае гайморит, в худшем – пневмонию. Черт, да она оставила его всего-то на полдня, а он умудрился за это время скатиться еще глубже в бездну самолюбования. Чего стоил один только его наряд! Он словно косил под гангстера из Чикаго. Это пальто, этот полосатый костюм… Недоставало еще золотого перстня, сигары и часов на цепочке. И дело было даже не в личной обиде, хотя обижаться на заносчивого засранца Алина имела полное право. Просто он и сам вдруг возомнил себя светским львом, жемчужиной местного бомонда. Может быть, конечно, Илона Ивановна мастерски промыла ему мозги, но факт оставался фактом: на детском празднике Глебу Рудакову появляться не стоило. Чем бы он развлек мальчишек? Разве что установил бы у них на глазах рекорд по максимально долгому лобызанию с зеркалом. И потом: Оксана ведь четко сказала, что день рождения должен быть в армейском стиле. А что об армии может знать богатенький недоросль, у которого купленный военный билет аж на лбу пропечатан? Он ведь даже оружия в руках не держал… Наверное…

То ли Алину накрыло галлюцинациями от высокой температуры, то ли бациллы нашли ключик от ее запертых в темнице подсознания воспоминаний, но Белкина вдруг увидела Глеба в странном комбинезоне из белого пластика. В таких еще обычно ходят дезинсекторы. И что самое удивительное, Глеб держал в руках какую-то желтую штуковину с бачком. Здоровенный распылитель… Неужели он в ту ночь решил протравить в отеле тараканов? Алина мотнула головой, отметая нелепую мысль. Усталость, всему виной усталость… Но воспоминания, как назойливые насекомые, роились и жужжали в голове, не давая покоя.

Это было в фойе. Из банкетного зала доносилась приглушенная музыка, долбили басы… Нет, играло что-то еще, не только дискотечные хиты… Знакомое до боли, что-то из детства… Ту-ду-турум-турум… «Полицейская академия»?.. Нет, не она. Глеб еще подпевал, кажется. Потом вышел в центр фойе, расставил ноги, будто позировал для постера супергеройского фильма…

– Стойте! Нет, подождите! Охрана!..

Кто это кричал? Сама Алина? Голос какой-то высокий, как будто женский. Ах нет, точно. Тот паренек с ресепшен. Алина еще подумала тогда, что ему бы озвучивать в хоррорах визги жертв. Он бежал к Рудакову в панике, а Алина почему-то хохотала. Дико, до колик, до слез и изжоги, и не могла остановиться. А потом Глеб зажал свой распылитель как автомат… Белые брызги, едкий запах… Повсюду краска: на ковре, стенах и на той самой гигантской люстре…

– Киевский вокзал, конечная. Просьба освободить вагоны, – прозвучало у Алины над головой, и картинки померкли.

Из электрички Белкина выходила как пьяная. Ее еще поматывало от температуры и усталости, ноги, не привыкшие к пересеченной местности и маминым овчинным сапогам на размер меньше, гудели и пульсировали. Но все это теперь не имело значения. Глеб, сам того не желая, помог Алине, и она знала, чем займет воинственного именинника двадцать третьего февраля.

Пейнтбол. Что может быть лучше? Носиться по участку, пуляться краской. Снежная крепость уже есть, если мелкий разрушитель ее не уничтожил. Можно заказать еще каких-то штуковин, соорудить баррикады… Почитать правила… И она сама проведет праздник безо всяких там аниматоров.

Алина покачнулась, вцепившись в перила. Нет, все же лучше нанять инструктора по пейнтболу. С ним-то сложнее ошибиться, чем с аниматором. Голодных клоунов и актеров – пруд пруди, и если уж они сидят без работы, то, наверное, не случайно. Белкина часто видела эти унылые потуги завести толпу: что тамада на свадьбе ее двоюродного брата, что шарлатан, гордо именующий себя коучем по тимбилдингу, которого год назад приглашал Пуджари. А эти несчастные студенты, которые ведут мини-диско в турецких отелях? И ведь от цены тут ровным счетом ничего не зависит, по крайней мере коуч в свое время обошелся «Викрам Фармасьютикалз» в круглую сумму – Алина сама носила документы на подпись и видела все нули, которые поначалу сочла лишними.

А что, если найти какого-нибудь милого и веселого инструктора по пейнтболу, а Оксане сказать, что это и есть Глеб Рудаков? Ну откуда ей знать, как он выглядит? На празднике она гуглить его фотки точно не станет, а после это уже не будет иметь значения. Главное – довольный именинник.

Алина не зря всю жизнь следовала правилу: «Самое сложное оставляй на потом». Если какая-то задача казалась ей неразрешимой, она переключалась на другие дела, расчищала фронт. Вместо того чтобы толкать на гору валун целиком, она дробила его и сначала таскала на вершину мелкие камушки, чтобы потом спокойно придумать, как допереть самый крупный осколок. Тактика сработала и сейчас: с ерундой вроде шариков и прочего оформления она уже разобралась, а решение с аниматором снизошло на нее само собой. Только бы хватило сил доползти до ближайшего пейнтбольного клуба…

Она вытащила телефон, чтобы открыть карту, но тот зазвонил, едва не доведя Алину до инфаркта, – так резко ворвался вопль рингтона в ее расплавленный температурой мозг.

– Ты где ходишь? – Мамин голос бил по ушам хуже любого рингтона. – Отец тебя записал к Карапетяну!

– К кому? – напряглась Алина. Нет, против армян вообще и Карапетянов в частности она ничего не имела, но именно сегодня прием у кого бы то ни было в ее планы не входил.

– Ты что, профессор Карапетян! Он еще аденоиды тебе удалял! – В трубке что-то громыхнуло и послышалась неразборчивая женская речь. – У нее час назад два сантиметра было раскрытие, какие потуги? Мяч ей дайте! – Мама вздохнула. – Представляешь, опять вызвали. Контрактница рожает, прям магнитные бури какие-то… Ах да! Арам Давидович! В общем, ты через полчаса должна быть у него в Филатовской, он тебя посмотрит.

И тут Алина наконец вспомнила. Арам Давидович Карапетян был чудеснейший человек, доктор, про которых говорят «от бога». Он еще лет пятнадцать назад казался Алине древним старцем, для которого каждый кашель может стать последним. Этот низенький старичок с целыми пучками волос в ушах, очками на веревочке и с огромными добрыми глазами напоминал мастера Йоду из «Звездных войн», разве что цвета был нормального. Удивляли Белкину в мамином предложении две вещи: что Арам Давидович еще жив и что Алину всерьез записали к детскому ЛОРу.

– Мне уже лучше. Отмени прием, – произнесла она вслух, затолкав поглубже претензии вроде «я не ребенок» и «с моим мнением тоже надо считаться».

– Он тебе что, косметолог или маникюрша?! – возмутилась Марина Олеговна. – Отец из кожи вон лез, чтобы его уговорить! Нет, тебе виднее, конечно. Наплюй на всех! Только перед тем, как тебе станет хуже, заполни донорскую карту, хоть какую-то пользу принеси человечеству…

– Все, хватит! Уже еду. – Алина стиснула несчастный смартфон так, что стекло экрана жалобно хрустнуло.

Мамины пассажи про пользу всегда били в самое больное. Что вообще за шкала оценки такая, по которой достойными считаются только максимально полезные люди? Как на ферме: у этой коровы хорошие надои, ее оставляем. А ту вон Зорьку, у которой два литра, и то через день, – на бойню.

Будь у Алины сейчас хоть немного энергии во внутреннем аккумуляторе, она бы нашла силы настоять на своем. Наверное. По крайней мере, она каждый раз собиралась это сделать. Но теперь, как это модно нынче называть, Алина была уже не в ресурсе. Из-за температуры, усталости и глубокого уважения к Араму Давидовичу она все же нырнула в метро, чтобы по Кольцевой линии добраться до «Краснопресненской».

Там, в теплом чреве московской подземки, Белкину ждал еще один сюрприз. Телефон, которому достался весь Алинин гнев на мать, не выдержал такого натиска и пошел пятнами. Дисплей теперь напоминал шкуру цифрового жирафа: остатки здорового экрана с трудом пробивались, подмигивая, между черными мертвыми зонами. Будь смартфон человеком, его бы уже увезли на всех парах с мигалками в желтом реанимобиле.

Алина чуть на рельсы не шагнула от отчаяния. Кажется, кто-то наверху твердо решил подготовить для нее местечко в раю, и для этого ее надо было пропустить через жернова страстей человеческих. И очень жаль, потому что нимб ей бы все равно не пошел, а вот скромненькая землянка в чистилище вполне бы устроила.

На сломанном телефоне Алинины неприятности не закончились. И плевать даже на то, что ей пришлось сидеть минут сорок в коридоре среди сопливых детей и орущих младенцев.

– А ваш где? – поинтересовалась у Алины любопытная тетка из тех, кто в поликлиниках сдает в гардероб только пальто, а шляпу почему-то не снимает. Видно, чтобы все могли насладиться.

– Вот уж не надо мне такого счастья! – в сердцах бросила Алина, слишком уж голова раскалывалась от насморка и мыслей о том, где и как чинить смартфон.

Что ж, с тем же успехом Алина могла бы крикнуть: «Динамо – вперед!» – на стадионе «Спартак». Мамаши воззрились на нее, словно она оскорбила их лично, а тетка в шляпе шарахнулась, как от прокаженной. И неизвестно, чем бы все закончилось, не появись в дверном проеме Арам Давидович.

– Алиночка! – легкий армянский акцент придавал его скрипучему голосу напевности. – А у меня твои любимые… – и он извлек узловатой рукой из кармана халата горсть ирисок «Золотой ключик».

Помятые ириски давно потеряли форму. Возможно, профессор Карапетян хранил их не один год, но в самом его жесте и в том, что он запомнил ее любимые конфеты, было столько теплоты и заботы, что слезы навернулись на глаза. Подскочив, Алина схватила один «Золотой ключик» и ощутила острое желание показать язык всем этим желторотым юнцам в очереди. Пусть знают, кто здесь у Арама Давидовича любимый пациент!

Манипуляции, которых Алина боялась в детстве, сегодня приносили только радость. Да, ей поставили гайморит, да, пришлось вставлять в ноздри эти длинные металлические палочки с адреналином, а потом пережить знаменитую «кукушку». Ну и что? Зато как приятно вдруг почувствовать, что кто-то готов прийти на помощь, не спрашивая при этом, есть ли от тебя хоть какая-нибудь польза.

Впервые за последние несколько дней Белкина дышала так легко и глубоко, что, казалось, в груди сквозняк. Может, этого ей и не хватало? Немного кислорода, чтобы подзарядиться?

– Какая смелая девочка, – привычно приговаривал Арам Давидович. – Ничего не боится! Горжусь тобой!

И сразу плечи расправились, а проблемы показались ничтожными. Ведь если сам профессор Карапетян назвал ее смелой, то это, считай, не просто слова, а самый настоящий диагноз. Что ей какой-то детский праздник? Устроит его играючи, тем более – с подтаявшей ириской за щекой.

Алина вдруг с удивлением поняла, как сильно ей недоставало обычной похвалы. Она всегда думала, что старается ради зарплаты, повышения, кабинета с пресловутой табличкой. А ведь насколько проще и легче бы жилось, говори ей кто-нибудь почаще, какая она смелая девочка! Пожалуй, даже новогодним премиям Алина радовалась меньше, чем одной-единственной конфете в руках старого ЛОРа.

Из кабинета Алина не вышла – вылетела. Да, Арам Давидович вставил ей в нос турунды с мазью, и дышать снова приходилось ртом, но все равно по телу разливалась приятная и чуточку пьянящая бодрость, будто ей сделали капельницу с шампанским.

Подумаешь, сломанный экран! А для кого придумали голосового помощника? И вообще, зачем мотаться в какой-то пейнтбольный клуб, если сейчас все что угодно можно заказать через интернет? Тем более Арам Давидович строго сказал: «Никакого переохлаждения».

Завернувшись в шарф, Алина скомандовала своей без одной буквы тезке:

– Алиса, найди мне инструктора по пейнтболу!

Точнее, с ватой в ноздрях, это прозвучало скорее как «дайди бде идструктора по педболу», но ведь современные технологии – это вам не хухры-мухры, и послушный искусственный интеллект поспешил исполнить приказ.

– Найдено шестьдесят два специалиста, – вежливо отчиталась Алиса. – Ближайший в двух километрах от вас.

Алина не помнила ни одного пейнтбольного клуба в районе Садового кольца, но справедливо рассудила, что Москва меняется стремительнее, чем погода в Питере, и велела телефону немедленно набрать инструктора. Если уж клуб появился здесь недавно, да еще и в самом центре, то они с радостью возьмутся за любого клиента и из кожи вон вылезут, лишь бы заработать очки для рейтинга.

На звонок ответила приятная девушка. Она, правда, удивилась, что Алине нужен инструктор на выезд, да еще и со всем реквизитом на двадцать человек, видимо до сих пор на праздники у них еще заказов никто не делал. Это Белкину приободрило еще сильнее, чем «кукушка» Арама Давидовича. Кому ж не понравится быть первопроходцем? Если пейнтбольные вечеринки войдут в тренд, то Алина получит известность и станет модным законодателем в сфере праздников. И тогда о ее промахе на конференции забудут гораздо быстрее.

– Да, двадцать человек, – подтвердила Белкина. – Двадцать третьего февраля, да Дедь защитдика отечества. Дадеюсь, у вас еще де все забито да эту дату?

Девушка растерялась, что у них, мол, никто не заказывал инвентарь в аренду. Хитрая! Хотела, наверное, заставить Алину купить эти несчастные ружья, но не тут-то было. Человек, который знает, как работают механизмы продаж изнутри, никогда не поведется на дешевые трюки.

– Я спрошу у руководства, можем ли мы пойти вам навстречу. – Девушка явно тянула время.

– Спросите, я подожду. – Алина держала оборону, как кремень.

И результат не заставил себя ждать: уже через пару минут бронь на двадцать третье была фактически у Алины в кармане. В телефоне, если точнее.

После такой внушительной и разгромной победы починить сломанный гаджет было проще простого. Как будто Арам Давидович своими длинными железными палочками залез в Алинин мозг так глубоко, что сумел наладить какие-то сбитые настройки и вернул Белкину в режим истинного терминатора.

Убедившись, что список дел перечеркнут до последней строчки, и забрав телефон с новеньким дисплеем из ремонта, Алина позволила себе наконец выдохнуть. И зря Глеб талдычил, будто она не умеет расслабляться. Все хорошо в специально отведенное для этого время.

Включив наконец экран, Алина увидела, что Глеб писал ей. Несколько удаленных сообщений. Интересно, он извиниться пытался или позлорадствовать? Белкина хотела было узнать у него, в чем дело, а потом решила не тратить драгоценное время на всяких раздолбаев, которые и сами толком не знают, чего хотят.

До самого дня рождения мини-Глеба Алина болела в свое удовольствие. Да-да, в кои-то веки Белкина поняла, зачем ее одноклассники грели градусники о батарею. Сколько лет Алина просто не торчала дома целый день? Без того чтобы сочинять для Пуджари очередной доклад, печатать отчет или висеть на телефоне, бронируя индусам билеты на рейс до Москвы? Она уже и не помнила. Словно увидела квартиру заново со всеми отметинами на обоях, ворсинками от кисти, намертво прилипшими к покрашенной батарее. Оторвавшись от монитора, Белкина вдруг вспомнила, что и вокруг него тоже есть жизнь. Такое простое и такое ошеломительное открытие! Может, ради этого люди и увольняются из крупных компаний и начинают работать на себя? И, может, Рудаков не так уж сильно испортил ей все, и грандиозное падение было лишь этапом перед вступлением на новую взлетную полосу?

Если уж начистоту, Алине нравился ее новый стиль существования. Без длинных названий препаратов, без попыток доказать кому-то, что она тоже крутой провизор, без постоянной варки в комплексах неполноценности. В мире праздников она была одна-одинешенька, но это ни капли ее не пугало. Алина словно заново родилась, и это чувство белого листа дарило надежду, что все еще впереди.

Забавно, как внутреннее мироощущение меняет не только тебя самого, но и мнение о тебе окружающих. Даже мама как будто стала меньше донимать Алину своими подколками и претензиями. Видно, как-то подсознательно поняла, что противник окреп и так легко по болевым точкам уже не попасть.

– Ну, как дела в «Байзере»? – поинтересовался Пал Семеныч вечером двадцать второго февраля, когда Алина готовила себе какао. – Они тебе больничный-то хорошо оплачивают?

– А она что, теперь в «Байзере» работает? – Марина Олеговна по старой доброй традиции не дала дочери ответить. – Почему я не знаю?

– Потому что ты ее делами не интересуешься, – гордо парировал Пал Семеныч.

– Ничего ж себе… – Марина Олеговна похлопала дочь по спине, отчего та расплескала какао. Впрочем, оно того стоило: в последний раз мать хлопала ее по плечу в день поступления в медицинский. – Поздравляю. Совсем другое дело!

– Да, – улыбнулась Алина. С одной стороны, совесть слегка завибрировала, подсказывая, что хвалят, в сущности, не саму Белкину, а ее ложные достижения. Но с другой стороны – если надо немного приврать, чтобы тебя ценили в семье, то почему бы и нет? – Правда, и ответственности много, и коллектив – как стая волков… Так что уж и не знаю, может, мне уйти в другую сферу…

– Даже не думай! – отрезала мама. – Это лучшее, что вообще есть. Работа мечты! Держись за нее руками и ногами!

– Вот-вот, – Пал Семеныч неожиданно встал на сторону супруги. – Ради «Байзера» можно и потерпеть! Пусть хоть ночью тебя вызывают…

Обычно Алина не верила в кармические бумеранги, в порчу, сглаз и прочие сказки для параноиков. Но сейчас, когда телефон зазвонил секунда в секунду после слов отца про ночные вызовы, какие-то нехорошие сомнения в голову Белкиной все же закрались.

– Добрый вечер! Это Мария, менеджер магазина «Веселая идея», вы у нас делали заказ на оформление праздника двадцать третьего февраля…

– Да-да, все в силе. – Алина прикрыла динамик ладонью на всякий случай и поторопилась выйти из кухни.

– Видишь, – донесся до нее голос отца, – ничего без нее не могут.

– А я всегда говорила, что у нее способности. Это ты ее пихал в педиатрию… – отозвалась Марина Олеговна, но Алина ее уже не слушала, потому что над ней нависла проблема посерьезнее.

– Дело в том, что у нашего курьера сломалась машина, – огорошила Белкину Мария, менеджер магазина «Веселая идея». – И мы утром не сможем доставить шары и украшения. Только после обеда. Или тогда заберите заказ самостоятельно. Разумеется, стоимость доставки мы возместим…

Алина зажмурилась. Нельзя было расслабляться, бесцельно валяясь на диване в объятиях сладких сериальных красавчиков. Нельзя было врать, уж сколько раз ей твердили об этом в детстве! Вот, пожалуйста. Расплату за грехи подвезли моментально, получите и распишитесь.

Сотня зеленых шаров. Не десять и не двадцать – сотня! В масштабах загородного участка не так уж много, но тащить их самой? Даже если взять по дюжине в каждую руку, рискуя взлететь в воздух, то все равно придется бегать туда-сюда не один раз. Нет, хорошо, конечно, что Алине удалось найти магазин неподалеку от Переделкина, но пешком она бы это расстояние несколько раз не осилила. Просить отцовскую машину? Во-первых, придется объяснять, зачем, во-вторых, в багажник все равно много не влезет. И потом, папа так ревностно относится к своей «пантере», что вряд ли разрешит. И уж точно заметит на ней следы подмосковного бездорожья. Нет, тут нужна машина побольше, если не фургон, то хотя бы…

– Алло, Глеб? – Алина собрала волю в кулак, готовая к любым унижениям. Расплата, говорите? Что ж, она всегда платила по счетам. – Мне нужен катафалк.

Глава 9

Глеб знал, что она позвонит. О’кей, может, не так чтобы на сто процентов, но уж надеялся – это точно. Вести дела самому оказалось занятием утомительным.

Взять этих журналистов, которых Глеб пытался пригласить на презентацию. «Что за Елена Минина?» – спрашивали они в один голос. «А у нее есть «Нацбест» или хотя бы «Русский букер»?» Чертовы снобы. Или зал в Экспоцентре. Почему никто не предупредил Глеба, что там требуется огромный задаток? И почему, интересно, сама Минина не дала никакого аванса? Илона Ивановна сказала, что теперь уже просить о деньгах будет невежливо, мол, надо было договариваться заранее. А как бы он это сделал, если на встрече Веригина чуть не кляпом затыкала ему рот? Словом, не бизнес, а геморрой с кедровую шишку.

Неужто Илон Маск или Стив Джобс занимались подобной ерундой? Да ни в жизни. Нет, в компании кто-то один должен генерировать идеи, а кто-то другой – их воплощать. И ведь нельзя сказать, чтобы Глеб не работал. Вкалывал не покладая рук.

Во-первых, он пытался прочитать книгу. Трижды. И трижды засыпал на второй странице. Зато именно так Рудаков понял, что имеет дело с настоящим шедевром литературы, потому что только великие книги действовали на него подобным образом. В «Войне и мире» он вообще дальше первого абзаца не продвинулся, что уж говорить про «Тихий Дон».

Во-вторых, он просмотрел кучу видео с презентациями самых маститых писателей. От Стивена Кинга до Джорджа Мартина. Точнее, только про этих двоих он и посмотрел, но главное – уловил суть. Чтобы мероприятие удалось, нужна сцена, полный зал прессы, зона для автограф-сессии и дорогое шампанское. Чем больше – тем лучше. И ведущий, какой-нибудь крутой и обаятельный, с вопросами вроде «Чем вы вдохновлялись?» или «Какие ваши творческие планы?». Эту роль Глеб готов был взять на себя, а вот с залом и прессой возникли проблемы.

Решить их под силу было только Алине Белкиной. Илона Ивановна самоустранилась и сказала, что явится на презентацию только в качестве гостя. А самому Глебу надо было заняться костюмом и подготовкой речи.

Несколько раз он собирался позвонить Алине. Писал ей, но она не отвечала. Не читала даже. Наверное, включила женский игнор, классический развод новичков. Что ж, подыгрывать ей Глеб не собирался. Стер все сообщения и принялся ждать, пока Алина сама к нему прибежит.

Вселенная услышала его. Есть все-таки в мировом устройстве справедливость. Всего-то и надо было, что дать Алине немного времени и возможность осознать, что без него, без Глеба, она не справится. И она осознала! У Глеба появился шанс доказать ей, что в бизнес, как и в преферанс, в одиночку не играют. Как рыцарь на белом коне, он явился к ней на катафалке в назначенный час, чтобы она воочию убедилась: именно он и есть тот спаситель и лидер, за которым ей следует идти. Ну а кроме того, Глеб рассчитывал получить свой процент с праздника, чтобы внести задаток за аренду зала. И, если она хорошо попросит, он, так и быть, возьмет ее в дело и переложит на нее почетную обязанность организатора презентации.

Никогда еще Глеб Рудаков не просыпался так рано. Алина попросила его подъехать к открытию магазина, и, чтобы продемонстрировать всю свою пунктуальность, Глеб завел будильник на семь утра. С непривычки он забыл и про завтрак, и про парфюм, передвигался как робот, у которого есть лишь одна программа – добраться из пункта А в пункт Б.

Само собой, приехал он гораздо раньше, чем нужно. Катафалк Илоны Ивановны затормозил у «Веселой идеи» за полчаса до открытия, и Глеб решил использовать каждую лишнюю минуту для подготовки к эффектной встрече. Купил в круглосуточной лавочке горячего кофе и пару круассанов, которые и на вид, и на вкус к французской кухне никакого отношения не имели, – выглядели как нечто среднее между слойкой и чебуреком, – зато для красивого жеста вполне годились. Потом Рудаков протер немного капот, чтобы небрежно к нему прислониться. Не будь на дворе зима, он надел бы солнечные очки и снял бы их эдаким вальяжно-элегантным жестом при появлении Алины. Мол, хей, красотка, не желаешь ли прокатиться? Ни одна девушка от тринадцати до шестидесяти от такого приема не устояла бы. Очков, впрочем, не было, пришлось довольствоваться ленивой улыбкой с легким налетом безразличия.

Алина опаздывала, улыбка постепенно примерзала к лицу, и Глеб уже подумывал плюнуть на свою гениальную стратегию и погреться в салоне, как вдруг к нему подбежала какая-то незнакомая девица в веснушках. Что ж, когда поджигаешь бомбу обаяния, будь готов к тому, что та рванет и зацепит случайных жертв в радиусе поражения.

– Простите, я не знакомлюсь, – нехотя бросил Глеб, продолжая высматривать Алину.

– Вы за заказом? – отрезвила его девица, и Рудаков резко перестал улыбаться.

В последнее время ему попадались какие-то неправильные представительницы слабого пола. Одна чуть не кинула с бизнесом, другая вон, вместо того чтобы стрельнуть номер телефона, рассусоливает про какие-то заказы… Может, Алина вообще не собиралась приехать? Вот ведь бесстыжая! Сделала из него курьера, послала забирать свои несчастные украшения… А сама небось уже греется в клиентском доме и потирает ручки в ожидании гонорара. Нет, все-таки женская неблагодарность не знает границ.

– Да, – буркнул он хмуро.

Надо будет вылить кофе, а круассаны отдать бездомным собакам.

– Вы вроде позже должны были… Но не волнуйтесь, у нас все готово. Сейчас вынесу, вы пока откройте машину, – девушка-веснушка вздохнула. – Мои соболезнования.

Вот! Хоть кто-то проявил сочувствие! Не перевелись еще понимающие женщины в этой глуши. Сразу ведь догадалась: не Глебово это дело – забирать всякие там заказы.

– Большое спасибо, – с чувством отозвался он, открывая катафалк.

Девушка метнулась в магазинчик и вскоре появилась на крыльце со связкой белых шаров, укутанных в гигантский целлофановый мешок. Выглядели они не слишком празднично, но чего еще ожидать от Алины? Откуда ей вообще знать, что на детские дни рождения положено радоваться, украшать все яркими разноцветными шариками, веселиться и валять дурака? Фармацевтов-то поди такому не учат. Спасибо, хоть черные не заказала…

Утрамбовывать шары в машину было тяжко. Чуть поднажмешь – лопнут, не додавишь – улетят. Когда с превеликим трудом на пару с девушкой-веснушкой Глебу удалось наконец впихнуть невпихуемое и захлопнуть багажник, на горизонте нарисовалась Алина.

– Прости, – выдохнула она, запыхавшись. – Там электричку перенесли… Я… Я бежала…

– Я уже все загрузил. – Глеб скептически изогнул бровь. – Не благодари.

– Ну слава богу! А то мы и так опаздываем, надо успеть все украсить… – Она открыла дверь и плюхнулась на пассажирское сиденье. – Давай скорее!

Глеб опешил. Нет, он сам, конечно, сказал «не благодари», но ведь любой дурак знает, что это пустая формальность. Ни тебе «спасибо», ни «здравствуй, милый Глеб», ни «как же ты меня выручил». Еще и подгоняет его, как барыня извозчика. Чего бы уж сразу не крикнуть «но!» и не полоснуть по спине кнутом для наглядности?

Настроение испортилось столь же стремительно, сколь и поднялось вчера после ее звонка. Глеб сел за руль и за всю дорогу слова не сказал, лишь источал флюиды презрения и обиды. От Алины, впрочем, флюиды отскакивали, как пули от бронированного стекла. Она вела себя так, словно в салоне катафалка с ней ехал труп, – игнорировала Глеба и как будто бы даже старалась лишний раз на него не смотреть. Вместо этого не отрывалась от своего телефона, все названивала кому-то и проверяла, в порядке ли заказы. Торт, фейерверки, светомузыка, еще какая-то чепуха… Не женщина – андроид.

У высокого забора их уже ждала какая-то перепуганная блондинка.