Помоги проекту - поделись книгой:
Еще в электричке Алина изучила местный рынок недвижимости и добрососедский форум переделкинцев. Выходило, что в коттеджах, окружающих архитектурное чудовище Илоны Веригиной, обитали в основном семьи с детьми. А какой уважающий себя родитель откажется устроить своему драгоценному чаду праздник на зависть другим мамашам?
Белкина не могла похвастаться кучей подруг, познавших радость материнства, – сначала учеба, а потом работа оставляли слишком мало времени на пустую болтовню с девчонками. И все же она успела вдоволь понаблюдать за коллегами, только вышедшими из декрета, и усвоила: нигде не встретишь столько соревновательных амбиций, как в мамской среде. Даже мальчики-подростки, когда меряются результатами полового созревания, менее азартны, чем мать, которая стремится к совершенству. И тут уже никаких денег не жалко. Если вести детеныша в спорт, то только к олимпийскому чемпиону. Если детский сад, то только с методикой Монтессори, бассейном и роялем, если школа, то чтобы не меньше трех иностранных языков. И лучше – с носителем.
Именно поэтому Алина решила первым делом отыскать в Переделкине самую дорогую частную школу. Долго мучиться не пришлось: заведение под именем Альберта Эйнштейна явно предназначалось для самых продвинутых родителей. Да-да, не детей, а именно мамочек, потому что детям, в сущности, все равно, в каком туалете поджигать бомбочки-вонючки и какую готовую домашку списывать из интернета, – по Петерсон или по Гейдману.
Дальше было и того проще: зарегистрироваться на форуме школы и создать тему: «Подскажите агентство праздников! Хочу устроить своему Васе день рождения на свежем воздухе». А потом, спустя полчаса, уже под другим именем написать ответ: «Мы всегда Машеньке заказываем у Глеба Рудакова». Врать Алина не любила, но стоило ей представить, как Глеб пытается развеселить толпу избалованных детей, губы сами собой растянулись в коварной ухмылке, а пальцы допечатали: «Он такой душка! Дети его просто обожают!»
В дом Веригиной Алина входила довольная собой донельзя, и даже катафалк у ворот ее сегодня не беспокоил. Розоватые стволы сосен приветственно светились в лучах полуденного солнца. Подумать только! На часах всего-то без четверти двенадцать, а она уже успела дать новоиспеченному агентству отличную рекламу. Учитывая активность на форуме, уже к вечеру у них будет один если не два заказа.
Поднимаясь по обледенелым ступеням на крыльцо, Алина уже представляла себе реакцию Глеба. Он, конечно, будет сопеть и фыркать от гнева: «Так поздно! Где тебя черти носят?!» А она в ответ так спокойно и с достоинством улыбнется и без лишних слов покажет ему форум. Вот бы посмотреть, как он извинится за «секретаршу»…
Глеб действительно сопел. Правда, не от гнева. Когда Алина, обойдя весь первый этаж, поднялась наконец к нему в комнату, то обнаружила своего новоиспеченного босса спящим. Обняв свернутое в трубочку одеяло руками и ногами, как коала – ствол эвкалипта, генеральный директор ивент-агентства бессовестно дрых.
На помощь пришел пульверизатор для цветов, которым Алина пыталась оживить засохшие растения в зимнем саду. И если драцена таки не оклемалась, то Глеб очнулся мгновенно, хватило всего двух пшиков.
– Мы забыли вчера обсудить штатное расписание, – елейным тоном произнесла Белкина.
– Да вы сговорились, что ли! – Он вытер мокрое лицо одеялом и обиженно надулся. – Сначала папа, теперь ты… Почему надо будить меня именно так?
– Никто не станет тебя будить, если ты попробуешь вставать часов в девять.
– Чтоб ты знала, – Глеб потянулся и похлопал себя по животу, – я вчера полночи работал, – он осекся и прислушался. – А круто звучит, да? Так прям по-офисному, да? – Эта мысль настолько развеселила Глеба, что он подошел к зеркалу, приосанился и опустил подбородок, чтобы голос звучал на пару тонов ниже. – Бумаги мне на подпись, пожалуйста. И кофе.
– О, ты уже работаешь? – В комнату заглянула Веригина. – Будь лапушкой, попроси свою секретаршу сделать и мне кофейку. – И она послала Алине одну из тех дежурных улыбок, которыми принято подбадривать прислугу. – Двойной эспрессо. Турка на кухне. Внизу, слева… Кажется. Найдешь.
Но у Алины уже сорвало предохранители. Секунду она размышляла, что лучше: тихо плюнуть в кофе в процессе варки или громко вылить на поэтессу и вдохновить оную на новые вирши, а потом поняла: главный недостаток обоих планов в том, что ей все равно придется варить долбаный кофе. А она на это не подписывалась.
– Никакая я ему не секретарша! – вспылила Белкина, когда Илона почти уже скрылась из виду в коридоре.
– Что, прости? – Веригина снова шагнула в дверной проем и вопросительно изогнула бровь. Причем эта недоделанная аристократка явно все слышала. Она как будто давала Алине шанс исправиться или, на худой конец, извиниться. И зря. Очень зря. Алина могла стерпеть многое – ругань, сплетни, насмешки, – но не махровый снобизм. И Глеб понял это первым.
– Да-да, Илона, – закивал он с энтузиазмом, становясь между двумя женщинами. – Алина гораздо больше, чем просто секретарша…
– Ах вот оно что… – многозначительно протянула Веригина. – Так бы сразу и сказал, я бы выделила вам комнату с кроватью пошире… Но, если честно, – добавила она, пока Алина переваривала новое оскорбление и силилась понять, что хуже: секретарша или подстилка, – от тебя, Глеб, я такого не ожидала. Смешивать рабочие и личные отношения – такая пошлость…
– Ну все. С меня хватит! – Алина в ярости отшвырнула пульверизатор, и тот отрикошетил от стены. – Знаешь что? – Она ткнула пальцем Глебу в грудь. – Это уж скорее мой бизнес, чем твой!
– Я не позволю устраивать бардак в моем доме! – подбоченилась Веригина.
– Хуже бардака, чем сейчас, уже не будет! – парировала Алина, застегивая пальто.
– Ты что, пытаешься спереть у меня бизнес? – Глеб шагнул к ней вплотную, видимо, пытался задавить мужским авторитетом. Он не учел одного: еще пять минут назад он пускал слюни на подушку, обнимаясь с одеялом, как с плюшевым зайчиком. После такого он бы не смог напугать даже пятилетнего ребенка, не говоря уж о взрослой женщине, которая отлично осведомлена, где у человека сонная артерия и как ее правильно пережать.
– У тебя, позволь напомнить, пока вообще ничего нет, кроме непомерно раздутого эго, – усмехнулась она, задрав подбородок, чтобы заглянуть прямиком в его бесстыжие глаза. – Или ты уже зарегистрировался в налоговой? Да ты вообще хоть пальцем о палец ударил?
– Я… Я всю ночь работал… – Глеб отступил, не ожидая подобного натиска. – Название придумывал… Это, кстати, дико трудно! Типа «Король праздников»… Или «Праздник на выезде»…
– «Король» мне нравится, – встряла Веригина. – Звучит мощно и маскулинно. И еще эта аллитерация… Р-р-р…
– Вот кого тебе надо было брать в секретарши. – Алина перекинула сумочку через плечо и, оттолкнув Глеба, гордо прошествовала мимо рычащей поэтессы. – Пока ты маялся дурью, я искала клиентов. Оформить самозанятость – пять минут, а терпеть твою лентяйскую задницу – вечность!
Ей казалось, что она похудела килограммов на десять. По телу разлилась такая приятная легкость, что захотелось привязать к рукам и ногам шарики и парить над землей. И как она сразу не додумалась сбросить этот балласт? Да, он подал идею ивент-агентства, но разве идеи чего-то стоят?
Любой человек с мало-мальски развитым воображением хоть раз в жизни придумывал какой-нибудь бизнес. Мол, мы с Петровичем набрали два ведра белых, если поставить это на поток и продавать в крутые супермаркеты для богатых, где за полкило грибов дают минимум пять сотен, это ж озолотиться можно! Фокус в том, что воплотить идею гораздо сложнее, чем ее сгенерировать. Тут не обойтись без упорства, трудолюбия, находчивости и прочих достоинств, коих у Алины было в избытке.
Да, праздниками она заниматься никогда не мечтала. Особенно детскими. Но ведь ивент – понятие широкое, можно потом перейти на всякие форумы, съезды и конференции, уж на них-то Алина в «Викрам Фармасьютикалз» собаку съела. Только немного потерпеть, наскрести достойный стартовый капитал с утренников и дней рождения юных Эйнштейнов. Понадобится и офис достойный, и штат минимум человек пять, а лучше – десять… А пока она и в одиночку потерпит. Сама себе хозяйка – это же сколько плюсов! Никаких больше «да, шеф», «как скажете, шеф», «вам с молоком или с сахаром, шеф?».
Наслаждаясь чувством свободы, Алина добрела почти до самой остановки маршруток, когда вдруг вспомнила про форум. Глупо ведь было уезжать, не собрав первые плоды скрытой рекламы. Зачем зря мотаться в Переделкино каждый день, если можно обойти потенциальных клиентов уже сегодня?
Несмотря на февральскую стужу, один заказчик у Алины все же созрел и висел на ее ветке форума, соблазнительно покачиваясь, оставалось только сорвать и надкусить. Точнее, позвонить.
В трубке Белкина услышала мелодичный женский голос, представившийся Оксаной, а еще звон разбитого стекла и демонический детский хохот. Ну, то есть хохот был вполне обычный, но после звуков разгрома он показался Алине слегка зловещим. Утешив себя, что важен любой клиент и сложности только закаляют, она записала адрес и поспешила навстречу первому заданию. Причем спешила она не столько оттого, что очень хотела познакомиться с маленьким разрушителем, сколько потому, что ее стильное московское пальто совершенно не подходило под загородную зиму. Пять минут на остановке заставили Алину пожалеть о том, что она не надела папину старую форменную куртку, которую он хранил на память о работе в «неотложке».
Лелея надежду поскорее попасть в дом клиента и вновь почувствовать ноги, Алина преодолела полтора километра в рекордные десять минут. И это на каблуках! Однако все усилия пропали даром, а надежды разбились о снежную крепость. Именно ее строил мальчишка под неусыпным надзором матери.
– Вы уж извините, дома ему некуда деть энергию, – посетовала Оксана, кутаясь в плед, накинутый поверх лыжного костюма. – Думаю, проще будет обсудить все детали прямо здесь.
Алина не знала всех тонкостей ведения бизнеса, но фразу «клиент всегда прав» не слышал только ленивый. А потому спорить и проситься в дом Белкина не стала. Лишь с тоской взглянула на дымок, вьющийся над крышей коттеджа, и пообещала себе тазик кипятка и пятьдесят граммов отцовского марочного коньяка для согрева.
– Как скажете, – произнесла она вслух, откинув с лица заиндевевшую прядь волос. – У меня на сегодня еще много встреч, очень плотный график, сами понимаете. Так что чем быстрее, тем лучше.
Это был выстрел в десяточку. Оксана сразу засуетилась, испугавшись, что ее воинственное чадо останется без праздника.
– Да-да, понимаю, – закивала она. – Вы только сразу забронируйте за нами двадцать третье…
– Февраля? – удивилась Алина. – Так это ж День защитника…
– Я знаю, у вас, наверное, уже все забито. – Оксана вздохнула и явно отработанным движением увернулась от летящего снежка, и тот звонко ударился о водосточную трубу. – Умница, Глебушка! Только лучше кидай в сторону забора!
– Глеб? – Алина покосилась на мальчишку, который наворачивал круги вокруг снежной крепости. Что ж, видно, такова магия этого имени. Кто знает, быть может, и Рудаков не виноват, что вырос таким безалаберным кретином. Может, он рушит чужие жизни не потому, что сам этого хочет, а потому, что его матушка в свое время выпендрилась вместо того, чтобы назвать сына каким-нибудь Ваней или Сашкой. Не зря ведь это имя звучит как почетный член матерного семейства. Ну а что? «Ненавижу эту глебскую работу!» Или: «Что за глебятина!» Очень даже органично.
– Да уж, родился в государственный праздник. – Оксана пожала плечами. – Сначала я радовалась, как хорошо, всегда можно будет гостей собрать, выходной же. А потом выяснилось, что двадцать третьего вечно все забито. И клуб детский, и игровое кафе… Как будто Новый год, честное слово!
– Не волнуйтесь, я посмотрю, есть ли у нас окошко. – Алина вытащила телефон и, убедившись, что клиентке не видно экран, некоторое время сосредоточенно листала ленту новостей в соцсетях. – Смотрите-ка, вам очень повезло!
– Правда? – Оксана аж расцвела, настолько обрадовалась, что на мгновение утратила бдительность. Этого хватило, чтобы словить снежок лбом. – Глебыч, осторожнее! – крикнула она ласково.
Алина опешила. Куда скатились современные родители? Устрой она нечто подобное в детстве, задница бы уже горела от отцовского ремня, а в углу на обоях были бы уже дважды пересчитаны все цветочки и завитушки. Причем сама Алина не назвала бы своих родителей жестокими. Скорее – справедливыми. И не то чтобы ее много били в детстве, – до курса лечения у психоаналитика не дотягивало, – но Алине хватило одного случая, чтобы усвоить правила игры и больше их не нарушать.
К примеру, как-то она стащила у отца чемоданчик с инструментами, а потом играла с соседскими мальчишками в доктора. Причем никакого сексуального подтекста в этом не было – так, аппендэктомия, трахеотомия понарошку и немного ампутации, – но отец тогда знатно всыпал ей резиновой трубкой от капельницы. А мать потом прочла лекцию об опасностях ранней интимной жизни и беременности, а заодно продемонстрировала слайды для своего рабочего доклада о последствиях ЗППП. Алине тогда было десять, и она бы лучше предпочла двойную дозу трубки от капельницы.
Вот сейчас этому Глебу – маленькому, не взрослому, хотя заслужили оба, – отвалить бы лещей по первое число, он бы мгновенно занялся чтением, арифметикой или чем там положено заниматься приличным детям. А что вместо этого? Ему планируют праздник на день рождения! Нет, Алина радовалась возможности подзаработать, но от несправедливости аж в глазах резало. Его ведь даже не отругали! «Осторожнее!» Какой ребенок станет обращать внимание на такие слова? Хорошо, если уж не орать и не ставить в угол, то хотя бы оставить без сладкого! А эта Оксана стоит тут и как ни в чем не бывало перечисляет, какие развлечения должны быть на празднике, только успевай записывать. Музыкальная программа, светомузыка, шары в зеленой гамме, аниматор, игры с призами на военную тематику… Серьезно?
Алине мама всегда говорила: «Я рожала тебя вперед ногами, мне наложили кучу швов, потому что твой отец бухал с моим врачом, бросив меня на акушерку! Так что запомни, детка, твой день рождения – это мой праздник». Нет, подарки и торт Алина получала исправно, но вместо ее друзей на день рождения приглашали только родню. Аниматором можно было считать только дядю Толю – и то с натяжкой. Будучи психиатром высшей категории, он, едва выпив, начинал травить забавные байки про пациентов, чем заметно скрашивал скучные семейные застолья.
– А главное, я бы хотела, чтобы праздник вел лично хозяин агентства. – Оксана еще не вытряхнула весь снег из-за шиворота и поэтому казалась особенно оживленной.
– Кто? – растерянно моргнула Алина.
– Ну Глеб! Глеб Рудаков, – улыбнулась клиентка. – Говорят, дети его просто обожают. Ну и потом, он же тезка моего Глебушки… Я решила, что это знак.
Да, это и правда был знак. Один из тех символов, что принято рисовать на заброшенных гаражах и в лифтах.
– Знаете, он очень занят… – Алина состроила виноватое лицо. – Кроме того, у нас есть и другие замечательные аниматоры.
– Поняла, – кивнула Оксана, и не успела Белкина выдохнуть, как не в меру добрая мамаша добавила: – Я готова доплатить на тридцать процентов больше. Скажем, вас устроит…
И тут она назвала такую сумму, за которую Алина согласилась бы получить не один и даже не два раза снежком в лицо от маленького чудовища. Да что уж там, теперь он казался Алине не монстром, а милейшим ребенком на свете.
– Мы что-нибудь придумаем, – горячо заверила она клиентку. – Но сначала – аванс.
Глава 7
Глеба Рудакова никогда не бросали девушки. Он их – да. Но чтобы его – ни разу.
Однажды он потерял визитку своей парикмахерши, – а той, надо сказать, было уже глубоко за сорок, – и нашел другую, так спустя месяц старая парикмахерша сама отыскала Глеба и умоляла его вернуться, как влюбленная восьмиклассница.
Он вообще всегда нравился женщинам. Умел отвесить правильный комплимент, заинтриговать, рассмешить, подержать в тонусе, не перезвонив. И позволял заботиться о себе, давая девушке почувствовать свою нужность. Словом, идеальный парень. Даже мама всегда так говорила, а уж она-то в жизни разбиралась.
И казалось бы, Алина должна радоваться, что ей достался такой обаятельный, креативный и терпеливый босс. А она взяла, украла его идею – и смылась, опозорив его перед маминой подругой. Вот и доверяй после этого людям!
– Плебейка, – отрезала Илона Ивановна, когда воровка чужих бизнес-идей нагло сбежала. – Запомни, мой мальчик, мещан всегда заботила и будет заботить одна лишь нажива. Homo homini lupus est. Так еще Плавт написал, и он был чертовски прав.
– Гомо… – попытался повторить Глеб. – Да не, она не из этих…
– Человек человеку волк. Латынь, – Илона снизошла до непросвещенного гостя. – Но это касается не всех, только людей низких. Ну, вроде этой нахалки или твоего отца. Без обид, конечно.
Глеб не обиделся, конечно, все-таки он мужские штаны носил, а не балетную пачку. Но Илона с этим ее своеобразием начала его порядком раздражать.
– Папа не такой уж низкий, метр восемьдесят или вроде того.
Веригина залилась раскатистым смехом и кокетливо царапнула Глеба по плечу, отчего ему стало не по себе.
– Обожаю твою непосредственность, – сказала она, взмахнув длинными ресницами. – Послушай, не переживай ты за этот несчастный бизнес. Так уж сложилось: кому-то суждено зарабатывать, кому-то – тратить… И из-за Кирилла не переживай, он побесится и охолонется. Все ж таки ты его единственный наследник. А пока можешь жить у меня сколько хочешь. Я даже рада такому соседству… – На этой фразе взгляд Илоны Ивановны медленно пополз по груди Глеба все ниже и ниже, пока он не вспомнил, что так и стоит до сих пор в одних трусах.
– Слушайте, мне очень надо заняться этим… В смысле, бизнесом, – Глеб попятился от Илоны, пока не уткнулся в спинку кровати. Просто #metoo какое-то, в самом деле! Что-то подсказывало Рудакову: если он сейчас прогнется перед этим Харви Вайнштейном в юбке, то потом ни одно публичное откровение не поможет ему отмыться. – Я хочу работать! – выпалил он. – Работать и одеться. – Он нащупал спортивные штанишки Макса и прикрылся ими, как «ночная бабочка» во время полицейской облавы.
– Господи, ты же не собираешься носить
Она ушла, но Глебу легче не стало. Для женщин ностальгия – штука пострашнее наркотика. Всякий раз, когда мама начинала вспоминать Глебово детство, то неизбежно пускала слезу, лезла обниматься, трогать его за щеки и норовила ворваться в спальню в неподходящий момент, чтобы подоткнуть одеяло. И тут как с зыбучими песками – чем сильнее пытаешься вырваться, тем сильнее затягивает. Поэтому если Рудаков-младший видел, что мама открыла ящик Пандоры, а точнее – сервант, где хранились фотоальбомы, детские рисунки и архивные видеокассеты, он бежал из родительского дома прочь так далеко, как только мог, а на телефоне включал авиарежим.
Весь ужас ситуации, в которой оказался Глеб теперь, заключался в том, что ностальгировать Илона Ивановна явно собиралась не по маленькому мальчику с локонами ангелочка – цитата из лексикона Татьяны Сергеевны Рудаковой, – а по своему мужу. И уж тут поди знай, как именно этой дамочке захочется тряхнуть стариной. Идти Глебу было некуда, а сколько он сможет держать Илону на расстоянии, учитывая, что в целом доме, кроме них двоих, никого нет, Рудаков не знал.
– Вот его домашний костюм. – Веригина возникла в комнате, когда Глеб прикидывал, высоко ли будет в случае чего выпрыгнуть из окна.
Поначалу ему было страшно даже смотреть, что там за костюм притащила его не в меру радушная хозяюшка. Учитывая, что сама она носила то шелк, то кружева, вполне возможно, мужу она тоже подсовывала нечто вызывающее. И хорошо еще, если не из кожи с латексом.
– Да что ты стесняешься, примерь! – Ее настойчивый голос заставил Глеба обернуться, и он выдохнул с облегчением: Илона кинула перед ним целую груду бархата.
– Может, вы дадите мне пару минут?
– Господи, ну все же свои, – раздраженно отмахнулась Веригина, но, к чести ее будет сказано, все-таки отвернулась.
Глеб торопливо нацепил мягкие длинные брюки и халат, который больше подошел бы какому-нибудь академику или хозяину журнала «Playboy». Как бы нелепо это ни выглядело, шмотье было хотя бы теплым и прикрывало все, что стоит прикрыть благочестивому юноше, когда тот спасается от харассмента.
– Ну вылитый Серж! – ахнула Илона, когда Глеб легким покашливанием дал ей понять, что сеанс переодевания закончен. – Знаешь, я тут подумала… – Она шагнула к Рудакову, чем вызвала у него новый приступ паники. – Есть у меня одна безумная затея… Как помочь нам обоим, – тонкие руки потянулись к поясу халата, и Глеб в ужасе отпрыгнул, больно стукнувшись о комод.
– Нет! – Это слово он собирался произнести грозно и мужественно, но вышел какой-то жалкий взвизг. – Я против!
– Если тебе не нужен крупный заказ… Как скажешь, я навязываться не стану. – Веригина разочарованно повела плечом.
– Нет! В смысле… Да… – Глеб потер ушибленную ногу. – Но не такой ценой.
– О чем ты вообще твердишь?! Моя знакомая писательница хочет устроить презентацию книги, думала, посоветовать ей тебя… Ты ведь ивентами планировал заниматься?
– Да, но… – Глеб слышал, конечно, что путь в шоу-бизнес лежит через постель, но надеялся, что хотя бы с агентством праздников обойдется. – Спать я ради этого ни с кем не буду, – и он поплотнее запахнул халат. Для надежности.
– Что?! – Илона как-то странно моргнула: один глаз задержался закрытым чуть дольше, чем второй, из-за чего она на мгновение напомнила Глебу сломанную советскую куклу. – Мальчик мой, уж не знаю, откуда у тебя эти безумные фантазии, но я – приличная женщина! И дети – не мой фетиш!
– Но вы… Вы ведь сказали, что я на мужа вашего похож… И это… – Он положил руку на пояс халата.
– Конечно, похож! Он так просил родить ему сына, так просил… – Илона прерывисто вздохнула и качнула головой. – Но моя поэтическая карьера… Сам понимаешь… – Глеб кивнул, хотя словосочетание «поэтическая карьера» звучало для него приблизительно как «инвестиции в радугу». – А это, – Веригина шлепнула Глеба по ладони, которой он сжимал пояс, – я собиралась завязать правильным узлом. Ты же не рубище босяцкое надел, а французский бархат!
Глеб сдался и виновато опустил руки, позволив Илоне Ивановне поколдовать над поясом. Чувство у него при этом было, как у дошколенка, который даже со шнурками еще не разобрался.
– Вот так! – Веригина отстранилась, удовлетворенно оглядывая результат своих трудов. – Другое дело! И запомни, мой мальчик, ни один бизнес не стоит того, чтобы торговать своим телом. Если это, конечно, не бордель.
Впервые в жизни Глеб прочувствовал, что такое стыд. То есть с испанской его разновидностью Рудаков был знаком и раньше, но терпкую русскую стыдобищу примерил на себя лишь сегодня. И приятного в этом было мало.
По-хорошему Глебу стоило бы залечь на дно, точнее, под одеяло, запереться на замок и не попадаться Веригиной на глаза, пока она не забудет о том, что он вел себя как пугливая старая дева, которой за каждым кустом мерещатся насильники. Но сделать этого Рудаков не мог: бизнесмен в нем был сильнее пристыженного мальчишки.
Умывшись как следует, словно это могло очистить пятно позора, Глеб спустился на кухню к Веригиной, отыскал турку для кофе и загуглил, как его варить. До сих пор пользоваться плитой ему особо не приходилось, он обычно уступал пальму кухонного первенства прислуге или девушкам, но как знать, быть может, все эти годы в нем дремал талант великого шеф-повара? Тогда он со временем откроет еще и ресторан с большим банкетным залом для свадеб. Чем не подспорье ивент-агентству? Правильно люди говорят: талантливый человек талантлив во всем.
Конечно, он мог бы сразу начать с каких-нибудь венских вафель, американских панкейков или французских круассанов, но справедливо рассудил, что и английского сэндвича, или, как его называют в Лондоне, сандвича, Илоне будет пока достаточно.
Прежде Рудакову не требовалось задабривать женщин, хватало голой харизмы, но ради крупного заказа Глеб был готов расстараться. Причем больше всего его грела мысль о том, как он утрет нос этой занозе Белкиной. Хвасталась тут все утро, что она якобы искала клиентов. Ха-ха! К Рудакову они приплыли сами, как бутылка с пиратской картой сокровищ. Немного умаслить Веригину – и вуаля!
Презентация книги… Подумать только, для настоящей писательницы! Они же сплошь звезды и миллионеры. Кто там есть… Роулинг, Донцова и этот еще, у которого куча драконов, и все либо сношаются, либо дохнут… Одним словом – классика. Как-то в Нью-Йорке Глеб собирался в ночной клуб и с трудом смог протиснуться через толпу литературных фанатов. Оказалось, что в соседнем здании выступает какой-то известный писатель, так там от репортеров отбоя не было. Наверняка организаторы мероприятия за это спороли нехилый куш, да еще и засветились в прессе. Да, такую бесплатную рекламу упускать было нельзя.
Когда Веригина соизволила спуститься на кухню, ее ждал кулинарный шедевр от шефа Рудакова, поданный на изящнейшем фарфоровом блюдце.
– Я тут подумал, – Глеб заботливо отодвинул перед Илоной Ивановной стул, – что мог бы взяться за то мероприятие… Что вы там предлагали? – Он сознательно изобразил забывчивость, чтобы Веригина не решила, будто ему этот заказ нужен как воздух, и не слилась из вредности.
– Да я уж и не помню, – коварная женщина зевнула. – Разве я вообще что-то предлагала? – Тут она заметила сэндвич и поморщилась: – А зачем ты положил
– А это ваш завтрак, приятного аппетита, – Глеб стиснул челюсти: вот же мстительная старуха! Неудивительно, что Раскольников в свое время взялся за топор! – Кажется, вы говорили что-то про книгу…
– Ах да, точно, – Веригина расплылась в улыбке. – Презентация книги!..
Поделиться книгой: