Коронавирусные истории

– А что вы еще ели?

– Где?

– Да хоть где.

– Глаза!

– Ааа. Чьи это?

– Да вот тунца.

Так они битый час обсуждали все, что за свой гастротур попробовал Тойтерьеров. “Только вот, знаете что? – добавил он в конце. – Очень мало”.

– Не наелись? – уточнил распорядитель.

– Неа. Ни разу, – ответил гость.

Тогда менеджер отеля предложил спуститься в подвал и взять местной еды на пробу такому искушенному постояльцу. Тойтерьеров этому так обрадовался, что уже стоял у двери и расшатывал золоченую ручку.

Они пошли по длинному коридору вдвоем. Отель “Негоция” как будто умер. Небольшие лампочки по длине коридора освещали только кусочек стены вокруг них, а впереди была странная, неполная, но тягучая темнота. Когда, вроде бы, все видно, и можно передвигаться, но есть ощущение чего-то нездорового в этой темноте.

– А в вашей гостинице не было каких-то страшных историй? – спросил шепотом Тойтерьеров.

– Каких историй?

– Ну, знаете, как бывает, про какое-то место могут придумывать всякие небылицы и рассказывать. А потом люди даже начинают в это верить. О многих гостиницах есть подобные истории.

– Не знаю. Вроде нет. А что?

– Да ничего, просто спроси-и-и-и-л, – покатился кубарем с лестницы неуклюжий постоялец.

Раздался такой грохот, что у распорядителя схватило судорогой горло и он ощутил, как по его шее стекает пот. Подвал казался мрачным, даже когда в нем включили свет. В холодильнике нашли свиную копченую ногу, мясо краба, артишоки, жульен и банку икры. Прихватили и две бутылки вина, чтобы еще раз не спускаться.

– Кто закупки делал? – спросил Тойтерьеров.

– Да заведующий по хозяйственной части

– Точно мошенник, – заключил гость. – Не довез вам продуктов, я уверен.

На обратном пути до номера Александр еще раз чуть нет свернул себе шею и поверг в шок и полнейший страх распорядителя. Темнота так и преследовала их, лампочки светили тусклым светом. “На электричестве экономят, мошенники”, – выругался Тойтерьеров. “Ага”, – выдавил из себя менеджер.

Как только они зашли в номер, гость отеля сразу налетел на угощение, совершенно не беспокоясь о том, достанется что-то его другу или нет. В рот тут же отправилось мяса краба, смазанное сверху икрой. Половина свиной ноги пролетели в желудок. Туда же и артишоки, и жульен.

Распорядитель только потянется за чем-то, а оно уже во рту у гостя. Только хотел икры себе на хлеб мазнуть, а ее уже на донышке. Потом закусывали окороком. Снова выпили по бокалу игристого. Гость отломил себе кусок мяса и проглотил его почти целиком. Хозяин приготовился откусить окорока, и попало ему на зубок. Так сидели, пока ничего на столе не осталось, кроме вина, и теперь пили только.

Гость все приговаривал: “Вкусно. Вот так я бы каждый день ел. Точно буду об этом рассказывать, как о лучшем ужине моего гастротура”. “Спасибо”, – ответил распорядитель. Странно было у него на душе. Вроде как хорошее сказали, только живот урчит.

Убийственный позитив

Елисей Сироп, жена его и двое сыновей сидели на самоизоляции уже три месяца и постоянно улыбались все разом. Дети не ходили в школу. Иногда учительница выходила с ними на связь по скайпу и пыталась обучать их наукам. Братьям-близнецам восьми лет, Арсентию и Фотию, было сложно усидеть на месте, да еще когда в соседней вкладке на ноутбуке можно открыть видеоигры или мультики.

Их мама Василиса часами вязала разные финтифлюшки, играла на пианино, которое досталось ей от покойной бабки, да изучала английский язык. Часто она сидела и читала что-нибудь в оригинале, лишь иногда подсматривая в словарь. Муж гордился ей. Сам он тоже иногда любил почитать, но делал это очень медленно. Так, бывало, пройдет уже полгода с начала чтения, а он все еще на третьей главе. Сам процесс сидения с открытой книгой доставлял ему удовольствие. Он погружался в какой-то транс и сидел так, в своих мыслях. А теперь, на самоизоляции, это стало его основным занятием. Как будто проснувшись, отец семейства закрыл книгу, которая лежала у него на коленях, и обратился к жене:

– Надо попробовать позаниматься с детьми, – начал Елисей.

– Да. Ты прав. Дети, садитесь, мои дорогие, за стол, – отвечала Василиса.

Дети сначала сделали несколько кругов вокруг стола, а только потом сели на стулья. Один начал грызть разложенные карандаши, другой – пинать украдкой ноги брата.

– Что вам задала учительница?

– Вот, мама, смотри.

– Так, выучить стишок тебе, – показала на младшего. И написать сочинение – тебе.

Через примерно час – полтора родители стали проверять выполнение уроков. Младший сынок широко открывал рот, шепеляво проговаривая строчки стихотворения. Он постоянно забывал следующее слово и смотрел в потолок, а потом, если не мог вспомнить, просто перескакивал это слово. "Мифка шееел. Там что-то. Иии. Тьфу. Пришла лисичка. Что там дальше. Забыл. И сказала. Сказала. Сказала, что видела в лесу зайца”, – показывая жестами, что хотел передать, декламировал младший из близнецов Арсентий.

Родители внимательно слушали, а когда их сын замолчал, то отец семейства сразу сказал:

– Этот ребенок подает большие надежды.

– Очень театрально, эмоционально. Так мило, – добавила супруга. – Само очарование, а не малыш.

Настала очередь старшего, Фотия. Он принес тетрадь и отдал ее отцу. На листе был набор букв, которые располагались хаотично, где-то начиналась вроде бы мысль, но дальше мальчику становилось скучно, и он просто писал любые буквы на всю строчку, ставил пять запятых подряд.

– Хм, – сказал Елисей. – Одно могу отметить с уверенностью: почерк каллиграфа, не меньше. Все так ровненько, завитушки такие, что глаз радуется.

– И так много написано, – сказала свое мнение мама. – Целая страница.

Учительница, когда проверяла по видеосвязи выполненные задания, только сидела и хлопала ресницами, которые у нее доходили почти до бровей. На голове у нее был пышный пучок с начесом. Для онлайн-урока она надела бархатную блузку с огромным бантом на груди. Молодая учительница уже посмотрела электронную версию сочинения старшего брата, а теперь слушала Арсентия. Тот стоял перед ноутбуком, поглядывая в камеру и вытягивая вперед руки. От волнения он забывал слова еще больше, так что совсем почти ничего не совпадало с оригиналом, который нужно было выучить. Учительница выслушала его и сказала, немного картавя: “Но они же неправильно все сделали. Это непррравильно”. Родители рассмеялись, как дети, в голос.

– У вас прекрасное чувство юмора, – сказал отец. – Мы же с вами понимаем, что эти дети – дарования.

– Какой чудесный бант на вашей блузке, очень красиво, – добавила мать.

Когда учительница отключилась, они еще несколько минут хвалили ее и перечисляли сильные стороны. Обсудили и приятный для слуха голос, и вкус в одежде, и то, что говорит она немного аристократично, как француженка. Ее жесты родители мальчиков находили очень грациозными, какие и должны быть у учительницы начальной школы. Да и любой другой.

А вот в общем чате другие родители приходили в бешенство каждое утро, и тут же начинали строчить гневные сообщения: “Почему мы должны это делать?!”, “Я не буду заниматься со своим ребенком, я вам не школа!”. Даже попадалось что-то вроде: “Да я эту школу взорву, пусть выполняют свою работу” или “Им надо – пусть ко мне приходят и занимаются с ребенком”.

Елисей и Василиса читали эти сообщения за завтраком. Звук нового оповещения сопровождал распитие ароматного чая с печеньем.

– Какие смелые люди, – сказал отец семейства. – Вот так. Просто. Говорят, что хотят взорвать школу.

– Да, и так они хорошо определили, кто чем должен заниматься. Интересно.

У многих родителей в классе Арсентия и Фотия не было всей нужной техники для онлайн-обучения. У кого-то имелся только один компьютер на всю семью или слабый интернет, когда видео постоянно зависает, и воспринимать такой урок совершенно невозможно.

В новостях показывали, что некоторым семьям предоставляли планшеты для занятий на каждого ребенка. Но чаще всего это ложилось грузом на плечи самих родителей. Поговаривали, что в некоторых школах по согласию родителей могут оставить дистанционное обучение и после выхода из карантина. Возмущениям не было предела. В общий чат снова посыпались мнения по этому поводу: “Неужели они думают, что мы на это согласимся?”. “А где я каждому компьютер возьму? У меня трое детей”. “Совсем с ума посходили!”.

Семейство Сироп только пило без конца чай. Иногда дети бегали и кричали, а мама с папой комментировали так: “Как громко. Вот голоса. Им бы в опере петь”. А если мальчики начинали бегать, то родители говорили: “Ничего себе, какая скорость. Так им на олимпиаду надо”. Открывали новые сообщения в родительском чате, качали головами и приговаривали: “Да. Какие общительные люди. Столько сообщений пишут, и им не надоедает”.

Дети в это время взяли со стола дорогую хрустальную вазу и стали демонстрировать намерение бросить ее на пол, подняв руки на весу. “Ах. Какие смелые”, – умилялись жена и муж Сироп. Вскоре ваза и вправду полетела на пол и с хрустом разбилась. Осколки попали и в тарелки родителей, и в самих детей. Весь пол был усыпан кусками хрусталя. “Ну вот. Очень целеустремленные дети, – добавили их мама и папа. – И очень красивые в мелких хрустальных частичках”. Мама стала собирать осколки с пола, с себя и детей. Все содержимое тарелок пришлось выбросить. Но оба родителя только приговаривали:

– Какие милые дети. Теперь у нас есть занятие на весь день.

– А мне так нравится собирать эти красивые кусочки вместе с тобой. Так романтично.

Вслед за этим Арсентий и Фотий принесли из домашней библиотеки книгу и стали рвать ее в клочья, изрисовывая фломастером страницы ругательными словами, которые подслушивали во дворе и в школе.

– У них такой своеобразный способ познавать мир.

– Это они так читают, чтобы не было скучно.

Весь пол оказался в конфетти из книжных обрывков.

“Вы нам врете! Мы не милые!” – кричали братья на свои родителей. Те только рассмеялись и подали плечами. “Я сейчас возьму и воткну тебе спицу для вязания куда-нибудь”, – резонно заметил старший. “Хм. Как уверенно сформулировано”, – отметили родители.

Тогда сын и вправду взял мамину спицу и воткнул ей в область шеи. Мать ухватилась за это место, из которого уже струилась кровь, и упала на пол. При этом она шептала с улыбкой на лице:

– Какой честный мальчик. Сказал, что проткнет меня спицей, и проткнул.

Отец получил тупой удар сзади от младшего, так что не успел ничего ответить.Теперь он лежал на боку, в голове что-то звенело и трещало. Неподалеку он видел тело жены с открытыми глазами. Рядом с ней была лужа крови. Сыновья опускали в нее пальцы и рисовали на стенах. Казалось, что силы покидают его. Тут он ощутил, как нечто вытягивает душу из тела, а жена и дети отдаляются от него.

Паук в самолете

Игорь Шорох поселился прямо на работе – в аэропорту. Он трудился в службе безопасности. Теперь, когда все полетело к чертям, а самолеты стали покрываться пылью, ему, как на зло, подняли арендную плату за жилье. Шорох забрал свои вещи и пришел вместе в ними в аэропорт, как будто собирался в дальнюю поездку. Его жизнь стала затяжной зоной турбулентности.

Игорь оставался на территории терминала, подолгу сидел в залах ожидания, ел в местных кафе, мыл голову в вип-кабинке туалета. Ночевал он в одном из пассажирских лайнеров, раскинувшись на сиденьях бизнес-класса. Развлекал себя тем, что иногда выглядывал в иллюминатор и считал прибывшие экипажи, которые редко, но прилетали, и смотрел, как другие самолеты шли на взлет.

Сейчас можно было путешествовать только по России, и он угадывал направление. Полетел на юг. Может быть, Краснодар. Пусть будет Краснодар. А вот самолет развернулся в другую сторону и поехал к взлетной полосе. Этот пусть летит в Норильск. Когда угадывать направление полета надоедало, он сочинял и выкладывал разные придуманные посты в интернет, делал рассылки в чатах.

Ложь была его хобби с детства. В школе, в институте, на работе – везде он пробовал мир на прочность. Выдумать что-то, а потом проверять, сколько людей поверит в эти россказни, было его любимым делом. Когда ложь вскрывалась, он все отрицал и переводил стрелки. Со временем вранье стало почти невозможно отличить от правды. И он продолжал придумывать новые детали и подробности, чтобы собеседник поверил каждому его слову. Чем невероятнее ложь, тем интереснее. Таким был мир Шороха.

С появлением интернета врать стало гораздо проще. Игорь вел несколько каналов на ютубе. В одном из них он под видом врача давал разные советы. Для этих целей он даже купил белый халат, повесил на стену какие-то дипломы, которые нарисовал в фоторедакторе. А на другом канале он же, только в парике и очках приводил доводы в пользу того, что земля на самом деле плоская. Говорил он уверенно и спокойно, даже можно сказать, вразумительно.

На момент возникновения пандемии коронавирусной инфекции в России уже действовал закон о запрете фэйковых новостей. И это придавало еще больше остроты всему происходящему. Как сотрудник службы безопасности, он умел шифроваться. По работе он легко определял, кого нужно проверить еще раз, а кого – отпустить, потому что сам умел уворачиваться от преследований и обвинений. Теперь, попивая кофе из автомата аэропорта, сидя в кресле бизнес-класса в самолете, он создавал очередную ложь.

“Срочно! Достоверная информация, – писал он пост, – сегодня в 18.00 со спутника будут измерять температуру всем жителям города. Нужно выйти на балкон к указанному времени и расставить руки и ноги”.

– Вот это я придумал! – потирал он руки в предвкушении.

Через минут тридцать его постом поделились уже несколько сотен раз. Комментарии под ним были разные, кто-то догадывался, что такого быть не может, но были и те, кто воспринял сообщение всерьез. И дело не в интеллекте первых или последних. Свою ложь Игорь тщательно планировал, подкреплял ее фактами, исследованиями, научными статьями, находил интервью по данной теме и вырывал из контекста нужные ему участки. Те, кто не верили ему, были скорее бдительны, чем умны. А те, кто верили, часто не были глупы, они просто не хотели верить, что есть люди, которые могут вот так нагло врать.

В иллюминаторе показался самолет, идущий на посадку. Игорь решил, что это опять лайнер с “затеряшками”, как он их прозвал. Это туристы, которых эвакуировали из какой-нибудь страны, где они застряли из-за пандемии. Была категория туристов, которые пытались улететь любыми способами на отдых, буквально запрыгивая на рейс. Хотя обстановка уже давно было не лучшая, границы многих стран были закрыты, и любая страна могла закрыть свои в любой момент.

Многие путешественники надеялись на авось, брали горящие путевки и бежали на самолет. А потом, по прилету, оказывалось, что им нельзя перемешаться по городу, нужно соблюдать карантин, а вернуться домой можно будет только с разрешения властей чужой страны. Тогда эти экстремалы начинали умолять забрать их домой, и вот такие самолеты прилетали периодически. Из них вываливались взъерошенные уставшие люди после отпусков. На их лицах было написано, что не такого отдыха они ждали. Эти лица очень веселили Игоря. “Олухи”, – говорил он им с самолета, но они его не видели и даже не знали о его существовании. Прибывшим уже вовсю измеряли температуру и давали рекомендации.

Игорь пошел в терминал за пивом и бургером себе на ужин. Было уже почти 18.00. Шоу начинается. Он открыл банку пива и врезался зубами в кусок котлеты с овощами. В сети уже стали появляться видеотрансляции с балконов. Один парень снимал видео, встав в позу звезды в одних трусах. “Сканируйте меня, меряйте температуру”, – приговаривал он, сам как будто не веря, что температуру в самом деле будут мерить. Но все-таки делал это, хоть и в шутку. Просматривая все эти ролики, Игорь наслаждался тем, что он это создал. Остатки булки с соусом и картошка фри казались еще вкуснее.

“Завтра над городом будут распылять химикаты против коронавируса. Всем нужно закрыть окна и сидеть по домам”, – сам вылетал из-под пальцев новый пост. “Фэйк или не фэйк?” – спрашивали в комментариях. Тогда Игорь подключил тяжелую артиллерию и скинул в комментариях под другим аккаунтом исследования, которые точно доказывали эффективность такого распыления. И даже данные статистики других стран. Которые, как оказалось, уже распыляли химикаты над улицами городов. Все это, разумеется, тоже было создано руками и воображением профессионального обманщика.

Когда он закончил плести свою паутину лжи, уже наступила ночь. Через иллюминатор были видны звезды и луна. А Игорь приступил к созданию усиленной защиты, чтобы его не смогли вычислить и оштрафовать за фэйки в интернете.

Больница-убийца

Мария открыла глаза в своей палате. Судя по темноте, наступил глубокий вечер, почти ночь. У девушки было ощущение, что легкие разорвутся. Ее душил кашель и казалось, что вместе с каждым всхлипом она выплевывает верхние слои бронхов. Спина болела в районе лопаток, во всем теле ощущалась слабость. Мария вспоминала происходящее с ней за последние дни:

Сначала было долгое ожидание приема в коридоре с такими же напуганными людьми, потом сдача анализов, повторный забор крови и мазков из ротовой полости и носа, потому что первый результат где-то затерялся, затем – осмотр врачом. Диагноз “пневмония” подтвердился. И вот теперь она здесь.

Скудная больничная пища вызывала боль в желудке, зубы стучали от холода, а запах болезней и лекарств, который стоял в здешнем воздухе, провоцировал приступ тошноты. Откашлявшись, девушка включила настольную лампу на тумбочке у больничной койки. Все соседи по палате дремали. От скуки она стала разглядывать предметы. Обратила внимание, что к ней подключен аппарат искусственной вентиляции легких. Сбоку было написано: “Аванта– М”.

– Что это такое? – спросила себя девушка. – Значит, я сама не могу дышать.

Мария была волонтером в приюте для бездомных животных. Они проводили разные благотворительные мероприятия по сбору средств. Дома у девушки постоянно проживали кошки, кролики и морские свинки. А до попадания в больницу жила даже дикая сова. “Черт! Как там мои подопечные?!” – вдруг подскочила пациентка. Она открыла мессенджер и стала просматривать сообщения. “Муся у меня. Кекс тоже. Пока мы не узнали, где ты находишься, бедняги были дома одни. Но сейчас с ними все хорошо. Не переживай”, – говорилось в одном из сообщений. Дальше было еще такое: “Котят пока взяла Вика. Совушка в спецприемнике. Ей дают лабораторных мышей из какого-то института”.

Маша выдохнула с облегчением. Она, казалось, ненадолго отключилась, а проснулась от резкого запаха гари. Где-то вдалеке слышались какие-то возгласы и шаги. Женские голоса кричали: “Выходите, кто может” и “Выкатывай его, быстрей, на носилках”. Кто-то в коридоре пытался сделать вдох, но давался он ему с большим усилием, звук получался засасывающий и глухой, переходящий в кашель. Мария не могла понять, что там происходит. Попробовала встать, но у нее тут же потемнело в глазах.

За дверью в это время творился полный хаос. Лежачих больных выносили и укладывали прямо на пол. Те, кто еще могли дойти сами, с трудом переставляли ноги по пути из палаты. Взорвался аппарат ИВЛ марки “Аванта-М”, подав своему пациенту порцию едкого дыма вместо воздуха. На койке лежал труп мужчины сорока лет. А дым расходился по больнице.

К зданию уже подъехала бригада пожарных. Медсестры перешептывались между собой, вытаскивая очередного больного из эпицентра трагедии: “Аппараты этого образца подключены к двадцати пациентам. Что если бомбанет еще один?”. И тут они чуть не выпустили из рук больного, раздался хлопок в другой палате. Мария повернула голову и увидела струю дыма, которая проникала под дверь. “Где-то за стеной что-то взорвалось, – подумала девушка. – Фу. Дышать нечем, ну и запах”. Она попробовала заткнуть нос влажной салфеткой и дышать через нее, но это плохо спасало, снова подступал кашель. “Сюда! Сюда!” – вопили за дверью. “Туши, давай! – кричали уже, очевидно, пожарные. – Теперь горит в соседней палате!”.

Мария заметила, как на мониторе, подключенном к ИВЛ одной из ее соседок по палате, что-то мигает и как будто искрит. Женщина начинает хватать ртом воздух и дрыгать руками. И тут из ее аппарата вырывается страшный разрывающийся звук и исходит струя черного дыма. Увидев такое в нескольких метрах от себя, Маша сразу смочила простыню водой из бутылки и закрыла нос. Но встать по-прежнему не получалось. Кто-то на ее глазах поднимался и, осознавая, что горит аппарат ИВЛ у соседки, отрывал от себя трубки, не дожидаясь такой же участи. Задыхаясь, они пытались выйти наружу, но из-за дыма и трудностей с дыханием тут же падали на пол. В палату забежали двое пожарных и медсестры. На источник пожара брызнула струя из огнетушителя.

К Маше подошла спасительница в белом халате и что-то ей объясняла, но девушка ничего не могла разобрать, как будто она находилась под водой, а люди на поверхности открывали рты и жестикулировали. Перед носом девушки трясли респиратором, а она смотрела на него, не выражая никаких эмоций. Из ее аппарата ИВЛ вылетела маленькая искра. Медсестра помогала ей надеть средство защиты и продолжала что-то говорить, но у Маши как будто уши заложило. Еще одна искра. Небольшая струйка дыма. Едва заметная.

Рука в белом халате потянулась и выключила аппарат от сети. Наконец, Машу вытащили в коридор. И тут она увидела, что тут уже лежат пациенты со всей больницы. Кто-то был совсем плох и смотрел остекленелыми глазами перед собой. К таким подбегали сотрудники больницы и подсовывали им кислородные маски, хлопали по щекам и проверяли, что никто не задохнулся, так и не очнувшись от глубокого сна. Кашель наполнил здание больницы. Хрипящий, свистящий, переходящий в крик.

Мария видела, как один мужчина встал на месте и стал ловить ртом воздух, как рыба. Вскоре упал без чувств. Еще несколько человек скатывались по стенке, хрипя и открывая рот. На полу валялись брошенные аппараты-убийцы. На них наступали врачи и пожарные.

Погибших в эту ночь закрыли в черные мешки. Мария наблюдала, как их провозят мимо палат в морг. Во рту до сих пор стоял привкус гари, легкие болели, кашель подступал, но от уколов, которыми всех обкололи после случившегося, сил кашлять не было.

Мертвый кофе

Сегодня с фасада кофейни “Живой кофе” сняли вывеску. Проходя мимо, я остановилась, чтобы попрощаться. С этим местом у меня было связано много хороших воспоминаний. Здесь я отмечала пару дней рождения, десятки раз просто коротала тут вечера и, пожалуй, сотни раз – брала кофе с собой навынос. Цены тут были недорогие, а кофе – отменный, да еще и сдобренный фермерским молочком. По желанию посетитель мог добавить в напиток мед, варенье или сироп из малины, брусники, клюквы и смородины, а также кедровые орешки. К горячему кофе подавали блины, сырники и пироги. У входа гостей встречала большая тряпичная матрешка. Стены заведения украшала роспись под “хохлому”. В общем, тут было круто, самобытно и вкусно.

Сначала, больше месяца назад, убрали матрешку со входа. За стойкой в тот день был всего один человек, который продал мне два сырника с брусникой и медовый латте. Раньше в смене было сразу трое, и каждому клиенту они пели частушки. В этот раз молодой грустный парень рассчитал меня, молча отдал заказ и сразу стал натирать стойку антисептиком. Я ушла с ощущением, что мне чего-то не хватило.

Еще через неделю, заглянув сюда снова, я услышала разговор по телефону девушки за стойкой: “Не знаю, что будет дальше. Мы уже с трудом платим аренду. Весь персонал пришлось пока распустить”, – говорила кому-то она. Оказалось, это была сама хозяйка кофейни. Стало нечем платить зарплату сотрудникам, аренду никто снижать не собирался, положенные субсидии не покрывали всех расходов, а только на заказах навынос не удавалось много заработать.

Я с грустью забрала свои пироги. Один заказала с рыбой и рисом, другой с капустой и яйцом, и третий – с вишней. Кофе попросила с клюквенным сиропом. Попивая его на ходу, я добралась до парка и уплетала свежайшие пироги, угощая крошками голубей.