Великан

— Клянусь родовым замком, с вашей головы не упадет ни один волосок.

И мы идем в парк. Вместе, рядом, хоть пока и не за руку. Мне очень хочется ощутить ее ладонь в своей, но для меня это слишком серьезный шаг, как бы глупо это ни звучало. Я все еще тот самый наблюдатель, на руку которого села прекрасная бабочка.

Наверное, это самые счастливые три часа в моей жизни. Света рассказывает, что после школы хочет поступить в МГУ, что уже почти год занимается с репетитором, оттачивая свои знания в английском. Она говорит, что мечтает, как минимум стать серьезным переводчиком, а как максимум - работать в сфере международных отношений. Хочет ездить по всему миру, общаться с разными людьми, а потом, если все сложится, и вовсе уехать из России.

— Мир такой большой, - говорит она, - в нем так много прекрасного, что сидеть на месте - просто преступление. Мы же не в каменном веке живем, чтобы каждый нос не показывал из своей пещеры. Каких-нибудь десять часов - и ты уже в Нью-Йорке, еще тринадцать часов - и ты в Токио. Полдня - и ты будто в ином мире. Это же так круто!

— Круто! - не спорю я. - Надеюсь, у тебя все получится.

— Правда? - смотрит на меня искоса.

— Конечно! Если человек чего-то очень сильно хочет и идет к своей цели, то обязательно до нее доберется. Рано или поздно.

Света загадочно улыбается, а потом выдает:

— Полетишь со мной?

— Легко! - мной овладевает какая-то легкость, от страха и неуверенности не остается и следа. Кажется, ей действительно интересно со мной. По крайней мере, мне так кажется. - Только чур я у окна. А то все десять часов пялиться на чужие спины - скукота.

— Ага, то есть пялиться на чужие спины придется мне?! - Света в шутку зачерпывает немного воды и брызжет мне ею в лицо.

— А ты будешь сладко спать на моем плече.

Удивляюсь собственной наглости, но Света только показывает кончик языка.

— А ты куда после школы? - спрашивает она.

— Нам надо было сделать наоборот - сначала бы я рассказал, а потом ты. Шли бы по восходящей.

— Говори, давай. Нечего прибедняться.

— Я на автослесаря учиться пойду. - Ну и плевать, что звучит приземлённее некуда. - Отец говорит, у меня хорошо получается, да мне и самому нравится копаться. Приятно, когда машина не работает или какие-то проблемы в ней, а ты что-то сделал - и все, как часы. Ну да, иногда руки в масле, но так и что? Кто-то ведь должен ремонтировать машины. Они все ломаются - и дешевые, и дорогие. Так же, как кто-то должен строить дома или вывозить мусор. Да, это ни разу не престижные профессии - и вряд ли кто-то с детства мечтает работать на мусоровозе или спускаться в шахту.

— Ты как будто оправдываешься передо мной, - хмурится она. – А я ведь и слова не сказала, что это плохо.

— А разве хорошо? - пожимаю плечами. - Не знаю ни одного человека, который бы сам, осознанно, хотел учиться чинить машины. Менеджеры, экономисты – вот где медом намазано.

— Переводчики, - посмеивается Света.

— Это уже голову надо иметь, - не соглашаюсь с ней. – Хорошую память. Ты знаешь, как мне давался английский – едва-едва тройку вытягивал.

— Зато у тебя золотая голова в точных науках. Ты просто… - она медлит, будто подбирает слова.

— Ленивый, - помогаю ей.

Да, далеко не лучший способ завоевать девчонку, рассказывая ей, какой ты ущербный. Но так она и сама все обо мне знает. Ну, почти все. Глупо будет пытаться натянуть штаны на голову и показаться эдаким красавчиком с амбициями будущего миллиардера.

Глава пятая

Глава пятая

Света смотрит на меня так, будто увидела впервые. Серьезно, даже как-то настороженно, что ли.

— А мечта? Мечта у тебя есть? - спрашивает она.

Отвечаю не сразу - обдумываю. И правда, есть ли у меня мечта? Что-то яркое, дерзкое, вырывающееся из привычных рамок? Что-то такое, ради чего впору и горы перейти, и моря переплыть.

Такая мечта есть. Вот только никогда и никому я о ней не говорил. Да даже сам себе о ней особенно не напоминаю, потому что это действительно просто мечта - нечто эфемерное в моей голове. И потому что я действительно ленивый. И в учении, и в быту. Ненавижу себя за это, но все, на что меня при этом хватает – банально заедать ненависть, что ее, в сущности, только усиливает. И так по замкнутому кругу.

— Вижу, что есть, - Света подается ко мне, опирается руками и борта лодки и смотрит так выжидательно, что этому взгляду просто невозможно противиться. - Говори.

— Ну, - я даже грести перестаю. - Ладно. Можешь смеяться - я не обижусь. Да, собственно, эта мечта на поверхности. Хочу похудеть. Для меня это очень важно. Хочу перестать задыхаться, когда поднимаюсь по ступенькам. Хочу бегать, когда просто этого захочу. И бегать не десять шагов, а долго и легко. Хочу смотреть на свое отражение в зеркало и видеть кубики на прессе.

— Это же круто! – на полном серьезе говорит Света. – Правда круто. И не смей сомневаться в себе. Что ты сказал мне пять минут назад?

— Много чего говорил, - хотя понимаю, к чему она клонит.

— Если человек чего-то очень сильно хочет… - начинает она мою фразу и многозначительно приподнимает идеальные брови. – Ты сильно хочешь?

— В голове – да. Но когда доходит до дела… у меня получается найти сто причин, чтобы дать себе послабление или отложить очередную попытку на завтра или на понедельник. – Недолго молчу, потом натягиваю на лицо уверенную улыбку. В конце концов, не плакаться же девчонке, которую люблю. Кому понравится общаться с нытиком? - В общем, не важно, я все равно добьюсь своего.

— Отличные слова! - подмигивает Света. – Может, к берегу? А то ветер холодный, я что-то подзамерзла.

Мне очень сложно судить, насколько хорошим получился наш вечер. Вернее, насколько хорошим он получился для Светы. Про меня все понятно – я, как бы ванильно и избито это ни звучало, буквально на крыльях порхаю. Ну, в меру своих габаритов, разумеется. Эдакий крылатый бегемот. И уж если совсем честно, это мое первое свидание. Да, свиданием я его называю только очень-очень осторожно и даже не шепотом – где-то глубоко в сознании. Понятное дело, что, имея такие планы на будущее, Светлана упорхнет от моего внимания сразу, как только закончится выпускной. Даже еще раньше. Она будет летать по всему миру, а я ремонтировать машины в какой-нибудь местной автомастерской.

Осознание этого расстраивает и тяготит, но я уже привык принимать действительность такой, какая она есть. Без глупых мечтаний и розовых соплей. Можно сколько угодно строить в фантазиях воздушные замки, только от их количества в реальной жизни ничего не изменится, а вот падать с надуманный высот будет ой как больно.

Нет, я ни разу не пессимист. Я реалист. Заскорузлый и махровый, как столетний дед. Правда, от этого легче почти не становится. Где-то в глубине меня живет наивный мальчик-одуванчик, который на полном серьезе надеется завоевать эту девчонку. До сегодняшнего свидания я даже и не знал о нем. Да, я любил Свету, но тихо и без надежды на взаимность. А теперь… теперь даже не знаю, что делать. Проще всего подождать, что сделает она сама. Захочет ли встретиться снова. Потому что я вообще не знаю, как пригласить ее на еще одно свидание. Уже сейчас знаю, что просто не смогу вытолкнуть это предложение изо рта.

Я провожаю Свету до дома – и остаток пути мы идем молча. Тишина наваливается сама собой, точно у нас обоих вдруг появились важные мысли, которые необходимо обдумать. В нашем районе всего несколько новостроек – и все они расположены в одном дворе. Насколько идут слухи, именно отсюда строительная компания начнет массовую застройку – старые дома будут сносить, а новые возводить, появятся гипермаркеты, новая школа, больница, развязки и еще много-много всего. Москва все время расширяется – и мы как раз попали под это расширение.

— Ну, вот мы и пришли, - говорит Света, оборачиваясь ко мне и смотря снизу вверх. Я выше ее почти на голову – и рядом со мной она выглядит настоящей Дюймовочкой.

— Классный дом, - говорю без всякой зависти. – Я и не знал, что вы переехали.

— Полгода назад. Дом хороший – да, только родители поспешили с переездом, в половине квартир еще во всю ремонт идет. Днем, бывает, грохот стоит такой, что хоть убегай.

— А ты и убегай, - говорю прежде, чем успеваю осознать. – Звони мне, для тебя я всегда свободен. Погуляем. – Мнусь некоторое время и все же добавляю. – Если захочешь, конечно.

«Я это сказал! Сам сказал! Пригласил ее на свидание!»

— Ведь позвоню, - улыбается она. – Не плач потом, что домогаюсь тебя и мешаю учиться.

— Обещаю не плакать! Мне… мне было очень хорошо с тобой. Извини, если что не так. У меня… ну… - и зачем только начал эти объяснения? Вот как назвать свидание, если ты вообще не уверен, что твоя девушка рассматривает его именно как свидание, а не как простую прогулку? Да и не твоя это девушка. – Я ни с кем вот так не гулял. Никогда. – Довожу мысль до логического завершения.

— Значит, считай, я лишила тебя гулятельной девственности.

Чувствую, как мои щеки заливаются красным. Ну нет! Нельзя быть таким рохлей! Девчонки таких не любят. Им нужны уверенные в себе.

А Света посмеивается, даже не скрывая этого.

— Так я позвоню? – спрашивает она. – У тебя номер не сменился?

— Не сменился. Конечно! Я буду ждать! А через недельку у меня новая мобила будет. Сможем… ну… если…

— Ты такой смешной, когда стесняешься, - она приподнимается на цыпочки и касается губами моей щеки. И мне хочется сграбастать ее в объятия, хочется обнять так сильно, чтобы почувствовала, как она мне нравится, как люблю ее. Что с ума схожу от запаха ее духов, от ее волос, чуть подрагивающих в легких порывах ветра. – Все, пока.

Света отстраняется, мгновение ждет, а потом быстрым шагом идет к металлической двери, где и скрывается.

А я остаюсь кусать себя за локти. Это промедление, она хотела каких-то действий от меня? Что было бы, если б я попытался поцеловать ее в ответ? И не в щеку, а в губы. Если бы обнял. Нет, не как слон, но аккуратно, боясь повредить тонкое тело. Такое красивое тело.

Ох… хорошо, что на улице темно – и никому не виден мой жесткий стояк.

Правда, идти с ним очень неудобно.

Так, надо думать о чем-то другом. Уж точно не о девчонке, от близости которой вся кровь отливает от головы и приливает туда, где сейчас скопилось такое напряжение и желание, что и шагу не ступить. И если Света сейчас смотрит на меня сверху, ну, вдруг решила глянуть одним глазом, то зрелище ей открывается странное – ковыляющий прочь я, немного подволакивающий ногу.

Когда ночь внезапно разрывается собачьим лаем, я аж вздрагиваю. Такое ощущение, что собака лает совсем рядом, буквально за соседними кустами. Невольно, поминутно оборачиваясь, прибавляю шаг. Но лай больше не повторяется. Зато напрочь исчез стояк.

Следующие дни текут своим чередом. В школе почти ничего не меняется, мы со Светой не подходим друг к другу и вообще делаем вид, что по-прежнему не общаемся. А вот Платонов и компания меня больше не трогают – они меня вообще игнорируют, что не может не радовать. При этом я знаю, что Платон так и не решил вопрос с той злосчастной контрольной. Впрочем, учитывая возможности его отца, вряд ли там буду действительно серьезные проблемы.

Глава шестая

Со Светой мы встречаемся еще пару раз. И я даже набираюсь смелости взять ее за руку. Общение у нас идет все легче. Разумеется, прежде всего, с моей стороны. Я узнаю о ее любимой музыке, фильмах, о том, что она любит есть на завтрак, и даже о том, что у ее родителей не все в порядке в плане отношений. Я не давлю на нее и не пытаюсь сунуть нос как можно глубже, тем более не даю каких-либо советов. В свою очередь, я рассказываю о своих любимых книгах. Я не так, чтобы много читаю, но иногда все же случается. Так сказать, по большим праздникам. Поначалу я вообще не уверен, что ей будут интересны мои рассказы о сюжетах героической фантастики, но Света слушает с удовольствием и даже говорит, что я отличный рассказчик.

— Какие у тебя планы на выпускной? – спрашивает Света, когда мы сидим на скамейке в парке и едим мороженое.

— Да никаких, честно говоря. Получу аттестат – и домой. Я бы и вовсе не ходил, если бы можно было.

— Ты что?! – Света аж подпрыгивает на месте. – Это же один раз в жизни бывает. А ты продинамить хочешь?

— Свет, ты же понимаешь, что я все равно весь вечер просижу за столом – и это в лучшем случае. Давай будем честны, никто из класса не будет рад, если я припрусь на праздник.

— Я буду рада!

Она говорит это так уверенно, что я даже немного теряюсь.

— Почему? Мы с тобой можем гулять, сколько захотим – вдвоем, без всей этой шумихи. Ну, пока ты не поступила в МГУ.

— Послушай, - оба берет мою руку в свою. У нее такая нежная кожа, будто касаешься тончайшего шелка. И мысли невольно бегут ниже пояса, рождают в голове образы и желания, когда она, абсолютно голая, прижимается ко мне, когда мои руки изучают изгибы ее тела, когда выуживают из нее стоны удовольствия… – Ты же не собираешься всю жизнь прятаться? – ее голос возвращает меня в реальность.

— Я не прячусь.

— А как это называется? Никто и никогда не узнает, кто ты и что из себя представляешь, если так и будешь ходить и шугаться любой тени.

— А что мне им всем доказывать? Платону и остальным. Да и смысл? Мы достаточно долго учились вместе, чтобы понять - нам не то что не по одной дороге, но даже не в одну сторону.

— Ты не прав.

— В чем? Ты бы пошла туда, где на тебя смотрят, как на говно?

— Да! - заявляет без раздумий. - Иногда именно туда и надо идти. Наплевать на все страхи и сомнения - и идти.

— Зачем? - искренно не понимаю я. - Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на людей, с которыми не хочешь общаться. Ладно бы от этого праздника, от присутствия на нем, зависело что-то важное.

— А ты считаешь, от выпускного ничего не зависит? - хмурится Света.

— Честно? Я в этом уверен. - Я понимаю, что говорю все не то и не так. И даже чувствую, как напрягается напротив меня девчонка. Вовсе не такие слова она желает услышать от парня, с которым проводит свое время.

— Жизнь слишком коротка, чтобы плыть по течению. - Неожиданно спокойно говорит она. Вроде как ребенку объясняет. - Ты же хочешь начать все сначала. Я правильно поняла?

Киваю.

— Хочу. Начать там, где меня никто не знает.

— Прости, но где гарантии, что все не повторится снова?

— Их нет, - вынужден согласиться.

— Нет. Они есть, если сможешь правильно себя поставить.

— Я и планирую это сделать, - не понимаю, к чему она клонит, к чему вообще весь этот разговор. Ладно бы изменились наши взаимоотношения в школе, тогда бы еще понял. Глупо и наивно, но тогда бы Света могла хотеть прийти на выпускной со своим… ну, парнем - со мной. Но в школе мы даже не смотрим друг на друга. Тем более не посмотрим на празднике, где каждый пришедший будет при наряде и вообще постарается выглядеть так круто, как никогда прежде в жизни. Уж девчонок это касается в первую очередь.

Вернее, если уж быть до конца откровенным, то я, разумеется, пялился бы на Свету во все глаза. Не в открытую, понятное дело, но каждый раз, когда никто не бы на меня на смотрел. Увидеть ее в праздничном выпускном платье, веселую и счастливую - это же так круто.

— Так и сделай первый шаг, - не отступает она. - Не оттягивай. Такая вот тренировка перед началом взрослой жизни.

Я никогда не шел против ветра, не плыл против течения. Всегда выбирал наиболее легкий путь. И, возможно, тем самым наделал кучу ошибок, которые еще долго будут мне аукаться. Но так просто взять и отказать Свете просто не могу. Что она подумает обо мне?

Это вечное: что обо мне подумают?

Но если мнение других людей для меня ничего не значит, то вот эта девчонка просто выкручивает меня наизнанку - и ведь ничего при этом не делает. Да, наверное, поддавливает. Возможно, отчасти пытается манипулировать. Но мне так хочется соответствовать ее ожиданиям. Не хочу снова увидеть на ее лице равнодушие, а еще хуже - презрение.

Как же тяжело строить отношения. Даже не отношения, а так - подобие легкой дружбы. Ведь мы так еще ни разу и не целовались в губы. Света не проявляла инициативу, ну а я, понятное дело, каждый раз трусил и не решался. Мне почему-то думается, она не была бы против, сделай я первый шаг. И именно поэтому еще гаже от собственной робости.

Мне жутко хочется спросить у нее, кто мы друг для друга? Вернее, кто для нее я? Но легче с моим весом и комплекцией крутить сальто, как спортсмены на Олимпиаде, чем выдавить из себя несколько важных слов.

— Ты уже выбрала себе платье? - спрашиваю, стараясь немного увести разговор в сторону. Девочки любят обсуждать наряды.

— Выбрала, - как-то странно хитро улыбается Света и щурится, точно кошка. - Только его еще надо немного подшить по моим размерам. Совсем растолстела в последнее время.

— Да ты что! - не скрываю удивления и даже возмущения. - Ты же красавица! - и сам пугаюсь собственного вырвавшегося комплимента, но быстро собираюсь и продолжаю, пока язык снова не превратился в неповоротливую улитку. - Ты же, как тростинка, мне даже страшно сделать тебе больно, когда беру за руку.

Света откидывается назад, опираясь на одну руку. Со вкусом слизывает с мороженого подтаявшую сладость и бросает на меня короткий обжигающий взгляд. Меня будто молния в грудь бьет - и сердце припускается с такой силой, что его гул отдается даже в ушах.

Она настолько соблазнительна, настолько красива и желанна, что у меня едва не сводит руки, так хочу прижать ее к себе. И ведь она не ест мороженое вульгарно, не облизывает его, как в какой-нибудь дешевой порнухе, которых я насмотрелся столько, что странно, что еще не стер ладони в кровавые мозоли. Она просто наслаждается шоколадным вкусом, но при этом излучает такую неприкрытую сексуальность, что меня буквально захлестывает желанием, едва не трясет от перекатывающихся по моему телу волн возбуждения.

О-хо-хо.