Родители были вынуждены уехать, но не на дачу, а на похороны. У нас умерла какая-то дальняя родственница. Вернее, дальняя для меня, но не для них. Я, весь расписной в коричнево-синих разводах, ехать наотрез отказался, да они и не настаивали. Только мама очень просила, чтобы никуда не выходил из дома без крайней на то необходимости. В школу она все же позвонила, но лишь для того, чтобы сказать, что я приболел. Наготовила целый холодильник еды и попросила соседку, Инну Павловну, заглядывать ко мне по вечерам – вроде как приглядывать на всякий случай.
В итоге я уже четыре дня живу один. И с одной стороны – никто не присаживается на уши и не расспрашивает, все ли у меня хорошо, ничего ли не болит, не пытается докопаться до того, как вообще у меня дела. А с другой стороны… все то же самое, но со знаком «минус». В том смысле, что, когда тебе не с кем и поговорить, и поделиться какой-нибудь повседневной ерундой – становится немного тоскливо. Пара слов вечером с пожилой соседкой – такое себе развлечение.
Вот так – на меня не угодишь. И расспросы не нравятся, и их отсутствие не по душе.
Понятное дело, никто не отменял интернет с его социальными сетями, да вот только мобилу я пролюбил, а на новую денег нет. Отец сказал, что в конце месяца наскребем и обязательно купим, а пока придется довольствоваться домашним телефоном.
Вот я и выполз в люди. Просто чтобы не совсем одичать. В низко надвинутой на глаза кепке и в солнечных очках, чтобы не очень народ пугать.
Запускаю руку в пакетик с картошкой, выуживаю пару ломтиков, обмакиваю их в кисло-сладком соусе – моем любимом. Кладу ломтики в рот и неспешно жую, растягивая удовольствие. Надо будет и домой взять порцию или две – на вечер потупить в телевизор.
Понятия не имею, как это работает, но еда всегда поднимает мне настроение, даже если поначалу о нем нет даже намека. Просто приятное тело распространяется от живота и будто проникает в кровь, разбегается по всему телу, разнося с собой ощущение спокойствия и умиротворения. Ну, да, потом я вполне могу пожалеть о съеденном, но ведь это будет потом, да и то не факт. Сейчас, когда представляю себе одинокий скучный вечер, варианта не взять собой вкусняшку на вынос просто нет.
— Привет, - знакомый женский голос заставляет целый табун мурашек пробежать по спине снизу-вверх и обратно.
Едва не давлюсь не полностью прожёванной картошкой, спешно глотаю комок и поднимаю голову. Уже напряжен, готовый если не бежать, то, возможно, даже кричать или каким-то другим способом привлечь к себе внимание персонала. Тут же рыскаю обеспокоенным взглядом по сторонам.
— Я одна. Можно присесть?
Сегодня на Свете облегающие джинсы со стразами, босоножки и то ли длинная легкая рубашка, то ли туника светло-розового цвета. На волосы, забранные в высокий хвост, заведены большие солнечные очки в очень изящной, почти невидимой оправе. Макияж едва заметный.
Умом хочу проорать ей в самое лицо: нет, нельзя!
Да только шестеренки в моей голове явно пробуксовывают, не попадают друг другу в пазы и стопорятся.
— Конечно, садись, - торопливо, едва не уронив стакан с остатками коктейля, отодвигаю поднос со своим заказом в сторону.
Света улыбается, обходит столик и садится напротив.
Она просто сидит и молча смотрит на меня - прямо, открыто, но при этом вроде бы не рассматривает под микроскопом, не проматывает перед внутренним взором все мои недостатки. Впрочем, что их проматывать. Когда они и так почти все сидят перед нем? Или мне только кажется, что не проматывает? В любом случае, чувствую себя очень неуютно. Сейчас бы самое правильное встать, сослаться на какое-нибудь важное дело и уйти. Нам не о чем с ней говорить. Я же испорчу ее репутацию. Она слишком красива, чтобы такой как я даже сидел рядом. Очень красива…
— … эй, ты меня слышишь?
Прихожу в себя и понимаю, что все это время Света что-то говорит, а я, как последний идиот, пялюсь то на ее губы, то в сверкающие прохладной глубиной глаза.
— А? Прости, задумался.
Она улыбается еще шире. Наверняка ведь заметила, как облизываю ее взглядом - и сейчас что-нибудь по этому поводу скажет.
— Это ты меня прости, - говорит то, что я никак не ожидаю услышать. - Это прозвучит банально, но я была огромной дурой, когда отказалась от дружбы с тобой.
Поначалу я даже не знаю, как реагировать на эти ее слова. После всего, что случилось неделю назад, они кажутся… насмешкой, что ли. И это в лучшем случае.
— Тебе неприятно со мной разговаривать? – она вроде как неуверенно теребит в руках телефон.
Она вроде бы и правда одна. Может, и правда попробовать поговорить? Я же этого так хотел. Много лет хотел. Не укусит же она меня, в конце концов. А к возможным насмешкам с ее стороны я и так вроде бы готов. Хотя, если быть честным, Света никогда надо мной и не смеялась. По крайней мере, в открытую. Игнорировала – это да. Но не смеялась с остальными.
— Наоборот, это было правильное решение, - беру в руки салфетку и начинаю ее теребить. Да, я тоже волнуюсь. И очень сильно. Быть того не может, что у нас получается обычный спокойный разговор, хоть я и понятия не имею, откуда вдруг такая перемена. - Ты же сама все видела… – пытаюсь подобрать слова недавнему своему избиению, но почему-то язык буквально присыхает к нёбу. - Видела, как ко мне относятся другие.
— Во-первых, это только придурок Платон с дружками. Остальные просто боятся его, потому и засунули языки по задницам, - неожиданно пылко высказывается она. Даже откладывает в сторону дорогую мобилу, которую до того крепко сжимала в руках. - Все учителя от него стонут, но ничего не могут поделать. Ты же знаешь, кто его отец.
— Знаю, - пожимаю плечами. - Только все равно не понимаю, зачем ты мне все это говоришь. Поверь, мне давно на всех плевать. И на учителей, и на одноклассников. Привык.
— И на меня?
— Что на тебя?
— И на меня плевать? - ее глаза немного расширяются, как будто Света сильно удивлена.
И у меня вертится на языке «На тебя мне плевать в первую очередь!», хочется хоть немного вернуть свою обиду за ее предательство, хочется увидеть ее реакцию, какой бы она ни была. Потому что любая реакция – это проявление эмоций. Намного хуже полный игнор, полное равнодушие.
Я очень сильно пытаюсь вытолкнуть из себя желчные слова, но не могу, потому что, несмотря ни на что, продолжаю испытывать к Свете какое-то болезненное притяжение. Одно ее присутствие рядом заставляет невольно выпрямлять спину и пытаться вобрать в себя большой живот – так себе попытка, но мне все равно рядом с ней хочется выглядеть лучше, чем есть на самом деле.
— Прости, мне лучше уйти, - Света хватает со стола телефон и порывисто поднимается, так и не дождавшись моего ответа.
— Нет-нет, - протягиваю к ней руку, но так и не решаюсь коснуться ее кожи. - Нет. На тебя мне не плевать.
«Она знает о моих чувствах…» - проносится в голове.
Всегда знала.
— Сейчас об этом уже глупо и поздно говорить, - она снова садится напротив, - но мне плевать на репутацию, если она достигается такой ценой. Мне не нужны люди, которые находят удовольствие в издевательстве над другими. Не хочу иметь с ними ничего общего.
— Чего это вдруг? - вопрос вырывается сам собой - и я едва не прикрываю рукой рот, чтобы вернуть слова обратно.
Но Света и не думает обижаться.
— Не знаю, как объяснить, - она посматривает на мой пакетик с картошкой. - Можно?
— Конечно, - пододвигаю к ней весь поднос.
Удивительное дело, но мне резко перехотелось есть. Одно ее присутствие наполняет меня чем-то таким, что напрочь отбивает аппетит – в хорошем смысле этого слова. Невольно задаюсь вопросом - каково это, когда рядом с тобой такая девчонка? Не на пять минут, как сейчас, не за ерундовым разговором среди десятков куда-то спешащих людей, а совсем рядом - по-настоящему.
— Ты все время куда-то уходишь, - говорит она, немного хмурясь. – Тебе со мной скучно?
— Мне с тобой… непривычно, - говорю чистую правду. - Ты такая… – как же сложно говорить вроде бы простые слова, - красивая… - голос звучит осипшим скрипом. - Это как всю жизнь со стороны наблюдать за яркой бабочкой, а потом, когда она вдруг села тебе на руку — замереть и бояться сделать что-то не так, испугать.
— Ты стихи не пишешь? - неожиданно спрашивает Света, немного зардевшись и убирая за ухо несуществующую прядь.
— Какие стихи, ты что, - отмахиваюсь я, вдруг почувствовав себя немного свободнее. - Я даже близко не гуманитарий.
— А говоришь очень красиво, - смотрит из-под густых полуопущенных ресниц. – И вообще – разве важно, гуманитарий ты или технарь? Взять того же Леонардо да Винчи, сколько у него изобретений? А ведь и стихи писал.
— Ну, ты и пример привела, - даже усмехнуться себе позволяю. – Спасибо, конечно, только мне немного много далеко до Леонардо.
— Какие твои годы, - передергивает плечами Света и резко меняет тему. - Какие у тебя планы на сегодняшний вечер?
— Никаких, - отвечаю на автомате.
«Она же не позовет меня гулять?»
— Может, погуляем немного? Погода такая классная.
У меня такое ощущение, что начинаю гореть. В прямом смысле этого слова. Еще немного - и из ушей дым пойдет. Уж лицо наверняка цвета спелого помидора, а уши потрескивают и обугливаются.
— Погуляем? В смысле я и ты? - чувствую себя последним идиотом. Она же именно это предложила? Мне не показалось с отбитой головы?
— Да. Если ты не против, – говорит так просто, будто это что-то само собой разумеющееся. Как будто не она, самая красивая девчонка в классе, зовет на свидание… (нет, просто на прогулку!) самого уродливого в классе пацана.
— Я только за! – то ли шепчу, то ли просто выдыхаю, но она все же слышит.
Это вообще со мной происходит? Может, у меня сотрясение мозга, которое проявилось только теперь вот такой странной галлюцинацией?
— Вот и отлично, - улыбается Света и подхватывает со стола телефон. - Запишешь мой номер? На всякий случай.
По привычке бросаю взгляд налево, где обычно кладу свой телефон, и разочаровано вспоминаю, что его там нет.
— У меня нет мобильника, - говорю, будто извиняясь. – Пока нет. Потерялся. Но ты говори - я запомню.
— Тогда просто в семь вечера возле ворот в парк. Хорошо? Тебе удобно?
Да мне прямо сейчас удобно! И в семь удобно! И ночью, и всегда!
Глава четвертая
— Буду, как штык! - заявляю, как могу бодрым голосом, хотя внутри весь дрожу. То ли от страха, то ли от неверия в происходящее. А, скорее всего, от всего сразу.
— Смотри, не опаздывай, - подмигивает Света и поднимается. - Все, мне надо бежать. Я тут с мелкой сестрой - и она, кажется, наконец-то наелась. Но не прощаюсь.
Она машет мне рукой – и я в ответ делаю то же самое.
Твою же мать! Какое я унылое чмо рядом с ней!
Еще какое-то время тупо сижу за столом и смотрю куда-то в одну точку, но ничего там не вижу, потому что перед глазами ее улыбка, ее глаза. Что случилось, что Света так вдруг изменилась? Неделю назад она видела, как меня бьют. А до того много раз становилась свидетельницей подколок, наездов и откровенного издевательства надо мной со стороны Платонова и его дружков. Она знает, что я трус и не могу за себя постоять. А уж о моей внешности вообще глупо говорить. Так откуда это «Может, погуляем немного?»
В голове полный швах. Мысли носятся друг за другом обезумевшими дикими котами - шум, гам, клочки меха и ни малейшего намека на хоть какой-нибудь порядок в ближайшее время.
Почти не чувствуя вкуса, быстро доедаю остатки заказа. Допиваю коктейль.
Так, да вечера у меня еще четыре часа, надо привести себя в порядок. Смешно звучит, конечно, но хотя бы найти приличную рубашку и погладить ее.
«Так, стоп, а цветы? Купить цветы?»
Я понятия не имею, любит ли Света цветы. Но ведь все девчонки их любят. Аллергия? Вроде нет, не припомню, чтобы сопливилась по весне.
Уже сейчас от переживаний по моей спине бежит струйка пота, а что будет в семь вечера - страшно даже подумать. Впрочем, чего уж там, если Света, завидев меня у парка, просто сделает вид, что ничего не было, - я не удивлюсь. Не удивлюсь даже если вовсе не придет.
«Фу-фу-фу, а вот и фиг там плавал - все у меня получится! Все будет хорошо!»
А чтобы не волноваться слишком сильно – надо себя занять делами. Глупо, конечно, но мне действительно хочется произвести на Свету хорошее впечатление. Не хочу, чтобы окружающие провожали нас косыми взглядами и крутили пальцем у виска, мол, что такая изящная и красивая девушка нашла в этом нечесаном слоне?
Кстати, о нечесанности… вот с этого и начнем – с парикмахерской.
Оставшееся до заветного часа время провожу исключительно с пользой: делаю модную стрижку и покупаю себе новую рубашку, благо родители оставили немного наличности. Жаль, конечно, что сумма не такая, чтобы хорошенько разгуляться, но у меня и собственные небольшие сбережения есть. На цветы и мороженое точно хватит. А больше я и не знаю, чем порадовать такую девчонку, как Света.
Вспоминаю ее телефон – наверняка очень дорогой. Я не особенно сильно разбираюсь во всех этих флагманах, так как все равно не могу их себе позволить, а смысл тогда пускать слюни? Никогда не понимал людей, залипающих на картинки и описания дорогих тачек, домов, электроники, да чего угодно. На желающих заглянуть в карман к какой-нибудь звезде или банкиру. Что вам с тех описаний или сумм? В собственном кармане будет звонче звенеть?
Но мобилу с надкусанным яблоком знают все. О-хо-хо, ну что, Стас, у тебя есть тысяча и один способ, чтобы опозориться, и лишь один, чтобы доказать, что ты чего-то стоишь. Шансы так себе, но еще утром у меня не было и их.
На условленном месте я за полчаса до срока. И поначалу вроде бы и чувствую себя неплохо – сердце из груди не вырывается, не потею, разве что очень трудно устоять на одном месте. Будто шило в заднице свербит. Пристраиваюсь под сенью раскидистого клена и жду. Цветы я все же купил. Вернее, один цветок – большую красную розу. По-моему, она классная. И не надо будет весь вечер таскаться с целым веником.
Хм… целый вечер. Это ты, парень, большой оптимист.
Но вот чем ближе становится назначенное Светой время, тем сильнее я расклеиваюсь. Внутри появляется какое-то тяжелое напряжение. И не понять – то ли распирает грудную клетку, то ли, напротив, все сжимается внутри. Но ладони у меня вспотели основательно, аж самому неприятно. Очень бы не хотелось, чтобы к приходу Светы уже весь обливался потом. Ну, не засада? Мой организм будто сам намекает, что никакая особь женского рода нам не нужна, типа у нас на таких аллергия. Но ведь это не так! Очень нужна! Очень-очень! А все эти переживания и кавардак в голове исключительно из-за неуверенности в себе.
Вот интересно, а если когда-нибудь мои уверенность и неуверенность встретятся – они подерутся? Ну, как сила добра и сила зла. Я точно буду стоять за добро. Не уверен, что пользы от меня будет больше, чем от обожравшегося морковкой хомяка, но внести посильную лепту в столь грандиозное побоище точно внесу. Главное, отыскать ту самую уверенность. А то есть стойкое ощущение, что она куда-то свалила, бросив меня на произвол судьбы.
Наш парк - обычное место для прогулок парочек. И у его ворот часто как раз и назначаются встречи. Потому я тут не один в ожидании. В основном, конечно, кругом парни. И, что удивительно, на меня почти не обращают внимание. Я так привык, что в школе от меня либо шарахаются, либо натянуто общаются, либо начинают прикапываться, что подобный игнор кажется чем-то странным. То есть получается, что в их глазах такой парень как я тоже вполне себе может ожидать на свидание девчонку - как и все они.
Это на удивление приятно, внушает какую-то веру в людей, что ли. И я даже понемногу успокаиваюсь. Нет, не полностью, далеко не до железобетонной уверенности в себе, но сердце хотя бы перестает гулко стучать в груди, норовя вырваться из нее и убежать.
Впрочем, ближе к семи часам нервозность снова возвращается. Выхожу из-под дерева и вглядываюсь в проходящих мимо девчонок. Нет-нет-нет…
Светы среди них нет.
Проходит пять минут, десять, пятнадцать.
Я знаю, что девчонки частенько опаздывают на встречи, это даже считается чем-то нормальным, чуть ли не хорошим тоном, но чем дольше тикают часы, тем сильнее становится ощущение, что меня просто развели.
Да, я предполагал такой вариант. Даже считал, что готов к нему. В конце концов, мы не в сказке - и красавица никогда…
Мысли с разбегу врезаются во внезапно возникший посреди дороге столб. И я мигом забываю, что вроде как почти не нервничаю и вообще я здесь один из многих, кто ждет свою вторую половину. И ведь все ждут, все смотрят на часы, все переживают и нервничают. Но все это уже не имеет значения, потому что вижу Свету. Она бежит ко мне - и распущенные волосы струятся следом сверкающим золотым потоком, в котором, кажется, запутались даже лучи закатного солнца.
— Прости-прости, - останавливается передо мной - запыхавшаяся, разрумянившаяся, - пришлось убирать за этой засранкой. Ой, а это мне?
Стреляет лукавым взглядом на цветок.
— Конечно тебе, - протягиваю ей розу. Если бы сама не спросила - так бы и стоял, вцепившись в несчастный цветок.
«Спокойно, Стас, спокойно. Она пришла. Просто говори с ней - в этом нет ничего страшного».
— Какая красивая, - Света с удовольствием вдыхает сладкий аромат, чуть не полностью сунув нос в бутон. - Не надо было тратиться. Но мне очень приятно.
— Классно выглядишь, - пытаюсь сделать неуклюжий комплимент.
Все-таки распущенные волосы идут ей еще лучше собранных в хвост. Так она выглядит настоящим ожившим огоньком, который своей энергией может зажечь даже такого нерасторопного остолопа, как я. А потому, пока снова не начал бояться и сомневаться, приглашаю ее покататься на лодке.
— Что ж, - Света сверкает белозубой улыбкой, - только извольте, милорд, не забрызгать даму водой.