Насколько прочно Основание

Хотя баркас двигался гораздо легче без веса якоря и сопротивления троса, тянущегося за кормой, все еще было несколько сложных моментов, когда Малик привел его в движение. Но рулевой тщательно выбрал момент, используя ветер и волнение, чтобы помочь развернуть лодку, а затем они начали грести назад к «Дестини».

Аплин-Армак сидел на носовой части, глядя за корму мимо Малика на ярко раскрашенный якорный буй, который с расстоянием становился все меньше, исчезал во впадинах волн, а затем снова появлялся в поле зрения. Работа на лодке всегда была рискованной в столь ветреную погоду эта, но при нахождении с подветренной стороны, когда весь руль был снесен, а главные якоря волочились по дну, установка третьего якоря имела большой смысл. Конечно, он задавался вопросом, как его выбрали для этой восхитительной задачи. Лично он с радостью отказался бы от этой чести в пользу Томиса Тимкина, четвертого лейтенанта «Дестини». Но Тимкин был занят на катере галеона, отыскивая и помечая буем скальный выступ, который снес руль корабля. Он проводил, по крайней мере, такое же захватывающее время, как Аплин-Армак, и энсин задавался вопросом, не выбрали ли их двоих, потому что они были настолько младшими, что их было бы не жаль, если бы один или оба из них не вернулись обратно домой.

Я уверен, что оказываю капитану медвежью услугу, — твердо сказал он себе, вытирая брызги с лица, а затем улыбнулся, задаваясь вопросом, как сэр Данкин отреагирует на его предстоящее небольшое проявление инициативы. — Я всегда могу свалить все на Стивирта, — с надеждой подумал он. — Сэр Данкин знает его достаточно долго, чтобы понять, какое развращающее влияние он может оказывать на такого молодого и невинного офицера, как я.

— Греби! Лэнгхорн, я думал, вы моряки! — Малик заорал, как по команде. — Я видел докеров с более сильными спинами! Да, и ногами тоже!

Аплин-Армак покорно покачал головой.

* * *

Сэр Данкин Ярли с тщательно скрываемым облегчением наблюдал, как баркас подняли на борт. Катер последовал за ним, устроившись внутри баркаса и свесившись с запасного рангоута над главным люком. Катера на четвертных и кормовых шлюпбалках было бы намного легче вытащить и снова подвесить, особенно с учетом того, что палуба была так загромождена спущенными сверху реями и парусами, и их, вероятно, было бы достаточно. Но в этих условиях на море баркас был надежнее, и он не был склонен рисковать человеческими жизнями, независимо от того, позволяли ли правила игры ему проявлять свою озабоченность или нет.

И их определенно не хватило бы для того, что сделал этот молодой идиот после того, как сбросил плоский якорь! — кисло подумал он.

Он подумывал о том, чтобы сделать выговор Аплин-Армаку. Энсин и этот бездельник Малик взяли на себя смелость промерить морское дно к северу от «Дестини» с помощью цепкого, утяжеленного железом, линя, который должен был (по крайней мере, теоретически) зацепиться за любые камни, поднимающиеся достаточно высоко, чтобы представлять угрозу для галеона хотя бы во время отлива. В результате Ярли теперь знал, что у него есть более мили чистой воды без камней для маневра к северу от его нынешней позиции. Они случайно не спросили разрешения на эту маленькую выходку и дважды чуть не перевернулись, прежде чем закончили, и капитан сильно разрывался между теплым чувством гордости за подростка, который стал одним из его особых протеже, и гневом на них обоих за то, что они рисковали своей жизнью и всей командой своего баркаса без разрешения.

Что ж, времени достаточно, чтобы принять решение об этом позже, — решил он. — А пока я просто сосредоточусь на том, чтобы вселить страх перед Шан-вэй в юных придурков.

Он сделал достаточно долгую паузу, чтобы одарить Аплин-Армака стальным взглядом в качестве первого взноса, затем вернулся к задаче изготовления руля на скорую руку.

Майкел Симминс проложил запасную грот-брам-стеньгу поперек юта так, чтобы ее концы выступали через самые дальние орудийные порты с обеих сторон, поддерживаемые «подъемниками» на бизань-мачте и расчалками, бегущими вперед к главным цепям. На обоих концах рангоута были закреплены подвесные блоки, и фалы шли от них вперед через направляющие блоки под барабаном штурвала. Было сделано несколько оборотов вокруг барабана, а затем свободные концы фалов были прикреплены к скобе в середине барабана, чтобы прочно их закрепить.

— Вот оно, сэр, — сказал Гарам Магейл, и Ярли повернулся лицом к корабельному плотнику. Плотник был младшим офицером, а не старшиной, и он, вероятно, был примерно вдвое моложе Ярли, лысый, как яйцо, но все еще мускулистый и с мозолистыми руками. В этот момент его кустистые брови были приподняты, когда он демонстрировал свое мастерство для одобрения капитана.

— Это то, что вы имели в виду, сэр? — спросил он, и Ярли кивнул.

— Именно то, что я имел в виду, мастер Магейл! — заверил он младшего офицера и подозвал Симминса. Боцман повиновался жесту, и капитан указал на дело рук Магейла.

— Ну что, боцман?

— Да, думаю, что это сработает очень хорошо, сэр, — сказал Симминс с медленной одобрительной улыбкой. — Имейте в виду, это будет собственная затяжка Шан-вэй в легком воздухе, капитан! Это будет похоже на буксировку пары плавучих якорей за кормой.

— О, не все так плохо, боцман, — не согласился Ярли со своей собственной улыбкой. — Больше похоже на полтора плавучих якоря.

— Как скажете, сэр, — улыбка Симминса на мгновение превратилась в ухмылку, а затем он повернулся к своей рабочей группе и начал выкрикивать дополнительные приказы.

По указанию Ярли Магейл оснастил пару баков для воды с артиллерийской палубы уздечками на их открытых концах, а к днищам были прикреплены затяжки. Теперь капитан наблюдал, как к обоим концам реи было закреплено по одному из баков линем, идущим к его затяжке. Затем к уздечке прикрепляли самый конец троса от подвесного блока. Когда штурвал находился в среднем положении, затяжки буксировали баки по воде на добрых пятьдесят футов позади корабля днищем вверх, но, когда штурвал поворачивался влево, трос к баку с этой стороны от барабана штурвала укорачивался, чтобы бак буксировался открытым концом вперед. Возникающее в результате сильное сопротивление с этой стороны корабля заставило бы галеон повернуть на левый борт до тех пор, пока штурвал не будет повернут вспять, и бак постепенно вернется в положение дном вверх, где он будет оказывать гораздо меньшее сопротивление. И точно так же, если штурвал продолжал поворачиваться на правый борт, бак правого борта поворачивался снизу вверх в положение открытым концом вперед, заставляя судно поворачивать на правый борт.

Конечно, в этой конструкции были свои недостатки. Как указывал Симминс, лобовое сопротивление будет значительным. Вода намного плотнее воздуха, что объясняло, как нечто такое относительно крошечное, как корабельный руль, могло с самого начала управлять чем-то размером с галеон, и сопротивление даже при том, что оба бака плавали дном вверх, снизило бы скорость «Дестини» намного больше, чем мог ожидать сухопутный житель. И в то время, как руль можно было использовать даже при движении задним ходом, в такой ситуации слишком велика вероятность того, что баки запутают свои линии управления — или фактически будут втянуты под корабль. Но первоначальный диагноз Симминса был верен. Петли, т. е. похожие на шарниры гнезда, в которые крепились штифты руля, были полностью вырваны, а сама стойка руля была сильно повреждена и протекала. У них был образец, по которому можно было соорудить полностью сменный руль, но такую замену не к чему было прикрепить, а импровизированное устройство должно сработать, как только корабль снова двинется.

Чего, конечно, не произойдет, пока ветер не переменится, — кисло размышлял он.

Но, по крайней мере, у него было три якоря, пока все они, казалось, держались, и не было никаких признаков того, что кто-то на берегу даже заметил их присутствие. В сложившихся на данный момент обстоятельствах он был более чем готов согласиться на это.

* * *

— О, святой Паскуале, забери меня сейчас же! — застонал Травис Сайлкирк.

Он был самым старшим по возрасту из энсинов «Дестини» — фактически, он был на два года старше Гектора Аплина-Армака — и обычно у него не было особых проблем с морской болезнью. Однако за последнюю пару дней даже его желудок сдался, и он смотрел на тушеное мясо в своей миске с явными позывами к тошноте. В некотором смысле, движение корабля на самом деле было более резким, чем до того, как он встал на якорь, поскольку тяжелые, беспорядочные волны продолжали накатывать с юго-востока. Теперь корабль держался носом к ветру, а это означало, что они взбирались на каждый приближавшийся крутой склон, затем утыкались носом и ударяли пятками в небо, когда волна пробегала за кормой. И просто для того, чтобы довершить страдания Сайлкирка, галеон совершал свой собственный особый маленький штопор с каждым третьим или четвертым погружением.

— Пожалуйста, возьми меня сейчас! — добавил он, когда один из этих штопоров пронзил корпус корабля, и его живот скрутило, а Аплин-Армак рассмеялся.

— Я сомневаюсь, что он возьмет тебя, — сказал он. Как энсин, он во многих отношениях не был ни рыбой, ни виверной. Хотя он был старше чином любого из корабельных энсинов, он все еще не был офицером и не станет им до своего шестнадцатилетия. Таким образом, он продолжал жить в каюте энсинов и служил старшим членом энсинской столовой. Теперь он посмотрел через качающийся стол в столовой на Сайлкирка и ухмыльнулся. — У архангелов есть стандарты, ты же знаешь. Он, вероятно, бросил бы один взгляд на этот бледно-зеленый цвет лица и прошел бы мимо.

— Хорошо, что ты так говоришь, — сказал Сайлкирк с гримасой. — Бывают времена, когда я не думаю, что у тебя есть желудок, Гектор!

— Чепуха! Ты просто завидуешь, Травис, — парировал Аплин-Армак с еще более широкой ухмылкой. Некоторые энсины, возможно, возмутились бы, если бы от них требовали подчиняться приказам кого-то намного моложе его, но Сайлкирк и Аплин-Армак были друзьями в течение многих лет. Теперь энсин приподнял нос, повернул голову, чтобы показать свой профиль, и театрально фыркнул. — Не то, чтобы я не нахожу твою мелкую зависть достаточно легкой для понимания. Должно быть, трудно жить в тени такой нечеловеческой красоты, как моя собственная.

— Красота! — Сайлкирк фыркнул и мрачно погрузил ложку в тушеное мясо. — Я завидую не твоей «красоте». Или я бы позавидовал, если бы она у тебя была! Дело в том, что я никогда не видел, чтобы тебя рвало в трюм.

— Ты бы видел, если бы был со мной на моем первом корабле, — с содроганием сказал ему Аплин-Армак. — Конечно, это была галера — всего около двух третей размера «Дестини». — Он с чувством покачал головой. — Я был так же болен, как… как… так же болен, как Арли вон там, — сказал он, мотая головой в сторону все еще несчастного Жоунса.

— О, нет, ты не был, — слабо ответил Жоунс. — Тебя там не могло быть, ты все еще жив.

Остальные энсины усмехнулись с веселой черствостью своей юности, но один из них успокаивающе похлопал Жоунса по спине.

— Не волнуйся, Арли. Говорят, как только у тебя поднимаются миндалины, становится легче.

— Сволочь! — огрызнулся Жоунс с несколько натянутой усмешкой.

— Не обращай на него никакого внимания, Арли! — скомандовал Аплин-Армак. — Кроме того, это не твои миндалины, это твои ногти на ногах. После того, как ты подстрижешь ногти на ногах, станет легче.

Даже Жоунс рассмеялся над этим, и Аплин-Армак улыбнулся, пододвигая свою собственную чашку какао через стол младшему энсину.

Горячее какао было еще труднее достать на борту корабля, чем на берегу, и оно было дорогим. На пособие, полученное от приемного отца, Аплин-Армак мог позволить себе взять с собой собственный частный магазин и наслаждаться им при каждом приеме пищи. К счастью, у него также хватило здравого смысла не делать ничего подобного. Он родился и провел детство в достаточно скромных условиях, чтобы понять, как было бы воспринято его хвастовство новообретенным богатством перед лицом своих собратьев, поэтому вместо этого он вложил деньги в запас для всей компании. К этому моменту они уже достаточно долго отсутствовали в море, запас явно был на исходе, и помощник повара, назначенный распорядителем столовой энсинов, выдавал какао в мизерных дозах. Но чарисийская военно-морская традиция заключалась в том, что корабельную команду хорошо кормили, по возможности, горячей пищей, особенно после такого дня и ночи, как только что прошедшие. Несмотря на очевидное отсутствие энтузиазма Сайлкирка по поводу тушеного мяса в его миске, оно было на самом деле довольно вкусным (хотя и немного жирным), и их стюард приготовил достаточно какао для всех. Если уж на то пошло, ему даже удалось раздобыть свежий хлеб. В процессе он израсходовал остатки их муки, но результат того стоил.

К сожалению, бедняга Жоунс явно не мог осилить похлебку. Он довольствовался тем, что съедал свою долю драгоценного хлеба медленно, смакуя кусочек за кусочком, запивая его сладким, крепким какао. Теперь он поднял глаза, когда кружка Аплин-Армака скользнула перед ним.

— Я… — начал он, но Аплин-Армак покачал головой.

— Считай это обменом, — весело сказал он, хватая нетронутую миску с тушеным мясом Жоунса и подтягивая ее ближе. — Как говорит Травис, у меня железный желудок. У тебя такого нет. Кроме того, сахар пойдет тебе на пользу.

Жоунс мгновение смотрел на него, затем кивнул.

— Спасибо, — сказал он немного мягче.

Аплин-Армак отмахнулся от благодарности и зачерпнул еще одну ложку тушеного мяса. Это действительно было вкусно, и — Все наверх! — с верхней палубы эхом донесся крик. — Все наверх!

К тому времени, когда ложка Аплин-Армака снова опустилась в тушеное мясо, он был уже на полпути вверх по лестнице на верхнюю палубу.

* * *

Сэру Данкину Ярли потребовалась вся самодисциплина, которой он научился за тридцать пять лет, проведенных в море, чтобы не выругаться вслух, когда в его голове промелькнули прежние мысли об импровизированном руле.

Полагаю, хорошая новость в том, что мы все еще в двухстах ярдах от берега, — сказал он себе. — Дает нам немного больше места для игр… и, если рангоут достаточно длинный, чтобы не дать бакам выскользнуть из-под него, они все равно могут работать. Конечно, они тоже могут этого не делать…

Он наблюдал, как команда «Дестини» завершает свои весьма необычные приготовления с бешеной, дисциплинированной скоростью, и надеялся, что время еще будет.

Конечно, у нас будет время, Данкин. У тебя замечательный талант находить поводы для беспокойства, не так ли? — он мысленно покачал головой, сохраняя физическую неподвижность, сцепив руки за спиной. — Просто не снимай свою тунику!

— Еще шесть или семь минут, сэр! — пообещал Робейр Латик, и Ярли кивнул, поворачиваясь, чтобы посмотреть, как баркас продвигается обратно к кораблю.

Ему очень не хотелось вновь посылать Малика и Аплин-Армака, но они явно были лучшей командой для этой работы, как только что закончили демонстрировать. Двое матросов энсина свалились за борт, пытаясь закрепить самый конец шпринга на помеченном буем якорном канате. В отличие от большинства моряков Сейфхолда, чарисийские моряки в целом плавали довольно хорошо, но даже лучшие из пловцов не могли справиться с такими волнами. К счастью, Аплин-Армак настоял на спасательных линях для каждого члена команды баркаса, и невольных пловцов втащили обратно на борт их товарищи. Судя по всему, одному из них потребовалось искусственное дыхание, но сейчас они оба сидели, скорчившись в полуфутовом слое воды, плескавшейся по шканцам, когда тридцатифутовая лодка продиралась обратно к галеону.

— Лини за борт, мастер Латик, — сказал Ярли, оглядываясь на первого лейтенанта. — У нас не будет времени, чтобы вернуть баркас. Поднимите их на веревках, а затем бросьте лодку на произвол судьбы. — Он оскалил зубы. — Если предположить, что кто-нибудь из нас выберется отсюда живым, мы всегда сможем найти себе другой баркас, не так ли?

— Предполагаю, сэр, — согласился Латик, но он также широко ухмыльнулся. Точно так же он ухмылялся, когда корабль был готов к бою, отметил Ярли.

— Веселый ублюдок, не так ли? — мягко заметил он, и Латик рассмеялся.

— Не могу сказать, что я с нетерпением жду этого, сэр, но сейчас нет смысла беспокоиться, не так ли? И, по крайней мере, это должно быть чертовски интересно! Кроме того, при всем моем уважении, вы еще ни разу не втягивали нас в такое положение, из которого не смогли бы вытащить.

— Я ценю вотум доверия. С другой стороны, обычно у каждого есть только одна возможность сделать неправильно, — сухо заметил Ярли.

— Совершенно верно, сэр, — весело согласился Латик. — А теперь, если вы меня извините, я пойду посмотрю, не потеряется ли для вас этот баркас.

Он коснулся груди в знак приветствия и двинулся по качающейся, вздыбленной палубе, а Ярли покачал головой. Латик был одним из тех офицеров, которые становились все более неформальными и чертовски жизнерадостными по мере того, как ситуация становилась все более отчаянной. Это было не в стиле сэра Данкина Ярли, но он должен был признать, что оптимизм Латика (который мог быть даже искренним) заставил его почувствовать себя немного лучше.

Он вернулся к текущему вопросу, стараясь не беспокоиться о возможности того, что один или несколько членов команды баркаса все еще могут быть раздавлены бортом «Дестини» или упасть в воду, чтобы их засосало в водоворот под корпусом и утопило. Помогло то, что у него было много других причин для беспокойства.

Никогда-не-достаточно-проклятый ветер решил отступить еще дальше, и он сделал это с ужасающей скоростью, продержавшись почти ровно более четырех часов. Это было почти так, как если бы он намеренно намеревался усыпить его чувство уверенности, просто чтобы сделать последнюю засаду более сбивающей с толку. В течение четырех часов «Дестини» стоял на якорях, раскачиваясь и переваливаясь, но удерживаясь на месте, несмотря на предупреждения имеющихся «записок о плавании» о природе дна отмели Скрэббл. Но затем, менее чем за двадцать минут, ветер переменился еще на пять полных румбов — почти на шестьдесят градусов — с юго-юго-востока на восток, и галеон стал флюгером, повернувшись так, чтобы его нос был направлен к ветру, что означало, что его корма теперь была направлена прямо на мыс Ана. Скорость, с которой изменился ветер, также означала, что волны продолжали накатывать с юго-востока, а не с востока, ударяя по правому борту, что радикально изменило силы и напряжения, воздействующие на корабль… и его якоря. Теперь ветер гнал их к мысу Ана; волны гнали их к отмели Скрэббл, и якорный трос по левому борту полностью оборвался.

Должно быть, там еще более каменисто, чем я боялся, — подумал теперь Ярли, глядя на качающийся буй, отмечающий положение потерянного якоря. Это был почти новый трос, и он был заделан, упакован и обслужен в придачу!

«Заделка» заключалась в том, чтобы обработать паклей контуры, поверхностные углубления между прядями троса. «Упаковка» обернула весь трос многослойными полосками брезента, и боцман «обслужил» весь «выстрел» троса, покрыв упаковку, в свою очередь, туго обернутыми витками дюймовой веревки. Все это было разработано для защиты троса от изнашивания и истирания… и дно с грубыми камнями, очевидно, справилось со всеми мерами предосторожности.

К счастью, тросы, прикрепленные к главному якорю правого борта и плоскому якорю, который установили Аплин-Армак и Малик, не оборвались — по крайней мере, пока, — но оба они наконец начали волочиться так, как он более чем наполовину боялся, они будут с самого начала. Это был медленный процесс, но он также набирал скорость. При нынешних темпах «Дестини» окажется на берегу не позднее чем через два часа.

По крайней мере, прилив почти закончился, напомнил он себе. Было бы лучше, если бы нам пришлось работать с отливом, но, по крайней мере, течение замедлилось, и у нас под килем столько воды, сколько никогда больше не будет.

Он наблюдал, как команда баркаса один за другим карабкается вверх и проходит через входной люк фальшборта. Аплин-Армак, конечно же, пришел последним, и Ярли почувствовал, что, по крайней мере, одна из его забот ослабла, когда молодой энсин вскарабкался на борт.

— Приветствия мастера Латика, сэр, — сказал энсин Жоунс, останавливаясь перед ним и отдавая честь, — и команда баркаса прибыла. И все приготовления к началу работы завершены.

— Спасибо, мастер Жоунс, — серьезно сказал Ярли. — В таком случае, я полагаю, нам следует отплыть, не так ли?

— Э-э, да, сэр. Я имею в виду, да, да, сэр!

— Очень хорошо, мастер Жоунс, — Ярли улыбнулся. — Тогда иди на свое место.

— Есть, есть, сэр!

Энсин снова отдал честь и умчался прочь, а Ярли еще раз оглядел свою команду, мысленно перепроверяя каждую деталь.

Стеньги и брам-стеньги были сняты, но вместо них были подняты марс-реи, а прокладки марселей и фоков были заменены отрезками пряжи, чтобы их можно было установить мгновенно. Носовая и грот-реи были укреплены для левого галса, а шпринг, который Аплин-Армак и Малик сумели закрепить на якорном канате левого борта, был проведен через кормовой орудийный порт и закреплен. Все взгляды были прикованы к юту, и Ярли медленно и спокойно прошел на свое место у штурвала.

Он оглянулся на своих наблюдающих людей. Все они могут очень легко умереть в ближайшие несколько минут. Если бы корабль сел на грунт в таком скалистом месте, как пролив Скрэббл, в таком море, он почти наверняка разбился бы, и шансы добраться до берега были бы в лучшем случае невелики. И все же, оглядев все эти наблюдающие лица, он не увидел никаких сомнений. Беспокойство, да. Даже страх, то тут, то там, но не сомнение. Они доверяли ему, и он глубоко вздохнул.

— Встать к тросам!

Тимити Квайл, со сверкающим топором с широким лезвием в руке, стоял у выступа там, где его пересекал трос плоского якоря. Сам боцман Симминс стоял у троса левого борта с таким же топором, и оба они ждали приказа перерубить канаты. Если бы все шло по плану, то в тот момент, когда якорные тросы были перерублены, шпринг, прикрепленный к тросу левого якоря, стал бы новым якорным тросом, вытягивающим корму, а не нос, по ветру. Поскольку реи уже были укреплены, в тот момент, когда ветер переменится на два румба от траверза, корабль также мог подрезать шпринг и поставить парус на левый галс, что примерно направило бы его на юго-юго-восток. Они должны быть в состоянии удержать этот курс прямо от отмели Скрэббл тем же путем, каким пришли, если бы только ветер не ослабел. Или, если уж на то пошло, если бы он решил отвернуть еще дальше на восток, к северу. Конечно, если бы он решил свернуть на запад, вместо этого…

Прекрати, — рассеянно сказал он себе. — Ветер на самом деле не пытается убить тебя, Данкин, и ты это знаешь.

— Приготовиться к отплытию! Вантовые, наверх!

Вантовые поспешили наверх, и он позволил им устроиться по местам. Затем: — Взяться за фалы и шкоты! Взяться за брасы!

Все было готово, и он расправил плечи.

— Рубите тросы!

Сверкнули топоры. Потребовалось больше одного удара, чтобы перерубить трос диаметром шесть дюймов, но Квайл и Симминс оба обладали мощной мускулатурой и слишком хорошо знали цену сегодняшних ставок. Они справились с этим не более чем за два или три удара каждый, и освобожденные концы тросов вылетели из клюзов, как разъяренные змеи, практически в один и тот же момент.

«Дестини» почти мгновенно отклонился от ветра, наклонившись на правый борт, когда его корма развернулась к левому борту. Это работало, а потом шпринг разошелся.

Ярли почувствовал резкий удар, когда трос оборвался, просто подавленный силой моря, обрушившегося на корабль. Он еще не успел отойти достаточно далеко, и море подхватило его, ведя к скалистому пляжу, который ждал, чтобы поглотить его. На мгновение, всего на мгновение, мозг Ярли застыл. Он чувствовал, как его корабль бешено кренится, начиная двигаться кормой вперед навстречу гибели, и знал, что ничего не может с этим поделать.

И все же, как только это осознание пронзило его, он услышал, как кто-то другой отдает приказы нелепо ровным голосом, который удивительно походил на его собственный.

— Спустить фор-марсель и ходовой парус! Поднять фор-стеньга-стаксель!

Члены экипажа, которые так же хорошо, как и их капитан, понимали, что их корабль вот-вот погибнет, даже не колебались, когда жестокая дисциплина безжалостных тренировок и муштры имперского чарисийского флота взяла их за горло. Они просто повиновались, и фор-марсель и курсовой парус упали, а стаксель верхней мачты поднялся, хлопая и гремя на ветру.

— Новый приказ! Тяните погодные брасы! Вернуть фор-марсель и ходовой парус!

Позже Ярли понял, что это был критический момент. Вся его корабельная команда ожидала приказа натянуть подветренные брасы, подрезая паруса, чтобы принять ветер, когда корабль повернется. Это было то, на чем они были сосредоточены, но теперь он поддерживал паруса вместо их подрезки, чтобы ветер шел прямо вперед. Любое колебание, любая путаница в результате неожиданного изменения приказов были бы фатальными, но команда «Дестини» никогда не колебалась.

Реи сдвинулись, паруса прижались к мачте, и «Дестини» начал двигаться по воде — не вперед, а назад, — в то время как внезапное давление еще больше повернуло его нос направо.

«Дестини» развернулся на каблуках — медленно, неуклюже, бряцала и грохотала парусина, брызги повсюду, палуба шатается под ногами. Он пьяно раскачивался из стороны в сторону, но двигался за кормой несмотря на то, что его быстро несло к пляжу. Сэр Данкин Ярли навязал свою волю своему кораблю, и он уставился на флюгер на верхушке мачты, ожидая, молясь, чтобы его импровизированный якорь выдержал, оценивая свой момент.

А затем — Опустить бизань-марсель! — крикнул он в тот момент, когда ветер, наконец, ударил в правый борт. — Руль право на борт! Освободить передние брасы! Освободить фок-стеньга-стаксель! Тяните брасы с подветренной стороны! Приготовься! Убрать фок-стеньга-стаксель! Освободить грот-марсель и курсовой парус! Отcтавить! Тянуть брасы грот-марселя и ходового паруса!

Приказы поступали с точностью метронома, как будто он сотни раз практиковал этот точный маневр, ежедневно обучая этому свою команду. Верхний парус бизань-мачты немедленно наполнился, остановив движение судна в корму, а передние квадратные паруса и фок-стеньга-стаксель были в полном порядке. Затем также расцвели грот-марсель и грот-курс, и вдруг «Дестини» двинулся ровно, уверенно, бороздя смятенные волны левым галсом, а над его носом вздымались потоки брызг. По мере того, как он набирал скорость, плавающие баки его импровизированного руля возвращались на свои места, и он отвечал на штурвал с неуклонно возрастающим послушанием.

— Готово, ребята! — крикнул кто-то. — Трижды ура капитану!

КЕВ «Дестини» был военным кораблем имперского чарисийского флота, и этот флот славился стандартами дисциплины и профессионализма, которым могли только позавидовать другие флоты. Дисциплина и профессионализм, которые всего на мгновение растворились в диких, ревущих приветствиях и свистках, когда их корабль устремился к безопасности.

Сэр Данкин Ярли повернулся к своей корабельной команде с грозным выражением лица, но оказался лицом к лицу с широко ухмыляющимся старшим лейтенантом и энсином, которые скакали по палубе и щелкали пальцами обеих рук.

— И что это за пример, мастер Латик?! Мастер Аплин-Армак?! — рявкнул капитан.

— Боюсь, не очень хороший, сэр, — ответил Латик. — И прошу прощения за это. С людьми я тоже скоро разберусь, сэр, обещаю. А пока пусть ликуют, сэр! Они заслужили это. Ей-богу, они это заслужили!

Он встретился взглядом с Ярли, и капитан почувствовал, что его скорая ярость немного утихла, когда осознание того, что они только что совершили, начало проникать и в него.