Помоги проекту - поделись книгой:
Дэвид ВЕБЕР
НАСКОЛЬКО ПРОЧНО ОСНОВАНИЕ
Глава 1
ФЕВРАЛЬ, Год Божий 895
Ночи не стали намного темнее, размышлял Мерлин Этроуз, стоя и глядя в затянутое облаками грозовое небо. Сквозь эти облака не было видно ни звезд, ни луны, и, хотя в южном полушарии Сейфхолда стояло лето, острова Потерпевших кораблекрушение находились почти в четырех тысячах миль от экватора на планете, средняя температура которой была несколько ниже, чем на Старой Земле. Для начала. Это делало «лето» чисто относительным понятием, и он снова задался вопросом, как острова получили свое название.
Их было четыре, и по отдельности ни один из них никогда не имел собственного имени. Самый большой простирался в длину чуть меньше чем на двести пятьдесят миль; самый маленький был едва ли двадцать семь миль длиной; и, кроме нескольких видов арктических виверн и тюленей (действительно напоминавших земные виды с тем же названием), заполнявших немногочисленные пляжи, он нигде не видел признаков другой жизни ни на одном из них. Ему вполне верилось, что любой корабль, который когда-либо приближался к бесплодным, крутым вулканическим вершинам, поднимающимся из глубин Великого Западного океана, умудрялся разбиться. Чего он не мог понять, так это того, почему кто-то вообще оказался поблизости, и как могли остаться выжившие в кораблекрушении, чтобы впоследствии назвать острова.
Он знал, что им не дали названий команды терраформирования, которые поначалу готовили Сейфхолд для проживания людей. У него был доступ к исходным картам Пей Шан-вэй, где эти жалкие глыбы изверженных пород, песка и гальки, подвергавшиеся воздействию непогоды и ветра, не были поименованы. На самом деле по всей планете все еще было разбросано довольно много безымянных объектов недвижимости, несмотря на подробные атласы, которые были частью священного писания Церкви Господа Ожидающего. Однако их было гораздо меньше, чем в момент гибели Шан-вэй и других живших в Александрийском анклаве, и ему показалось интересным (в историческом смысле), что из этого получило свое название после того, как рассеяние привело к переводам со стандартного английского языка потомков колонистов на нынешние диалекты Сейфхолда.
Однако он был здесь не для того, чтобы проводить этиологические исследования в области планетной лингвистики, и, повернувшись спиной к воющему ветру, еще раз осмотрел последний из излучателей.
Устройство было примерно в половину его роста и четыре фута в поперечнике, в основном безликая коробка с парой закрытых панелей доступа, по одной с каждой стороны. Было довольно много других подобных устройств — некоторые немного больше, большинство примерно того же размера или меньше — разбросанных по четырем островам, и он открыл одну из панелей, чтобы изучить светящиеся светодиоды.
Конечно, на самом деле ему не нужно было этого делать. Он мог бы использовать свой встроенный комм, чтобы проконсультироваться с искусственным интеллектом (ИИ), известным как Филин, который в любом случае будет проводить большую часть этого эксперимента. И на самом деле ему не нужны были светодиоды, ведь пронизанная бурей тьма была ясным днем для его искусственных глаз. В том, чтобы быть мертвым в течение тысячи стандартных лет или около того, были некоторые преимущества, включая тот факт, что его тело персонального интегрированного кибернетического аватара (ПИКА) было невосприимчиво к таким мелочам, как переохлаждение. Он стал ценить эти преимущества во многих отношениях глубже, чем когда-либо с тех пор, как живая, дышащая молодая женщина по имени Нимуэ Албан лишь изредка пользовалась своей ПИКОЙ, что не мешало ему иногда скучать по этой молодой женщине с ноющей, невосполнимой потребностью.
Он отбросил эту мысль в сторону — не без труда, но с отработанным мастерством — и закрыл панель, удовлетворенно кивнув. Затем он вернулся по равнине к своему разведывательному скиммеру, хрустя камнями под ногами, поднялся по короткому трапу и устроился в кабине. Мгновение спустя он поднимался на антигравитации, турбины компенсировали натиск пронизывающего ветра, когда он быстро поднялся на двадцать тысяч футов. Он прорвался сквозь облачность и поднялся еще на четыре тысячи футов, затем выровнялся в более разреженном, гораздо более спокойном воздухе.
Здесь, наверху, над бурей, было много лунного света, и он смотрел вниз, упиваясь красотой черных и серебристых вершин облаков. Затем он глубоко вздохнул — чисто по привычке, а не по нужде — и заговорил.
— Хорошо, Филин. Активировать первую фазу.
— Активирую, лейтенант-коммандер, — сказал компьютер из своей скрытой пещеры у подножия самой высокой горы Сейфхолда, почти в тринадцати тысячах миль от нынешнего местоположения Мерлина. Сигналы между разведывательным скиммером и компьютером ретранслировались от одной из самонаводящихся автономных разведывательно-коммуникационных (СНАРК) платформ, которые Мерлин развернул на орбите вокруг планеты. Эти хорошо замаскированные снарки на термоядерной энергии были самым смертоносным оружием в арсенале Мерлина. Он весьма полагался на них, и они предоставили ему и горстке людей, знавших его секрет, возможности связи и разведки, с которыми не должно было сравниться ничто другое на планете.
К сожалению, это не обязательно означало, что кто-то или что-то на планете не могло сравниться с ними или даже превзойти их. Что, в конце концов, и было в значительной степени целью сегодняшнего вечернего эксперимента.
Мерлин тщательно выбирал острова Потерпевших кораблекрушение. От них было одиннадцать тысяч миль до Храма, восемь тысяч семьсот миль до города Теллесберг, семь тысяч пятьсот миль до города Черайт и чуть более двух тысяч шестисот миль до Бесплодных земель, предполагаемого ближайшего населенного пункта на всей планете. Никто не собирался всматриваться во что-то происходящее здесь. И никто (кроме этих арктических виверн и тюленей) не собирался погибать, если все обернется… плохо.
Для датчиков разведывательного скиммера в данный момент это выглядело по-другому. Действительно, по их сообщениям, на островах в полудюжине «городов» и «деревень» были разбросаны тысячи движущихся тепловых сигнатур размером с человека. Один из этих «городов» имитировался только что осмотренным устройством в двадцати четырех тысячах футов под скиммером, и которое недавно ожило, когда Филин повиновался заданным инструкциям. Никто, смотрящий на устройство вблизи, ничего бы не заметил, но датчики скиммера немедленно зафиксировали новый источник тепла.
Мерлин откинулся на спинку кресла, наблюдая за тепловой сигнатурой, когда ее температура поднялась примерно до пятисот градусов по шкале Фаренгейта, которую Эрик Лэнгхорн почти девятьсот лет назад навязал колонистам с промытыми мозгами. В этот момент источник был спокойным, и, если бы там все еще находились какие-нибудь человеческие глаза (или глаза ПИКИ), которыми можно было наблюдать за ним, они бы заметили, что он начинает выпускать пар. Его было немного, и ветер разорвал шлейф пара на лоскуты едва ли не быстрее, чем он появился. Но датчики ясно видели это, отмечали его циклический характер. Только искусственный источник мог излучать его таким устойчивым образом, и Мерлин подождал еще пять минут, просто наблюдая за своими приборами.
— Мы обнаружили какой-либо отклик от кинетических платформ, Филин? — спросил он тогда.
— Отрицательно, лейтенант-коммандер, — спокойно ответил ИИ.
— Тогда начинайте вторую фазу.
— Начинаю, лейтенант-коммандер.
Мгновение спустя начали появляться дополнительные источники тепла. Сначала один или два, потом полдюжины. Две дюжины. Затем еще больше, разбросанных по островам по отдельности и группами, все примерно в одном и том же диапазоне температур, но регистрирующихся с несколькими разными размерами, и все они «выпускают» эти циклические клубы пара. Не все циклы были одинаковыми, и паровые струи имели отчасти разные размеры и продолжительность, но все они были явно искусственного происхождения.
Мерлин сидел очень тихо, наблюдая за своими приборами и ожидая. Прошло еще пять минут. Потом десять. Пятнадцать.
— Сейчас есть какой-нибудь ответ от кинетических платформ, Филин?
— Отрицательно, лейтенант-коммандер.
— Хорошо. Это хорошо, Филин.
На этот раз ответа от компьютера не последовало. Мерлин на самом деле этого не ожидал, хотя Филин, похоже, начал, по меньшей мере, развивать личность, как обещало руководство по эксплуатации… в итоге. В нескольких случаях, хотя и редко, искусственный интеллект действительно предлагал Мерлину спонтанные ответы и интерполяции. На самом деле, теперь, когда он подумал об этом, большинство этих спонтанных ответов было адресовано императрице Шарлиан, и Мерлин задался вопросом, почему это было так. Не то чтобы он ожидал, что когда-нибудь узнает об этом. Даже в те времена, когда существовала Терранская федерация, ИИ — даже ИИ класса I (которым Филин, безусловно, не был) — часто обладали причудливыми личностями, которые лучше реагировали на одних людей, чем на других.
— Активируйте третью фазу, — сказал он сейчас.
— Активирую, лейтенант-коммандер.
На этот раз, если бы Мерлин все еще был человеком из плоти и крови, он бы затаил дыхание, когда две трети или около того паровых сигнатур на его датчиках начали двигаться. Большинство из них двигались довольно медленно, их пути были отмечены поворотами и разворотами, остановками и стартами, крутыми поворотами, а затем прямолинейным движением на коротких расстояниях. Однако несколько других были не только крупнее и мощнее, но и двигались гораздо быстрее и плавнее… почти так же, как если бы они ехали по рельсам.
Мерлин наблюдал за медленно движущимися тепловыми сигнатурами, скелетно очерчивающими то, что могло быть уличными сетками в «городах» и «деревнях», в то время как более крупные, более быстрые из них неуклонно перемещались между скоплениями своих более медленных собратьев. Казалось, больше ничего не происходило, и он заставил себя подождать еще полчаса, прежде чем заговорил снова.
— Все еще ничего с платформ, Филин?
— Отрицательно, лейтенант-коммандер.
— Мы улавливаем какой-либо обмен сигналами между платформами и Храмом?
— Отрицательно, лейтенант-коммандер.
— Хорошо, — односложный ответ Мерлина на этот раз был еще более восторженным, и он почувствовал, что улыбается. Он откинулся на спинку летного кресла, заложив руки за голову, и уставился на луну, которая никогда не выглядела достаточно подходящей для его земных воспоминаний, и звездный пейзаж, который никогда не видел ни один земной астроном. — Мы подождем еще час или около того, — решил он. — Сообщите мне, если обнаружите что-нибудь — вообще что-нибудь — с платформ, из Храма или между ними.
— Принято, лейтенант-коммандер.
— И полагаю, что пока мы ждем, ты мог бы также начать передачу мне моей доли собранного снарками.
— Да, лейтенант-коммандер.
— Что ж, — сказал Мерлин несколько часов спустя, когда его скиммер направился на северо-запад через восточные пределы океана Картера к городу Черайт, — я должен сказать, что, по крайней мере, пока это выглядит многообещающе.
— Ты мог бы сообщить нам, когда начал свой маленький тест.
Кайлеб Армак, император Чариса и король Старого Чариса, казался более чем раздраженным, подумал Мерлин с улыбкой. В данный момент он и императрица Шарлиан сидели за столом напротив друг друга. Тарелки с завтраком убрали, хотя Кайлеб продолжал потягивать какао из чашки. Еще одна чашка с какао стояла перед Шарлиан, но в данный момент она была слишком занята кормлением грудью их дочери, принцессы Аланы, чтобы уделить внимание напитку. Удручающе ранний утренний солнечный свет проникал сквозь заиндевевшее окно за креслом Кайлеба, и сержант Эдвирд Сихэмпер стоял за дверью маленькой столовой, обеспечивая их уединение.
Как и они, Сихэмпер слышал Мерлина через невидимый прозрачный наушник в правом ухе. В отличие от них, сержант не мог участвовать в разговоре, так как (и в отличие от них) у него не было удобных часовых, следящих за тем, чтобы никто не проходил мимо и не слышал, как он разговаривает с разреженным воздухом.
— Я же говорил тебе, что намеревался начать испытание, как только мы с Филином установим последние излучатели, Кайлеб, — мягко сказал Мерлин. — И, если я правильно помню, вы с Шарлиан знали, что «сейджин Мерлин» будет «медитировать» в течение следующих нескольких дней. На самом деле, это было частью плана прикрытия, чтобы в первую очередь освободить меня для проведения теста, если только память меня не подводит. И, в связи с этим последним наблюдением я мог бы отметить, что моя память больше не зависит от подверженных ошибкам органических компонентов.
— Очень смешно, Мерлин, — сказал Кайлеб.
— О, не будь таким занудой, Кайлеб! — Шарлиан с улыбкой пожурила его. — Алана на самом деле позволила нам поспать ночью, и, если Мерлин был готов сделать то же самое, я не собираюсь жаловаться. И, честно говоря, дорогой, я не думаю, что кто-нибудь из наших советников будет жаловаться, если ты тоже немного отдохнул прошедшей ночью. Ты был немного раздражен в последнее время.
Кайлеб бросил на нее в меру преданный взгляд, но она только покачала головой.
— Продолжай свой отчет, Мерлин, пожалуйста, — сказала она. — Прежде чем Кайлеб скажет что-нибудь еще, о чем мы все пожалеем, неважно, сделает он это или нет.
Послышался звук чего-то подозрительно похожего на приглушенный смех пятого и последнего участника их разговора.
— Я слышал, Эдвирд! — сказал Кайлеб.
— Я уверен, что не знаю, о чем вы говорите, ваше величество. Или, я полагаю, мне следует сказать «ваша светлость», поскольку вы и ее величество в настоящее время находитесь в Чисхолме, — невинно ответил Эдвирд Хаусмин из своего кабинета в далеком Старом Чарисе.
— О, конечно, ты не знаешь.
— О, тише, Кайлеб! — Шарлиан пнула его под столиком для завтрака. — Продолжай, Мерлин. Быстро!
— Ваше желание — мой приказ, ваше величество, — заверил ее Мерлин, в то время как Кайлеб потирал ногу правой рукой, размахивая в притворной угрозе левым кулаком.
— Как я уже говорил, — продолжил Мерлин, его тон был значительно серьезнее, чем раньше, — пока все выглядит хорошо. Все, что я мог видеть на датчиках скиммера, и все, что Филин может видеть с помощью снарков, выглядит точно так, как целая партия паровых двигателей, либо остающихся на месте и работающих, либо пыхтящих по ландшафту. Они делают это уже больше семи часов, и до сих пор ни платформы кинетической бомбардировки, ни, черт возьми, какие-либо другие источники энергии под Храмом, похоже, вообще не обращали на это внимания. Так что, если «архангелы» действительно создали какую-либо автоматическую программу наблюдения, убивающую технологии, не похоже, что простые паровые двигатели достаточно высокотехнологичны, чтобы прорваться через ее фильтры.
— Я почти жалею, что мы не получили от них какой-то реакции, — сказал Кайлеб гораздо более задумчивым тоном, забыв сердито посмотреть на свою любимую жену. — Во многих отношениях я был бы счастливее, если бы платформы послали в Храм какое-нибудь сообщение типа «смотрите, я вижу несколько паровых машин!», и ничего бы не произошло. По крайней мере, тогда я был бы более уверен, что, если под этим проклятым местом была бы какая-то командная петля, чем бы это ни было, она не прикажет платформам уничтожить двигатели. Как бы то ни было, мы не можем быть уверены, что что-то позже не заставит что бы то ни было изменить свое мнение и начать отдавать приказы об убийстве по поводу чего-то другого.
— У меня болит голова, когда я пытаюсь следить за этим, — пожаловалась Шарлиан. Он посмотрел на нее, и она пожала плечами. — О, я поняла, о чем ты говорил, просто это немного… запутанно для такого раннего утра.
— Я тоже понимаю, о чем ты говоришь, Кайлеб, — сказал Мерлин. — Что касается меня, тем не менее, я рад, что этого не произошло. Конечно, в каком-то смысле это было бы облегчением, но на самом деле это ничего так или иначе не доказало бы относительно процессов принятия решений, с которыми мы сталкиваемся. И, честно говоря, я просто в восторге, что мы ничего не разбудили под Храмом нашим маленьким тестом. Последнее, что нам нужно, это добавлять в уравнение что-то еще — особенно все, что может принять сторону храмовой четверки!
— В этом что-то есть, — согласился Кайлеб, и Шарлиан с чувством кивнула.
Никто из них не чувствовал ни малейшей радости по поводу энергетических сигнатур, которые Мерлин обнаружил под Храмом. Знакомство коренных жителей Сейфхолда с технологиями оставалось в значительной степени теоретическим и весьма неполным, но они были более чем готовы поверить Мерлину и Филину на слово, что сигнатуры, которые они видели, казалось, указывали на нечто большее, чем просто отопительная и холодильная установка и другое техническое оборудование, необходимое для поддержания «мистической» среды Храма в рабочем состоянии. Как сказал Кайлеб, было бы неплохо знать, что, безотносительно к самим этим дополнительным сигнатурам, они не собирались инструктировать орбитальные кинетические платформы, которые превратили Александрийский анклав в риф Армагеддона девятьсот лет назад, чтобы начать убивать первые паровые двигатели, которые они увидят, даже после получения сообщений о них. С другой стороны, если бы то, что находилось под Храмом (при условии, что там действительно что-то было, и все они не были просто конструктивно параноидальными), «спало», было разумно держать это спящим как можно дольше.
— Я согласен с тобой, Мерлин, — сказал Хаусмин. — Тем не менее, как человек, который, скорее всего, первым попадет под кинетическую бомбардировку, если окажется, что мы ошибаемся в этом, я должен признать, что немного беспокоюсь о том, как со стороны платформ будет выглядеть дальнейшая настойчивость.
— Поэтому я сказал, что пока все выглядит хорошо, — ответил Мерлин с кивком, которого не мог видеть никто другой. — Вполне возможно, что в датчики платформ встроен какой-то фильтр, зависящий от времени. Я знаю, что заманчиво думать обо всех «архангелах» как о сумасшедших с манией величия, но, в конце концов, не все они были полностью сумасшедшими. Поэтому я хотел бы думать, что у занявшего пост после того, как коммодор Пей убил Лэнгхорна, по крайней мере, хватило ума не приказывать Ракураи стрелять немедленно, как только он обнаружит что-то, что может быть нарушением Предписаний. Я могу вспомнить несколько природных явлений, которые на первый взгляд можно было бы принять за промышленные или технологические процессы, которые должны предотвращать Запреты. Поэтому я думаю — или, по крайней мере, надеюсь, — что, скорее всего, преемники Лэнгхорна рассмотрели бы такую же возможность.
На данный момент, по крайней мере, то, что мы им показываем, — комплекс явно искусственных источников температуры, движущихся по нескольким островам, расположенным на общей площади примерно в сто тысяч квадратных миль. Если они присмотрятся повнимательнее, то получат подтверждение, что это «паровые двигатели», и Филин будет включать и выключать их точно так же, как он будет останавливать «поезда» на «станциях» с интервалами. — Он пожал плечами. — У нас достаточно энергии, чтобы поддерживать излучатели в рабочем состоянии буквально в течение нескольких месяцев, а пульты дистанционного управления Филина могут справиться со всем, что может возникнуть в виде сбоев. Я голосую за то, чтобы мы поступили именно так. Дадим им поработать хотя бы месяц или два. Если мы за это время не получим никакой реакции от платформ или источников энергии под Храмом, думаю, что мы будем в достаточной безопасности, исходя из предположения, что нам сойдет с рук, по крайней мере, введение пара. Мы далеки от того, чтобы я даже захотел поэкспериментировать с тем, как они будут реагировать на электричество, но просто пар будет огромным преимуществом, даже если мы ограничимся только конструкциями с прямым приводом.
— Точно, — с чувством согласился Хаусмин. — Гидроаккумуляторы — огромная помощь, и, слава Богу, отец Пайтир согласился с ними! Но они большие, неуклюжие и дорогие. Я также не могу строить такие штуки на шахтах, и, если мне сойдет с рук использование паровых двигателей вместо драконов для тяги на железных дорогах здесь, на литейном заводе, это будет только вопросом времени — и не столь долгого — прежде чем какая-нибудь умная душа увидит возможности там, где речь идет о настоящих железных дорогах. — Он фыркнул от удовольствия. — Если уж на то пошло, если кто-то еще не видит возможностей, то после пары месяцев пробежки по литейным цехам для меня будет достаточно разумно испытать еще один «момент вдохновения». Знаете, у меня складывается репутация гения интуиции.
Его последняя фраза прозвучала невыносимо самодовольно, и Мерлин усмехнулся, представив приподнятый нос железного мастера и широкую ухмылку.
— Лучше ты, чем я, по многим причинам, — сказал он с чувством.
— Это хорошо и прекрасно, — вставила Шарлиан, — и я согласна со всем, что ты только что сказал, Эдвирд. Но, боюсь, это также заставляет думать о следующем камне преткновения.
— Вы имеете в виду, как мы уговорим отца Пайтира согласиться с концепцией паровой энергии, — сказал Хаусмин значительно более мрачным тоном.
— Именно, — Шарлиан поморщилась. — Он мне действительно нравится, и я также восхищаюсь им и уважаю его. Но это настолько превосходит все, что предусмотрено Запретами, что получить его одобрение будет, мягко говоря, нелегко.
— К сожалению, это правда, — признал Мерлин. — И подталкивать так далеко, чтобы его принципы и убеждения, в конце концов, столкнулись с его верой в суждения Мейкела, было бы совсем неразумно. Присутствие его как столпа церкви Чарис — огромный плюс, и не только в Чарисе, учитывая престиж и репутацию его семьи. Но оборотная сторона этого заключается в том, что настроить его против Церкви Чариса, вероятно, было бы катастрофой. Честно говоря, это еще одна причина, по которой я всегда считал, что поддержание работы излучателей в течение довольно длительного периода не имеет никаких недостатков. Теперь, когда мы знаем — или если мы решим, что знаем, — бомбардировочные платформы не убьют нас, мы можем начать думать о том, как убедить отца Пайтира не запрещать наши действия.
— И, если окажется, что бомбардировочные платформы все-таки убьют «паровые двигатели», — согласился Кайлеб, — пострадает только куча совершенно бесполезных необитаемых островов.
— Бесполезные, необитаемые острова так далеко от кого бы то ни было, что никто даже не поймет, что Ракураи Лэнгхорна снова нанес удар, если это произойдет, — кивнув, сказала Шарлиан.
— Во всяком случае, такова идея, — ответил Мерлин. — В этом и есть идея.
— Ну что, мастер Аплин-Армак? — громко спросил лейтенант Робейр Латик через свою кожаную переговорную трубу с палубы далеко внизу. — Вы собираетесь сделать свой отчет сегодня, не так ли?
Энсин Гектор Аплин-Армак, известный в общественных местах как его светлость герцог Даркос, поморщился. Лейтенант Латик считал себя остроумным, и по взвешенному мнению Аплин-Армака, был наполовину прав. Однако он не был готов обнародовать это непрошеное мнение. И, честно говоря, какими бы ни были недостатки лейтенанта как источника юмора, он был одним из лучших моряков, которых Аплин-Армак когда-либо встречал. Можно было бы подумать, что молодой человек, которому еще не исполнилось шестнадцати, не будет лучшим судьей в морском деле, но Аплин-Армак плавал в море с тех пор, как ему исполнилось десять лет. С тех пор он повидал много морских офицеров, некоторых способных, а некоторых нет. Латик определенно относился к первой категории, и не повредил тот факт, что у него была возможность отточить свои навыки под руководством сэра Данкина Ярли — несомненно, лучшего моряка, под началом которого когда-либо служил Аплин-Армак.
Тем не менее, несмотря на все безупречные качества лейтенанта Латика, Аплин-Армаку пришло в голову несколько довольно нелестных мыслей о нем, пока он сам боролся с тяжелой подзорной трубой. До него доходили слухи о двуствольных подзорных трубах, предложенных королевским колледжем, и он надеялся, что половина рассказов об их преимуществах была правдой. Однако даже если бы это было так, должно было пройти довольно много времени, прежде чем они действительно дойдут до флота. А пока юным энсинам все еще приходилось карабкаться на грот-стеньги с длинными неуклюжими подзорными трубами и изо всех сил всматриваться сквозь дымку или туман, и только Лэнгхорн знал, как исправить сбивчивый отчет энсина, в то время как нетерпеливые старшие выкрикивали якобы шутливые комментарии, не сходя с юта.
Молодой человек посмотрел в подзорную трубу, долгая практика помогла ему держать ее достаточно устойчиво, несмотря на все более оживленное движение КЕВ «Дестини». Сто пятьдесят футов в длину, более сорока двух футов в поперечнике и водоизмещением тысяча двести тонн, большой пятидесятичетырехпушечный галеон обычно был отличным морским кораблем, но, похоже, в нынешней погоде было что-то, что ему не нравилось.
Как и Аплин-Армаку, когда он подумал об этом. В воздухе было какое-то странное качество, знойное ощущение, которое, казалось, тяжело давило на его кожу, а стойкая туманная дымка над Стайфанским проливом чрезвычайно затрудняла различение деталей. Что, скорее всего, и было целью расследования лейтенанта Латика, предположил он. Кстати, об этом…
— Я тоже ничего не могу разобрать, сэр! — он ненавидел признавать это, но притворяться не было смысла.
— Я едва могу разглядеть остров Ховард из-за дымки! — Он посмотрел вниз на Латика. — За Ховардом движется пара парусов, но все, что я вижу, — марсели! Не могу отсюда сказать, военные это или торговые суда!
Латик вытянул шею, несколько мгновений пристально смотрел на него, затем пожал плечами.
— В таком случае, мастер Аплин-Армак, могу я предположить, что вам было бы удобнее работать на палубе?
— Есть, есть, сэр!
Аплин-Армак повесил подзорную трубу за спину и осторожно поправил ремень для переноски на груди. Если дорогое стекло упадет на палубу и разобьется, вероятно, это не прибавит счастья Латику… и это при условии, что ему удалось бы не размозжить голову одному из членов экипажа «Дестини». Судя по тому, как ему везло этим утром, он сомневался, что ему так повезет.
Только убедившись, что подзорная труба надежно закреплена, он направился вниз по вантам к палубе, расположенной так далеко внизу.
— Вы говорите, что дымка сгущается? — Латик спросил его почти до того, как его ноги коснулись юта, и Аплин-Армак кивнул.
— Так и есть, сэр, — ответил он, изо всех сил стараясь, чтобы это не звучало так, как будто он оправдывался за неудовлетворительный отчет. — По моим прикидкам, с последнего разворота барометра наша видимость уменьшилась минимум на четыре или пять миль.
— Гм. — Латик издал почти бесцветный, уклончивый звук, который служил для информирования мира о том, что он думает. Через мгновение он снова посмотрел на небо, устремив взгляд на юго-юго-запад вдоль залива Терренс, навстречу ветру. На горизонте, несмотря на относительно ранний час, виднелся намек на темноту, и над этой темной линией поднимались облака со странными полосами и черными, зловещими основаниями. Там, на планете под названием Земля, о которой ни Латик, ни Аплин-Армак никогда не слышали, эти облака можно было бы назвать кучево-дождевыми.
— Что с давлением, шеф Вайган? — спросил Латик через мгновение.
— Все еще падает, сэр, — голос главстаршины Фрэнклина Вайгана был несчастным. — За последний час больше семи пунктов, и скорость растет.
Аплин-Армак почувствовал, как напряглись его нервы. До введения новых арабских цифр было невозможно обозначить интервалы на циферблате барометра так же точно, как они делились теперь. Однако для целей прогнозирования погоды имело значение не столько фактическое давление в любой данный момент, сколько наблюдаемая скорость изменения этого давления. Падение более чем на семь десятых дюйма ртутного столба не более чем за час — довольно высокий показатель, и он обнаружил, что поворачивается, чтобы посмотреть в том же направлении, в котором смотрел Латик.
— Мастер Аплин-Армак, будьте так любезны, передайте мои поздравления капитану, — сказал Латик. — Сообщите ему, что барометр быстро опускается и что мне не нравится погода.
— Есть, сэр. Ваши комплименты капитану, барометр быстро опускается, и вам не нравится, как выглядит погода.
Латик удовлетворенно кивнул, и Аплин-Армак направился к люку на юте чуть быстрее, чем обычно.
Поделиться книгой: