Список обреченных

— Да?

— В ресторане все чисто, — доложил Глебчик. — Зато на театральной программке следы яда. Она эти программки коллекционировала. У нее дома нашли.

— Понятно, — протянул Маленький и положил трубку.

Он еще где-то минуту думал, как бы привлечь Машу Петрову в качестве сообщницы, но пока не стыковалось никак. Ладно, повезло девчонке.

Вернулся в кабинет.

— Спасибо, Мария Ивановна, вы нам очень помогли. Вы свободны.

И вернул ей пропуск.

— Покажите на выходе.

— Синепал в театре отравили, — сказал он Кивалину, когда Маша ушла.

— Театр — это плохо, — заметил Василий Иванович. — В ресторане персонал максимум человек пятнадцать, а в театре одна труппа человек пятьдесят, а еще зрители. Тысяча! И билеты продают без паспорта.

— Зато иногда по интернету, — сказал Маленький. — Нет, Василий Иванович. Театр — это хорошо.

Глава 2

Через пятнадцать минут Глебчик уже сидел за компьютером и набивал план действий под диктовку Александра Филипповича.

— Первое: запрашиваем информацию со всех сайтов по продаже билетов. Нам нужно знать, кто покупал билеты на прошлую субботу. Любые сведения. Есть имя и фамилия — отлично. IP — значит, IP.

— Ок. Набил, — кивнул Глебчик.

— Второе: запрашиваем записи со всех камер наблюдения в радиусе пятисот метров от входа в театр. Сравниваем с базой МВД по паспортам. И просеиваем интернет по изображениям. Устанавливаем имена, фамилии, места жительства и содержание постов. И третье: по результатам двух первых пунктов составляем список для вызовов на допрос. И график допросов.

— Это уже не тысяча человек, а раза в три больше, — заметил Кивалин. — Работы на год.

— Надо подкрепления просить. Втроем конечно не справимся. Еще пятнадцать человек, как минимум.

— И финансирование, — заметил Василий Иванович. — Думаете, дадут?

— Как милые! Дело особой важности.

— А в каком порядке вызывать на допросы? — спросил Глебчик. — Кто первый в списке?

— А для этого пункт четвертый: допрашиваем всех сотрудников театра, которые работали в тот день. Собираем с них описание внешности всех, кого они запомнили из тех, кто крутился рядом с ее местом. Допрашиваем их в первую очередь. И сотрудники театра, естественно, на подозрении. Во вторую очередь допрашиваем всех авторов оппозиционных постов.

— Но вы же сказали, что это глупо писать оппозиционные посты после убийства, — удивился Глебчик.

— Глупо, — кивнул Маленький, — но люди не всегда поступают умно. И, наконец, в третью очередь допрашиваем всех обладателей мусульманских имен и фамилий. Если у кого-то все эти признаки совпадут — допрашиваем первым.

«Телеграм» сказал свое «Блямм!», и Евгений Соболев открыл письмо.

«Наши друзья из СБ развернули бурную деятельность, — писал Альбицкий. — Запросили увеличение штата до двадцати пяти человек и записи со всех близлежащих камер».

«Я был в глубоко надвинутой на лоб шляпе и закрыл шарфом лицо, как только вышел из такси».

«Молодец. Но там в фойе есть камера. Шляпа и шарф в это время были уже в гардеробе».

«Был парик, усы, смуглая кожа и контактные линзы».

«Если они настроят поиск с широкими критериями соответствия, не спасет. Можно идентифицировать человека по геометрии лица. Хотя, до тех, кто меньше похож, доберутся в последнюю очередь. Они планируют допрашивать по несколько человек в день. Предпочтение отдают интернет-болтунам и мусульманам».

«Мусульманам?»

«У них вышел пропагандистский фильм „Наши враги не спят“, где нас объявили исламскими террористами. Следствие пытается вписаться в пиар-концепцию».

«Но это же их тормозит!» — удивился Женя.

«Конечно. А значит, у нас есть фора во времени. К тому же им надо еще успеть деньги распилить и премии выписать. У тебя нет интернет-аккаунтов с реальными фото?»

«Нет, везде анимешки. Все реальные фото я вычистил по приказу Лиги».

«Хорошо. Но опасность остается. Могли остаться коллективные фото в аккаунтах друзей, и они могли там тебя отметить. К тому же у них паспортная база. Там тоже фотографии, по которым можно сделать поиск. Так что решено организовать твою эвакуацию. До получения инструкций постарайся не выходить из дома. Не бери трубку, если звонят с неизвестных номеров. Сотри этот разговор».

Евгений пошел на кухню, поставил чайник. За окном были сумерки, и вечерняя звезда горела на синем хрустальном небе. И хрустальные ветви деревьев у дома напротив отражали свет фонарей и остатков новогодней иллюминации. Это называется ледяной дождь. Пару дней была оттепель, а сегодня все замерзло, и тонкие ветви одела ледяная корка. Ужасно красиво.

С иллюминацией было бы хуже, как-то пошлее, а здесь ледяное величие, покой и сугробы в человеческий рост возвышаются над расчищенными дорожками. И ели зеленеют у лавочек. И хорошо, что остались только гирлянды виде сосулек на подъездах.

Эвакуация — это возможно навсегда. Он может никогда не вернуться домой и никогда больше этого не увидеть.

Чашка с горячим чаем обжигала ладони, он отпил глоток, поставил ее на стол и открыл окно. С улицы потянуло холодом.

Березки там тоже есть, усмехнулся он. И сугробы не меньше. Мир велик. Так что брось! Ты знал, что так может быть, когда вступал в Лигу.

Своей воли у него все равно нет и не должно быть. Он присягнул Лиге. Каждый, кого принимают в отряд исполнителей, дает клятву подчиняться беспрекословно, как труп. Как в ордене Иезуитов.

Он пил чай маленькими глотками и вспоминал, как все начиналось.

Женя с самого начала хотел действовать, а не трепаться. Хотя, наверное, взяли бы и в пропагандисты. Язык подвешен.

Из пропагандистов пару ребят замели. Они в принципе больше рискуют, это же публичная деятельность. Зато им смертная казнь не грозит.

Из исполнителей пока не сел никто.

Структура Лиги выложена на сайте, куда можно зайти только через VPN, прикинувшись, например, голландцем. Или через Tor.

С сайта все и началось.

Сдержанный дизайн, слева наверху изображение цветка зонтичного растения. Ниже надпись: «Лига свободы и справедливости». Травка эта: пятнистый болиголов. Иногда его путают с цикутой, что неверно. Именно из пятнистого болиголова делали в Древней Греции официальный яд, который использовали для казней.

Если нажать на иконку «Структура Лиги», на экране появится разветвленная схема. Отряд исполнителей на последнем месте. Первым стоит Следственный Комитет Лиги (СКЛ).

Но там надо иметь юридическое образование и опыт работы в правоохранительных органах.

Юридическое образование было пока в процессе. Третий курс.

В исполнители конкурс, хотя членство в отряде требует наибольшего самоотречения, и в нем самая суровая дисциплина. Три месяца проверяли прежде, чем зачислить в отряд. И проверки были жестокие.

Например, приходит он домой после университета, и ему падает сообщение на «Телеграм»: «В левом верхнем ящике вашего письменного стола лежит ампула с красной маркировкой. Налейте полстакана воды, сломайте ампулу и вылейте ее в воду. Выпейте содержимое. Время исполнения: десять минут с момента прочтения сообщения».

Он все исполнил. Честно говоря, было очень страшно. Ампулу ломал, зажав полотенцем, руки дрожали. А питье безвкусное, ну, чуть-чуть с кислинкой.

Он тогда уже был зачислен кандидатом в отряд и дал клятву кандидата: «Клянусь беспрекословно подчиняться любым приказам Лиги, сознавая, что и исполнение, и неисполнение приказов может стоить мне жизни».

А значит, если Лига прикажет выпить любую неизвестную гадость, он будет обязан это сделать. И должен доказать, что сделает.

Минут через десять после того, как он выпил эти полстакана воды с содержимым ампулы, пришло новое сообщение: «Как бы плохо вы себя ни почувствовали, обращаться за медицинской помощью, в частности, вызывать скорую строго запрещено».

По-настоящему дерьмово стало где-то через полчаса. Тошнило, он начал задыхаться.

Хорошо, что живет один, родственники или друзья обязательно бы поинтересовались, что с ним. Лига любит таких одиночек, это в анкете надо указывать.

Он держался. Потом пришло новое сообщение: «Ложитесь на кровать и закройте глаза». Он лег и потерял сознание.

Пришел в себя через несколько часов, было ранее утро. Очнулся от звука сообщения, которое пришло на телефон: «Вы должны взять у себя анализ крови. Оборудование и инструкция в нижнем ящике стола. Инструкция имеет силу приказа Лиги».

Труднее всего было попасть в вену, он никогда раньше этого не делал. Но ничего, справился. Инструкция очень подробная, на флэшке, с фотографиями. Флэшку надо было уничтожить, а контейнер с кровью оставить в определенном месте. Все по времени. Надо было успеть до семи утра. Он успел.

Когда он пришел домой, снова стало хуже, и он понял, что никуда больше не пойдет. Но приказа Лиги не было. Он колебался. Вдруг, обязан идти?

Сообщение пришло около восьми: «Вы не должны выходить из дома вплоть до приказа Лиги. Пейте только воду. Ничего не ешьте».

Есть и не хотелось. Его несколько раз рвало. Новый приказ пришел только на следующее утро. Совсем рано. Нужно было пойти в парк. Определенный. И сесть на скамейку. Определенную. Третью по счету на определенной аллее. И ждать указаний. Были даны точные координаты. Так что ошибиться трудно.

Смарт подтвердил, что он в правильном месте.

Было около пяти утра. Весна. Чуть-чуть светает. Пахнет свежей землей. В общем, класс. Он думал, что, если его все-таки убьют, здорово, что у него было такое утро.

Он ждал минут пятнадцать. Потом пришло сообщение: «Не двигайтесь. Не оборачивайтесь. Не трогайте иглу. Потерпите».

Он сначала не понял смысл, но приказал себе замереть. Ждал еще несколько минут, пока плечо не обожгла боль. И тогда понял, что за игла. Очень хотелось ее выдрать, но он терпел. Хуже всего, что не знал, сколько терпеть. Указаний не было.

Он стал считать в уме. Досчитал до ста. До двухсот… До тысячи. Боль не утихала.

Начал сначала. Досчитал до пятисот. Наверное, прошло минут десять, но это были ужасные десять минут. Наконец, пришло сообщение: «Аккуратно удалите иглу и выбросите ее в урну рядом со скамейкой».

Легко сказать! «Удалять иглу» оказалось еще мучительнее, чем получить ее в плечо. Он сжал зубы, чтобы не закричать. У иглы оказалось оперение, из сарбакана что ли стреляли, или из арбалета. По крайней мере, никакого звука выстрела он не слышал. Ее удалось выдернуть через несколько минут мучений. Он ее выбросил и остался сидеть на скамейке.

Если получаешь приказ Лиги, переходишь в этот режим жизни только по приказам, пока тебя не отпустят.

Он ждал еще минут десять, прежде, чем пришло сообщение: «Идите домой и ложитесь спать».

Вернулся домой и проспал часов до двенадцати.

Проснувшись обнаружил, что все неприятные симптомы прошли. И его ждало очередное сообщение: «Евгений, поздравляю. Вы прекрасно прошли первую проверку. Нигде не оступились. Любое отступление от приказов Лиги могло стоить Вам жизни. На первой проверке отсеиваются до пятидесяти процентов кандидатов. Так держать! Однако это не последняя проверка. Будет и сложнее, и суровее. Поэтому, если вы не готовы к этому, еще можно отказаться.

Если Вы не хотите больше бороться за членство в отряде исполнителей Лиги, просто напишите „нет“ в ответ на это письмо. Это ничем Вам не грозит. Если Вы намерены продолжать борьбу, просто напишите „да“. С уважением, Андрей Альбицкий».

Конечно, Женя ответил «да».

Законного права убивать у членов Лиги не было и нет. Но Лига помогает творить справедливость. Он ненавидел несправедливость. Ему было реально больно, когда он узнавал о ней. Так, что хотелось кричать.

Ему ответил Альбицкий:

«Евгений, я очень рад, что Вы остаетесь в наших рядах. На этом этапе отсеивается еще треть кандидатов. Живите обычной жизнью до следующего приказа Лиги. С уважением,

Андрей».

Некогда предаваться воспоминаниям!

Он заставил себя вернуться к реальности: чашка чая, открытое окно — ожидание «эвакуации».

Первые инструкции пришли уже через час.

«Соберите самые необходимые вещи. Не более одного места ручной клади. Не берите с собой ни мобильный телефон, ни документы, ни банковские карты. Только наличные деньги, не менее пяти тысяч рублей».

Ок. Деньги у него были. Он собрался за полчаса и взял двадцать тысяч.

Было семь часов вечера.

Очередных указаний пришлось ждать еще два часа.

В девять телефон снова ожил: «Все, что нужно, в вашем почтовом ящике. Вы должны выйти из дома ровно в десять вечера. За воротами вас будет ждать такси: серый Фольксваген А922вк. Садитесь на заднее сиденье. Вы едите в Домодедово. По дороге выучите ваше новое имя. Не включайте новый телефон до аэропорта. Сотрите это сообщение».

Без трех минут десять Женя Соболев уже открывал почтовый ящик, там обнаружился запечатанный пакет. Евгений вскрыл его уже в такси: красный паспорт с тремя золотыми львами на обложке на гражданина Эстонии Калле Тераса, биометрический, с толстой первой страницей и его фото; банковская карта банка Швеции, билет до Праги и очень тонкий и компактный мобильный телефон.

Женя подивился такому интернационалу и решил говорить поменьше, чтобы не выдать отсутствие акцента и полное незнание эстонского языка.

Автомобиль медленно ехал по обледенелому шоссе, даже лихач-таксист не решался делать больше шестидесяти на такой дороге. Вылет был в час ночи.

— Да вы не беспокойтесь, — сказал таксист. — Все рейсы задерживаются, из-за этой проклятой погоды. Полоса скользкая. Так что точно успеете.

В Домодедово действительно транслировали объявления о задержке самолетов.

Напротив пражского рейса висела надпись «Вылет отложен». Однако регистрация шла, и Женя зарегистрировался на рейс. Но на паспортном контроле советовали подождать, и он забурился в «Шоколадницу» и взял кофе с чизкейком.

После той первой, где ему выстрелили противоядием в плечо, была очередная проверка. И она радикально отличалась. Во время первой он рисковал только собой. Вторая касалась другого.

Все приказы Лиги приходили с одного и того же короткого номера, который ему сообщили заранее, на один и тот же телефон. На этот раз он должен был пойти в определенное место и взять там пакет.

У Лиги был ключ от его квартиры. Он сам сделал копию и оставил в тайнике. Это было условие поступления в кандидаты.