Помоги проекту - поделись книгой:
Виктор Александрович Иутин
УДК 821.161.1-311.6
ББК 84(Рос)
И94
Иутин, В.А. Пепел державы: роман / Виктор Иутин. — М.: Вече, 2021. — 352 с. — (Всемирная история в романах).
Знак информационной продукции 12+
© Иутин В.А., 2021
© ООО «Издательство „Вече“, 2021
Об авторе
Виктор Александрович Иутин родился 29 июня 1992 года в украинском городке Казатин, куда его семья бежала из охваченного войной Приднестровья. Детство и юность будущего писателя прошли в городе Тирасполь.
Еще в школе Виктор увлекался историей, коллекционировал книги о русских царях, интересовался их генеалогией, а в девятом классе, под влиянием только что прочитанного "Тихого Дона" М.А. Шолохова, задумал написать свой первый роман — о Гражданской войне в Бессарабии. В нем должно было рассказываться о непростой судьбе этого края в 1918–1921 годах, когда Тирасполь, родной город Виктора, переходил из рук в руки — им поочередно владели немцы и большевики, румыны и петлюровцы, французы, поляки и белогвардейцы. Но в ходе работы над произведением Виктор понял, что не сможет в должной форме осветить эти события и потому отложил написание книги на неопределенный срок.
В 2009 году Виктор поступил в Санкт-Петербургский Политехнический университет на специальность "Издательское дело и редактирование". Уже тогда, совмещая учебу и игру в рок-группе, Виктор пробует написать повесть о самарском губернаторе Иване Львовиче Блоке, убитом революционерами в 1905 году. В планах Виктора эта повесть должна была стать частью романа о Гражданской войне в Бессарабии, но так и осталась лишь на страницах черновика. Сам роман за годы учебы в университете множество раз переписывался заново, но работа над ним откладывалась вновь. По состоянию на 2021 год роман так и остается незавершенным.
В эти же годы, увлекшись монументальной личностью шведского короля Карла XII, главного военного противника Петра Великого, Виктор сделал набросок повести "Северный Голиаф", которая также должна была стать полноценным романом, но планы эти не были осуществлены.
По окончании университета, под влиянием "Проклятых королей" М. Дрюона и "Государей московских" Д.М. Балашова, Виктор задумывает написать цикл произведений о Смутном времени, где главным персонажем хотел изобразить выдающегося полководца Михаила Васильевича Скопина-Шуйского, который в возрасте двадцати с небольшим лет уже одерживал блистательные военные победы и спас целую страну. Согласно плану автора повествование начиналось от времени правления Ивана Грозного, ставшего предтечей великой Смуты. Изначально Виктор не собирался писать об этой эпохе, и без того широко освещенной в литературе, но чем больше он погружался в изучение источников о Смуте, тем яснее понимал, что без изображения царствования Иоанна невозможно в полной мере объяснить поступки героев Смутного времени, от которых зависела судьба целого народа.
Зачастую Иван Грозный изображается в литературе довольно хрестоматийно, в духе А.К. Толстого и Н.М. Карамзина. Этого Виктор в своем романе пытался избежать, и потому основными источниками в работе стали исследования историков Р.Г. Скрынникова и Б.Н. Флори, в течение десятилетий изучавших эпоху Ивана Грозного и широко осветивших концепцию политических событий того времени.
Так началась длительная и кропотливая работа над романом "Кровавый скипетр", продлившаяся более трех лет. Параллельно уже создавалось продолжение романа — "Опричное царство". Несмотря на то, что издательства отказывались принимать рукописи, а окружение Виктора зачастую убеждало его в бессмысленности этого труда, он продолжал заниматься творчеством, по возможности совмещая его с основной работой. Наконец, в 2017 году издательство "Вече" приняло черновую рукопись романа "Кровавый скипетр", и в 2019 году он был издан. Через полгода, в 2020 году, опубликован роман "Опричное царство", который к моменту издания первого произведения был уже написан.
Работа над "Пеплом державы", где показан закат правления Ивана Грозного, началась еще до издания "Кровавого скипетра" и продолжалась два года. В планах Виктора продлить цикл произведений до эпохи царствования Михаила Федоровича Романова. Он желает, таким образом, провести своих героев, воспитанных в темную эпоху Ивана Грозного, через пучину Смуты, к временам, уже не столь отдаленным от России Петра Великого, измененной им навсегда и бесповоротно.
Помимо писательской деятельности, Виктор продолжает заниматься музыкой — он один из основателей и участников электронной группы NISTRIA (https: //vk.com/nistria).
РЮРИКОВИЧИ
ИОАНН ВАСИЛЬЕВИЧ — царь и великий князь всея Руси
ЗАХАРЬИНЫ
НИКИТА РОМАНОВИЧ — боярин, воевода, глава Боярской думы
ПРОТАСИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ — придворный, приближенный царевича Ивана
ГОДУНОВЫ
БОРИС ФЕДОРОВИЧ — боярин, советник государя, приближенный царевича Федора
ИРИНА ФЕДОРОВНА — сестра Бориса, жена царевича Федора
ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ — дядя Ирины и Бориса, глава клана Годуновых
НАГИЕ
АФАНАСИЙ ФЕДОРОВИЧ — боярин, приближенный царя Иоанна
ФЕДОР ФЕДОРОВИЧ — боярин, брат А.Ф.
МАРИЯ ФЕДОРОВНА — дочь Ф.Ф., жена царя Иоанна, мать царевича Дмитрия
МСТИСЛАВСКИЕ
ИВАН ФЕДОРОВИЧ — князь, боярин, воевода, глава Боярской думы
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ МЕНЬШОЙ — боярин, воевода
ЕЛЕНА ИВАНОВНА — его дочь, жена царевича Ивана
ПЕТР НИКИТИЧ — племянник И.В., усыновленный им
ФЕДОР ИВАНОВИЧ — боярин, воевода, брат И.В.
ГОЛИЦЫНЫ
ИВАН ЮРЬЕВИЧ — князь, боярин, воевода
ВАСИЛИЙ ЮРЬЕВИЧ — князь боярин, воевода, брат И.Ю.
СИЦКИЕ
ВАСИЛИЙ АНДРЕЕВИЧ — князь, боярин, воевода
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ — князь, придворный, воевода, сын В.А.
ВАРВАРА ВАСИЛЬЕВНА — дочь В.А., жена В.Ю. Голицына
ШУЙСКИЕ
ИВАН ПЕТРОВИЧ — князь, боярин, воевода, глава клана Шуйских
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ — придворный, воевода, родственник И.П.
ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ — придворный, воевода, брат А.И.
ПРИДВОРНЫЕ
БОГДАН ВЕЛЬСКИЙ — боярин, советник и приближенный царя Иоанна
АНДРЕЙ ЩЕЛКАЛОВ — советник государя, глава Посольского приказа
БОРИС ТУЛУПОВ — князь, советник и приближенный царя Иоанна
ВАСИЛИЙ УМНОЙ-КОЛЫЧЕВ — боярин, советник и приближенный царя Иоанна
СИМЕОН БЕКБУЛАТОВИЧ — касимовский хан, посаженный царь (1575–1576)
ДМИТРИЙ ХВОРОСТИНИН — воевода
ПРОЧИЕ
ИОВ — архимандрит Новоспасского монастыря, друг Бориса Годунова
АНДРЕЙ КУРБСКИИ — князь, воевода, литовский подданный
СТЕФАН БАТОРИЙ — трансильванский воевода, король Речи Посполитой
ЯН ЗАМОЙСКИЙ — гетман, приближенный Стефана Батория
НИКОЛАИ РАДЗИВИЛЛ "РЫЖИЙ" — гетман великий литовский
ХРИСТОФОР РАДЗИВИЛЛ "ПЕРУН" — литовский воевода, сын Николая Радзивилла
ИВАН ФЕДОРОВ — печатник, литовский подданный
МАГНУС — датский принц, ливонский король, подданный царя Иоанна
ПОНТУС ДЕЛАГАРДИ — шведский военачальник
МИХАИЛ ЧЕРКАШЕНИН — атаман донских казаков
Глава 1
Когда Элизеуса Бомелиуса поглотила темнота сырого подземелья и руки его сковали цепями, намертво прицепленными к черной холодной стене, он понял, что все кончено. Едва ли ему удастся выйти отсюда живым. И тщетны были попытки объяснить этим тупоголовым стрельцам, что он, первый лекарь государев, уезжал в Литву по его приказу за необходимыми снадобьями (что было, конечно, неправдой). Все деньги, скопленные за столь долгое время, они отобрали, как и сундуки с зельями, письменными принадлежностями, механическими часами и прочими вещами Бомелиуса… И так глупо попасться, уже на самой границе с Литвой…
Он уселся на устеленный гнилой соломой каменный пол и, спрятав лицо в ладонях, заплакал. Неужели спасения нет? А ведь ему не было еще и сорока лет…
Сейчас он вспоминал свою далекую родную Англию, из которой вынужден был бежать из-за обвинений в колдовстве. Вспоминал холеное лицо московского посла, что и забрал Элизеуса с собой в Москву и представил государю Иоанну Васильевичу как лучшего лекаря во всей Англии.
Властолюбивый и алчный, он быстро оценил обстановку при московском дворе и понимал, что ежели быть ближайшим советником государя, то можно обладать немыслимой силой.
Поначалу Бомелиус покорил Иоанна снадобьями, которыми лекарь его опаивал.
— Ну, Елисейка, будто к жизни меня вернул, — довольно улыбаясь, говорил ему Иоанн, — боли, словно жилу вредную, из меня вытянул!
После, вращая в руках стеклянный шар, Бомелиус предсказал Иоанну победу над крымским ханом, что вскоре исполнилось. И набожный царь увлекся черной магией, как любопытный мальчишка. Завороженно, со страхом и смятением слушал он грозные предсказания небесных светил, кои различал Бомелиус в своем таинственном стеклянном шаре…
Бомелиуса знатные бояре считали чернокнижником, но никто не осмеливался содеять ему какое-либо зло, тем более Бомелиус однажды сумел пустить слух о том, что того, кто лишит его жизни, ждет неминуемая гибель. Суеверные московиты не могли не поверить жуткому чернокнижнику…
Бомелиус очнулся от вязкого, тревожного сна, когда совсем продрог, да так, что тело свело от боли. Уже стемнело, и он видел, как наверху стена блестит белым налетом инея. Тщетно согревая онемевшие руки дыханием, он вспоминал о том, какими богатствами он обладал еще вчера — государь щедро оплачивал ему верную службу. Как иначе? Ведь Бомелиус предсказывал царю только лишь то, что тот хотел услышать, ибо Бомелиус ничего не смыслил в астрологии (тем не менее лекарем он был первоклассным, тут сомнений ни у кого быть не могло)…
— Помогите! Помогите мне! — кричал он, и крик его звенел эхом среди каменных стен, и никто ему не ответил. Бомелиус надеялся, что весть о его заточении дойдет до государя или до могущественных друзей лекаря и его выпустят, и он сумеет оправдаться перед государем в том, почему он оказался на литовской границе…
Пользуясь доверием государя, слишком многих Бомели-ус обличил и обрек на смерть (бояре щедро платили за это!). Опасаясь возможной расправы, он, скопив много серебра, хотел покинуть проклятую Москву, кою ненавидел всей душой. Но побег окончился тем, что его схватили и, как позорного пленника, повезли обратно в Москву.
А как было не опасаться гибели? Он видел и знал, что при дворе насмерть схлестнулись клан Годуновых и сторонники Бориса Тулупова, верного советника государя. Тулупов богат, у него много друзей, и у Годуновых не было бы шанса выстоять против него, ежели бы коварный Борис Годунов не выдал замуж свою сестру Ирину за младшего сына государя — царевича Федора. А Бомелиус успел напакостить и тем, и другим, ибо ничью сторону он не принимал никогда.
Узник только и думал о горячей пище, теплом питье и мягкой постели — его не кормили и не поили весь день. Нужду справлять было некуда, пришлось испражняться здесь же, в углу и, превозмогая омерзение, находиться рядом — цепи были слишком короткими.
Он весь встрепенулся, когда услышал лязг железной кованой двери, и вскочил, еще не ведая, радоваться ли приходу таинственного гостя или же, напротив, прощаться с жизнью. Звук приближавшихся шагов отдавался гулким эхом. Бомелиус замер на месте, вглядываясь в непроглядную тьму. Вспыхнула лучина, и тусклый свет озарил лицо пришельца — худое, с массивными надбровными дугами, с прямым вытянутым носом, с тонкими губами в кольце темно-русой бороды…
— Борис! Борис, это ты? — воскликнул Бомелиус, узнав Годунова, и дернулся к нему, но цепи, натянувшись, больно выгнули руки назад. Борис Годунов стоял вне досягаемости узника, облаченный в заснеженную шубу и бобровую шапку, от дыхания его вилось вверх густое облако пара. Взгляд его был непроницаем и суров, и Бомелиус не понимал, прибыл Годунов, чтобы погубить коварного лекаря или же спасти его.
— Ты обличен в попытке тайного побега от твоего господина, государя нашего, — произнес Годунов негромко. — Он в ярости, велит допрашивать тебя завтра же. Я могу спасти тебя. Отвечай — хочешь ли ты жить? Прежней должности у тебя не будет, но, быть может, государь смилостивится и позволит уехать тебе в Англию. Говори!
— Да! Да! — Бомелиус, звеня цепями, повалился на колени, с покорностью заглядывая в глаза возвышающемуся над ним Годунову. — Все сделаю! Все!
— Когда тебя будут пытать и допрашивать, не смей упомянуть меня, иначе ты умрешь, — погодя, ответил Борис. — Скажи же, что прознал ты о заговоре против государя нашего. Главный изменник — Бориска Тулупов. Скажи им, что он хотел свергнуть государя и обладать еще большей властью. Запомнил?
Вот она, придворная борьба! И Годунов руками обреченного на смерть узника хочет расправиться со своим главным противником — Борисом Тулуповым! А что, ежели сам Годунов имеет отношение к заточению лекаря Бомелиуса?
Но об этом не было времени думать, и Бомелиус, путая английские и русские слова, клялся в том, что все исполнит, как велит Годунов, что все скажет и не выдаст их тайного разговора.
В ответ Борис вынул из-за пазухи завернутую в платок хлебную лепешку и, развернув ее, швырнул к ногам узника. Затем он бросил лучину на мокрый пол, и свет, шипя, исчез в грязной луже растаявшего снега. Звук удаляющихся шагов, скрип и грохот тяжелой кованой двери…
Вновь холод, темнота, одиночество. Нащупав на полу брошенную лепешку, Бомелиус с животной яростью набросился на нее, начал рвать зубами и глотать жадно, большими кусками.
О, чтобы выжить, он погубит всех, и, быть может, удастся вернуться однажды в далекую Англию, пусть и без отобранных у него богатств, но живым! Живым! А сейчас пережить бы пытки, допросы, страдания, боль… Крепкое здоровье поможет все это превозмочь, иному не бывать!
И, усевшись на гнилую солому, Бомелиус запел какую-то очень веселую песенку на родном английском языке — вчерашний любимец государев и уважаемый вельможа, а теперь жалкий оборванный узник. Но он будет жить! Жить!
Поделиться книгой: