Сказки Белого Ворона

Тот поступил самым простым способом: вытянул руку. Остановилась машина; дагестанец, крутивший баранку, не интересовался, куда везет друг своего поддавшего друга.

— Ты великий разбойник, — сказал Накуртка, когда ­немного очухался.

Они сидели в квартире на Бауманской, на шестом этаже. Снизу маргаритки, пенсионерки с собаками. Очень мирная обстановка.

Они сидели на балконе и курили.

Тот улыбнулся краем лица так, как будто никогда не слышал ничего более смешного.

— Я не разбойник. Просто повезло. — Это и вправду было везение. После того, как тогда опоздал, он и не думал ко­гда-либо его встретить.

— Что, поклянемся никогда не расставаться и всегда биться спиной к спине, как Роберт Рэдфорд и Пол Ньюмен?

Накуртка к тому времени его уже опознал.

— Посиди здесь, подлечись. Этот дом не запаленный. — Квартира была его родителей, они съехали за город год назад, в Дворец пожилых работников искусств. В коридоре на потолке блестели вырезанные из фольги звезды.

Накуртка 2

Это вынесем сюда, чтоб не портить песню.

Накуртка к тому времени его уже опознал. Выглядел он получше, чем первый раз. Чего нельзя сказать про Накуртку.

Так выглядят, если соглашаются на сотрудничество. Тогда объяснимо и то, как он Накуртку из-под них увел. Надеялись, что Накуртка еще кого сдаст — так не было кого сдавать. Ничего не было.

Накуртка и глазом не моргнул, виду не показал. Он никем не рисковал; себя он вообще не считал.

Хозяин его покинул, сказал, надолго. Накуртка валялся на диване в большой комнате. Ел из холодильника. Смотрел телевизор. Была еще одна, маленькая. Туда не заходил.

Так он провел восемь дней, считая часы, готовый, что вломятся в дверь, пока одним утром не почувствовал себя ­хорошо.

Тогда он прошел по квартире, заглянул и в маленькую. Там стояла детская кровать. Игрушек не было.

Накуртка нашел карандаш и лист белой бумаги. Этого хватит. Набросал портрет по памяти. Оставил на диване.

Накуртка 3

А так было. Он позвонил. — Убери своих. Это Накуртка.

— Откуда ты знаешь мой номер.

— Нету времени. Я приду.

Прошло много времени: год. Дальше оттягивать некуда.

Сидящий за столом смотрел в окно.

— Не думал тебя еще когда-то увидеть.

— Никто не думал никого никогда увидеть.

Накуртка 4

— Чем ты занимаешься?

— Ничем.

Сидящий за столом прикрыл глаза.

— Жаль, что я тебя тогда не пристрелил.

— Сделай это сейчас.

— Не проси.

Он позвонил. Принесли кофе. Два чайника.

— Если б они знали, кто это был… Я бы уже был в бегах. Походу, все равно примут, сколько он еще будет гулять. Только отсрочка.

Он допил из одного чайника, потом перевернул.

— Вот так. Так легко. Пойти на должностное преступление. Подрубить угол тому, что строил годами. Всё, чтобы на тебя посмотреть. Оказывается, вот как это бывает.

Поднял и заглянул вовнутрь. На стенках потекли коричные разводы.

— Даже не вспоминал. Как сон, от которого к восходу следа не остается. …Такой сон. После которого встаешь — и идешь совсем в другую сторону. — Теперь он поднял глаза.

— А ты чем ответишь? Что с тобой — не считая того, что ты есть? Что ты есть — кроме того, что сказал?

Человек перед ним не увел взгляд. Стоял. Сесть ему было негде.

Юна и Нис

Юна и Нис жили теперь в одном городе. Город назывался Санёк.

Юна поджидала Ниса возле реки. В городе этом была река. Прямо в городе.

Она смотрела то на реку, то в сторону, откуда должна была появиться Нис. Увидела Ниса вдалеке и двинулась к ней навстречу.

Они зашли в пивную, где были только мужчины, Юна двинулась к стойке, Нис — за ней. Мужчины все поподнимали головы свои от пива и устремились прямо на них. Все столики были забиты; и у стойки тоже, хотя был белый день.

— Девочки, а вам восемнадцать есть?

Юна сделала так: «пфф» — только громко. Полезла в сумку, которая все время болталась у ней на шее. В сумке был паспорт, она носила его уже целый год.

Взяли по пиву.

— Куда пойдем?

Нис пожала плечами. — К реке, — само собой разумеется.

(Как это? — значит: река разумеет сама себя. А они — за ней.)

Они устремились к выходу, стараясь не разлить большие кружки. Нис повернулась у самой двери:

— Мы принесем, — в глазах у нее блестел смех.

Сели на парапет, свесив ноги на реку. Нис подстелила целлофановый мешок, с которым шла с работы. В мешке были книги, две большого формата, но тонкие. На них было удобно сидеть. Юна плюхнулась прямо на парапет. Она нигде не работала.

Когда ей хотелось поработать, она шла в пивную ночью и мыла там полы. Если ей можно мыть там полы ночью — то и пиво можно попить, а, да?

Юна отпила большой глоток.

— Ну как там на работе?

— Нормально, — коротко отозвалась Нис. Нет смысла объяснять Юне про работу, она ведь не работает.

— Много своровали?

Нис смолчала.

Они смотрели на корабли. Корабли шли по реке. Там… а вон еще один.

Нис могла бы работать на корабле. Она была капитан. Но почему-то она работала в книжном магазине.

Солнце блистало в окнах домов, они стояли строем сзади них, вдоль по реке, — и отдавали честь.

Пиво было как жидкое солнце, только у Юны темное, а у Ниса светлое. Теперь пора рассказать, какие они. У Юны волосы темные, а у Ниса светлые. Юна была высокая тонкая девушка, такие должны нравиться молодым людям. — В Ниса они все были влюблены. Нис не такая худая, как Юна, ростом она ей не уступит, даже будет на два сантиметра повыше, лицо у нее мягкое, в уголках губ все время держится смех, даже когда она этого не хочет… Нет, не расскажешь. Лучше сказать, во что они были одеты. Нис одета со вкусом. На Юне была расстегнутая рубашка в красную полоску, все время сваливающаяся с плеча, она ее сняла с какого-то знакомого. У них была тысяча знакомых в этом городе. — Нет, невозможно ничего рассказать; лучше просто смотреть.

С каждым глотком пива солнце устремлялось внутрь, к середине большой кружки у Юны уничтожились все границы, солнце свободно переливалось внутри снаружу.

Она отставила стеклянную кружку на парапет. — Дай, ­покажи.

Нис недовольно пошевелилась. Лень было шевелиться, после работы, у нее внутри тоже переливалось солнце, как бы не расплескать. Но наконец ей удалось вытащить книги из-под себя с мешка не вставая.

Юна с большим интересом стала листать. Всё это были сказки. С картинками. Внезапно она потеряла интерес. — На.

Нису пришлось таки-встать. Одно дело высунуть из мешка… Она балансировала на парапете над высокой речкой. Длинная юбка ее развевалась.

Юна отставила пустую кружку и теперь просто болтала ногами. У Ниса еще кружка была почти целая, она попивала пиво маленькими глотками. Холодное.

Но наконец и она его уничтожила.

— Куда пойдем? — Юна вскочила, заметно пошатнувшись: это всё солнце!

Нис предположила: — В клуб?

— ..!

— Сейчас. — Нис подобрала обе кружки.

Юна вздернула плечи. Она перестала воровать в магазинах с того самого дня, как Нис устроилась работать в книжный. И теперь Юна сцепилась бы… словесно, конечно, словесно. С любым, кто крадет… книги? Или и не книги? Кто бы подумал; кому они нужны!

У Ниса столько наворовали в первый месяц, что у нее вовсе не было никакой зарплаты. Даже она оказалась должна. Но потом она наловчилась. Прямо перед выходом останавливала и вытаскивала из-под полы, из-за ремня и с подмышек. Воры топтались, подымали руки, помогая ей освобож­дать их от книг.

Они зашли в ту пивную, Нис прошла прямо к стойке и сказала: — Спасибо.

Юна стояла в дверях, рубашка болталась на ней у самых колен. Сумка болталась у нее на шее. Самый лучший возраст девятнадцать лет.