Под куполом стальных небес

К концу затянувшегося банкета Олег был уже рад покинуть хлебосольную трапезу и оказаться в крошечной, но очень уютной комнатке второго этажа, в которой и были то только кровать, шкаф да стол со стулом. однако было это все каким то настолько уютным, что ничего большего и не нужно. Перекрестившись на освещенную чуть мерцающей лампадой икону Спасителя, Олег погрузился в мягкую постель, матрас которой оказался набит душистой травой, и, уже проваливаясь в сон, подумал, что бедного Владлена сейчас, пожалуй, стегает плеткой его Ксения, и он пока доволен, но пройдет немного времени, и банкир, скорее всего, повесится, или наглотается таблеток, потому что жить так долго нельзя, а жена, да и секта его явно не отпустят с миром.

Александра

Сон, несмотря на усталость, отступал от Олега все дальше. Проворочавшись с полчаса, он решил спуститься в холл. Там, в темноте, у разожженного камина к его удивлению сидела дочка хозяина Александра, уютно устроившаяся в громадном кресле с книгой в руках. Девушка не сразу заметила тихо спустившегося по лестнице гостя. Потом, видимо ощутив на себе взгляд, Александра вскинула голову, встала, и чуть поклонилась.

– Вы ходите очень тихо – чувствуется, что разведчик. Папа говорил, что с генералом Петровым прибыла группа только что вернувшихся с задания диверсантов. Что-то случилось?

– Нет, все в порядке, просто не спится. Можно я посижу с вами? Только вы мне льстите: остальные ребята настоящие герои-диверсанты, а я всего-навсего скромный математик, волей случая оказавшийся с ними вместе.

– Конечно, устраивайтесь поудобнее. Я как раз собиралась сварить кофе, но одной пить его скучно – составите мне компанию? Меня, кстати, Саша зовут. Я тоже математик – шестой курс мехмата МГУ со специализацией криптоаналитика. И я не слепая: уж командира подразделения я среди подчиненных отличать умею с детства – положение обязывает. Так что может, представитесь по-настоящему, «скромный математик»?

– Ну что ж, можно и по-настоящему. Кандидат физматнаук по разделу математика, подполковник ФСБ Никитин Олег Юрьевич к вашим услугам сударыня. Я, кстати, заканчивал тот же факультет, только специализация у меня несколько иная – небесная механика. И я вам не соврал – ребята действительно оказались в моем подчинении волей случая. Это люди генерала Петрова, которых он любезно передал нашему ведомству на время.

– Так это вас надо ставить к стенке за то, что сейчас гордость пограничного флота ледокольный авианосец «Александр Сибиряков» превращается в его же посмешище? Мы уже смонтировали на полетной палубе четыре чудовищных тридцатиметровых матраса, и теперь заканчиваем добивать корабль – из подпалубных помещений демонтируется полетное оборудование, взамен которого устанавливают ужасно древний хлам, привезенный с какой-то помойки, а меня папа уже просил поучаствовать в сопряжении этих археологических древностей с современными системами шифрования! И все это по личному распоряжению директора ФСБ! Вы там, в Москве, с ума посходили?

– Не судите поспешно, Саша. Без связи флоту уготовано стоять в базе, а монтируемая система – единственное, что мы сейчас придумали, чтобы дать хоть тень шанса на восстановление боеспособности в нынешних условиях. Адмиралы, кстати, отказались выделить нам из состава флота даже устаревший авианосец, потому и пришлось уродовать собственный флагман. Изначально мой шеф пробовал договориться с адмиралом Григоровичем о переоборудовании «Александра Невского».

– Ну, я понимаю адмирала… «Невский» хоть и старичок, готовящийся к списанию, но осквернять под конец жизни первый специализированно-арктический авианосец, переоборудуя его не пойми во что…простите, но несколько невместно. Тем более настоящие вояки никогда не пойдут на поводу у вашего брата.

– Ну, я надеюсь, что ты несколько выше кастовых воззрений военных на Госбезопасность. Кстати, «настоящие» вояки, побывавшие на передке, к нам неприязни не испытывают – слишком часто мы воюем в одних окопах. Да и нашу работу со стороны неприятеля они имеют возможность прочувствовать на своей шкуре.

– Олег, не заводитесь – я не из военных. Александра улыбнулась, видя, как встрепенулся задетый за живое гость. И подождите пожалуйста пару минут, я очень хочу кофе.

– Конечно, Саша, сколько угодно.

Александра положила на журнальный столик книгу, оказавшуюся альбомом репродукций Константина Сомова, и растворилась во тьме. А Олег подумал, что вот тоже загадка природы: когда комната залита ровным электрическим светом это просто комната, а сейчас, в свете пламени, разожженного в камине, она живая. Блики света от пылающего огня отражаются от застекленных дверец шкафов, играют на полированном наборном паркете и высоких напольных часах, как бы одухотворяя все эти предметы.

И сама тьма находится совсем близко, стоит только руку протянуть, и это как символ жизни и смерти, ходящих всегда рядом, не имеющих, порой четких границ, но никогда не смешивающихся друг с другом. Сейчас ты жив – вокруг светло и тепло, а стоит сделать шаг – и смерть, холод и мрак. И, пожалуй, такой комната нравится ему гораздо больше, чем когда она же сегодня днем была скучным обеденным залом. Что-то с ним произошло совсем незаметно, как-то изменился мир вокруг, важное стало второстепенным, и наоборот.

Александра появилась из мрака, катя перед собой столик на колесах со стоящим на нем противнем с песком, на котором уютно устроились две небольшие турки, источающие душистый кофейный аромат. Тут же были изящные чашки тончайшего полупрозрачного фарфора, пузатая бутылка «Курвуазье», крошечные серебряные рюмочки, сахарница, молочник, тарелочка с лимоном, нарезанным на ломтики чуть толще папиросной бумаги и еще одна бутылка – покрытый инеем сосуд с пузырящейся минеральной водой.

Олег налил себе прекрасно заваренного кофе, с нескрываемым удовольствием сделал глоток обжигающего напитка, пригубил коньяк, положил в рот ломтик лимона и запил все это ледяным боржомом. Александра, выбрала себе кружку побольше, и приготовила латтэ.

– А ты Олег, я смотрю, гедонист. – Александра незаметно перешла на ты, что вполне устраивало Олега, привыкшего к свободному стилю общения, но не знавшего, как предложить подобное понравившейся ему девушке из совсем иной, чем он, социальной среды.

– Есть немного, Саш. Как говорится: «Люблю повеселиться, особенно пожрать». Да и ты девушка непростая – по нынешним временам далеко не каждый представитель «золотой молодежи» знаком с понятием гедонизма как таковым, а уж о самом существовании, к примеру, художника Сомова знают и подавно совсем немногие. Олег кивнул на отложенный томик репродукций. И это я молчу о весьма специфичном выборе тобой профессии.

– Олег, прости, но ты ровным счетом ничего не понимаешь о жизни той самой «золотой» молодежи. Я не говорю о столичной тусовке детишек средней руки коммерсантов, сосредоточенных на том, чтобы срубить побольше денег, и откупающихся от детей подачками. Эти, по большей части глубоко несчастные детишки из кожи вон лезут чтоб доказать, насколько они круты, а нужны им, на самом деле, родительские любовь и забота, которых они лишены. Вот и растут эти зверята как сорная трава в атмосфере вседозволенности и духовной пустоты… и бросаются во все тяжкие…и, как правило, плохо заканчивают, ведь когда пусто внутри, очень скоро оказывается полон стакан, а потом и шприц…

Не то среди нас – детей провинциальных воротил технократов, обеспечивающих не торговлю, а реальный сектор экономики. Не буду врать – папа не может уделить нашему воспитанию достаточно времени, но мама с нами всегда, а старшие почти неизменно сопровождают отца. Но воспитывают нас с братьями и сестрами в строгости. И да, я отнюдь не богатая невеста – каждый из нас должен сам обеспечивать себя с момента совершеннолетия и до смерти родителей, да и потом…каково завещание неизвестно никому.

Вон, в том году террористы убили в Абу-Даби папиного друга Алексея Мечникова. Он, как ты наверняка знаешь, контролировал производство бронетанковой техники. И что? Дети Мечникова не остались на улице, но девяносто процентов состояния были вложены в научные разработки с сомнительной окупаемостью и строгим запретом, согласно завещанию, на их прекращение. Вдова с пятью детьми имеет минимум средств, и папе время от времени приходится незаметно им помогать, имитируя несуществующие дивиденды от тех самых разработок.

Но вернемся к нашим баранам. Мне, правда, интересно, что математик, специалист по небесной механике забыл в наших краях, да еще и во главе группы спецназа.

Олег не знал, что можно говорить этой неординарной девушке, но потом решил, что, в конце концов, он всегда сможет оправдаться перед начальством попыткой вербовки криптоаналитика. В подобных специалистах служба постоянно испытывала острый дефицит, и одной из непосредственных обязанностей Олега был поиск одаренных математиков, готовых потрудиться на благо родины. По счастью, Сашина специальность давала ему возможность быть откровенным.

– Не поверишь, Саш, но здесь и сейчас я именно потому, что являюсь математиком и специалистом по небесной механике. Я мечтаю вновь найти дорогу в космос, а для этого мне как воздух нужно знать, что же творят наши заклятые друзья по ту сторону границы. Есть мнение, что им известно нечто, что может помочь человечеству вновь вырваться с Земли. Кстати, если отец предлагает тебе принять участие в переоборудовании «Сибирякова», то допуск к гостайне ты имеешь как минимум по форме два?

– Нет Олег, не по второй…По дурости, я согласилась в свое время получить «нулевой» допуск, так что теперь даже если пошлю все ваши секретные дела лесом – двадцать лет мне торчать в России безвылазно.

Олег мысленно вправил мысленно же отвалившуюся челюсть. Никакие папины заслуги не могли помочь Александре получить «нулевой» допуск, уж это-то он знал точно, благо сам прошел через эту ступень. Что ж, тем лучше – нулевой допуск собеседницы предполагает с его стороны возможность практически полной откровенности, нужно всего лишь сделать маленькую проверку.

– Вот теперь я вынужден прервать наш разговор, зато он обещает стать гораздо более свободным. Полагаю, что смартфон у тебя с собой, и ты знаешь, что делать? Мой идентификатор Х-318427.

– Мой Х-568944, машинально ответила девушка, и с интересом достала коммуникатор.

Ей впервые приходилось проверять собеседника по личному военному номеру, а раз он предложил подобную проверку, то и доступ имел как минимум первый. Спустя полминуты Саша смотрела на собеседника новыми глазами. Она знала, что отец, допущенный к гостайне по нулевой форме, входит в элиту, состоящую не более чем из сотни важнейших секретоносителей страны. Сейчас перед ней сидел ничем не примечательный молодой подполковник с допуском минимум на ступень выше ее собственного, а ведь она считала «нулевой» допуск вершиной! И этот человек только что вернулся из диверсионного рейда за границей, в котором, а это ей было доподлинно известно, как куратору шифрсвязи Северного флота, через который шла вся информация региона, группа едва не погибла. Что же могло произойти, чтобы ТАКОГО человека согласились отпустить на более чем рискованное задание?

Олег, которому, как имеющему высшую форму допуска, автоматически скопировались данные на собеседницу, тоже смотрел на юную девушку совсем иначе. Александра оказалась майором ВМФ. Она получила это высокое звание вместе с практически высшим допуском к гостайне за выдающиеся заслуги перед отечеством, как и степень доктора математических наук по закрытому списку. Эта хрупкая симпатичная молоденькая девушка в прошлом году разработала принципиально новую систему шифрования. В ней использовались инновационные алгоритмы, основанные на эффекте «туннельной телепортации» квантовых частиц в шифровальной аппаратуре. Для тестового внедрения новой аппаратуры был выбран Северный флот, курировать шифрслужбу которого и была назначена майор Духарева.

– Однако, ты продолжаешь меня удивлять! Или вы? Никогда не видела человека с допуском выше нулевого… Даже не слышала о существовании таких допусков, произнесла Александра.

– Спорим – ты удивила меня сильнее! Я всего лишь служу в соответствующем подразделении конторы, куда и тебе, кстати, путь не заказан – с руками оторвут, а вот недоучившаяся девочка студентка, создавшая самую совершенную систему шифрования в мире…это нонсенс. Больше поражает только то, что передо мной не «оно», живущее в мире чисел, а нормальная, адекватная, да к тому же весьма красивая девушка. И одновременно – дочь одного из богатейших людей страны. Не многовато ли для одной юной особы?

– По мне – в самый раз. А вот если ты еще раз упомянешь папины деньги, я с тобой общаться перестану. Я это я, хотя папу очень люблю.

– Договорились. Тем более ты уже более чем доказала право на самостоятельность. А вообще, знаешь, пойду я спать, но перед сном отвечу на твой вопрос, более того, дам наметку как математику. По моим прикидкам, после заварушки на орбите пять лет назад сейчас мы должны были бы иметь почти чистое небо…Но этого не произошло. Конечно, прогноз мог быть неточен, но не до такой же степени! И я постарался смоделировать – какой неучтенный фактор мог вызвать то развитие событий, которое мы наблюдаем. Единственное, что дает хотя бы близкую картину – массированный пуск практически всех межконтинентальных ракет США, а может и Китая в режиме космического старта – выведение боеголовок с обычным неядерным боеприпасом на орбиту, где они и взрываются, существенно пополняя тот хаос, который уже творился в космосе. Причем старт должен быть произведен максимально близко к полюсам – на это неопровержимо указывает расположение облаков обломков. Гипотезу нужно было проверить. После старта любая навигация стала почти невозможной, а значит, лодки и поныне должны торчать у полярных баз.

Но в Олафсверне мы нашли только одну лодку. Да, с нее был проведен залп, да ее ядерные боеголовки были погружены на транспорт, с которым, впоследствии случилось что то очень нехорошее, стоившее, как минимум, здоровья нашим товарищам, но где остальные? Вот чтобы это выяснить я и здесь. «Сибиряков» после модернизации сможет получать сигналы с берега на расстоянии в тысячу миль, сможет он и обеспечить выведение на цель группы лодок, которые должны проникнуть во вражескую базу морем и установить, что же там произошло. Теперь, само собой, работать там будут роботы, управляемые лазерными системами с расстояния прямой видимости из помещений высшей радиационной защиты лодки.

Сейчас я скину тебе номер моего коммуникатора. Если захочешь – звони в любое время. Я не вербую тебя в на работу в контору, но ради сотрудничества с ТАКИМ специалистом, как ты, наша служба готова на многое. Засим позволь откланяться. Спокойной ночи тебе, Саш.

– Спокойной ночи и тебе, Олег. Признаюсь, ты меня заинтересовал. Возможно, я и вправду позвоню.

Олафсверн

Утром Олега разбудил звонок генерала Данилевского. Тот, зная, где находится сотрудник, попросил подчиненного спуститься в кабинет хозяина к установленному там аппарату специальной правительственной связи. Оказалось, что пока Олег сотоварищи геройствовали в Норвегии, успело произойти немало важных событий, в корне меняющих планы по использованию группы.

Во-первых, позавчера был перехвачен отряд диверсантов, пытавшийся проникнуть на один из покинутых объектов системы «Север». Это вполне ожидаемо оказались завербованные американцами местные жители, изображавшие охотников. Характерно, что с «охотниками» через тайгу шел «решивший поразвлечься на сибирском сафари» главный инженер представительства корпорации Western Electric Билл Шуман. «Охотников» пришлось отпустить, но сам факт их появления говорит о том, что в генштабе сидит крыса.

Во-вторых, сегодня ночью была перехвачена вторая группа диверсантов. Она имела все шансы добраться до цели, поскольку засадам на объектах уже был дан отбой, и только непогода, задержавшая бойцов «вымпела» на позиции, позволила перехватить противника. И вот это были уже совсем не «охотники»: группа диверсантов из пяти бойцов спецназа НОАК шла со штатным оружием. Бог весть, как они преодолели почти две тысячи километров по России, оставаясь незамеченными, но факт остается фактом – китайцы добрались до цели. Захват диверсантов стоил бойцам «вымпела» троих, после чего спецназовцы обозлились и открыли огонь на поражение. Живым удалось захватить только одного китайца. Сейчас его экстренно везут в госпиталь в Магадане.

И в-третьих, по линии внешней разведки поступил интереснейший документ об испытаниях в Китае сверхтяжелого носителя. Это закрытый отчет о катастрофе, интересна же в нем, главным образом, дата – четыре года спустя после начала космического кризиса. Удалось точно установить место предполагаемых испытаний – это новый китайский космодром на одном из островков Южно-Китайского моря. К обеду в Североморск прибудут бойцы спецназа ГРУ для усиления группы майора Беркутова. Принято решение, что они отправятся на разведку космодрома. Самому же Олегу предстоит срочно возвращаться в Москву. Делать в Североморске ему больше нечего.

Олег был не таким человеком, чтобы бросать начатое дело даже под нажимом начальства. В течение получаса он доказывал необходимость доразведки «Олафсверна», и, в конце концов, добился своего. Ему выдали карт-бланш на привлечение любых сил Северного флота, дабы в рамках учений по проверке новой системы связи, назначенных через три дня, он мог провести высадку на покинутой противником базе и узнать все, что ему необходимо.

Высокочастотные сигналы очень плохо проходят через толщу морских вод. Именно поэтому, даже в эру повсеместной компьютерной навигации подводные лодки вынуждены пользоваться иными системами. Начиная со времен холодной войны богатые западные страны создавали достаточно совершенную подводную инфраструктуру, позволяющую их атомным ракетоносцам чувствовать себя как дома в любом уголке мирового океана.

Основу данной системы составляла густая сеть активных и пассивных эхолокационных подводных станций. Заякоренные в ключевых точках мирового океана и на важнейших маршрутах движения лодок, эти станции одновременно позволяли следить за вражескими субмаринами и обеспечивали вполне уверенную навигацию для собственного подводного флота. Само собой никакие события на орбите не могли повредить расположенным на солидной глубине автоматическим станциям, как и отразиться на их работе.

НАТОвские стратеги не учли одного – противник не хуже них самих знал расположение достаточно массивных объектов, и давно разместил заряды в непосредственной близости от каждой станции. Адмиралы в Вашингтоне искренне считали, что находясь в здравом уме никто не станет разрушать единственную на планете систему подводной навигации, на создание которой ушли десятки лет и сотни миллиардов долларов. И сперва казалось, что их надежды оправдались.

Но когда работающая совершенно автономно российская система контроля станций обнаружила массированное сосредоточение ударного подводного флота противника, управляющий ей искусственный интеллект встал перед непростой задачей. Центральный компьютер попытался связаться со штабом, чтобы сообщить об опасности и запросить санкции на реагирование, но всплывший в центральной части Тихого океана буй со спутниковой антенной не нашел в эфире ни одного осмысленного сигнала. Согласно программе, система автоматически перешла в боевой режим, и активизировала расположенные в непосредственной близости вражеских станций заряды. Системы подводной навигации, давно используемой всеми флотами мира без исключения, не стало в течение трех часов. Это время потребовалось для прохождения по цепи ретрансляторов кодированного эхосигнала и контрольного добивания автономными торпедами наиболее живучих вражеских объектов. Именно поэтому отстрелявшиеся американские субмарины не сумели вернуться на родину. Кое как сориентировавшись по солнцу, лодки в надводном положении добрались до ближайших баз, где и встали на прикол.

В результате событий тех лет отечественный подводный флот тоже на некоторое время оказался заперт в базах, однако достаточно скоро выяснилось, что со времен Советского Союза в архивах ВМФ хранятся достаточно подробные карты рельефа морского дна. Для навигации ими давно не пользовались, поскольку активные режимы эхолокации, необходимые для получения фактической картины рельефа, однозначно рассекречивали лодку перед чувствительными гидрофонами вражеских подводных станций. Гораздо безопасней было пользоваться навигационными сигналами противника, благо способы обмана его следящих систем появились практически одновременно с созданием самой сети баз.

Теперь, когда никакой следящей подводной инфраструктуры не существовало, о картах рельефа дна вспомнили вновь. Конечно, давно не было в живых тех легендарных штурманов, водивших лодки второго-третьего поколения, ориентируясь на скупые показания примитивных эхолотов. Программистам понадобился почти год, чтобы научить лодки обрабатывать сигналы самостоятельно, лишь дополняя привычную информационную картину рубки современной лодки трехмерным виртуальным изображением ближайших окрестностей с точным указанием положения субмарины.

Олег, впервые очутившийся в центральном посту сверхмалой разведывательно-ударной лодки типа «Камбала» был в шоке. Первый недоуменный вопрос, который он задал капитану Бадигину, касался как раз навигации. Мол, зачем же вообще огород городить и калечить тот же авианосец, если давно есть настолько совершенная автономная система?

Ответ капитана был прост, но развеял все иллюзии математика. Для обеспечения достаточной точности лодка должна держаться на расстоянии от ста до трехсот метров от дна. При большем заглублении не набирается достаточно информативных отличительных примет рельефа. Если же плыть на меньшей глубине, начинают слишком сильно сказываться случайные искажения эхосигнала – косяки рыб, морские течения, конвекционные потоки воды от солнечного нагрева поверхности и многое другое. Понятно, что для подводной лодки такой режим возможен, хотя и неудобен, но для любого надводного судна он неприемлем в принципе. Приходилось признать, что чуда не вышло.

Подходы к «Олафсверну» были известны нашим подводникам превосходно. Во время продолжительного владения базой русскими сюда не раз наведывались специальные гидрографические суда, тщательнейшим образом исследовавшие каждый камешек на морском дне в поисках оставшегося от врагов оборудования. Так что теперь «Карпу» не составило труда добежать до входа во фьорд, в глубине которого и располагалась база. У входа во фьорд капитан Бадигин вызвал Олега в рубку.

– Олег Юрьевич, посмотрите пожалуйста вот сюда, – капитан показал на висящий в центре рубки виртуальный проекционный куб, в центре которого находилось изображение их лодки. – Вот здесь, – капитан показал неизвестно откуда появившейся в его руке лазерной указкой на нижнюю переднюю часть куба, – мы обнаружили нечто весьма примечательное. Компьютер может ошибаться, но с вероятностью 75% тут лежат на грунте девять стратегических ракетоносцев противника. 25% погрешности от того, что наши системы не слышат на борту работы систем. Это может объясняться тем, что лодки законсервированы, а реакторы заглушены. Через полчаса мы подойдем ближе и сможем осмотреть объекты с помощью робота.

– Спасибо, Владимир Константинович! Это именно то, что я искал. Готов биться об заклад, что робот обнаружит на лодках следы произведенного ракетного залпа. Буду очень вам признателен, если позволите наблюдать за его работой.

– Само собой Олег Юрьевич – в конце концов, затем мы сюда и шли. Хотя, признаюсь, я готов был идти куда угодно. Год в базе для моряка почти приговор. Вы видите – нашей лодке космос не помеха, но целей нет, и мы торчали у стенки одиннадцать месяцев. Ракетоносцы переоснащают крылатыми ракетами, а мелочь, вроде нас, должна сопровождать и защищать эскадру, стоящую ныне на приколе.

– Ничего, Владимир Константинович – скоро о базе мечтать будете! Вот закончится переоборудование «Сибирякова», и флот оживет, а куда ж флоту без подводной разведки?

Камеры выпущенного полчаса спустя робота-разведчика не показали ничего неожиданного. Девять лодок типа «Нью-Йорк»: весь наличный состав лодок этого уже устаревшего, но все еще мощного типа в ВМС США, аккуратно лежали на морском дне, заякоренные за намертво укрепленные на дне бетонные быки. Все лодки носили следы ракетного залпа – повреждения звукопоглощающей обшивки в районе ракетных шахт. Реакторы лодок, как и все их системы, были заглушены. Никаких следов катастрофы не наблюдалось. Гипотеза Олега о массированном залпе блестяще подтвердилась – каждая лодка несла по сорок ракет, способных вывести на орбиту до двух тонны полезной нагрузки. Теперь пред экспедицией стояла последняя задача – выяснить, что же произошло в Олафсверне.

Когда лодка втянулась в горло фьорда и подошла ко входу в тоннель, стало ясно, что покидать ее не стоит: приборы зафиксировали резкое увеличение радиационного фона. Выпущенный разведывательный робот установил, что в основном радиация исходит из трех мест: стоящего у пирса транспорта, находящейся там же лодки, и из глубин базы. Это было странно – предполагался один очаг заражения. Для начала робот, расставляя за собой цепь ретрансляторов лазерной связи, проник на борт лодки. Она, в отличие от своих сестер не была законсервирована, и причина повышенного радиационного фона обнаружилась моментально: пульт управления реактором в центральном посту алел россыпью тревожных сообщений. Неплохо разбиравшийся в технике потенциального противника Капитан Бадигин тихо выругался и принялся ловко орудовать манипуляторами робота, производя какие-то понятные одному ему действия. Когда пульт управления реактором погас, а в отсеках зажглось тревожное аварийное освещение, он выдохнул, и немного расслабился.

Покидая лодку, команда не заглушила реактор, и несколько лет спустя подвергнувшийся длительному воздействию радиации управляющий компьютер начал терять контроль над идущей вразнос активной зоной. Ситуация грозила катастрофой, но своевременное вмешательство человека предотвратило взрыв. Реактор был заглушен.

В одном из помещений невдалеке от подземного пирса робот нашел склад демонтированных с ракет боеголовок. С этим источником радиации все было ясно, и реальной опасности в ближайшем будущем он не представлял, а вот на транспорте…Последнее, что передали камеры робота, добравшегося до трюма «Эгалите», была смазанная картинка развороченного взрывом помещения, с разбросанными повсюду фрагментами оборудования. Радиационный фон в трюме превышал возможности даже неплохо защищенного робота, и тот отключился. Лезть на борт самим не имело никакого смысла, задача и так была выполнена, и вскоре «Карп» лег на курс к Североморску.

Космодром

Майор спецназа ГРУ Владимир Беркутов был крайне недоволен собой, своими людьми, командирами, пославшими группу на задание, и вообще всем на свете. Даже прошлый рейд под командованием вовсе неопытного подполковника Никитина вспоминался как счастье. Там, по крайней мере, организация была на уровне, да и командир был что надо, пусть даже в их спецназовских делах разбирался из рук вон плохо. Но ведь бросился в критический момент на выручку, вытащил, спас от неминуемой смерти, а потом семьдесят километров не хныча тащил по зимней тайге волокушу с раненными, да и с клиникой, единственной на всем белом свете, где парней еще могли вытянуть с того света, договорился влет. Не побоялся подполковник по открытой связи материть самого директора ФСБ, требуя спецборт с врачами прямо к глухой погранзаставе! Эх, сейчас бы такого командира!

Но сейчас операцию, пусть и по заданию все того же ФСБ, организовывало родное ГРУ, и Беркутов сам отвечал за все косяки. Сидя в густом кустарнике на склоне горы майор честно мог сказать самому себе, что как организатору ему до Олега расти и расти! Сколько всего он не продумал, как много оставил на «авось», а в итоге они в полной заднице. Лимит времени исчерпан, связи нет, группа застряла на небольшом островке в Южно-китайском море, а задание не выполнено! И что прикажете делать?!      По графику пора бросать задание и возвращаться. Возвращаться ни с чем, на пороге цели, когда добыча так близка, что, кажется, ещё чуть-чуть, и… И майор решил рискнуть! Пройти ещё километр по горному хребту, выйти на периметр космодрома, и хоть глазом увидеть, что же творится на, казалось бы, никому теперь не нужной, но очень строго охраняемой территории.

Километр по горам совсем не то, что по равнине. На его преодоление у группы ушло два часа времени, за которые все пятеро спецназовцев окончательно убедились, что послали их сюда не зря. Группа прошла два достаточно стандартных, но весьма эффективных периметра защиты объекта, состоявших из автономных датчиков массы и движения, управляемых по лазерным каналам. А вот дальше началось кое-что по-настоящему интересное: широкая, поддерживаемая в идеальном порядке контрольно-следовая полоса, полоса все тех же датчиков, но теперь установленных пусть открыто, с видимой проводкой оптическим кабелем вглубь зоны, зато гораздо гуще и напрочь лишенных такого уязвимого места, как беспроводной канал управления.

Когда они, наконец, преодолели контрольный периметр, оказалось, что препятствия далеко не кончились. Впереди лежало минное поле из старых, но крайне надежных, противопехотных мин с механическим управлением. И установлено оно было совсем недавно, о чем говорили не поблекшие еще предупреждающие таблички. Но главное – извлеченная на краю заграждения сапером группы Арсланом Валиевым новенькая, со штампом двухлетней давности мина тройного действия. Металлический корпус мины не успел еще потускнеть и окислиться, а значит, установлена она была не более месяца назад.

Все это заставляло ох как задуматься опытного разведчика. В горах, недалеко от космодрома, полным ходом шло строительство новой гидроэлектростанции, потреблять энергию которой на крохотном островке было практически некому. Стройка, в лучших коммунистических традициях, явно была ударная. Огромное количество рабочих, и относительно немного достаточно примитивной явно устаревшей на полсотни лет техники. Особенно поражала картина установки турбогенераторов в тело плотины. Эта ответственейшая процедура должна была производиться после окончательного изготовления гидротехнического сооружения, уж настолько-то Владимир, отец которого сам был инженером строителем, в процессе разбирался. Китайцы ставили огромную тушу генератора в едва обозначенный ажурной вязью арматуры будущий тоннель. Они экономили по меньшей мере месяц времени, но расплата, в случае малейшей ошибки, была бы страшной. Плотина, по новейшей моде выполненная в форме выпукло-вогнутого «осиного улья» имела минимальную толщину, и могла разрушиться от биения недостаточно четко отъюстированных генераторов. А как их юстировать, когда не готов тоннель Владимир не представлял. Любой заводской брак турбины, любая ошибка монтажников грозили катастрофой. Но строители шли на риск! Значит, электричество было нужно «уже вчера», и компартия приказала достичь успеха любой ценой.

На всякий случай Беркутов тщательно заснял стройку, и отправился дальше. Теперь становилось понятно, что энергия нужна здесь. Но что же скрывается на бывшем космодроме? Размышления майора, притаившегося в кустах, были прерваны громким шепотом оставленного дозорным старшего сержанта Димы Синельникова: «Идут».

Действительно, вскоре из-за поворота горного серпантина, проходящего по самому краю минного поля, послышался характерный рокот мотора, а затем показался и тупорылый нос открытого броневичка. Четверо солдат, в форме космических войск НОАК удобно расположились на сиденьях вокруг установленного в кузове крупнокалиберного пулемета. По сторонам они не смотрели, и было очевидно, что едут не по душу разведчиков, а в рутинный, поднадоевший бойцам обход периметра. Но спустя полчаса показалась еще одна машина, и Владимир насторожился уже не на шутку.

Разведчики, всем телом ощущая, что лезут в пасть к дракону, выползли на гребень горного хребта, за которым открывалась долина космодрома, но это было их последним успехом. По самому гребню была расположена еще одна сигнальная цепочка, а непосредственно за ним шла патрульная тропа, вдоль которой стояли древние, но сейчас более чем актуальные вышки для дозорных. На площадках вышек были установлены пулеметы, а по тропе между ними бегали сторожевые псы. Укрытия за этой дозорной линией вплоть до самого космодрома не было никакого – голый каменистый склон, так что не стоило даже и думать идти дальше. Сделав несколько снимков, практически бесполезных ввиду большого расстояния и легкой дымки, скрывающей дно горной долины, Владимир развернул группу. Вернуться живыми и с добытой информацией было как бы не труднее, чем попасть сюда.

На счастье, командир ожидающего возвращения разведчиков атомного подводного крейсера «Томск» капитан первого ранга Сергей Бабушкин решил задержаться в районе патрулирования на лишние сутки. Этого как раз хватило, чтобы группа вышла к условленному месту и подала сигнал. Еще через месяц, понадобившийся лодке, чтобы дойти до базы, доклад Беркутова лег на стол начальника ГРУ генерала армии Петрова. А полчаса спустя фельдъегерь помчался в затерявшийся среди кварталов серых «человейников» элитный закрытый поселок «Сибирские горки».

Дыра в заборе

Олег сидел в кабинете и ломал голову. Неделю назад пришли результаты рейда майора Беркутова, и руководство встало на дыбы. Его предположение об искусственности космического кризиса было блестяще подтверждено, но данные, поступившие из ГРУ, говорили о гораздо большем. Похоже, выхода в космос лишилась только Россия! В заборе, которым Америка оградила Землю, явно имелись дыры, позволяющие посвященным осуществлять старты и выходить в космос. Иначе, зачем китайцам строить колоссальный космодром на заброшенном островке?

Вот теперь руководство и требовало срочно найти такую дыру, которая даст возможность выскочить с планеты и России. А как это сделать? Его возможностей явно не хватало, тут нужен большой суперкомпьютер, что вполне решаемо, и математик экстра класса, что гораздо сложнее. Олег ясно отдавал себе отчет, что сам он на данную роль не годится. Неплохой математик и прекрасный аналитик, он представлял, насколько сложна задача.

В дверь постучали, и через секунду перед ошеломленным Олегом предстало чудное видение. Девушка Саша, которую он время от времени вспоминал с чувством безотчетной тоски, стояла в дверях его кабинета.

– Майор Александра Духарева прибыла в ваше распоряжение, товарищ подполковник, – с легкой улыбкой отрапортовала она.

– Саша! Без чинов! Проходите, садитесь! Но как? – сказать, что Олег был огорошен, значит не сказать ничего. Какими неведомыми путями одна из богатейших девушек России оказалась здесь, в секретном отделе ФСБ в роли его подчиненной? Это что же должно было случиться на свете?!

– Очень просто. На прошлой неделе Североморск посетил один очень вежливый, но чрезвычайно настойчивый генерал ФСБ Игорь Витальевич Мосин, и предложил мне поработать над важнейшей проблемой современности – обеспечением возвращения человека в космос. Институт я к тому моменту как раз закончила, с дальнейшим внедрением систем шифрования на флоте вполне справлялись без меня, переоборудование «Сибирякова» тоже подходило к концу, и я дала принципиальное согласие. После этого Игорь Витальевич, очень вежливо извинившись, покинул меня и помчался на аудиенцию к адмиралу Григоровичу и отцу, дабы, как он выразился, уладить кадровый вопрос. Не знаю, что уж он сказал господам адмиралам, но отец позвонил мне вечером, и сказал, что если я действительно этого хочу, то могу завтра же отправляться в Москву – все формальности улажены. Это звучало несколько дико на фоне того, что Григорович неделей ранее грозился не отпускать меня из состава флота под угрозой трибунала, ну да, зная папу, удивляться приходилось лишь тому, что ваш генерал столь быстро убедил его отпустить меня.

Олег смотрел на Сашу, на ее тонкий профиль, решительно сжатые губы, напряженные чуть прищуренные глаза, слушал, что она говорит, и одновременно невольно думал о другом. Он вдруг понял, что его больше всего в ней интриговало – даже мучило подсознательно. Предохранитель! В ней словно был некий предохранитель, который неведомым образом не позволял перейти в отношениях с этой девушкой определенный рубеж. Более того! Предохранитель не позволял даже, к примеру, представить ее обнаженной. Не получалось гармонии – образ рассыпался. Вот сейчас, в берете, обтягивающем свитере с высоким воротом, длинной клетчатой юбке с выглядывающими из под нее сапогами Саша выглядела идеалом женственности. А только попробуй это убрать, и получишь… Ну как Нике Самофракийской пририсовать голову и руки. Вот такой вот эстетический парадокс. И еще – Олег вдруг понял, что, несмотря на все в мире предохранители, очень рад видеть Сашу, рад, что она будет с ним работать, пусть у него, как ему казалось, и не было шансов на что то большее.

Саша же, на самом деле, тоже была искренне рада Олегу. Единственным, кто понимал ее до конца, был отец, но он отдавал большую часть жизни работе. Школьное образование Саша получила дома, а когда уехала на учебу в столицу, очень быстро поняла, что ей не слишком интересно общество однокурсников с их достаточно примитивными интересами. К концу первого курса о ней уже сложилось вполне определенное мнение. Ребята называли ее недотрогой, ледышкой и снежной королевой, а однокурсницы нашли свои, гораздо менее приличные обозначения и клички. Вдобавок, они очень остро, на подсознательном уровне, ощущали нестандартность Саши и ее превосходство. Постепенно девушка оказалась в не слишком явной, но прочной изоляции: ее не приглашали в тесные компании, с ней не делились тайнами, с ней не сплетничали. Способствовало этому и материальное положение Саши – она не жила в общежитии, а предпочитала снимать хорошую квартиру в центре. При работе на флоте она тоже не могла раскрыться. Ведь там для всех от адмирала и до последнего мичмана она была не девушкой Сашей, а дочкой своего папы – почти легендарного олигарха, превратившего мощный, но заурядный ремонтный завод в огромную судостроительную империю, монопольно владеющую рынком России, и занимающую второе место по ныне плавающему тоннажу в мире.

По сути, первым, отнесшимся к ней без предубеждений, воспринявшим ее именно как девушку, а не как математика или дочку олигарха, и был этот молодой подполковник. Он ни разу не дал понять, что Саша ему нравится, но ей хватило взглядов, украдкой бросаемых Олегом, интонаций в его голосе, которые молодой человек не мог скрыть. Подкупала и специальность Олега: нескольких часов общения Саше хватило, чтобы понять, что перед ней родственная душа – математик от бога, а не просто тупой администратор, закончивший соответствующий факультет. На самом деле это она уговорила отца отпустить ее для работы в ФСБ, чтобы быть ближе к Олегу. Но и сама работа представляла собой действительно важную, и интереснейшую проблему.

Очень быстро Саша с Олегом, поняли, что поставленная перед ними задача не имеет тривиального решения. Используя все мощности большого вычислительного кластера ФСБ, круглосуточно обрабатывающего данные станций слежения за пространством Института Космических Исследований, они поняли лишь, что решение существует. Наряду с одной единственной относительно устойчивой свободной зоной, формирующейся раз в месяц над мысом Канаверал, могут, и даже должны существовать и другие «окна», наиболее постоянное из которых находится в Южно-китайском море.

Проверив полученные эмпирическим путем координаты, Олег не удивился, обнаружив в полусотне километров от «окна» тот самый островок, на котором группа Беркутова обнаружила строящийся космодром. Теория подсказывала, что помимо этих двух зон, одна из которых была создана искусственно, а вторая явилась следствием существования первой, над просторами Тихого и Индийского океанов обязаны формироваться и другие нестабильные «окна», со сроком существования от часа до суток. Но аттрактор, описывающих природу их формирования позволял предсказать появление такого «окна» не более, чем за три дня, а этого очень мало для организации старта. Да, базируясь в Индии, ТУ-360 успевал подскочить к окну, и запустить в него малый штурмовик класса «Север», но это явно не тянуло на решение проблемы настоящих стартов тяжелых кораблей, подготовкой к которым заняты США и Китай. И, тем не менее, это был успех!

На радостях, Олег пригласил осунувшуюся от бессонных ночей, проведенных за вычислителем, Сашу в любимый им ресторанчик. Сам он, проводивший дни и ночи в ИКИ, выглядел не лучше своей спутницы, но оба были настолько искренне рады встрече и полученным, наконец, результатам, что не обращали на такие мелочи внимания. И именно здесь, за бокалом отличного португальского игристого «Матеуша», Олег высказал авантюрную, но единственно-жизненную мысль о необходимости рассчитывать появление «окна» на месте, находясь с эскадрой в океане. Нужны же для этого весьма и весьма специфические корабли.

Клипера

Авачинская бухта давно не видела ничего подобного. Пять красавцев клиперов, выкрашенных в нарядный чёрный цвет, расположились на рейде. Картина сама по себе более чем странная во второй половине XXI века становилась совсем уж сюрреалистической, когда наблюдатели различали гордо реющие на высоченных мачтах Андреевские флаги, а на палубе орудийные башни.

Эскадра пришла в Петропавловск совсем недавно, и мигом стала предметом самых невероятных слухов. Слухи, разлетевшиеся по городу со сверхсветовой скоростью, говорили и о пробое во времени, и о совсем уже потерявших страх олигархах, строящих себе на средства военного бюджета шикарные яхты. Наиболее информированные моряки из размещённого в городе гарнизона только ухмылялись.

Они знали, что появление странных, дико выглядящих корабликов, построенных всего за год силами Владивостокской судоверфи, явилось ответом на события семилетней давности, закрывшие землянам выход в космос.

Единственной страной, принявшей в связи с кризисом на вооружение флота нечто принципиально новое, стала Россия. Она же стала, до поры, и посмешищем мировых СМИ.

Для обеспечения стратегического присутствия во всех точках мирового океана, борьбы с контрабандой, браконьерством и пиратством на российских судоверфях была заложена серия клиперов, получившая, по имени своего первенца, название «Джигит».

Сама идея, использовать в XXI веке парусные корабли в военном флоте показалась большинству экспертов абсурдом и признаком глубокого маразма, охватившего руководство российского ВМФ. Но так казалось только на первый взгляд.

Подобно своим легендарным прототипам конца XIX века, новые корабли были далеко не только, а, скорее, и не столько парусными. Каждый из них имел мощную газотурбинную силовую установку, позволяющую развивать скорость до 35 узлов. На высоких, но очень лёгких полых титановых мачтах были установлены антенны специально разработанных радиолокаторов микроволнового диапазона. Ни одно судно сопоставимого водоизмещения не могло настолько далеко «видеть» противника.

Главным же новшеством стало вооружение клиперов. На каждом кораблике установили по два мощнейших импульсных лазера с накачкой от компактных одноразовых МГД генераторов, достаточный запас которых имелся на борту. Теперь они могли буквально располосовать пополам почти любого своего оппонента. Сохранили и лёгкое артиллерийское вооружение, незаменимое в случае, когда сокрушительная мощь главного калибра не требовалась.

У новых кораблей было и ещё одно преимущество, почти забытое нынешними стратегами – он могли оставаться в море месяцами, патрулируя в заданном районе под парусами, и только в случае необходимости включая двигатели. Именно поэтому и были на них установлены газотурбинные силовые установки, которые можно раскрутить на полную мощность за минуты, необходимые, чтобы убрать паруса.

Но это знали моряки. Вся правда о назначении красивых корабликов была в Петропавловске известна лишь троим, только что вышедшим из храма, стоящего на высоком горном плато, с которого открывался великолепный вид на эту, без преувеличения, одну из живописнейших на Земле бухт. Двое из троих были только что повенчавшиеся молодожены, предложившие саму концепцию парусников. Третий, отец невесты – обеспечил их строительство на верфях принадлежащей ему судостроительной империи. Это он устроил молодоженам сюрприз, пригнав только что построенные и еще не принятые флотом корабли сюда, в Петропавловск, где Олег с Сашей решили венчаться и провести медовый месяц. Космический флот России начинал новую жизнь.