Проклятье речного змея

Мужчины переглянулись, подобрались и…

— Проси! — выдохнул Заречный, усаживаясь в свое кресло. Потемкин встал за его спиной. — И чая принеси, с сахаром, лимоном и чем там еще…

— Баранками, — подсказал Антон.

— В общем, сама сообразишь!

Глава 2

Глава 2

В кабинет вошла старушка. Обычная с виду. Аккуратная, чистенькая. Таких тысячи на улицах родного города, но в этой было нечто такое, что заставило Заречного напрячься и расправить плечи. Антоха за спиной крякнул, кашлянул и едва слышно выругался, видимо, в кулак, чтобы заглушить резкие слова. Дмитрий и сам бы хотел последовать его примеру, да не пристало главе фирмы так опускаться перед клиентом, с которым он планировал разойтись полюбовно. Хоть и предполагал — просто не будет.

— Добрый день, — Заречный поднялся и шагнул навстречу гостье, протягивая для приветствия руку.

Глупо. Потому что ведьма Усольцева смерила его таким изучающим взглядом, что внутри у него похолодело, а ладонь так и осталась протянутой.

— Может кому и добрый, — хмуро ответила посетительница.

Дмитрий хмыкнул и, чтобы сгладить возникшую неловкость, быстро убрал руку за спину, а потом открыто улыбнулся отрепетированной улыбкой. Такой какая, по мнению психологов, пиарщиков и кризисных менеджеров сражает наповал женщин и способствует возникновению симпатии между партнерами.

Бабка не оценила. Да и куда ей. Наверное, позабыла уже, как женщиной была, а партнер из нее, как из дерьма пуля. Так себе партнер, прямо скажешь. Плевать, ему главное, чтоб Усольцева документы подписала и ордер взяла, а потом на дальние озера или в устье, на несколько дней с удочкой. На природе все быстро забывается, а уж такое недоразумение в болоньевой курточке — тем более.

— Чем обязан? — в конце концов, это она к нему пришла.

— Ты что ли большое начальство будешь? — уставилась на него бабка. А глазищи голубые, яркие. Не бывает таких у старух — выцветают они к старости.

— Я, — не стал отпираться Заречный.

— Вижу, что ты. Вон какой вымахал, косая сажень в плечах-то. И умом мир не обидел, только мудрости не накопил, — не отводя взгляда, произнесла Усольцева.

И странное дело, вроде похвалила его, и ничего ругательного не сказала, а стало стыдно, будто отчитали, как нашкодившего мальчишку. Зря он думал, что с Усольцевой трудно будет. С этой кикиморой только чудо поможет договориться.

— Дмитрий Петрович, — ожил на столе селектор. — Чай подавать? С баранками.

— Подавай, — ответил Марине, стоящий рядом со столом Антон.

Заречный глубоко, почти обреченно вздохнул и отодвинул для гостьи стул.

— Присаживайтесь, Агрипина Саввишна. В ногах правды нет.

— Верно говоришь, — ответила бабулька. — В ногах нет. Правда, она в душе, да в сердце. А чаи мне с тобой распивать некогда. Я чего к тебе зашла-то, большой человек. Землю вам свою не отдам! Костьми лягу, а не отдам!

— Положим, земля, гражданка Усольцева, не ваша, а муниципальная. Принадлежит городу, а вот за дом вам положено вполне достойное вознаграждение. Вы же не хотите, чтобы наше общее дело до суда дошло, правда?

— Знаем мы суды эти ваши. Все куплено. Вон уже даже земля предков человеку не принадлежит. Ты вот что, больше орлов своих не присылай от греха подальше. И сам держись от скита в сторонке. Не по зубам тебе земля эта, и так почти весь свет убили.

Старушка говорила твердо, четко и до предела ясно, ничего не опасаясь. Так, словно за ее спиной несколько полков ОМОНа в полной боевой готовности стояло. Эта уверенность и вывела из себя Заречного. Да кто она такая, чтобы с ним вот так пренебрежительно общаться.

— Знаете, что, Агрипина Саввишна! — зарычал он. — Собирайте вещи! Хватит с вами нянчиться! В понедельник с приставами выселять вас приедем!

— Ой! — воскликнула Мариночка, вкатившая в кабинет тележку с пузатым самоваром и чашками.

— Выселять? — как-то очень тихо и со странной улыбкой переспросила Усольцева. Дмитрий мог поклясться, что его речь совершенно не напугала бабку, разозлила только.

— Именно! — Дмитрий поднялся, огромной скалой нависая над хрупкой старушкой. — Сроку вам три дня, слышите? Хватит уже хороводы водить, мне для людей строить нужно. А сейчас прошу покинуть мой кабинет.

И, возможно, именно в ту секунду он совершил самую глобальную ошибку своей жизни, указав Усольцевой на дверь.

— Я-то уйду, а ты вот скажи, тебе леса не жаль? Речки? Живой землицы, что силу каждому живущему дает? Умрет она, как только ты ее в асфальт свой запакуешь, — горько вздохнула бабушка.

— Вот только не надо мне тут сказок! Я в них не верю и вам не советую! Ничего с вашей землей не случится, еще лучше станет! — прикрикнул Заречный. Где-то в районе стола снова ойкнула Мариночка.

— Значит, не веришь в сказки? — прищурилась бабка.

— Не верю.

— Что ж, не договорились, значит…

— Не договорились! — Дмитрий и сам не понимал, почему так завелся.

— Придется поверить. Времени теперь у тебя много будет. — Заречный моргнул, на секунду ему показалось, что глаза Усольцевой засияли, словно лампочки на новогодней гирлянде. Чертовщина какая-то!

Бабка опустила на край стола свою сумочку и протянула к Дмитрию руки. Конечно, с сухих морщинистых пальцев не сорвались искры, но вот гром за окном при ясном небе заставил его вздрогнуть.

— Матушка землица наша, прими на службу стража. Лишь водицы он коснется, змеем тотчас обернется! — громко произнесла Агрипина Саввишна, а потом вдруг подошла и дунула в лицо опешившему Заречному. Правда, для этого ей пришлось задрать голову.

— Знаете, что, уважаемая! До понедельника! — заорал он так, что на столе опрокинулась на бок сумочка старушки.

— Это вряд ли, — усмехнулась та и почти участливо похлопала по плечу. — В понедельник тебе не до меня будет. А ты, мил человек, — вдруг обернулась она к Потемкину. — Оставь в покое дочерей человеческих. Не туда смотришь.

— А куда мне смотреть-то, бабушка? — весело хмыкнул Антоха, но руки от пятой точки напуганной Мариночки все же убрал.

— В воду смотри. В воду. Там судьбу свою встретишь.

И больше не сказав ни слова, загадочная посетительница покинула кабинет директора строительной компании.

Первой, как ни странно, отмерла секретарша. Мариночка с испугом взглянула на Потемкина и попятилась. Впрочем, и на Заречного она тоже смотрела с испугом, а, может, с жалостью. Кто их, женщин, разберет. Притворство, алчность и ложь Дмитрий давно научился определять сразу, а вот с искренним сочувствием, симпатией и участием сталкиваться приходилось гораздо реже.

— Дмитрий Петрович! — почти взмолилась Мариночка. — Можно я домой пойду? Что-то у меня голова совсем разболелась.

И только после этих слов, он понял, что у девушки самый настоящий стресс. И не из-за работы. Нет! Марина до дрожи, просто до трясучки и паники испугалась старухиных слов, а на них с Антоном и вовсе смотрела как на покойников.

— Иди, — позволил он.

Секретарь практически бегом, так быстро, как только позволяли короткая узкая юбка и огромные каблуки, бросилась к дверям, но в самый последний момент ответственный работник в ней победил напуганную женщину, и она обернулась.

— А… Баранки? — пискнула Мариночка.

— Иди, — повторил Дмитрий, и дверь за ней бесшумно закрылась.

Заречный вернулся в директорское кресло. Потемкин хрустнул пальцами и медленно направился к окну. При этом от насмешливости друга и следа не осталось.

Бред! Чистой воды бред все, что только что произошло здесь! Какие ведьмы? Какие заклятья? Мы в современном мире живем, где двигатель внутреннего сгорания, показавшийся древним людям могущественным волшебством, уже лет двести никого не удивляет. Мистика? В топку мистику! Все поддается объяснению! Стражи, землица, водица… Маразм бабку бьет — это и без доктора ясно. Диагноз, как говорится, на лицо. Тогда, почему же он так напряжен, а сердце молотится с такой скоростью, словно Заречный десять километров в хорошем темпе пробежал?

Потемкин снова хрустнул пальцами. Дмитрий поморщился. Странно, эта привычка друга никогда его не раздражала. До недавнего времени. Сейчас же он едва не сорвался, до того захотелось накричать на Антоху, наговорить ему гадостей. А на самом деле? На самом деле Заречный злился не на него, а на себя. Но, судя по поведению, Потемкин тоже нервничал. Зам явно что-то знал и раздумывал, как это преподнести.

Надо же! И все из-за бабульки.

— Хватит там мяться, — усмехнулся он. — Садись, поговорим. Коньячок по пять капель будешь?

— Не отказался, бы, — выдохнул Антон и уселся на стул посетителя.

Заречный достал бокалы и початую бутылку, плеснул по одному глотку. Голова с такими делами нужна ясная, а стресс снять стоило. Посему это не за ради пьянства, а исключительно для здоровья.

Выпили молча. Одним глотком. Выдохнули в унисон и посмотрели друг другу в глаза. Нет, не ошибся он в Тохе. Что-то он знал.

— Говори.

— Знать бы как, сказал бы, — выдохнул Потемкин и запустил пятерню в густую каштановую шевелюру, испортив всю прическу. — В общем, если бы я точно знал, кого нам выселять придется, то отговорил бы тебя от покупки земли еще на торгах. Ведь чувствовал, что муниципалы мутят, недоговаривают и юлят, как мальки на мелководье.

— Поясни.

— У бабки этой больно уж лицо знакомым мне показалось. И пока ты с ней скандалил, я ее внимательно успел рассмотреть и вспомнил. Года три назад знакомая у матери заболела, никто не мог диагноз поставить. Так эта ведьма ее за неделю на ноги поставила, когда та совсем умирать собралась.

— И что было-то? Чем тетка болела?

— А ничем, — рассмеялся Потемкин.

— Как это ничем, раз чуть не умерла?

— Усольцева так и сказала, что нет в ней хвори. А раз болеет, значит, совесть есть. Та тетка всю жизнь завбазой отработала. Сам понимаешь, какой в стране дефицит всего был. Вот она на проблемах других кое-какой капиталец и скопила.

— А ведьма пришла, и все грехи отпустила? — хмыкнул Заречный.

— Нет, немного не так было, но суть ты ухватил верно, — усмехнулся Антоха, наслаждаясь меняющимся выражением лица друга. — В общем, Усольцева ей сказала, что совесть ее к земле тянет, манит тетку там что-то. С тем и ушла.

— Как ушла? Погоди, ты же сказал, что выздоровела материна знакомая.

— Ага, выздоровела. Плесни-ка еще глоток, — Потемкин подставил бокал, и Дмитрий на автомате налил коньяку. — Так вот, слова ведьмы для всех загадкой остались, а тетка-то быстро смекнула, что там к чему. Закопан у нее был на даче клад со скопленными деньгами. Жить всем хочется, жизнь ее ни за какие деньги не купишь. Жаль вспоминают некоторые об этом поздно. Выкопала она клад и перевела все деньги по детским домам области. Приличная, я тебе скажу, там сумма вышла. Долго потом газеты писали о неизвестном меценате. Вот такая история, Димон.

Потемкин залпом влил в себя содержимое бокала и крякнул.

— Только не говори мне, что ты веришь во всю эту сверхъестественную чушь, — нахмурился Заречный. — Совпадение и ничего более. Если бы совесть на тот свет тянула, у нас среди чиновников такой мор начался бы, что в похоронные бюро очереди бы выстроились.

— Может и совпадение, но факты — вещь упрямая. Просто про Усольцеву чего только не говорят: и лечит, и предсказывает, и заговаривает. Ворожит даже! И всегда успешно.

— Тоха, ну ты сам подумай головой! Что она тебе предсказала? Девок не трогать, а в воде свою женщину искать? Щуку, что ли?

— Не о женщине она говорила, а о судьбе. Может, утону я скоро.

— Коне-е-е-ечно! Ты еще фобию в себе развей от слов ведьм недоделанных! — разозлился Дмитрий. — Хорошо, давай возьмем не тебя, меня. Если верить бредням старой карги, то, прикоснувшись к воде, я теоретически должен превратиться в какого-то стража земли. Проверим?

Заречный вскочил, подошел к столу для заседаний и налил из графина в стакан воды.

— Что ты задумал? — напрягся Потемкин.

Если уж совсем откровенно, то и сам Дмитрий сейчас переволновался не на шутку, но отступать не собирался. Будь, что будет!

— Доказать тебе хочу, что все твои доводы бред и сказки! — с этими словами он зажмурился и выплеснул воду себе в лицо.

Пару секунд Заречный стоял, не дыша, не шевелясь и не открывая глаз. Вода стекала по коже, капая на рубашку. Пожалуй, никогда еще в крови Дмитрия не бывало столько адреналина. Да, подобные эксперименты прочищают мозги круче, чем все известные ему способы. Только осознав, что все еще ощущает себя собой, он открыл глаза и посмотрел на застывшего с открытым ртом друга.

— Ну? — спросил Заречный. — Что изменилось? Может, у меня рога выросли? Клыки? Тело чешуей покрылось? Что молчишь?

Антоха еще раз плеснул в бокал на глоток коньяка и тут же выпил.

— Убедился? — никак не мог успокоиться Дмитрий.

— Убедился. Твоя взяла! — согласился Потемкин.

— А раз так, то и тебе нечего воды опасаться! Погнали на рыбалку! — хлопнул он зама по спине.

— Ты за руль! — хмуро констатировал Антон, бросив взгляд на пустой бокал.

— Идет. На сборы полчаса, едем на ближнюю заимку.

* * *

К домику подъехали, когда солнце уже садилось. Сторож выскочил навстречу, раскрывая створки добротных деревянных ворот, украшенных коваными элементами.

— С прибытием, Дмитрий Петрович, — поприветствовал он. — Надолго ли к нам?

— Здорово, Михалыч. На пару деньков планировали. Не прогонишь? — улыбнулся Заречный. Деда Соломатина он по-своему любил.

— Как можно, — развел руками тот. — Может, чайку с дороги?

— Не-е-ет! — рассмеялся Антон, доставая из багажника поклажу. — Сейчас переоденемся и как раз на вечерний клев усеем.

— Ты пока лодку расчехли. Да, я тут тебе из города мазь привез от артрита, — Заречный протянул старику тюбик. Знал, что со своей пенсии тот не сможет себе позволить подобное лекарство. Очень уж Михалыч в прошлый раз страдал от застарелого недуга.

— Благодарствую, — кивнул ему дед. — Токма мы к народным средствам приучены. Травок попил, барсучьим жиром смазал и уж почитай забыл, что беспокоило.

Для наглядности Михалыч несколько раз сжал и разжал пальцы на руках.

— Все равно возьми. Мало ли, пригодится.